- Бринкман! - обратился он к командиру крейсера. - Выжмите из машин все возможное, но к началу работы эсминцев мы должны уже быть в районе поиска.
Вздымая цунами, крейсер несся, как спущенный с горы локомотив. Надрывная работа турбин чувствовалась в мелкой вибрации корпуса. Дым валил мощным черным столбом. На мачте крейсера развевался белый вымпел с черным крестом Луизы. Это означало, что на борту находится командующий флотом.
Гроссадмирал занял свое кресло и задумался. Не переоценивает ли он собственные силы? Возможно, нужно было включить в поиск хотя бы пару лодок. Тогда, в случае неудачи, горькую чашу они бы делили с Деницем на двоих. Но ведь и в случае победы тоже пришлось бы делиться! А ведь так хочется продемонстрировать преимущество надводников над подводниками. Да и менять уже что-либо поздно. Маховик завертелся, теперь оставалось лишь наблюдать за его работой.
- Господин гроссадмирал! - за спиной появился Нордман. - Наш разведчик прибыл в район.
- И что?
- Район пуст.
- "Оборотень" скрылся под водой? А береговой разведчик? По вашему лицу вижу, что он тоже ушел под воду?
- Да, господин гроссадмирал. "Арадо" не обнаружил ни вражеской лодки, ни следящего за ней "кондора".
- Ну что же - это война. Доложите действия эсминцев.
- Эсминцы уже оцепили район и приступили к поиску.
- Хорошо. Результатов пока нет?
- Нет, господин командующий. Вести активный поиск сонарами мешают малые глубины. Приходится искать пассивным прослушиванием шумов, - Нордман на мгновение стушевался, но не смог удержаться от замечания: - Сейчас бы очень пригодились субмарины. У подводников акустики более опытны в слежении по шумам.
- Прекратите! - Редер нервно дернулся. - Наши акустики ничем не хуже.
- Да, господин гроссадмирал.
Нордман поклонился и вернулся к карте. Планшетисты, получая непрерывные сообщения о кораблях, двигали фигурки эсминцев, образовав своеобразный растянутый круг. Вокруг стола, вытянувшись в струну, стояли офицеры штаба с блокнотами в руках. Сюда стекалась вся информация по действиям ордера. Здесь ее обрабатывали, анализировали и были готовы в любую минуту предоставить на рассмотрение гроссадмиралу.
Рядом с картой появился офицер связи. Немного подумав и не решаясь подойти со своим сообщением к гроссадмиралу, он подошел к Нордману и, шепнув на ухо, показал бланк радиограммы. Начальник штаба с потемневшим лицом подошел к креслу флагмана.
- Господин гроссадмирал, разрешите доложить?
- Да, Нордман, что у вас?
- Плохие новости, господин гроссадмирал. Во время поиска был поврежден эскадренный миноносец Z-15.
- Что с ним?
- Очевидно, торпеда. У эсминца оторвало корму.
- Корму?
- Предполагаю, что торпеда была акустическая и наводилась на работу винтов. Z-15 пока держится на плаву, но я дал указание находившемуся рядом миноносцу "Меве" приступить к спасательным работам.
- Я отменяю ваше указание. Никому не покидать строй поиска, a Z-15 дождется нашего прибытия. Вы что, не понимаете, что "Оборотень" выдал себя!? Сейчас он находится всего на дистанции хода торпеды от поврежденного эсминца. Оцепите все вокруг! Переверните все вверх дном, но достаньте мне его!
- Слушаюсь, господин гроссадмирал.
- Вам известно, почему он атаковал именно Z-15?
- Наш эсминец услышал слабый шум и сбросил в подозрительном месте две бомбы. Через минуту он был торпедирован.
- Вот видите! - Редер снисходительно посмотрел на начальника штаба. - А вы говорите, что у нас плохие акустики. Постоянно докладывайте мне о ходе операции. Не так-то уж все и страшно, как пугал меня Карл. Еще немного, и мы пустим нашего "Оборотня" на дно. Идите, Нордман, и больше оптимизма в глазах! А то вы будто лимон жуете.
- Я буду регулярно докладывать вам о наших действиях, господин гроссадмирал.
