- Слышь, земляк! - обратился к нему Саша. - Не подскажешь, где штаб шестьдесят третьего стрелкового корпуса? У меня пакет туда, - Саша похлопал ладонью по сумке на боку.
Часовой огляделся по сторонам - разговаривать на посту запрещалось.
- Говорят, под Рогачёвым. Его корпус наступает. Жми туда.
- Спасибо.
Саша завёл мотоцикл, отъехал от штаба. Он понимал, что надо ехать туда, откуда ехал убитый связной - это логично.
Едва он выехал на грунтовку, как увидел у тела убитого мотоциклиста нескольких местных жителей с лошадью и подводой.
Саша остановился.
- Товарищ военный, куда его?
Саша вытащил из нагрудного кармана убитого документы. Как бы там ни было, надо отдать их в штабе шестьдесят третьего корпуса - пусть узнают судьбу связного.
- Похороните его по-христиански, - обратился он к местным жителям. - Он от вражьей пули погиб.
- На кресте-то что написать? - поднялся стоявший до того на коленях перед телом убитого невысокий крепкий старик.
Саша открыл солдатскую книжку.
- Терёхин Алексей Митрофанович, рождения пятого мая одна тысяча девятьсот девятого года. А погиб сегодня. Запомните?
- Да уж не запамятуем, - наперебой заверили окружающие его люди.
Саша сунул документы Терёхина в свой карман и уже завёл было мотоцикл, но вдруг остановился:
- На Рогачёв как проехать?
- Сейчас перекрёсток будет, от него - сразу направо. Километров через тридцать шоссе будет - ещё раз направо повернёшь. В Жлобин упрёшься, а там спросишь.
- Спасибо! - Саша надавил на газ.
Трясло на дороге немилосердно. "Хватило бы бензина, - обеспокоился Саша. - Ладно, буду ехать, пока можно".
На перекрестке с шоссе он повернул направо и остановился. Надо было избавиться от документов Сахно - времени после побега из лагеря прошло много, и сейчас эти документы стали просто опасными.
Саша изорвал в клочья солдатскую книжку и швырнул обрывки в кювет. По-хорошему надо было бы избавиться и от пистолета - по номеру можно определить владельца. Но оставаться безоружным так близко от передовой не хотелось.
Он проехал ещё. Показался мост через Днепр и указатель "Жлобин". Саша проскочил через мост и тут же был остановлен на заставе.
- Пакет из штаба армии, срочно, комкору Петровскому! - он похлопал ладонью по сумке.
- Так штаб корпуса под Рогачёвым.
- Как мне проехать?
Старшина, как старший, объяснил, и ещё через полчаса Саша въезжал в город.
Слева доносился шум боя. Громыхали пушки, едва прослушивалась пулемётная стрельба. "Километра три", - определил Саша.
Доехав до центра, он нашёл штаб в здании бывшей школы и вручил пакет офицеру.
- Свободен, боец!
- Есть!
Саша вышел на крыльцо и остановился в раздумье. Пакет доставлен, и что делать дальше? Понятно, контрнаступление корпуса, сколь успешное в начале, столь и обречённое. Слишком неравны силы.
На крыльцо вышел коренастый, с пышными усами командир с орденами Красной Звезды и Красного Знамени и медалью на груди. В самом начале войны награды были редкостью. За ним шли другие командиры. Они остановились недалеко от Саши.
- Товарищ комкор, не удержит полк позиции без артиллерии! - доказывал командиру какой-то майор.
А, так это он самый Петровский и есть! И не знал тогда Саша, что жить комкору остаётся месяц. Когда немцы подтянут дивизии из-под Минска и возьмут в окружение его корпус, Петровского назначат командиром двадцать первой армии. При прорыве кольца, в три часа ночи, находясь среди воинов сто пятьдесят четвёртой стрелковой дивизии генерала Фоконова, Петровский получит смертельное ранение у деревни Слепня. И ещё семь километров бойцы его корпуса будут нести его тело, а похороны состоятся в братской могиле в деревне Старая Рудня.
Командиры ушли. По небольшой площади, скорее даже - широкому перекрёстку, сновали военные. Связисты сноровисто тянули телефонный кабель, пулемётчики провезли "максим" на колёсном станке, проехала бричка, заполненная патронными ящиками.
