– Надо же! – первым откликнулся Удалов на немой вызов танка, скупо освещенного вечерними лучами. – Сколько уже навыдумывали разных типов этих танков по всему миру, а вот наша "тридцатьчетверка" вне конкуренции! Сейчас бы сказали – какой дизайн! Какие линии!
– Да, – искренне согласился Валенда, – совершенно неожиданный с эстетической точки зрения получился облик танка! Согласитесь, он кажется родным. С какой стороны ни посмотри. Не страшный, не пугающий. Точнее, на кого надо, машина наводила ужас! А для своих "тридцатьчетверка" оставалась защитницей и спасительницей. Очень не типичный и не однозначный облик для танка.
– Да, лучше и не скажешь, сынок! – согласился растроганный Удалов.
– Так вот, товарищи, – воткнул с размаху лопату в землю Валенда. – Этот танк нашел наш Лукьянов в далеком семьдесят втором году. На этом самом месте. Но самое удивительное то, что он сказал за несколько минут до этого события, – Павел Васильевич, наконец, улыбнулся.
– А вы что, были вместе в тот момент? – спросил Звягин.
– Да, – мечтательно вздохнул Валенда. – Лукьянов – мой одноклассник. Мы были здесь недалеко. В самый зной были именно в этом лесу.
– Поясните, – вежливо попросил Удалов.
– Тут все ясно, как этот прекрасный денек, – вздохнул Валенда. – Тот день был очень похож на сегодняшний денек. Нас было несколько одноклассников. Мы шлялись, или рысогонили, как говорила моя тетя Галя, в самый зной по лесу, в то время как все остальное население баз отдыха загорало и купалось в прохладной озерной воде.
– И кто же вас заставлял бродить по лесу в таких неподходящих погодных условиях? – удивилась Наталья Павловна.
– Так наш подопечный, Лукьянов, и заставлял. Это у него хобби было: гулять по местам, где не ступала нога человека, а мы уж за компанию – терпели. Хотя тут все истоптано кругом на много верст еще с той войны.
– С какой войны? – удивился Звягин.
– Пугачевской.
– Понятно.
А знаете, что Лукьянов сказал за несколько минут до обнаружения танка? Я помню дословно.
– Что?
– "Хорошо бы откопать в лесу боевой танк!"
– ???
– Да, именно так и сказал. А когда он примчался к нам с дикими воплями, и мы прибежали вместе к оврагу, то у меня от изумления просто пропал голос! Мы руками почти весь правый борт отрыли в пылу. Ох, и достанется мне от Лукьянова! И от Юльки!
– Да, хватит переживать, Валенда, – остановила подчиненного полковник Зырянова. – Ради отечества и науки можно все, что угодно, вытерпеть. Хоть мученическую смерть.
– Вытерпеть можно все, только не месть Юрки, – серьезно сказал Валенда. – Мы же клятву тогда дали – никому ничего. А я, похоже, всех и сдал, раз местная разведка про танк ничего до сих пор не знает.
Над головой Валенды чиркнула синица.
Глава 25
1972 год. Южный Урал
Пятеро ребят и одна девочка, подняв головы, стояли перед темно-зеленым танком. Где-то у края леса начала куковать кукушка.
– А откуда он здесь появился? Неужели и вправду здесь были испытания? – спросил тихо Тимошкин.
Никто не ответил: ребята, молча, смотрели на пушку танка, торчавшую сквозь ветки березы.
– Давай залезем внутрь! – предложил неугомонный Женька, – может, бензин есть? Может, там автоматы? Пэ-пэ-ша!
От танка веяло влажным холодом и ржавчиной. Ребята притихли.
– Ага, лезь первый, если такой смелый, – Зорин боязливо топтался на шуршащих листьях. – А я пока его снизу осмотрю.
– Бензина в баках точно быть не может, – отметил серьезный Лукьянов, отводя в сторону березовые упругие ветки. – Танки этого типа имели дизельный двигатель.
– Ты откуда знаешь? – Тимошкин ловко карабкаясь наверх по каткам.
– Так мне отец с пятимесячного возраста про танки рассказывает, – отмахнулся Юра. – Это "тридцатьчетверка" с пушкой восемьдесят пять миллиметров сорок четвертого года выпуска! Мой отец на таком воевал!