Нордман оскорбленно поджал губы и отошел в сторону.
На планшете появился еще один круг, существенно меньше первого. Ценой эсминца удалось значительно сузить район поиска, и теперь все силы потянулись туда, образовав эллипс. Время шло, но докладов об обнаружении лодки противника упорно не поступало. На ходовом посту крейсера повисло нервное напряжение. Редер ерзал в кресле и все больше и больше темнел лицом. Расшитая золотом адмиральская фуражка отлетела в руки стоявшего рядом адъютанта, а наморщенный лоб гроссадмирал а блестел от пота. Боясь издать хотя бы слабый звук, офицеры штаба застыли, опасаясь стать громоотводом для мрачнеющего на глазах Редера.
- Нордман! Вы верно определили район поиска?
- Я указал его нашим эсминцам с трехкратным перекрытием, господин гроссадмирал.
Начальник походного штаба ехидно усмехнулся уголком рта. Уж очень вертелось на языке пожелание командующему - побольше оптимизма. Но он не посмел.
- Так где же этот чертов "Оборотень"?! Вы что? Хотите опозорить меня перед Деницем? Не мог же он проскочить между пальцев?
- "Оборотень" затих. Возможно, застопорил ход. Но я уверен, что он здесь, господин гроссадмирал. Я приказал эсминцам периодически производить бомбометание в районе цели. Возможно, удастся вспугнуть противника и он себя проявит.
- Перепашите бомбами там все дно. Ничего не жалейте, но достаньте мне его!
- Да, господин командующий.
Нордман поклонился и отошел к планшету.
И когда напряжение уже едва ли не звенело в воздухе, ожил динамик громкой связи. Не тратя время на шифровку, в эфир вышел командир эсминца "Хейнеман". Открытым текстом, пренебрегая скрытностью, с юношеским задором в голосе командир доложил:
- Имею контакт! Цель подводная, быстроходная! Смещается на восток! Выполняю слежение. Шумы отчетливые, контакт уверенный! Жду указаний!
На ходовом посту прокатилась волна радостного возбуждения. Лица засияли и разгладились.
- Прикажете атаковать? - спросил гроссадмирал а Нордман.
- Кто командир "Хейнемана"?
- Капитан третьего ранга Альбертс.
Редер взял в руки микрофон и, в свою очередь наплевав на радиомаскировку, произнес:
- Альбертс! Поздравляю вас с успехом! От меня вам личная благодарность. Держите контакт и ждите дальнейших указаний.
- Разрешите атаковать? - еще раз переспросил Нордман.
- Погодите. Дайте взглянуть.
Редер спрыгнул с кресла и подошел к планшету.
- Который из них "Хейнеман"?
- Эсминец "Хейнеман" находится на границе района, - Нордман взял указку и указал на фигурку на планшете. - Считаю необходимым атаковать противника, а остальным эсминцам продолжать слежение в районе поиска и контролировать результаты атаки "Хейнемана".
- Нордман, вы меня удивляете. Зачем дальше распылять силы на слежение за районом, если мы и так обнаружили "Оборотня"? Кстати, куда он пытается бежать?
- Курс цели девяносто градусов, - начальник штаба черкнул по карте указкой. - Идет на восток.
- На восток? Там же сплошные банки и отмели!
- Это и подозрительно, господин гроссадмирал. Действительно, там глубины не более пятидесяти метров. "Оборотень" сам загоняет себя в ловушку.
- Ничего подозрительного. Очевидно, ему неизвестна местная лоция. Это удача, Нордман! Это удача! - Редер азартно потер руки. - Атаковать запрещаю! "Хейнеману" удерживать контакт, остальным следовать рядом в готовности к нападению.
- Господин гроссадмирал! - решился возразить начальник штаба. - Альбертс в любой момент может потерять контакт, а отсутствие подстраховывающего оцепления не позволит его восстановить!
- Вы, Нордман, начинаете меня разочаровывать. Вы так ничего и не поняли. Вы заметили только одно: "Оборотень" действительно идет прямым ходом в ловушку. Так давайте не будем ему мешать. Атакуй мы его сейчас, и что нам достанется? Всплывший мусор? А на малой глубине мы его вынудим всплыть и сдаться. В крайнем случае, если заартачится, атакуем, но хотя и поврежденный, все же сможем поднять.