Только Александр стоял никому не нужный. Настоящий изгой. Подготовленный диверсант оказался невостребованным. И никому из начальства сказать о том нельзя. Какая, к чёрту, бригада спецназа? Нет у нас такой.
В корпусах если и слышали, то только о немецком полку "Бранденбург-800". Там служили настоящие диверсанты, отлично знающие русский язык, одетые в форму красноармейцев и вооружённые советским оружием. В первые дни войны немцы сбрасывали их на парашютах в наш тыл, где диверсанты усиленно резали линии связи, убивали командиров и сеяли панику в войсках, крича о прорывах немецких танков.
Так что напакостили они нам изрядно. И заяви сейчас Саша о службе в бригаде, запросто мог попасть под горячую руку. Ну нет в РККА диверсантов, они появятся несколько позже, и то в НКВД - тот же ОМСБОН полковника Старинова. Хотя Старинов, тогда ещё капитан, начинал с боёв в Испании.
Пока Саша раздумывал, на прилегающей улице громыхнул взрыв, следом, уже ближе - второй. Стоять и дожидаться последующих Саша не стал, он бросился бежать по прилегающей улице к окраине. Едва успел пробежать полсотни метров, как почти на том месте, где он стоял, прогремел взрыв, разнеся мотоцикл на куски.
Немцы вели обстрел городка из миномётов - это Саша понял сразу.
Миномётная мина - особенно на излёте - издаёт характерный звук, нечто похожее на вой или свист, потому как летит медленно. Если услышал свист снаряда, то это не твой снаряд. Значит, он уже улетел далеко, и можно не опасаться.
И снова Саше повезло - он невредимым добрался до окраины, где залегли цепью красноармейцы. Наиболее запасливые, у кого сохранились сапёрные лопатки, успели отрыть себе неглубокие окопчики. Какое-никакое, а укрытие.
Едва он упал в воронку от снаряда, как прозвучала команда:
- В атаку!
Красноармейцы дружно поднялись, выставив примкнутые к винтовкам штыки, и побежали в атаку на вражеские позиции. С окраины их поддержали наши миномётчики. Через головы наступающих, взрываясь на немецких позициях, полетели мины. Саша заскрежетал зубами. Не винтовки бы пехоте, а автоматы! Пока на трёхлинейке затвор передёрнешь, немец из своего МП-40 уже полмагазина опустошит. И в траншее с винтовкой неудобно - длинная она, особенно со штыком, не развернёшься.
Вот только у Саши из оружия лишь ТТ. Бойцы рядом бегут, стреляют, а ему чего стрелять? До немцев ещё метров двести, куда сейчас попадёшь из ТТ?
Впереди него, словно споткнувшись о невидимую преграду, упал убитый боец. Добежав до него, Саша оглянулся и быстро наклонился над убитым. Расстегнув на нём ремень, снял подсумок с патронами, сапёрную лопатку в брезентовом чехле и всё это нацепил на свой пояс. Выдернул из руки убитого винтовку, открыл затвор - магазин пустой. Он загнал в винтовку новую обойму и бросился догонять цепь - с винтовкой всё же спокойнее.
Вот уже видны головы немцев в касках, возвышающиеся над бруствером.
Саша остановился, прицелился, выстрелил. Точно попал, поскольку голова немца исчезла. Для трёхлинейки двести метров - не дистанция. Голову в стальном шлеме навылет пробивает.
Слева и справа падали убитые и раненые бойцы.
Чем ближе к немецкой траншее подходила цепь, тем интенсивнее был автоматический огонь гитлеровцев.
Удачно ударили залпом наши миномётчики, накрыв передовую миномётным огнём. Огонь, пыль, грохот разрывов, крики раненых.
Пехота ворвалась в немецкие траншеи. Вот где пригодились штыки! Немцев кололи штыками, стреляли, били прикладами. Они пытались отстреливаться, но наша пехота озверела. Красноармейцы взялись за сапёрные лопатки - у кого они были, и орудовали ими как топорами. В принципе, ВДВ и морпехи тоже не брезговали использовать в бою сапёрные лопатки ещё во время срочной службы Саши. Их этому учили. Остро заточенная с боков лопатка - оружие в ближнем бою страшное, им можно нанести ранения просто ужасающие.
