- Я вижу, ты иноземец, - усмехнулся чиновник, - и не знаешь наших законов, хотя и, живя в Сугдее, должен бы что-то знать об "Эклоге"… Поясняю специально для тебя и твоих, тоже, похоже, не очень-то сведущих в законодательстве компаньонов. - Овидий повысил голос и с нескрываемой насмешкой сообщил: - Этот корабль не так давно принадлежал некоему Михаилу Диаконису, злостно уклонявшемуся от уплаты налогов и задолжавшему в имперскую казну ровно тысячу триста шестьдесят восемь солидов и двенадцать денариев! И корабль этот - чему имеются свидетели - был описан у него за долги. Однако Диаконис, совершив беззаконие, самовольно увел его в море, теперь ясно куда - в Сугдею, где вам и продал, совершенно очевидно - вовсе не сообщив, что "де юре" это уже не его судно.
- Вот гад! - все же вставил словечко Ирландец.
- Помолчите, уважаемый. - Помощник эпарха недовольно передернул бровями. - Так вот, являясь представителем имперских властей и закона, учитывая вышеизложенное, объявляю данное судно конфискованным вместе с находящимися на нем товарами, выручка от которых будет пущена на покрытие судебных издержек.
- Каких таких издержек? Овидий усмехнулся:
- Ох уж мне эти провинциалы, привыкли там у себя к полнейшему беззаконию! Что же, по-вашему, я, мои секретари и все эти войны на ночь глядя приперлись сюда бесплатно, удовольствия ради? Напрасно вы так полагаете.
- Не спорь, - шепнул на ухо Хельги Никифор. - Товар мы потом отсудим.
Князь пожал плечами.
- И что же нам теперь делать, уважаемый?
- А что хотите! - засмеялся чиновник. - К вам лично со стороны закона больше никаких претензий нет. Хотя, сказать по правде, можно было бы попытаться доказать, что вы действовали в сговоре с бывшим хозяином судна, но, учитывая ваше простодушие и презумпцию невиновности, ладно, считайтесь добросовестно заблуждавшимися покупателями.
- Так нам покинуть корабль?
- Таки придется!
- А люди? Где наша команда?
Овидий Тселл кивнул секретарю.
- Выпусти их, Калликий.
Секретарь проворно подбежал к двери, запиравшей помещение для команды.
- Вызнав о том, что хозяева судна отсутствуют, мы решили запереть матросов в трюме, от греха подальше, - пояснил чиновник.
Калликий вдруг подбежал к нему с крайне озадаченным видом и что-то быстро проговорил.
- Как - нет? - изумленно переспросил Овидий. - Какая дыра? А ну-ка глянем…
Помощник эпарха в сопровождении свиты и воинов, а также троих "компаньонов", коим никто не препятствовал, с интересом заглянули в трюм, осветив его ярко горящими факелами. Как и говорил секретарь, трюм был пуст, а в борту, чуть выше ватерлинии, зияла большая дыра.
- Ну, вот, - развел руками чиновник. - Убежали, причинив ущерб городскому имуществу. - Он грустно посмотрел на дыру и обернулся к горе-купцам: - Придется вам оплатить ремонт.
- А вот уж это - нет, - усмехнулся Никифор. - Не по закону. Где в "Эклоге" сказано, что кто-то должен отвечать за чужие деяния? Мы ведь никого в трюме на запирали?
Хельги между тем подошел к борту судна и тихо сказал:
- Все в порядке, парни. Не надо злиться и метать стрелы.
- Не будем, - так же тихо отозвались откуда-то снизу. - Хотя уже собирались. Да только вот там, на мачте, - Ирса. Как ее-то предупредить?
Хельги оглянулся на внимательно прислушивающегося к разговору Ирландца, показал на верхушку мачты, где и впрямь, если хорошо всмотреться, угадывалась темная прильнувшая к перекладине фигура.
Конхобар, кивнув, подошел к мачте и что-то громко произнес по-хазарски.
- Что он говорит? - оглянулся Овидий.
- Молится, - кратко пояснил князь.
Все трое и примкнувшие к ним матросы покинули судно, испытывая весьма противоречивые чувства: огорчение от потери товара и корабля и радость оттого, что все так легко закончилось.
