Уже потом, тщательно прикрыв одеялом утомившуюся жену, Хельги накинул на голое тело плащ и вышел на опоясывавшую княжеские хоромы галерею. Постоял, остывая от любовного пыла, посмотрел на звезды и с мягкой улыбкой вернулся обратно. Лег, обнял спящую супругу и сам заснул, все так же неизвестно чему улыбаясь…
Странный сон ворвался в его мозг под громкий бой барабанов. Барабаны били там, внутри, как обычно, когда… Уже около пяти лет Хельги не слышал этого боя. И вот… Он, бывший свободный ярл Хельги, сын Сигурда, могучий киевский князь Олег по прозванию Вещий, быстро шагал по темной улице, освещенной длинными светильниками на высоких каменных ножках - фонарями. Лил холодный осенний дождь, и желтый свет фонарей отражался в покрытых рябью лужах. Хельги поплотнее закутался в плащ - очень необычный, на пуговицах, - пробежав, уселся в железную повозку, знал, она называется "автомобиль". Впереди что-то зарычало - двигатель. Князь уверенно нажал педаль, перекинул рычаг… Поехал. Что-то вдруг заверещало, затрепыхалось в кармане, у самого сердца, словно рыба-ерш, попавшая в ладони юных рыбаков на пристани. Хельги вытащил плоскую серебристую штуку.
- Слушаю… На Юленсгате? Библиотека? А ты сам подъедешь? Спасибо, Ньерд, весьма обязан. Как это "не стоит"? Нет уж, обязательно посидим с тобой в ресторане. Скажем, завтра… Ладно, пока.
Убрав серебристую штуковину обратно в карман, Хельги-Акимцев свернул на узкую улочку, застроенную трехэтажными каменными хоромами, впрочем весьма небольшими, проехал немного и остановился около большой длинной повозки - машины, ловко объехав лужу. По брусчатке все так же молотил дождь, князь быстро пересек сквер, отворив дверь. Навстречу ему поднялся высокий светловолосый парень, чем-то похожий на Снорри, - Ньерд.
- Ну, наконец-то… Однако и погодка сегодня!
- Да, немилостивы боги…
- Боги? Все шутишь… Здравствуйте, господа. Поднявшись по ступенькам, они оказались в длинной зале, уютно освещенной небольшими светильниками. По стенам залы тянулись стеллажи с книгами. Вот это богатство! Никифора бы сюда - умер бы от зависти!
- Старший инспектор криминальной полиции Плеске. Ньерд Плеске. А это со мной. Нас интересует формуляр некоего Матиаса Шенна. Ах, активный читатель? Славненько, славненько… Кофе? Да, пожалуй, спасибо… На, Игорь, смотри… Читаешь по-норвежски? Не очень… Ладно, помогу… Впрочем, названия даны на языках авторов.
- Дай уж, прочту как-нибудь хотя бы несколько последних записей. - Хельги с усмешкой взял формуляр.
- Вессель - "Ди культур фон Бизантц", Хауссиг - "Э хистори оф Бизантин цивилизейшн", Гиллоу - "Ля цивилизасьон бизантин"… Бизантц, Бизантин… Византия… Это же, это же… Империя ромеев! Так и знал!
- Что ты знал, Игорь? Эй, эй, что с тобой? Не падай! Скорее, нашатырный спирт…
- Империя ромеев! - проснувшись, громко повторил Хельги.
Сельма проснулась, захлопала спросонья глазами, уселась рядом на ложе. Князь ласково погладил жену, та улыбнулась со вздохом.
- Чувствую, скоро ты снова покинешь меня… Что ж, на то ты и князь.
- Ну, не грусти, не надо. В первый раз, что ли, нам трясти надменную столицу ромеев?
- А они опять дали повод?
- Не знаю. - Хельги скривил губы в усмешке. - Умный ищет силу, дурак - повод. Кажется, они там обижают наших купцов. Заставляют жить только в одном месте - в монастыре святого Мамы, всячески притесняют, обворовывают, бесчестят, и главное - требуют, чтобы управлялись с делами за один сезон - лето. К осени - расторговался, не расторговался - проваливай! Ну, разве ж это дело?