Когда Саша вбежал на бруствер, он успел выстрелить в немца из винтовки только раз, потом просто не было времени передёрнуть затвор. Александр свалился сверху в траншею и увидел бегущего прямо на него немца. В руках - винтовка с плоским примкнутым штыком.
Саша успел левой рукой перехватиться за шейку приклада, а правой - за затыльник. Он с силой выбросил вперёд свою винтовку - почти как копьё.
Длина штыка и дальний выпад сыграли свою роль. Четырёхгранный штык вошёл немцу в грудь. Немец выпустил свою винтовку из рук, покачнулся, схватился рукой за ствол Сашиной винтовки, словно пытаясь выдернуть её штык из своей груди, да так и рухнул замертво.
Попытался Саша выдернуть из груди немца штык, да он прочно застрял между рёбрами. Александр выхватил из кобуры ТТ и передёрнул затвор.
Внезапно из-за поворота траншеи выбежал немецкий офицер. Оба вскинули пистолеты одновременно, прогремевшие выстрелы слились в один.
Саше немецкая пуля вскользь зацепила подсумок на ремне, а офицеру не повезло - пуля угодила ему в правое плечо. Недолго думая, Саша выстрелил в немца ещё раз. Ещё в спецназе его учили: добей врага и не поворачивайся к поверженному противнику спиной - можешь поплатиться жизнью.
Слева раздавались яростные крики, лязг железа, одиночные выстрелы. Саша кинулся туда.
В траншее шла рукопашная. На нашего пехотинца навалился здоровенный немец и держал его своими лапами мёртвой хваткой. Саша дважды выстрелил немцу в спину, толкнул его ногой.
Освобождённый красноармеец едва дышал, и лицо его было багровое. Саша протянул ему руку:
- Живой? Тогда вставай, иначе убьют!
Перед ним ловко орудовал винтовкой красноармеец. Вот он сделал выпад, ударил штыком в живот немца с карабином и рванулся по траншее вперёд. Саша кинулся за ним. Отрытая на скорую руку траншея была узенькой, вдвоём не разойдёшься.
Из-за изгиба траншеи выскочили два немца с автоматами.
Саша из-за спины бойца сделал выстрел, сразив бегущего первым немца. Но второй успел дать очередь. Бегущий перед Александром боец упал.
Саша выстрелил в немца, но пуля попала тому в автомат. У Саши же затвор встал на затворную задержку - кончились патроны. В самый неподходящий, самый острый момент!
Немец попытался передёрнуть затвор автомата, но, видимо, пуля из Сашиного ТТ заклинила его.
Между врагами - метров десять, но быстро пробежать их не получится. Саше, как и немцу, мешали трупы убитых.
Александр сорвал клапан с брезентового чехла, выхватил сапёрную лопатку и кинулся на немца. В глазах того мелькнул ужас, он развернулся и бросился убегать. Струсил, сволочь!
Убежать гитлеровцу не удалось. В траншее грохнул взрыв, и немец упал. Видно, кто-то из наших швырнул в траншею гранату.
Сашу на миг оглушило близким взрывом. Голова закружилась, в ушах зазвенело, и он ухватился за край окопа, чтобы не упасть. Саша видел, как дрались немцы и советские солдаты, но всё было как в немом кино - изображение есть, а звука нет. Лишь через минуту, а может и больше, слух восстановился.
Бой уже шёл где-то вдалеке, метрах в ста пятидесяти.
Саша вернулся по траншее назад, подобрал брошенный им пистолет, сменил магазин. Сунул в чехол сапёрную лопатку - выручила она его сегодня. Заглянул за поворот и увидел: в траншее - одни трупы, вперемежку наши и немецкие. Потом он выглянул из траншеи: немцы убегали прочь от траншей - в свой тыл. Но их было довольно немного, человек пятнадцать. Наши их и не преследовали, поскольку также понесли большие потери.
Саше было даже удивительно - как хорошо вооружённые немцы не смогли противостоять красноармейцам, подавляющая часть которых была вооружена винтовками?