- Ну, что? - Проводив взглядом удаляющуюся процессию - помощника эпарха с секретарями - князь оглядел воинов.
- Они пришли внезапно, князь, - шмыгнул носом Твор. - Все, как ты и велел, работали в трюме, лишь у сходней стоял страж, Ждан. - Десятник бросил уничтожающий взгляд на безусого юношу, совсем еще отрока. Тот смутился, покраснел и, такое впечатление, вот-вот собирался заплакать.
- Они подошли, спросили, почему на мачте флаг, я повернулся, чтобы посмотреть, и…
- Тюря ты, тюря! - сплюнул на землю Твор. - "Посмотреть"! Хорошо хоть, все так закончилось…
Ждан уткнулся взглядом в землю и, казалось, готов был провалиться со стыда.
- Ладно, - Князь тихо засмеялся. - Чего встали? Разжигайте костер - обсушитесь, да и поедим, что послали боги.
Команда бросилась врассыпную - собирать пригодные для костра палки, обломки кораблей и бочек - мусора у причалов хватало. Вскоре между складами весело запылал костерок, забулькала в котелках вода - слава богам, догадались прихватить с покинутого судна кое-какие припасы. Тихо было кругом, темно, звездно. Прятавшаяся за кипарисами луна освещала полную кораблей гавань, где-то в отдалении вдруг зазвучала удалая песня - видно, возвращались на корабль подгулявшие матросы. Далеко в море виднелись огни - горели кормовые светильники стоявших на рейде дромонов. Один, два… десять… двадцать пять… сорок…. бессчетно!
- Силища, - с уважением произнес князь. - Надеюсь, Вятша с Хаснульфом сообразят, что суда могут высадить десант.
- Сообразят, - улыбнулся Твор. - Не знаю, как Хаснульф, а воевода Вятша - он умный.
Выставив часового - Ждана, пусть исправляется! - улеглись спать, подстелив под себя плащи. Лишь Хельги с "компаньонами" да примкнувший к ним Твор еще долго сидели у костра, размышляя. Честно говоря, они очень рассчитывали на выручку от продажи жита. Да и корабль тоже можно было бы продать, - впрочем, чего уж теперь рассуждать об упущенных возможностях? Думать надобно о другом - как быть дальше? Пока что-то ни с чем не везло - ни с постоялым двором, ни с судном. Можно было, конечно же, остановиться где угодно - уж чего-чего, а постоялых дворов в столице хватало, - однако хотелось сделать это, не привлекая особого внимания. Хельги сильно подозревал, что отыскать друида вряд ли удастся под личиной купцов - не так все просто, возможно, потребуется надевать новые маски, тогда придется менять постоялый двор - а это расходы, и самим что-то кушать надо, и воинам - бывшим матросам. А солидов, между прочим, осталось мало, да и те, как подозревал Хельги, возможно, уйдут на взятки алчным имперским чиновникам. Следовало придумать, как добыть средства. На первое-то время, конечно, должно было хватить, но потом… Никифор предложил пока поселиться в предместье, в монастыре Святого Мамы, где обычно жили купцы-русы.
- Держать руки в гнезде гадюк? - резко возразил Ирландец. - Да там наверняка соглядатай каждый второй, не считая каждого первого. Ведь за нашими купцами ведется неусыпный присмотр, и ты, князь, прекрасно о том знаешь.
- Сейчас там наших нет, сезон закончен, - пояснил Никифор. - Обитель открыта для паломников.
- Да уж, - подумав, согласился Хельги, - лучше всего прятать свечу под солнцем. К тому же там, верно, дешевле… Где бы только раздобыть рясы?
- Купим, - заверил Никифор. - Здесь все купить можно, звенели бы в кошеле монеты.
С раннего утра, когда первые лучи еще жаркого октябрьского солнца золотили кипарисы и оливы предместья, к стенам монастыря Святого Мамы подошла процессия из тринадцати монахов в длинных черных рясах с наброшенными на головы капюшонами. Остановившись у часовенки при обители, сняли капюшоны и принялись истово молиться, после чего поклонились и направились к воротам…
- Мир вам!