- Не дело, - согласилась Сельма и вдруг хитро прищурилась. - Думаю, богатые купцы тебя очень хорошо поддержат в этом походе. Только не надо делать тайны из его цели.
Хельги закашлялся.
- Ты хочешь, чтобы все знали о том, что мы будем искать друида? Вернее, его черную душу?
- Не будь таким наивным, о муж мой! - громко расхохоталась княгиня. - Цель похода - заставить коварных ромеев признать интересы наших купцов. Вот об этом пусть говорят по всему Киеву! Уж такие, как Харинтий Гусь, всяко тряхнут мошною.
Князь задумчиво посмотрел на супругу.
- Знаешь, я давно хотел сказать тебе… Ты очень мудрая женщина, Сельма.
- Я знаю. Помнишь, я вчера обещала тебе кое-что показать?
- Помню…
- Тогда подожди…
Загадочно улыбаясь, Сельма проворно оделась и исчезла за дверью. Князь ухмыльнулся - что еще там придумала венценосная супружница? Вряд ли его можно было чем удивить…
Медленно открылась дверь, и на свежевыскобленные дубовые доски пола упала черная тень. Хельги поднял глаза и вскрикнул, не в силах сдержать удивления: на пороге в золотых лучах восходящего солнца стоял он сам - киевский князь Олег Вещий, великий хакан русов. В обычном своем коричневом кафтане, синих портах, сапогах зеленого сафьяна, в алом княжеском плаще-корзне… Вскочив на ноги, князь схватил двойника за плечи - надо же, даже и рост одинаков! Та же ржаная шевелюра, бородка, глаза… Нет, у этого глаза не такие синие, да и нос, пожалуй что длинноват, и чуть оттопыриваются уши… Да, если присмотреться, можно увидеть различия и совершенно точно определить, кто из этих двоих князь, а кто нет. Но сделать это может лишь тот, кто очень хорошо знает Хельги, кто видит его каждый день, и то если будет что-то подозревать и специально всматриваться. А так - никаких различий…
- Ну? - с лукавой улыбкой в светлицу вошла Сельма. - Каков красавец, а?
- Где ты его нашла?
- Это Оженя, рядович из наших дальних вотчин. Согласен служить тебе… за достойное вознаграждение. Не так ли, Оженя?
- Так. - Рядович отвесил глубокий поклон князю. - Только прикажи, княже!
- Надо же, - продолжал удивляться Хельги. - И голос вроде похож.
- Ну, не совсем. - Княгиня усмехнулась. - Но к твоему - близко.
Не прошло и недели, как весь Киев бурлил, провожая собравшуюся в далекий поход княжескую дружину. Купцы ликовали - давно пора было проучить заносчивых и коварных ромеев. Харинтий Гусь, Ратмир и прочие отвалили князю изрядную толику серебра и построили за свой счет несколько крепких насадов. Большой флот собрал Вещий князь ныне - полтыщи ладей, не считая всяких мелких суденышек. Кроме дружины - старшей, боярской, да молодшей - гридей, еще и немало охочего люду пристало: мелкие торговцы, приказчики, подмастерья. За боевыми ладьями виднелись тяжелогруженые купеческие суда - воск, мед, меха, лес и прочее, война войной, а торговля торговлей. В общем-то, Хельги и не особо-то стремился ворваться в Царьград-Констатинополь, куда лучше было бы просто-напросто устрашить ромеев и решить дело выгодным миром. Хотя оно, конечно, готовиться нужно было к худшему. Поймав себя на этой мысли, князь усмехнулся - будучи вольным северным ярлом, никогда он не упустил бы битву, напал бы при любом раскладе, может быть, и взял бы город удалью и наскоком, а может быть, погиб со славой и честью, как и положено благородному мужу. Так считал любой вольный ярл, пенитель морей, глава небольшой морской шайки, но совсем иначе полагал Вещий киевский князь. Война не всегда благо, далеко не всегда. Только если уж никак без нее не обойтись. Так же думал и Ирландец, напросившийся в поход с князем. Хельги для вида отговаривал его, но в глубине души был рад - у Ирландца был изощренный, острый и циничный ум, ему были присущи хитрость, коварство, жестокость, он имел особую сноровку в самых разных делах тайного рода. Один из немногих людей этого времени, Конхобар мог вполне наплевательски относиться к богам и по всякому случаю высказывал свое мнение. Что и было ценным. Да, Ирландец мог очень пригодиться