С бруствера в траншею спрыгнул пехотный лейтенант, на красных петлицах - по два "кубаря".
- Живых много осталось?
- Я не считал, - ответил ему Саша.
- С их пулемётом умеешь обращаться?
- Могу.
- Разворачивай в их тыл. Небось, сейчас в атаку пойдут - позиции свои возвращать.
Адреналин после боя схлынул, и пришла усталость - даже безразличие. Саша заставил себя пройти к немецкому пулемёту, перебросил его на другую сторону траншеи, нашёл две коробки с пулемётными лентами. А теперь - отдохнуть!
Он уселся в траншее на корточки, пальцы рук мелко дрожали. Во рту было сухо, хотелось пить. Он видел фляжку на поясе убитого немца, но как тяжело вставать!
На четвереньках Александр дополз до убитого и вытащил фляжку из чехла; свинтив пробку, припал к горлышку губами. Содержимое фляжки обожгло рот. Да это же водка! Наверняка какой-нибудь склад наш захватили. Уж вкус их шнапса Саша знал.
Он сделал пару глотков, перевёл дыхание, опять приложился.
- Отставить!
С бруствера в траншею свалился политрук - Саша опознал его по красной суконной звезде на левом рукаве гимнастёрки.
- Фамилия?
- Красноармеец Терёхин!
- Люди жизни своей не жалеют, а он шнапс пьёт. Выйдем из боя - доложу командиру полка!
- А не пошёл бы ты… - Александр выматерился. - Что-то я в бою тебя не видел, политрук!
- Как вы разговариваете с командиром, боец Терёхин? Я…
- Заткнись, без тебя тошно!
Политрук так и застыл на месте с открытым ртом и выпученными глазами. Потом, не отводя взгляда от Саши, потянулся к кобуре.
- Неповиновение?!
- Не успеешь! - Саша уже держал в руке пистолет. Ствол его был направлен политруку в живот.
Политрук струхнул - умирать вот так, от своей пули было неохота. Боец-то пьяный, взгляд бешеный. Нажмёт на курок, и кто будет разбираться? Может, немцы в бою убили!
Слегка побледнев, политрук процедил сквозь зубы:
- Я твою фамилию запомнил…
- Выжить ещё надо! - парировал ему Саша.
Он демонстративно отвернулся. Трусоват политрук, не схватился за пистолет, руку от кобуры убрал. Но Саша пальца со спускового крючка не убирал. Ведь трус - он в спину выстрелить может.
Но услышал один осторожный шаг, другой… Политрук не стал обострять отношения, а скрылся за поворотом траншеи. Сейчас лейтенанту наврёт с три короба. Да чёрт с ним! Если немцы в атаку пойдут, ещё неизвестно, кто останется в живых - он, Саша, или политрук?
Но такие деятели злопамятны. Саша понял, что лучше перейти фронт и уйти в немецкий тыл. Не так он воспитан, не фанат коммунистического строя. Патриот - это да. И какая разница, где он немцев будет бить? Ну не принимает его армия, хоть тресни! Или он сам что-то делает не так?
Послышались шаги, и в траншее появился давешний лейтенант. За ним шли четверо бойцов. "Арестовать хотят!" - мелькнуло в голове у Саши. Он крепче сжал рукоять пистолета.
- Ты чего с политруком не поделил? - спокойно спросил лейтенант. - Прибежал ко мне, на тебя жаловался. Я вот подкрепление тебе привёл.
У Саши камень с души свалился. Арест откладывается, ещё повоюем.
- Чего пил? - поинтересовался лейтенант.
- Водку.
- Дай глотнуть.
Лейтенант приложился к фляжке, потом шумно выдохнул:
- Сильна, зараза! - И протянул фляжку бойцам. Там и оставалось-то не больше трети, каждому - по паре глотков.
- Считай - фронтовые сто грамм. Думаю, кухни сегодня не будет. Пошарьте по блиндажам, может, найдёте чего схарчить. Боец, фамилия? - продолжил он, обращаясь к Саше.
- Боец Терёхин. Политрук уже, небось, доложил.
- Назначаю тебя старшим. Метров по двадцать - двадцать пять в стороны - под вашу ответственность. Я пока организую всех, кто жив остался. Попозже загляну.