- И вам мир, Божьи странники, - ласково ответил вышедший навстречу монах. - Что привело вас в обитель?
- Ищем приюта и милости Господа, - скромно сообщил Хельги, стараясь не слишком шнырять вокруг любопытным взглядом.
- Мы из Каппадоккии, - пояснил Никифор. - Идем в Иерусалим, поклониться гробу Господню.
- Долгий путь, - закивал монашек. - И благостный.
Все перекрестились, лишь незадачливый Ждан забыл - засмотрелся на сидевших на кипарисе ворон, пришлось Твору хорошенько двинуть отрока кулаком в бок. Чтоб не забывался.
- Проклятые язычники-русы задержали нас на нашем пути, - продолжал Никифор. - Придется ждать, пока не изгонит их непобедимое воинство базилевса.
- Дай-то Бог, это случится скоро, - снова перекрестился привратник. - Что ж вы стоите? Проходите во двор, проведу вас к отцу-келарю.
Отец-келарь, бойкий жукоглазый чернец с круглым, как блин, лицом, хитрым и каким-то масляным, потряс висевшими на поясе ключами и пригласил представителей странников в свою достаточно просторную келью.
- Приюта? Конечно-конечно, Божьи люди. Предоставим вам гостевые покои, они все равно пустуют. Нет-нет, какая плата, что вы! Страждущего - приюти, так ведь сказано, нешто мы будем идти против Господних заповедей?
- Так, значит, не нужно ни за что платить, ни за кров, ни за пищу? - дотошно уточнил Ирландец.
- Ну конечно же, не нужно! - перекрестившись на висевшую в углу икону, истово заверил келарь. Масляные глазки его прищурились. - Только вот в чем дело… Обитель наша не богата, сами видите. Братия невелика, крыша прохудилась, и…
- Мы охотно пожертвуем все, что у нас есть, - тут же заверил Хельги. И, вытащив кошель, высыпал на стол солиды и денарии, мысленно хваля себя за предусмотрительность - большая часть денег находилась у Никифора.
- Вот и славненько! - бросив косой взгляд на монеты, обрадовался монах. - Прошу, идите за мной, покажу вам гостевые кельи.
Кельи оказались так себе - маленькие, сырые, темные, - впрочем, это было все же лучше, нежели ночевать на улице. Быстро расположившись, Хельги разрешил воинам отдыхать, строго-настрого наказав не забыть сходить к вечерне. Сам же улегся спать на узкое ложе, велев до утра не беспокоить. В соседней келье давно уж храпел Ирландец. Что же касается Никифора, тот, используя возможность, прошел в общую келью, где старательно поучал лже-монахов, как им надобно себя вести, чтобы не вызвать никаких подозрений, а заодно и просвещал, цитируя Святое Писание. Вообще-то он и сам не знал, кого сейчас признавать первосвященником - Римского Папу или константинопольского патриарха. И тот и другой являлись первыми епископами, только патриарх - на Востоке, а папа - на Западе. Решив вопрос для вящей конспирации в пользу патриарха, Никифор поведал воинам о десяти Христовых заповедях, научил нескольким молитвам, ну, и ближе к ночи принялся рассказывать историю живни Бога-Сына. Дошел уже до Его странствований по Святой земле, когда вдруг услыхал храп - все воины давно уже спали, кроме отрока Ждана, тот до утра должен был нести стражу, и желтолицей девушки Ирсы, телохранительницы Ирландца. Вообще, эта Ирса была не совсем обычной девушкой: явно из хазарских краев, с самого детства она была тренирована для убийств - поджарое тело, маленькая грудь, движения то стремительные, то мягкие, словно у рыси, и такие же рысьи глаза - чуть вытянутые к вискам, серовато-зеленые. Круглое лицо Ирсы, в общем-то, выглядело довольно приятным. Подумав так, Никифор тут же устыдился своих мыслей.
- Ты говоришь, Христос велел возлюбить своих врагов? - недоверчиво переспросила Ирса.
- Да, именно так.
- Какой же это Бог? Боги должны быть сильными, мстительными, страшными. Только тогда их будут уважать, бояться! - убежденно произнесла девушка.