Редер торжествующе улыбнулся. Он уже представлял себе лицо поверженного Деница. Потянувшись к микрофону, гроссадмирал вышел в эфир:
- Альбертс, доложите обстановку!
- Продолжаю слежение. Контакт отчетливый. Цель маневрирует, с периодичностью одной минуты изменяя курс с девяноста до семидесяти и обратно. Скорость десять узлов, не меняется.
- Продолжайте слежение, и скоро я предоставлю вам возможность его утопить, - Редер засмеялся и ликующе огляделся вокруг. Теперь его настроение неудержимо рвалось вверх. Но, заметив недовольное лицо начальника штаба, он раздраженно спросил:
- Чем вы опять недовольны, Нордман?
- Слишком предсказуемое поведение, господин гроссадмирал. У него над головой десяток эсминцев, а он даже не пытается как-то сбить их со следа. Не пробует затаиться или маневрировать более сложно.
- Наш "Оборотень" запаниковал. Надеюсь, скоро он поймет тщетность попыток удрать, всплывет и сдастся. Тогда и расспросите их командира, почему он делал не так, как бы вам хотелось. А сейчас доложите мне, сколько еще нужно времени, чтобы "Оборотень" оказался на мели.
- Через пятнадцать минут, господин командующий, он достигнет изобаты пятьдесят метров.
- Вот тогда и начинайте его бомбить. Но сначала предупреждающе - по курсу. Не поймут, захотят играть в героев - работайте на поражение.
Через пятнадцать минут Нордман подошел к креслу Редера и, тщательно скрывая раздражение, спросил:
- Господин гроссадмирал, цель достигла желаемого рубежа. Уже можно атаковать?
- Да, давайте уже. Вижу, Нордман, что вам не терпится. "Хейнеман" пусть продолжает держать контакт и выдает целеуказание, остальным даю добро работать. Но, как я уже сказал, сначала попытайтесь заставить его всплыть.
После атаки первого эсминца Альбертс доложил, что цель, не снижая скорости, продолжает движение. Редер удивленно поднял брови. Когда, заняв строй в кильватер первому эсминцу, в атаку пошел второй, гроссадмирал замер, ожидая доклада о результате. В голосе командира "Хейнемана" тоже слышалось плохо скрываемое удивление, когда он сообщил, что цель продолжает идти прежним курсом, никак не отреагировав на рвущиеся вокруг бомбы.
- Крепкий орешек, - прокомментировал его доклад Редер.
Когда третий эсминец тоже отбомбился с нулевым результатом, гроссадмирал вскочил с насиженного кресла и возмущенно воскликнул:
- Они что там, вместо бомб гири ему на голову бросают?!
И лишь после атаки пятого эсминца командир "Хейнемана" радостно доложил:
- Шумы исчезли! Цель не наблюдаю.
- Ну, наконец-то, - улыбнулся Редер. - А то еще немного, и я начал бы сбрасывать на "Оборотня" командиров своих эсминцев. Дайте указание осмотреть место лодки. Жаль, что не удалось заполучить ее целой. Нордман, готовьте операцию по подъему обломков.
Но через полчаса гроссадмиралу доложили, что в районе не обнаружено никаких следов субмарины. Ни характерных пятен топлива, ни всплывающих первыми в таких случаях спасательных жилетов. Отсутствовали плавучий мусор и рвущиеся на поверхность пузыри. Эсминцы медленно ходили взад и вперед, но, кроме выброшенных со дна водорослей, на поверхности не было ничего. И тогда в душе гроссадмирала впервые шевельнулся червячок тревоги.
- Ищите лучше! - грозно сотрясал он эфир. - Поставьте на месте лодки буй и смотрите по ходу движения волн. Протрите глаза и смотрите! Что-то обязательно должно было всплыть!
Прошло еще полчаса, затем еще. Эсминцы бесполезно ходили кругами, но никто так и не находил подтверждения, что субмарина затонула. Вскоре к месту поиска подошел "Принц Евгений". Гроссадмирал, перегнувшись через леера, мрачно смотрел с вершины надстройки крейсера на снующие внизу корабли. Возле красного буя стоял эсминец "Хейнеман" с белым бортовым номером Z-8 на носу. Через борт в воду тянулись шланги подачи воздуха водолазу.