в походе, в особенности в той, тайной его части, что касалась схватки с друидом, которого надо было еще вычислить, отыскать. А как это сделать в почти полумиллионном городе? Нужно было соображать, наметки имелись и у Хельги, и у Ирландца, пока только наметки. Никифор Дрез - вот еще один старый друг, кого Хельги с удовольствием взял с собой. Никифор был верен, учен, начитан. И, так же как и Хельги с Конхобаром, ненавидел друида. "Исчадие ада" - так он его называл. Никифор приехал в Киев за книгами - вот уж удивился Хельги - еще бы, переться в этакую-то даль из маленькой обители, затерянной в дремучих северных лесах. Ну и ну. И что такого пишут в этих ученых книгах? Впрочем, как недавно смущенно признался Никифор, он вдруг почувствовал в душе "некое томление, некий позыв, идущий с небес". Словно бы чей-то глас приказал - иди в Киев. Хотя Никифор и без того давно туда собирался, только вот собрался бы? Кто знает…
Стоящий на носу ладьи князь искоса взглянул на корму, на книжника. Тот не изменился - все такой же черноволосый, смуглый, с карими благостными глазами. Только вот, кажется, на висках появились уже серебряные нити. Или это и впрямь только кажется? Никифор, Никифор… бывший раб и воин, решивший посвятить свою жизнь служению распятому Богу. А ведь мог бы и…
Что ж, у каждого свой выбор. Хельги оглядел своих - вот они, встали плечом к плечу в серебристых кольчугах, и налетевший откуда ни возьмись ветер треплет их волосы. Молодые воины - гриди, и в первых рядах их воевода - опытнейший и верный Вятша, за ним его родич, Твор, молодой десятник, недавно потерявший друзей. Губы юноши кривились, глаза грозно блестели - да, уж этот не даст пощады дерзнувшим сопротивляться ромеям!
Поднявшийся ветер раздул паруса ладей, на пристани волхвы принесли богам жертву - белую молодую кобылу - хлынувшая из перерезанного горла кровь ее, казалось, окрасила всю реку. Или то был просто рассвет? Оставшиеся на берегу люди подбрасывали вверх шапки, старцы градские в роскошных одеждах трясли посохами. Перекрикивая детские вопли, плакали бабы. Подхваченная течением и ветром дружина Вещего князя, покинув пристань, скрылась за излучиной. Средь собравшихся на берегу пронесся вздох. Ну, вот - поплыли… Вернутся ли? Все ли?
В ясно-голубом небе ласково светило солнце. Синел Днепр.
Глава 8
ЗАВЕДЕНИЕ ФИЛОФЕЯ МАМОНЫ
Август 873 г. Константинополь
Это было мрачное кафе с дурной репутацией…
Эрнест Хемингуэй. "Праздник, который всегда с тобой"
Высокие стены Константинова града освещались оранжевым закатным солнцем. Длинные тени их протянулись через всю перегороженную цепями бухту Золотой Рог, почти достигнув Галаты - района, отделенного от города бухтой. Далеко слышно было, как в монастырях и храмах звонили колокола, по стенам, выкрикивая невнятные угрозы, прохаживались воины в блестящих шлемах и панцирях, с небольшими круглыми или сердцевидными щитами. Войско русов, приведенное к столице надменных греков Вещим князем, выставив вдоль бухты пешие отряды и всадников, далее пошло сушей и окружило город с запада - у стены Феодосия, растянувшись от некогда пышного, а ныне почти заброшенного Влахернского дворца на севере до Золотых ворот на юге. От Золотых ворот было видно, как чуть дальше, за стенами, бороздили Мраморное море длинные быстрые корабли - огненосные дромоны. Империя славилась флотом, и киевский князь не рискнул вывести в море свои ладьи, лишь перекрыл гавань. Эх, если б вместо неповоротливых насадов да хотя б пару десятков драккаров - увертливых и быстроходных коней моря. Уж тогда не плавали б так спокойно дромоны, живо бы поубавилось спеси! Если б князь хотел разрушить и сжечь город, он бы настроил драккаров в низовьях Днепра, мастера, слава богам, имелись. Впрочем, не хотел князь ромейской крови, у него были иные задачи - продемонстрировать могущество, устрашить, навязав базилевсу условия мира. Ну и, наконец, отыскать того, кем правит омерзительная душа черного друида Форгайла. Задача была не из легких.