Как раз посередине башни прямо на цифре "два" располагалась пробоина почти идеально круглой формы с оплавленными краями.
– Вот это да! – разинул рот Женька, – а вдруг там мертвые танкисты?
И "бесстрашно" спрыгнул с траков вниз на мягкую землю.
– Надо в милицию сообщить, – дрогнувшим голосом проговорил Зорин, не спуская глаз с пробоины, – слезай, Юрка. Это не игрушка. Надо сказать взрослым.
– Вы что? Хотите вот так просто отдать? – взвился Лукьянов. – Просто подарить дяде? Я, может, всю жизнь мечтал найти настоящий танк! Только, попробуй, скажи кому-нибудь!
– А ты попробуй залезть сначала в свой танк, – тихо проговорил Валенда, отступая от машины, – а вдруг там все в крови? Может, лучше взрослых позовем?
На краю леса громко куковала кукушка.
– Слышь, Юрка, – проговорил Зорин примирительным тоном, – Пашка прав! Лучше пусть нам премию дадут за ценную находку. Купим велики! А что?! По лесу тоже можно гонять!
– Может, его лучше в металлолом сдать? – ляпнул Тимошкин. – Сколько здесь тонн?
– Только попробуйте, предатели! – зловеще проговорил Лукьянов, стоя уже на башне около командирского люка. – Я сейчас буду драться с вами. Со всеми! И тебе, Валенда, напинаю! Так что…
– Стойте, ребята! Я знаю, что делать! – решительно вступила в перепалку Юлька. – Надо сейчас поклясться всем, что никто не выдаст нашу тайну!
– А тому, кто нарушит клятву – смерть, – расхрабрился Тимошкин, стоящий за спиной Валенды.
– Ну, ладно уж, – улыбнулся Лукьянов, – смерть – это слишком. А давайте так сделаем, если я сейчас залезу в танк, то вы все поклянетесь молчать до самой смерти! Идет?
Все замерли.
– Смотрите, тр’усы, – поднял крышку люка Лукьянов, – там что-то белеет. Наверное, скелет! – и опустил ногу в темноту люка.
Где-то у края леса настороженно куковала кукушка.
Глава 26
Суббота, 17 июля 2009 года. Южный Урал. Вечер
Павел Васильевич вытер руки о траву и проговорил:
– Ну, здравствуй, номер пятьсот двадцать три! Давно не виделись, – и похлопал ладонью по прохладной броне.
Где-то у края леса настороженно куковала кукушка…
– А что, Павел Васильевич, как ты считаешь? – осторожно спросил Удалов. – А нам можно внутрь заглянуть?
– Я думаю, можно, – натянуто улыбался Валенда, – надо только сначала фонариком посветить, а вдруг там змеи?
С этими словами Павел Васильевич включил фонарик и осторожно открыл люк механика-водителя.
– Может, пусть сначала специалисты поработают, – осторожно предложил Удалов.
– Товарищ полковник, так я и есть тут главный специалист! – уже сидел на месте механика Валенда. – Видите, мы даже все петли смазали солидолом. Я знаю этот танк лучше всякого специалиста! Боекомплекта в танке не было. Так что все в порядке – змей нет! – крикнул Павел Васильевич из глубины машины. – Желающие могут разместиться в башне. Василий Несторович! через верхний люк, пожалуйста.
Наталья Павловна благоразумно оставалась снаружи, а полковник Удалов, демонстрируя молодецкую удаль и хорошую физическую форму, вкарабкался по каткам, подтянулся за поручень и устроился на командирском месте. Майор Звягин светил ему фонарем сверху через люк.
– Так вот, товарищи офицеры, это и есть тот самый танк номер пятьсот двадцать три, – громко пояснял Валенда, – тот самый, который Николай Иванович в ходе эксперимента переместил с передовой на Урал. Кстати, командиром этого танка был Лукьянов Петр Осипович. А танк нашел его сын Лукьянов Юрий Петрович! Это ли не фантастика!
– Очень интересно, – откликнулась Наталья Павловна. – Но я до сих пор не могу в это поверить.
– И немудрено, товарищ полковник, – поддакнул Удалов сверху. – Но откуда такие сведения, Павел Васильевич? Если не секрет, конечно.