- Так ничего и нет? - спросил Редер начальника штаба.
- Ничего, господин гроссадмирал.
Мрачный как туча, командующий спустился палубой ниже и заперся во флагманской каюте. Это был провал. Да еще какой позорный. А тут еще, будто в издевку, офицер связи принес телеграмму от адмирала Деница.
"Можно ли поздравлять с удачной охотой?" - интересовался Карл.
Редер захлопнул дверь перед носом изумленного офицера и бросил телеграмму на пол. Но тут судьба решила в очередной раз поиздеваться над гроссадмиралом и бросила еще один шанс надежды. За дверью послышался топот, и ввалившийся в каюту командир крейсера радостно выкрикнул:
- Нашли!
Редер выскочил на палубу и, растолкав любопытных матросов, едва не свалился за борт, перегнувшись через леерный трос.
- Водолаз установленным сигналом доложил, что что-то обнаружил, - подсказал появившийся рядом Нордман. - Лебедкой опустили захват. Сейчас он зацепит и даст сигнал на подъем.
Вскоре катушка лебедки на корме эсминца завертелась, и экипажи кораблей замерли, боясь вздохнуть, чтобы не спугнуть удачу. Натянувшийся трос поднимался тяжело и долго. И вскоре из воды показался длинный зеленый цилиндр. Очень похожий на торпеду, но в два раза длиннее.
- Что это? - удивленно спросил Редер начальника штаба.
Нордман, застыв как изваяние, молчал, не отрывая взгляд от торчащей из воды зеленой сигары.
- Что это такое, Нордман?
- Мыльный пузырь для дураков, господин гроссадмирал.
- Что вы несете?
- Или заводная мышка для кошки.
- Вы что, на солнце перегрелись? Какой еще пузырь?! Где "Оборотень", я вас спрашиваю?
- "Оборотень"? - капитан первого ранга Нордман задумчиво посмотрел в на Редера. - Думаю, господин гроссадмирал, что он уже далеко. На то он и оборотень.
Глава девятнадцатая
ЗДРАВИЦА КОНВОЮ PQ-17
Норвежское море встретило "Дмитрия Новгородского" холодным северным ветром и кипящими барашками волн. Водяные валы перекатывались через покатые бока лодки и убегали за корму, закручиваясь в стремительные водовороты. Соленые брызги разлетались, заливая квадратные блистера рубки, и проникали на мостик, превращаясь в бурные потоки под ногами. Штурман искоса поглядывал на командира и, подняв воротник, инстинктивно пригибался при каждом ударе волны в корпус лодки.
- Командир, может, уйдем на глубину? Половина экипажа зеленая лежит. Кок говорит, что обед вообще нетронутым остался. Сколько нам еще штормовать?
Дмитрий Николаевич меланхолично взглянул на штурмана и отвернулся, проводив взглядом очередной пенистый вал. Они уже несколько часов шли в надводном положении, и уйти на спокойную глубину не давало командирское упрямство. А все потому, что то, что было немыслимо в их время, здесь было нормой. Даже в самом бредовом кошмаре командиру не могло привидиться, что его лодке когда-нибудь доведется идти у берегов Англии в надводном положении, не прячась от спутников и наплевав на все приемы скрытности. Но в то безжалостное время так ходили все лодки: английские, немецкие и советские. Уходили под воду они лишь для того, чтобы атаковать или самим уйти от атаки, а не для того, чтобы переждать шторм. Не хотелось для себя каких-то привилегий или особых условий. Честь воина требовала равенства. Это было равносильно тому, как если бы вы встали на танке в едином строю с древними и бесстрашными викингами и гордо разглагольствовали: я такой же, как и вы! Я такой же мужественный и отважный! Ан нет! Чтобы назваться викингом, попробуй как они! В шкурах, с топором в руках и не на трясущихся ногах перед строем врагов. Хочешь, чтобы подводники этого лихого времени посмотрели на тебя как на равного? Так хоть попробуй, как это, когда волны перекатываются через рубку, а воздух еще нужно постараться поймать задыхающимися легкими, потому что большую часть времени голова находится под водой. Да, и попытайся не прятаться в закрытой рубке атомохода, а, привязанный ремнями и безжалостно швыряемый на борта мостика отстоять свои четыре часа, и выдержать, и не стонать, когда тебя наконец сменят и ты вместе с потоком воды рухнешь вниз, в центральный пост, чтобы, засмеявшись, с сожалением в голосе сказать: "Красота! Хочется еще, но боюсь - смена не поймет. Пусть и им немного удовольствия достанется!"
