Больше половины земли Храда может остаться без воды. Надо прокладывать новые каналы, тянуть их по изрезанным склонам к реке. Это тяжкий труд, Семье не справиться при нынешних восьми рабах. Нужны еще четверо - не меньше. Где взять колец? Продать скот? В плохое лето никто не даст хорошую цену… И всякий раз мысли приводили к одному - выгодно продать гия.
Конечно, жаль лишиться такого охотника. Но ведь и то подумать: свалится раб со скалы, или от вольной жизни додумается бежать - гий есть гий! Прощайте тогда, звонкие колечки! А дочь как-то хвастала, что он выучил весь первый круг. Правда, теперь говорит, что некоторые правила гию никак не даются. Говорил - бери плеть! А она сидит с лохматым целыми днями и хоть бы замахнулась. Нет, видно, не ей доучивать раба!
Сама дочь тоже беспокоила Храда. То ходит унылая, то скачет, словно хлебнула некты. Замуж пора! Но и на это нужны кольца.
На рассвете Храд пришел к решению: не трогать скот, сохранить всю землю, продать гия. "Не продешевить!" - пробормотал он напоследок и заснул на мягкой бараньей шкуре.
Утром Ор пришел за луком, но хозяин не снял со стены оружия.
- Все, гий! - сказал он, сильной рукой взяв Ора за плечо. - Кончилась твоя охота. Запрягай лося, поедем в Атлу, искать тебе нового хозяина.
Ор забормотал было, что выследил хорошего зверя, и жаль если… Храд усмехнулся:
- Понравилось шататься по горам? Нет, не проси! Еще сбежишь напоследок!
Ошеломленный Ор вывел лося, выкатил легкую повозку. Голос хозяина рокотал в доме: торопил женщин с едой, сердито оборвал Уфала… Вот послышался взволнованный голос Иллы. Ор замер, прислушиваясь. По-медвежьи рявкнул в ответ Храд.
- Эй, гий! - девушка выскочила на крыльцо со смятым листом в руке. - Иди, повтори правило выращивания, чтобы не осрамить нас в Атле! Ор! - зашептала она, наклоняясь над листом. - Значит, боги передумали. Они хотят, чтобы в Атле ты нашел путь к Подвигу.
- Или вообще решили не соединять нас.
- Не смей говорить так! Я буду ждать хоть всю жизнь…
- Эй, лохматый, хлыст тебе в глотку! - рявкнул с крыльца Храд.
Атлантка и гий поднялись, не касаясь друг друга. Только взгляды их в тоске обнимались перед долгой, может быть, вечной разлукой.
- Я сделаю, что могу, чтобы помочь твоим богам, - хрипло сказал Ор.
Пофыркивая от пыли, лось рысью уносил молодого гия все дальше от общины, где прошли три года его жизни, от гор, от Иллы.
- Что нахохлился! - Храд добродушно хлопнул раба по шее. - Не горюй, жизнь писца пожирнее жизни раба пахарей. А то и самих пахарей, - добавил он, помолчав.
- Я привык тут, хозяин, - ответил Ор, вздыхая.
- Ха! Я н сам привык к твоей дурацкой роже! - Храд тряхнул вожжами и вдруг, взглянув в глаза
Ору, сказал доверительно, словно не рабу, а человеку: - Поверь, не отдал бы тебя, если бы не проклятая засуха. Но, видно, так хотят боги.
ГЛАВА 6. ВЕЛИКИЙ КАНАЛ
Агдан проснулся поздно и лежал, пытаясь обмануть боль, долбившую затылок. После дней, заполненных нудной вознёй с записями и подсчетами, понуканием надсмотрщиков, битьем рабов, луна отдыха пронеслась стрелой. Через два дня назад, на Канал. Правда, будет, что вспомнить - пышные зрелища, шумные пиры, красивые плясуньи… Прикрыв глаза, Агдан вспоминал вчерашний пир у Тарара. Хозяин расщедрился: добыл настоящей некты из лошадиного молока, а не поддельного пойла, нанял петь Тейю, о которой нынче шумит вся Атла.
Она и вправду хорошо поет. Только песни странные, беспокоящие. Особенно эта - про тропу над жерлом вулкана. Как же там…
Но тут по мостовой перед домом загрохотали колеса повозки.