– Я с архивами работал, – неохотно пояснил Валенда. – Короче говоря, сопоставил кое-что…
На ствол пушки танка уселась большая синица в контрастном одеянии и стала нахально разглядывать полупрозрачную даму с сумкой.
– Ладно, – громко отреагировал из танка полковник Удалов, – не хотите – не говорите. Но одно объясните, если я правильно понял, именно этот боевой танк в силу обстоятельств с передовой попал на Урал?
– Примерно так, – говорил, скрипя какими-то пружинами Валенда. – Слушайте, по-моему, левый фрикцион еще действует. Ход у него достаточно плавный. А что касается вашего вопроса, Василий Несторович, то с этим танком, да и не только с ним, целая куча загадок. Мы сюда с Натальей Павловной и приехали разбираться. Вот такой пример: имеются надежные данные, что этот танк был расстрелян сбоку из засады во время боя на Украине прямой наводкой подколиберным снарядом из пушки "Тигра". Слева от вас, Василий Несторович, пробоина. Ее трудно не заметить.
– Да, Павел Васильевич, – отозвался полковник Удалов. – Пробоина имеется и внушительных размеров. И через нее видно небо и лес, – сообщил он.
– А теперь вопрос, – продолжал Валенда. – Если в момент попадания снаряда в башню командир экипажа находился на своем месте, спрашивается: был ли у него шанс остаться живым?
– Судя по расположению пробоины и командирского места, считаю, что шансов выжить у командира не было, – подтвердил не очень радостно полковник Удалов, осторожно проводя пальцем по зазубринам на броне. – Да тут все внутренности в башне исковерканы. Видите?
– Так и я о том же, – подвел итог Валенда. – И если взять за основу мою гипотезу, что командиром этого танка был Лукьянов Петр Осипович, живущий в Уральске, получается, в момент попадания снаряда, Петра Осиповича спасло какое-то чудо! На этом я свои пояснения прекращаю, потому что трудно делать какие-либо выводы на пустом месте. Мы должны будем все тщательно изучить и сопоставить. И с документами в руках. За этим мы и приехали, Василий Несторович. А вы нам поможете.
– Непременно, Павел Васильевич, – откликнулся Удалов, поднимая голову вверх. – Петя, где ты застрял? Иди сюда, побеседуем в особой, торжественной обстановке. Надеюсь, ты здесь еще прослушку не успел установить?
Произнеся эти слова, Василий Несторович опустил глаза и к своему величайшему изумлению увидел на месте заряжающего человека в черной куртке и добротных перчатках, с пушистой метлой и фанерной лопатой для снега! Неизвестный в черном приветливо подмигнул застывшему полковнику Удалову левым глазом и проговорил негромко:
– Ну, что? Будем мести или как?
В следующее мгновение, оттолкнувшись ногами от подножки кресла, Василий Несторович вылетел из люка вертикально вверх, плотно прижав руки ко швам. При выходе из башни голова полковника Удалова нанесла весьма болезненный удар по носу майора Звягина, склонившегося с фонарем над люком. Через мгновение оба офицера катились по мягким листьям.
Первым вскочил Звягин и, удерживая себя за нос, гнусаво закричал:
– Ты что Вася! Совсем офигел!
Удалов, сидя на листьях и держась за голову правой рукой, кричал:
– Он там, сидит в башне! Валенда! Лови его!
Из люка механика-водителя ногами вперед с трудом выбирался Валенда. Ослепительная Наталья Павловна в белоснежном летнем костюме оцепенела от удивительной картины.
Майор Валенда запрыгнул с размаху на гусеницу и уже изготовился нырнуть в люк, как вдруг крик Зыряновой остановил его.
– Вон он, там! Наверху!
На кромке оврага стоял субъект в солнцезащитных очках. Одет он был по-зимнему: с лопатой и метлой на плече. Офицеры внизу замерли, рассматривая мрачную фигуру в черном.
Где-то вдалеке настороженно куковала кукушка.
– Не бойся, Пашка! – хрипло крикнул черный субъект. – Сегодня я по тебе мести не буду! Можешь спать спокойно!