- Думаю, носитель Зла будет стремиться к власти, - сидя в княжеском шатре, тихо молвил Никифор. - А следовательно, надо искать его среди влиятельных приближенных базилевса.
- Легко сказать! - покачнул головой Конхобар Ирландец. - Для этого нужно проникнуть во дворец. Плевое дело!
- Ну, не так уж это и трудно, - улыбнулся возлежавший на узком походном ложе князь. - Во дворец ведь вхоже достаточно большое количество людей: посольства, купцы, мимы. Я уже не говорю о слугах и всяких там архитекторах, каменщиках, охране и прочих. Вполне можно пройти. А вот как вычислить друида?
Ирландец потянулся к кувшину, стоявшему на небольшом столике, плеснул в серебряный кубок вина, попробовал и сморщился - кисло.
- Не вино, а какой-то уксус, - недовольно произнес он. - То ли дело у нас в Новгороде, ягодная брага!
- Ты еще медовуху вспомни. - Хельги засмеялся и тоже налил себе вина, попробовал - а, вроде ничего, не особо и кислое, привередничает Ирландец, что поделать - сколько ему, сорок? Совсем скоро старость.
- Конхобар, жаловался Вятша на твою деву.
- Ирса? - Ирландец вдруг улыбнулся, даже как-то неожиданно тепло, правда, быстро справился с этой своей слабостью. - Что там она еще натворила? Надеюсь, все живы?
- Да живы-то, живы, - князь еле сдерживал смех, - только вот у кого рука вывихнута, у кого нога, а у кого и ребра поломаны. Крута на расправу твоя стражница! Гриди всего-то и хотели - женской ласки. Подошли, не насильничая, задрали рубаху, потрогали грудь - ну, и получили… Мало не показалось.
- И нечего им лелеять непотребные мечты о пре любодействе, - наставительно заметил Никифор, скромно сидевший в дальнем углу шатра. - Малы еще. Так что правильно поступила Ирса.
- Великим талантом обладает девица, - усмехнулся Ирландец. - Ей бы родиться воином.
- Она и так воин, получше многих. - Князь хохотнул.
- То так… - Ирландец задумался. - Наверное, я возьму ее с собой в город. Может пригодиться.
- Зачем? - возразил Никифор. - Мы же пойдем тайно, под видом купцов.
Конхобар чуть скривил тонкие губы.
- Ирса не будет лишней. В Миклагарде слишком много нехороших людей.
- Нехороших - это еще мягко сказано, - со вздохом согласился Никифор.
Князь приподнялся на ложе и окинул собеседников пронзительным взглядом.
- Ну, поведайте, чего напридумывали?
- Пока пойдем под видом купцов. - Понизив голос, Ирландец оглянулся на затканную золотой нитью портьеру из тяжелой шерстяной ткани, разделявшую шатер надвое. Там вполне мог кто-то спрятаться… Конхобару показалось на миг, будто он даже слышит чье-то дыхание. Впрочем, вряд ли бы князь поступил столь опрометчиво.
- Купцов? - перехватив взгляд Ирландца, азартно переспросил Хельги. - Каких, откуда?
- Из Сурожа, компаньоны Евстафия Догорола. Он нам и рекомендательное письмо дал, к хозяину постоялого двора Филофею Мамоне, - пояснил Никифор. Судя по его довольному виду, инок был весьма рад вновь окунуться в мирские дела, хотя, конечно, на словах горячо утверждал обратное. - Нас очень интересуют поставки коринфского мрамора.
- Почему именно коринфского? - не слезал с легенды князь. - Почему не эпирского, не родосского?