В дверь заглянул Ип, желтый пройдоха из Либы, незаменимый, когда надо разнюхать о тайном зрелище, передать красный цветок жене какого-нибудь старого болвана, раздобыть в долг питья.
- Господин, вставай! - Ип говорил по-атлантски свободно, но с чмокающим акцентом. - Твой отец приехал!
Агдан вскочил с постели и схватился за голову. Мало было печалей! Опять начнутся нравоучения: "Вы, молодые, нарушаете устои предков, напиток больших празднеств хлещете в обычные дни. И куда вам столько женщин! Надо жить скромно, копить браслет к браслету…" Охая и ворча, Агдан протягивал руки и ноги Ипу, который ловко одевал его. Под-кормчий налил на ладонь душистой воды из кувшина, мазнул по лицу, пригладил прямые черные волосы и заторопился вниз по лестнице. Какой он там ни есть отец - грубый рубака, провинциал, а прояви непочтение: отхлещет носорожьим ремнем так, что неделю не сядешь!
Склоняясь, Агдан протянул отцу сложенные руки. Ип суетился, выставляя миски с мясом и рыбой, кувшины напитков.
- Долго спишь, - проворчал Храд. - Я с утра проехал сотню стадий, а ты только еще протер глаза!
- Отец, через два дня на Канал. Надо напоследок отдохнуть…
- Отдохнуть? - Храд с усмешкой глянул на заплывшее лицо сына.
Похоже, старик был настроен мирно.
- Отец, соизволь выпить чашу некты.
- А разве сегодня Рождение Солнца или День Отплытия?
- Давший мне жизнь, наша встреча - сама праздник. Эй, желтый, налей нам!
Покачав головой, Храд выпил. Агдан начал рассказывать столичные сплетни. Храд ухмылялся - приятно узнавать плохое про богатых и властных.
- Ну, хватит забав! - сказал он вдруг и нахмурился, чтобы подчеркнуть серьезность разговора. Давя зевоту, Агдан слушал о плохой весне, трудном лете, грозящих семье бедах. Выкарабкавшись на краешек круга власти, он считал все это копание в земле и возню со скотом тупым и неприличным занятием. И совсем уж глупа затея с гием, якобы выучившимся грамоте. Небось выдолбил полста знаков…
- Проверь его и назови цену, - закончил отец.
- Ладно, - вздохнул Агдан, - давай лохматого. "Повезешь назад, если не пришибешь со злости", - подумал он, усмехаясь.
Вслед за Ипом Ор вошел в комнату, убранством сильно отличающуюся от деревенской. Резные скамьи, фигурные светильники, киши, прикрытые зана-вссями. Стены ярко расписаны. Вон охотник стреляет в оленя. А оленей гии рисуют лучше!
- Лохматый, поди сюда! - младший сын хозяина достал из плоского раскрашенного ящика измятый лист: - Прочти это.
- Плохо исполнишь - побью! - добавил Храд.
Не совсем понимая смысл, Ор произносил значения знаков: "Подкормчий Агдан доносит: на неделе из земли камень выступил. Сдвинуть с места ярое старание проявлял, но не удалось. Ремень порвался, пять лопат убило. Помощи прошу - расколоть на части…"
- Хватит, - сказал Агдан, подивясь бойкости чтения, - теперь пиши ненадолго. - Ор взял из красок ту, что легко смывается.
- Пиши: Повеление. За луну Восточных ветров вынуть земли 2000 толстых локтей Подпирающего…
Дорисовав фигурку Небодержца, Ор протянул лист Агдану.
- Все верно! - ответил тот на взгляд Храда. - Чудеса! Пишущий гий! Ну, посмотрим, как он считает. Убери, что написал, скотина!
Ор вылизал лист.
- Считай: вырыть круглую яму поперечником в сорок локтей и глубиной восемь. Один раб в день может скопать четыре охвата локтей. Сколько пригнать рабов, чтобы кончить работу в четыре дня.