Валенда ринулся наверх, но на поляне перед оврагом уже никого не было.
– Павел Васильевич! – крикнула Зырянова. – Кто это был?
– Не может быть! – побледнел Валенда. – Не может быть!
– Нам пора ехать, – прогнусавил Звягин, удерживая нос. – Надо успеть добраться до места назначения, пока совсем не стемнело.
Глава 27
Воскресенье, 18 июля 1999 года. Раннее утро. Уральск
– Юра! Проснись! Слышишь? – жалобный женский голос разрезал душную тишину. – Проснись же, пожалуйста!
– Что? – вздрогнул Юрий Петрович Лукьянов, увидев перед собой белесое пятно лица, – Юля? Это ты? Ты меня напугала! Чего не спишь?
Юлия Сергеевна Подгорная испуганно прошептала:
– Юра, тут какая-то птица летает по комнате!
Юрий Петрович тихо хрюкнул спросонок и свесил ноги в темноту:
– Как хорошо, что ты меня разбудила, – Лукьянов растирал лицо ладонями. – Мне сейчас кошмар приснился, – сразу начал рассказ Юрий Петрович, – будто я кого-то ищу и вдруг понимаю, что мне надо найти Андрея Зорина. Меня ведут по темным коридорам и приводят в белую комнату, где находится много людей в белых халатах. Мне говорят, чтобы я проходил ближе. А врачи стоят очень тесно и, по всей видимости, ждут меня, как на опознавание. Я протискиваюсь к центру и вижу на полу, на одеяле лежит на боку голый человек. И я понимаю, что это труп. Вдруг "труп" привстает и поворачивает голову ко мне, и я вижу абсолютно черное лицо! У меня во сне от ужаса волосы встали дыбом! Но я подавляю страх и пытаюсь узнать, кто это. А на этом черном мертвом лице открываются глаза, они живые и смотрят прямо на меня. Точнее, прямо вовнутрь меня. И я узнаю – это Андрей Зорин!
– Ужас! – прошептала Юлия Сергеевна.
– Зорин пристально смотрит и глазами что-то пытается дать мне понять, но я ничего не могу сообразить, – продолжил шептать Юрий Петрович. – Потом Зорин понял, что до меня не доходит и, утомленный, закрыл глаза. А у меня перед глазами остается его черное лицо, которое превращается в такую бесформенную, космическую черноту. Я вглядываюсь в эту черноту и вижу какое-то слово, словно, написанное мелом на черном прямоугольнике.
– Какое слово? – прекратила бояться Юлия Сергеевна. – Ты запомнил?
– По-моему, это было слово "прощен", – морщил лоб Юрий Петрович, – только в конце этого слова что-то еще имелось. Кажется, восклицательный знак. Что-то выше, чем остальные буквы слова. Понимаешь? "Прощен" и восклицательный знак. А вообще тебе еще раз спасибо за то, что ты меня разбудила – я сильно испугался. Наверное, это на нервной почве. Сколько сейчас времени?
– Около четырех часов утра, – проговорила уже окончательно проснувшаяся Юлия Сергеевна. – Вечно ты со своими фантазиями дурацкими. А кто прощен-то? Ты что ли?
– Может и я, – серьезно ответил Юрий Петрович. – Только, Юля, прошу тебя с этого момента: ты должна мне верить. Что-то сейчас произошло этой ночью. Я пока не понимаю, но чувствую: случилось нечто очень важное для нас для всех, понимаешь?
– Понимаю, дурында! А теперь и ты меня послушай. Мне только что тоже звонил Андрей Зорин! Я проснулась от ужаса, а он там на люстре…
– Как на люстре? Зорин? – недоумевал Юрий Петрович.
– Нет, не Зорин, а птица: она залетела в форточку! – начала злиться Юлия Сергеевна. – Какой бестолковый все-таки!
Пропустив мимо ушей подробности о своей толковости, Лукьянов включил ночник и стал щуриться на потолок.
– A-а, синица, – протянул он сипло. – Так это же Парус Майор.
– Парус Майор? – недоверчиво потянула Юлия Сергеевна, натягивая ночную рубашку на голые колени, – а как ты его узнал?