- Ты думаешь, уважение и страх - это одно и то же? Вот взять твоего господина, Конхобара Ирландца. Ты его уважаешь?
- О да!
- И боишься?
- Ну… немного. - Ирса вдруг улыбнулась, и чуть смущенная улыбка ее словно бы осветила лицо. - Нельзя же вообще без страха. Ведь верно, Ждан? Она обернулась к отроку: - Эй, парень. Не спи!
- А? Что? - встрепенулся Ждан. - Я и не спал. Задумался только… Ты посмотри, Ирса, какие красивые храмы у распятого Бога, этого самого Христа. Куда как красивее и богаче наших капищ. Значит, и впрямь Христос - великий Бог, хоть и позволил себя распять!
- Я бы ни за что не позволила, - фыркнула Ирса.
Никифор бросил на нее строгий взгляд.
- Не кощунствуй, Господь наш искупил своей смертью грехи людские. Он умер за тебя, за меня, за всех нас. Умер - воскрес.
- А, ну, если воскрес, тогда конечно, - важно кивнул Ждан. - А то я уж думал - Он совсем умер.
Никифор мысленно плюнул. Поистине, с этими людьми нужно иметь ангельское терпение. Впрочем, они не так уж и плохи, жаль, что закоренелые язычники, хотя, может быть, когда-нибудь… кто знает…
Утром, оставив "братию" в обители, Хельги, Ирландец и Никифор двинулись к ипподрому - возникли уже планы насчет этого места. Нет, выиграть денег они не надеялись, да и не было сегодня бегов. Другие были задачи у разоренных городской канцелярией "компаньонов".
Шли долго - мимо церкви Апостолов, сквозь просторную Амастридскую площадь, по главным улицам, вымощенным мраморными плитами, мимо украшенных прекрасными статуями и портиками общественных зданий - магистратов, библиотек, терм. Да, это был Город! Богатый и красивый, убогий и грязный, полный огромных толп народа, он словно бы придавил провинциалов своим величием, восходящим к глубинам веков. Бывшая греческая колония Византии, блистательная столица Восточной империи Константина Великого, град Юстиниана, Вечный - поистине Вечный - город. То и дело по улицам проходили отряды хорошо вооруженных воинов в панцирях и блестящих шлемах, двигались возы с каменными ядрами для катапульт и припасами. А в общем-то, если бы не это, не очень-то похоже было, что город подвергался осаде. Все так же беспечно веселили народ жонглеры и мимы, все так же деловито сновала мелкая чиновная мелочь, присматриваясь, с кого б поживиться взяткой, все так же в тени портиков спорили друг с другом молодые бездельники.
"Компаньоны" остановились на просторной площади в виду ипподрома - форума Константина. По сторонам его отбрасывали тень портики из белого мрамора, слева от ипподрома высился храм с крестом на крыше - церковь Святой Ирины, за ней виднелся императорский дворец и огромный купол Святой Софии - собора, прекраснейшего из творений людских, выстроенного три века назад по приказу императора Юстиниана. Собравшиеся на форуме Константина люди азартно спорили между собой, разбившись на небольшие группы. Праздно шатающиеся зеваки, послушав одну группу, вскоре переходили к другой, потом - к следующим, делая большой круг, вновь возвращались к прежней. Движение, таким образом, было почти беспрерывным. "Компаньоны" тоже окунулись в этот водоворот, доверив роль провожатого Никифору - у него было больше знаний, для того чтобы отыскать нужных спорщиков.
- Сказано - кто желает быть принятым в число табулляриев, тот должен быть избран голосованием и подвергнут испытанию, иначе как же определить, обладает ли он необходимыми познаниями в праве? - важно поставив ногу на ступеньку портика, разорялся какой-то молодой щеголь в расшитом золотыми цветами таларе и мантии из невесомой паволоки. - К тому же необходимо знать, владеет ли он искусством письма в должной мере? Не болтлив ли? Не заносчив? А прошел ли все эти испытания Анемподист из Каллипога? Нет. Нет и нет! А ведь профессия нотариуса требует недюжинных познаний. И хочу вам напомнить, уважаемые: если кто-либо будет уличен в том, что при приеме в корпорацию обошел требуемые законом условия и постановления, то несут ответственность так же и те, кто за него свидетельствовал! И кто же свидетельствовал за Анемподиста?