Задача была сложной. Следовало найти постель круглого поля, охват ямы и устроить раздел локтей между днями. Ор погрузился в вычисления, бормоча правила, разворачивая воображаемые плащи. Закончив, он стал разглядывать рисунки на стенах. Особенно ему понравились корабли, плывущие вслед низко летящим птицам. С описания такого плавания началось его обучение знакам. Перед глазами возникла Илла…
- Остроносая скотина! - взревел Агдан, обернувшись. - Ты что зеваешь по сторонам? Не можешь решить? Видишь, отец, я сразу…
- Я решил, - сказал Ор, глядя в лицо Агдана, - а ты не сказал, что делать еще.
- Решил? - Агдан изумленно уставился на верный ответ. Над этой задачей он когда-то бился три дня и запомнил на всю жизнь. - Отец, Илла совершила чудо! Можно продать его хоть сегодня и не меньше чем за 15 браслетов! Хотя… - от неожиданной мысли Агдан поперхнулся, - зачем выпускать такую ценность из семьи!
- Браслеты как раз и придут в семью, - не понял Храд.
Агдан стал жаловаться на работу. Ну разве дело для властных - возиться с числами и вязнуть в грязи? Их дело руководить! Имея писца, легче выслужиться.
Храд задумался:
- Конечно, хорошо бы тебе скорее стать кормчим. Но пятнадцать браслетов! И эта проклятая засуха…
Агдан застонал: отказаться от такой находки, да еще второй раз слушать про нудные сельские заботы! Вдруг лицо его прояснилось:
- Значит, ты хочешь купить четырех рабов?
- Лучше пятерых, - поправил Храд, - и посильнее.
- Может быть, мы это уладим. Ты позволишь тебя оставить?
- Иди, - махнул рукой Храд. - Я и сам пойду, навещу друга. А ты, если достанешь мне пяток крепких рабов, гий твой.
Ип помог хозяевам одеться, угодливо кланяясь, проводил за дверь.
- Садись, ешь. На Канале такой еды не будет! - хлебнув из кувшина, протянул его гию: - Пей, да смотри не проболтайся. А то у-у! - Ип схватился за нос, словно проверяя, на месте ли он.
Некта обожгла горло, разлилась теплом в желудке.
Болтая, Ип успевал прихлебывать, есть, потчевать Ора, у которого голова шла кругом от хмеля и поворотов судьбы.
Когда Храд вернулся, покачиваясь и фальшиво насвистывая боевую песню, сына еще не было. Он пришел близко к полуночи и тоже далеко не трезвый. С размаху брякнувшись на ложе, Агдан протянул Ипу ногу.
- Удача, отец! Завтра пойдем за рабами. Платим два браслета за всех пятерых! - Агдан захихикал, довольный изумлением отца.
- Хватит болтать! А то сейчас… - Храд потянулся к поясу.
- Погоди! - Агдан поднялся. - Зачем горячишься! Сейчас все объясню. Один мой приятель служит в подземельях Подпирающего. Туда сгоняют рабов для Канала - и свежих, и перекупленных у хозяев. Ну, бывает, в дороге раб заболеет. Куда его на Канал, там и здоровые дохнут. Негодных продают задешево. Вот я и купил пятерых.
- Да на что мне падаль! - возмутился Храд.
- То-то, что дадут, каких выберем! Вчера больше пяти сотен новых пригнали: кто проверит, сколько там больных. Лишь бы счет сходился.
- Но ведь это, - Храд понизил голос, - обман Повелителя!
- А тебе не приходилось сбыть наконечник, а потом божиться, что потерял в бою?
- Наконечник! - полбраслета, а не пятнадцать.
- Так ведь на то я и долбил знания, чтобы рвать пожирнее!
На это Храд не нашел возражений и только поинтересовался: неужто приятель устроил все это даром?
- Ну не совсем, - хмыкнул Агдан. - Мы, властные из молодых, часто оказываем друг другу услуги, - он не стал объяснять сложных счетов по обмену женщинами, собаками, секретами о шансах боевых петухов и мамонтов. Старику все равно не понять благородной жизни!
На следующее утро они привели троих рослых коттов, коренастого борейца и длиннорукого оола. Ор подумал, что через несколько дней эти люди увидят Иллу, кто-то из них займет его место в хлеве, справа от двери…
- Ну, лохматый, - он ткнул Ора в живот, - двадцать браслетов ты мне сберег! Пойдем покупать подарки.
Илле, за то, что выучила тебя, - рассуждал он, - надо сыскать что-нибудь получше. Что же она любит?