Лейтенант ушёл, пробираясь через завалы из мёртвых тел. Вроде неплохой мужик, понравился он Саше.
Прибыло пополнение. Только почему-то петлицы у них были чёрные.
- Сапёры, что ли?
- Так точно.
- Вот что, бойцы. Винтовочки пока аккуратно в сторону составить. Пройдите по траншее, соберите немецкие автоматы и подсумки с магазинами.
Долго ждать не пришлось, бойцы вернулись через считанные минуты.
- Обращаться с автоматом умеете?
- В первый раз в руках держу, - признался молодой парень.
- Тогда показываю.
Саша показал, как откинуть и сложить приклад, как заменить магазин, снять затвор с предохранителя.
- Только бейте короткими очередями. Дашь длинную - так только первая пуля в цель попадёт, остальные - попусту.
- Понятно, простая машинка.
- Сейчас оборудуйте себе место. Вы двое - вправо от меня, вы - влево, метров через семь-восемь друг от друга.
Бойцы разошлись. Саша выглянул из траншеи. Вроде тихо, немцев не видать. Он прошёл по траншее, заглянул в один блиндаж, другой… Харчи нашлись, да ещё какие! Куча консервных банок, сало, явно у селян отобранное, хлеб, несколько бутылок вина. Он поделил всё по-братски и разнёс по стрелковым ячейкам.
- Ешьте, хлопцы, пока время есть.
- Не могу, - пожаловался один из сапёров, - пока мертвяки рядом, кусок в горло не лезет. Боюсь я их.
- Чего их бояться? Отвернись да ешь.
- Куда отворачиваться - они со всех сторон!
- Ну, хозяин - барин. Я насильно никого кормить не буду.
Саша выдернул из ножен убитого немца штык, отрезал ломоть сала - розоватого, с прослойками мяса, наложил его на кусок хлеба и впился зубами. Вкуснотища! А главное - сытно!
Боец не выдержал такой демонстрации. Он тоже отрезал сала и стал есть.
- Давно ел? - спросил его Саша.
- Вчера вечером.
- Тогда чего кочевряжишься? Есть возможность есть - ешь, есть времечко поспать - спи, поскольку неизвестно, когда ещё придётся поесть и поспать.
Но они только и успели, что поесть сала, как немцы поднялись в атаку.
Саша не сразу спохватился, а только когда по соседству захлопали винтовочные выстрелы.
Немцы бежали молча, потому им удалось полсотни, а может и поболе метров пробежать незамеченными.
- Как поближе подойдут, тогда огонь открывайте, экономьте патроны, - напутствовал бойцов.
Саша. Сам подбежал к пулемёту - проверил ленту, устроился поудобнее. Дистанция для пулемёта вполне подходящая, но лучше поближе подпустить, чтоб уж наверняка. Поле перед ними ровное, укрыться им будет негде.
Когда до немцев осталось метров сто пятьдесят, Саша открыл огонь. Не снимая палец с гашетки, он водил стволом пулемёта влево и направо, прореживая немецкую цепь. Едва закончилась лента, заложил другую - и снова стрельба.
Неся значительные потери, немцы стали откатываться к своим траншеям. Выстрелы стихли.
Прибежал лейтенант.
- Напугал ты меня, Терёхин. Немцы прут, а пулемёт молчит. Ну, думаю - сомнут. В самый решающий момент ударил. Молодец, хвалю за выдержку!
- Служу трудовому народу!
- Не дрейфь, поговорю я с политруком. Это он погорячился, остынет - отойдёт. Только ты всё-таки держись от него подальше.
- Спасибо, лейтенант.
- Держитесь, парни!
Лейтенант ушёл по траншее влево - проверять боеспособность. Ей-богу, неплохой мужик, толковый!
До вечера немцы не предпринимали попыток отбить потерянные позиции.
Понемногу стемнело.
Саша собрал своих сапёров.
- Вот что, бойцы. Я понимаю, день нелёгкий выдался, все устали. Но воинский Устав никто не отменял, все пункты в нём кровью писаны. Надо, чтобы ночью дозор был. Хотите - сами решайте, кто будет караул нести, не хотите - я назначу.