- Коринфский - самый красивый и дорогой, - с улыбкой, которую даже самый распоследний альтруист вряд ли осмелился бы назвать доброй, пояснил Ирландец. - Без разрешения канцелярии двора нам не разрешат его вывезти. Значит, будет повод наведаться во дворец. И не один раз, учитывая сребролюбие имперских чиновников.
- Гм. - Хельги покусал ус. - Неплохо придумано. А корабль? Эта захваченная нами скафа… Как ее?
- "Гонец Гнева", - подсказал Никифор. - Мы загрузили ее трюмы зерном. Неплохой подарок осажденным, не так ли? Думаю, портовая стража будет к нам снисходительна. Пойдем Мраморным морем, в гавань Феодосия или Юлиана, без разницы.
- Не боитесь, что вас сожгут греческим огнем, прежде чем вы приблизитесь к гавани?
- Нет, - покачал головой Ирландец. - Вряд ли безобидная скафа столь сильно напугает огненосный имперский дромон.
- А этот постоялый двор, - не отставал Хельги. - Что говорил о его хозяине Евстафий?
- Да ничего особо не говорил. - Ирландец пожал плечами. - Это какой-то дальний родственник одного из знакомых Догорола в Суроже. Знакомый этот уж больно сильно хвалил заведение Филофея.
- Что ж, пока не вижу серьезных изъянов, - сцепив руки, признался князь. - В самом деле, почтенные негоцианты направляются в Константинополь из Сурожа. Они, конечно, слышали кое-что о походе кровожадных русов, но особого значения не придали - русы почти каждый год ходят к столице, кто ж знал, что именно в этот раз они явятся в столь устрашающем количестве? Пришлось искать обходные пути, - пользуясь вчерашним туманом, незаметно от варварских дозоров миновали проливы и выбрались в Мраморное море, где с восторгом предались в руки имперского флота. Не самая плохая придумка. Должно пройти.
- Пройде-о-от!
- Не стоит раньше времени обнадеживаться, друже Никифор, - улыбнулся князь. - И пожалуйста, не говори, что все в руце Божьей. Не в Божьей, а в наших! Кого вы посадите матросами на скафу? По-моему, это тоже весьма важный момент. Если начальник морской стражи заподозрит что-то неладное, вряд ли вы доберетесь до постоялого двора - сгниете в тюрьме или умрете под пытками.
- И что же он может заподозрить?
- А все что угодно! У моряков не так повязан шейный платок или вообще его нет, флаг развевается не на той мачте или на той, но не так, да мало ли… - Хельги задумался. - Я бы на месте начальника стражи наверняка захотел бы поговорить не только с хозяевами, но и с кормщиком и, может быть, даже с кем-нибудь из старших матросов. Так кто у вас в матросах-то?
- Все самые верные люди, умелые воины.
- А есть ли среди них умелые моряки, умеющие обращаться с парусами, ведь скафа - это не насад и даже не ладья? Вижу, попал в больное место, а?
Ирландец досадливо скривился.
- Да думал я уже об этом, князь. Как раз сегодня хотел заняться отбором. Полагаю, не стоит посвящать воинов в игру. Чем больше людей знает о наших истинных целях, тем меньше шансов, что они останутся тайной.
Хельги молча кивнул - и в самом деле, Ирландец был прав. Что толку в логове врага от горстки преданных воинов, пусть даже умелых и хорошо вооруженных?
- Да ну вас, - махнул рукой Никифор. - Развели дискуссию, право слово! Ну, у кого могут вызвать подозрение двое не слишком удачливых купцов-сурожцев?
- Трое, Никифор! - неожиданно засмеялся Хельги.
- Что?! - Ирландец и инок недоуменно переглянулись. Одно дело они и совсем другое - киевский князь, которого каждая собака знает. Да и вообще, страшно подумать, что произойдет, если дружинники в одно прекрасное утро не увидят перед собой князя верхом на белом коне.
- Увидят. - Коротко кивнув, князь вдруг громко хлопнул в ладоши.
Тотчас же, колыхнувшись, отодвинулась скрывавшая вторую половину шатра портьера…