- Листы со сказаниями, - пробормотал гий. Храд запнулся на полуслове и в ужасе воздел руки:
- Боги, вы слышали? Раб учит меня, что нужно моей дочери!
Ухватив Ора за одежду на груди и мерно потряхивая, он сказал:
- За выгоду, которую ты мне принес, вот тебе добрый совет: учись помалкивать! Запомни, ты не в селении, где пахарь с рабом гребут кашу из одной миски. Держи голову вниз, хоть и грамотный. Иначе вся спина у тебя будет в занозах. Ну, чего молчишь?
- Ты велел помалкивать, - буркнул Ор.
- То-то! - И Храд повернулся к продавцу, сидящему перед целой поляной цветастых шалей.
Повозка, запряженная двумя лосями, катилась к северной окраине столицы. Агдан и Тарар сидели на скамье сзади, Ип с Ором разместились у них в ногах, япт, раб Тарара, держал вожжи. Впереди лежал путь к подвигу Подпирающего. Найдется ли там место для подвига Ора, ка который так надеялась Илла?
Они ехали на север по мощеным дорогам мимо бесчисленных аккуратных селений и городков по ухоженной, возделанной земле. Теперь Ор уже знал, чего стоят врезанные в склоны холмов поля - террасы, какая бездна труда была потрачена, чтобы сделать этот край жилищем несчетного множества людей.
Шесть дней они двигались по предгорьям, ночуя в домах приезжих и меняя лосей в конюшнях Подпирающего. Несколько раз обгоняли окруженные стражами и волками вереницы рабов, бредущих на Канал.
На седьмой день въехали в широкую, идущую вверх долину. Справа высилась равнобокая, как бо-рейский чум, гора. Над ее срезанной снежной вершиной поднималась подсвеченная снизу клокочущая туча черного дыма. Изредка оттуда доносилось низкое рычание, словно длиннозубый тигр проснулся и потягивается, собираясь на охоту.
- Джиер, гора огня, - объяснил Ип.
Дорога подножием вулкана поднималась к перевалу. Лоси, тяжело дыша, одолевали подъем, рабы подталкивали повозку. К вечеру достигли перевальной седловины, в лица путникам ударил теплый сырой ветер Западного океана.
Через несколько дней, когда повозка катилась по берегу моря, Ор узнал высокий ступенчатый храм, который видел на рисунках Иллы. Это было святилище Пта, воздвигнутое на месте, где ладьи Цатла причалили, переплыв Западный океан.
- Как они могли тут причалить? - не поверил япт. - Смотри: от храма до берега три раза пролетит стрела.
- Волны достигали стен храма, - пояснил Ор, - а потом океан отступил. Вот на скале метки. Их делали каждые двадцать лет - все ниже и ниже.
- Ты много знаешь, - сказал япт уважительно.
- А к чему такое знание? - сморщил нос Ип. - Не накормит и от плетки не спасет.
Дорога шла дальше на север по густо заселенному краю. Города и селения почти сливались окраинами. Ветер с моря дышал влажным теплом. За оградами росли деревья, увешанные плодами, неизвестными ни в долине Рониома, ни в Гийской земле.
Возле далеко уходящего в море мыса дорога свернула к проходу между прибрежными холмами.
- Помню этот поворот, - шепнул Ип. - К концу дня будем на месте.
Путь шел по широкой плоской долине, опускающейся к северу. Ор с удивлением смотрел на опустошенную местность вокруг. Лес на склонах был срублен; лишь местами торчали мертвые обрубки стволов. По сторонам дороги все выше поднимались груды земли и каменных фбломков. Из наспех зарытых ям сочилось зловоние. Впереди нарастал непонятный шум, словно двигалось огромное стадо оленей: топот бесчисленных копыт, треск сталкивающихся рогов, храп…
- Что это там? - шепотом спросил Ор.
- Как что! - усмехнулся Ип. - Канал.
Дорога поднялась на пологую гряду и подошла к
краю ущелья - чудовищно ровного, словно выбитого одним ударом гигантской кирки. Слева оно почти подступило к морю, справа уходило за стесанные бока холмов. Поразивший Ора шум заполнял теперь все вокруг. Он сплетался из тысяч голосов и ударов по камню, шороха обсыпающейся земли, треска падающих глыб, ржания лошадей. Сквозь клубы пыли ка дне и покатых склонах виднелись копошащиеся фигурки людей. Они долбили скалу, вереницами несли корзины с землей, грузили глыбы в повозки, запряженные мамонтами.