- Идем дальше. - Никифор потянул за рукав Ирландца. - Здесь дискутируют законники-крючкотворы, а я в этом не очень силен.
У портика рядом спорили о красоте, чуть дальше - о небесных сферах. Никифор некоторое время постоял, прислушиваясь, потом махнул рукою. Так они и ходили до полудня, пока наконец не нашли то, что искали. Молодой монах в коричневой рясе, с некрасивым лицом фанатика, резко критиковал религиозную политику базилевсов, причем сразу обоих - нынешнего, Василия Македонца, и убитого им Михаила Исавра. Критиковал за отход от иконоборчества и делал это умело и вполне искренне.
- Скажите, зачем было давать монастырям возможность стяжать несметные богатства? Разве Христос был богат и не странствовал в бедности? Разве ж у святого апостола Павла была разукрашенная золотом повозка, на какой ездит настоятель обители святого апостола? Разве вообще нужны монастыри и монахи?
- Да ты еретик! - выкрикнули из толпы. - Хватайте его!
- Нет, пусть говорит, - закричали остальные. - Эй, что скажешь насчет икон, парень?
- Совсем не нужны эти раскрашенные доски! - заметно приободрился оратор.
- Стой! - Хельги не успел и глазом моргнуть, как рядом с некрасивым монахом оказался Никифор. - Дозвольте и мне молвить слово, ромеи!
- Говори, говори, послушаем!
Монах незаметно исчез за колоннами портика.
- Тут было нехорошо сказано об иконах, - усмехнувшись, заговорил Никифор. - Но если так ставить вопрос, можно спросить - зачем благолепие храмов, зачем золотая утварь, зачем… - Он неожиданно указал рукою на блистающий не так далеко купол: - Зачем тогда Святая София?
Слушатели глухо зароптали.
- И вправду, зачем? - весело подначил кто-то.
- Сейчас отвечу зачем, - улыбнулся Никифор. - Совсем недавно я беседовал с двумя варварами, язычниками, как вы и подумали. Они были настолько покорены внутренним убранством одного из провинциальных храмов, что забыли своих мерзких идолищ и почти повернулись к Христу. А что было бы, спрашиваю я вас, если б эти закоренелые в своем неверии варвары посетили Святую Софию?!
Толпа бурно выражала восторг. Едва Никифор спустился вниз со ступеней, как его место тут же занял новый вития. А к Никифору подошел неприметный человечек, монах в черной рясе.
- Твои слова восхитили меня, неизвестный друг, - молвил он с улыбкой, глаза же при этом оставались внимательными и серьезными. - Позволь же узнать, кто ты и откуда?
- Я и мои друзья из Каппадоккии. - Никифор жестом представил Хельги с Ирландцем. - Мы скромные иноки, держим путь в Иерусалим, поклониться гробу Господню.
- Истинный путь для христианина! Но и трудный, ведь вся Святая земля ныне в руках сарацин, поклонников Магомета.
- Мы все же надеемся дойти, - мягко улыбнулся Никифор. - А вышло так, что задержались, коль здесь из-за безбожных русов, мы бы очень хотели послушать высокоученые богословские диспуты, за тем и пришли на этот форум.
- На форум… - Монах скептически усмехнулся. - Вы нашли не совсем то место. - Он обвел площадь глазами. - Здесь много суетного.
- Мы видим, - согласно кивнул Никифор. - Но все же это лучше, чем ничего.
- Вы понравились мне своей верой, - неожиданно улыбнулся монах. - Завтра во дворце Магнавра как раз состоится ученейший диспут. Приходите.
- Во дворце?! - разом ахнули трое.
- Да, именно там, - коротко кивнул собеседник. - Скажете страже - вы гости брата Евтихия, таково мое скромное имя. Там будут изучающие богословие студенты, известные клирики, гости, как вы, и, может быть, диспут почтит своим присутствием сам базилевс-автократор!
- Базилевс?! Благодарим тебя, о Евтихий! Сам Господь благословил нашу встречу.
- Ну, надо же! - проводив глазами монаха, покачал головой Хельги. - Все случилось, как ты и предполагал.