– По форме клюва: видишь – к тому же, он храбро залез в шапку, значит, это наш синиц. Так что случилось? – принялся зевать Юрий Петрович. – С чего этот балда Зорин взялся тебе звонить по ночам?! По-моему, мы вчера все обговорили: выезжаем сегодня в восемь утра.
– Юра, ты меня не понял, – подалась вперед Юлия Сергеевна, – Зорин звонил мне только что в моем сне. Понимаешь? Даже сейчас мне чудится его голос. И тут что-то хлопнула у меня над ухом. Я сразу проснулась!
– Я, конечно, все могу понять, – стал пояснять зевающий Юрий Петрович, – но то, что ты сейчас говоришь, это какая-то сверхглупость! Завтра, точнее, уже сегодня надо вставать чуть ли не в шесть, а ты тут закатываешь! Кстати, ты его хоть с днем рождения поздравила, пользуясь, случаем, – съязвил Лукьянов.
– Кого? Зорина? – нахмурилась Юлия Сергеевна. – Нет, забыла.
– Накапать тебе валерьянки? – пытался попасть в тапочки Лукьянов. – И вообще – ты мешаешь мне спать.
– Что? – возмутилась Юлия Сергеевна. – Сам себе накапай на одно место! Я его пустила с улицы – он на нелегальном положении и еще ерепенится! Я, видите ли, ему спать мешаю! Да другой на твоем месте глаз бы не сомкнул, а этот дрыхнет, как ни в чем не бывало! Ты, злой и противный старикашка! Сейчас пойдешь на улицу!
– Я в двенадцать весь пузырек корвалолу выпил, – признался Лукьянов, – и сон меня одолел. А ты пользуешься моим безвыходным положением и шантажируешь! Меня ищет милиция и эти по всему городу! Хорошо, я уйду, – вернулся к кровати Лукьянов и поймал Юлию Сергеевну за талию. – Юлька! Я прошу прощение за свое поведение. Но помни! Когда ты меня ругаешь почем свет, я очень сильно обижаюсь, но потом вспоминаю ту твою фотографию, где ты стоишь во дворе у забора – маленькая и упрямая. Я никогда больше не буду с тобой препираться. Даже во сне! Но я не старикашка – мне всего сорок один! И у меня все нормально, – Юрий Петрович чем-то убедительно потряс в темноте.
Упрямая Луна с юга пробила-таки брешь в темных облаках и изобразила на полу светлую трапецию.
Юлия Сергеевна села на смятую простыню и подняла на Лукьянова глаза:
– Кстати, голос у Зорина был какой-то глухой, а говорил он невнятно. Мямлил. Я с трудом понимала, чего он там бормочет. Спрашиваю: "Андрей, это ты? Что случилось?". Потом еле разобрала, по-моему, он говорил: "Юля! Мне так плохо! Я задыхаюсь!" – смотрела на лунный след на полу Юлия Сергеевна, – "Я, говорит, куда-то попал и не знаю, как вернуться. Такая тоска! Заберите меня отсюда, пожалуйста!" – испуганно шептала Подгорная. Я спрашиваю его: "Что нужно сделать?", а он отвечает: "Аты помнишь, я тогда в сквере раздавил красного паука?".
– Красного паука!? – резко выпрямился Лукьянов. – Зорин говорил о красном пауке?!
– То-то и оно, что говорил, – кивнула Юлия Сергеевна, – ты не ослышался.
Лукьянов открыл балконную дверь, и комната заполнилась свежестью ночного воздуха.
– Хорошо-то как! – вдыхал ночную прохладу Юрий Петрович, поглядывая на степенную Луну.
– Значит, Зорин говорил с тобой в твоем сне о "красном пауке"?
– Да, – Юлия Сергеевна закуталась в простыню, – он спросил: "я тогда раздавил красного паука?". Юра, неужели, это всё – правда? Неужели… сбывается?
– Ты что, Юлька! – не очень вежливо осадил даму Лукьянов, – до сих пор в это веришь?
– Грубиян! А кто первый закричал тогда? "Красный паук! Берегись!", – продолжала свою линию Юлия Сергеевн. – Ты сам видел? Зорин тогда раздавил красного паука или нет? Ты помнишь?
– Я точно помню, что был маленький, – окончательно растерял остатки сна Юрий Петрович.