Вот тогда ты сможешь честно посмотреть в глаза истинному подводнику, независимо от того, под каким он ходит флагом, протянуть ему руку и сказать: мы с тобой одной крови - подводной!
На помощь штурману пришел старпом:
- Командир, давай экипажу передышку дадим. Нравится тебе на мостике подпрыгивать? Очухается народ - тогда опять всплывем. Ну сил уже нет смотреть на эти зеленые физиономии!
Дмитрий Николаевич молча развернулся и нырнул в шахту, застучав по трапу подошвами ботинок. Спустившись в центральный пост, он сбросил мокрую куртку и сказал рулевому:
- Пятьдесят метров.
Лодка провалилась на глубину, и тут же все успокоилось. Штурман собрал разлетевшиеся вокруг карты, боцман отцепил от поручней побелевшие пальцы и сглотнул подкативший из взбунтовавшегося желудка ком. Теперь можно было улыбнуться. Теперь было опять комфортно и спокойно.
Дмитрий Николаевич рухнул в кресло. Рядом сел старпом.
- Командир, что на тебя сегодня нашло?
- Толик, ты знаешь, сколько сейчас в Атлантике находится лодок?
- Да кто же их там считал?
- И ни одна не прячется. Все в равных условиях.
- Замполит бы сейчас сказал: как же тебя, командир, торкнуло!
- То-то и оно. На душе тошно - сколько уже людей растеряли. Можем только разглагольствовать - мы одна семья! Мы своих не бросаем!
- Да я тебя понимаю, командир. Но ты же сам видел, сколько там на острове немцев было. Ну не смогли бы мы спасти ни доктора, ни замполита! Так тоже нельзя. А то мы провозгласили, что мы теперь на войне. А потери - это одно из главных правил войны. Она ими питается. И ничего тут не поделаешь. Как говорится: назвался груздем, полезай в бетономешалку. Не вини себя, командир. А то ты сейчас народ замордуешь. Они и так боятся, что на тебя опять накатит и ты наверх полезешь холодный душ принимать.
- Что ты меня успокаиваешь, как забеременевшую студентку-истеричку? Ведь это жизни наших товарищей. Через это так тоже просто не переступишь.
- Да с чего ты взял, что они погибли?! Замполит - он же как уж, где угодно на брюхе проползет и приспособится. А с доктором немка толковая осталась, должна помочь. Вот матроса Пахомова искренне жаль. Всегда его балбесом считал, а он оказался героем. Давай о будущем подумаем. Ясно, что немцам о нас известно. Вон какую охоту устроили. Хорошо, что они еще не научились имитатор от лодки отличать, а то бы нам хреново пришлось. Ну да ладно - проехали! А что дальше?
- Ты же сам сказал, что мы на войне. Вот и будем воевать.
- О! Вот теперь я вижу - командир вернулся! Воевать так воевать. С кого начнем?
Дмитрий Николаевич взял паузу и, обхватив ладонью подбородок, ненадолго задумался.
- Есть одна мысль. На днях литературу кой-какую перелистывал. По времени как раз получается. Может, слыхал о печально известном караване PQ-17?
- Конечно, знаю! И книги читал, да и фильм был.
- Вот я и подумал: надо бы переписать пьесу, а то уж слишком грустный финал.
- А ведь это идея! Почему я сам не додумался?
- Потому что не те книги читаешь. А нужные возьмешь у меня в каюте. Я там все по этому каравану отложил. Просмотри. Может, что заметишь, что я пропустил. Я там еще на карте схемку прикинул.
- Слушай, а ведь Рябинин что-то рассказывал. Нужно с ним поговорить. У него, кажется, там дед погиб!