Около места, куда они выехали, русло было глубже, и там блестело озерко, из которого поднималась огромная башня. Широкая стена тянулась вдоль берега Канала по краю перемычки и соединялась с другой такой же башней, выступавшей из моря. Ор видел, что вода в озерке стоит намного ниже уровня моря. Из башни доносились какие-то странные звуки - чудовищные вздохи, стоны, бульканье…
- Что это? - ужаснулся Ор.
- Водососные башни, - Ип пренебрежительно махнул рукой. - Говорят, туда посажены великанские мамонты, которых заставили осушать канал. Но никто не видел, чтобы их кормили. Колдовство!
Они ехали по обезображенной земле мимо частоколов с невысокими башнями на углах, конюшен, складов, медвежьих загонов. Быстро темнело. Из-за холмов донесся слабый протяжный голос трубы, и тут же справа и слева по всей долине зарокотали барабаны. День кончился.
В оседающих клубах пыли люди сбивались вереницами на дне русла. Вокруг вспыхивали факелы. Под щелканье бичей и рычанье волков рабы брели вверх, к огороженным частоколами дворам.
Впереди на гребне пологой гряды поднималась высокая башня, ступенчатая со стороны дороги и отвесной стеной обращенная к руслу. Это была резиденция Исполнителя Подвига титана Ацтара. Там наверху он принял у писца полоску кожи, покрытую знаками:
"Исполнитель Подвига доносит: к началу луны Западных ветров с южной стороны семь стадий полностью прокопали и восемнадцать - на полглубинп. На северной стороне… На средних наделах…"
Просмотрев числа, Ацтар вернул доношение.
"Хроан будет доволен, - подумал он, подходя к окну башни, - сделали много". Титан отдернул занавес на окне, и на него поплыл снизу тяжелый гул. На дне гигантской рытвины, видной из края в кран, копошились несчетные массы людей. Слева, отделенный от канала перемычкой, простирался Западный океан, справа через холмы проглядывал Восточный. Скоро свершится невиданное: океаны соединит сделанная людьми река.
- Справедливо ли? - пробормотал он. - Боги зачтут этот подвиг Хроану. А ведь совершаю его я!
Тех, кто копошились в клубах пыли под его ногами, титан в расчет не принимал.
Агдан и Тарар старались не глядеть на окружающее. Опять постылая работа, грубая еда, жалкое жилье, жизнь, лишенная всех удовольствий, которые придают ей вкус! Повозка остановилась у низкого строения. Агдан пнул дверь, ведущую в длинную низкую комнату. За луну, что приятели провели в Атле, ничего не изменилось в жилище двенадцати подкормчих седьмой ладьи Восточного края. Как прежде, дым мешался с запахом бараньего жира и грязных тел. В середине кривился дощатый стол с мытыми листами повелений и доношений, у порога валялись циновки и облезлые шкуры - постели рабов.
У дальней законченной стены громоздился очаг. Сгорбленный раб раздувал в нем огонь. В длинных стенах справа и слева были завешанные кошмой входы в спальни подкормчих. Тарар, откинув кошму, вошел в каморку, которую они делили с Агданом. Тот, зацепившись за порог, хрипло выругался и шагнул вперед. Рабы внесли вещи.
- Живей, скот! - Агдан пнул либийца, развязывающего тюк.
- Мигом, хозяин! - рванув зубами ремень, Ип развернул на дощатом ложе меховую постель. Агдан повалился на нее, не снимая сапог.
Тарар поморщился: подкормчий, а так и остался мужланом! Сам он уже переоделся в чистое и мыл руки в поданной яптом миске.
Вернувшись в большую комнату, рабы подошли к очагу, у которого дряхлый япт кидал в котел куски мяса.
- Не будь бит! - приветствовал повара Ип. - Давай другой котел: сегодня наши угощают господ столичной едой.
Старик поднял слезящиеся от дыма глаза:
- Возьми посуду под навесом. А это, - он кивнул на мясо, - сами съедим! - и его серое от старости лицо сморщилось в улыбке.