- Думаю, не стоит. Если друид вновь начал вредить тебе то время будет работать на него. Откуда ты знаешь, что он сейчас не в ладожских землях и не мутит там народ?
- Не знаю, - кивнул князь. - Но предполагаю. Однако ты зря называешь его друидом. Это лишь бледная тень того, что было. В прямом столкновении он неминуемо проиграет. Да и так - ну на что он сейчас способен? Проникать в чьи-то души - и то лишь краем, на время?
- Ты так уверенно говоришь…
- Я - тот, кто знает. К тому же я чувствую послание Магн.
- Магн? - Сельма вопросительно вздернула брови.
- Магн дуль Бресал, девушка-жрица, которую когда-то смертельно обидел друид. С тех пор она мстит ему, как может.
- Так она сейчас где? В Ирландии?
- Нет. Намного, намного дальше…
Хельги улыбнулся и посмотрел в окно. Бушевал ветер, гнал по небу низкие зловещие тучи, грохотал гром, и молнии сверкали грозной ослепительной синевою.
- Красиво как! - восхищенно произнес князь. Сельма кивнула:
- Мне тоже нравится это буйство Перуна!
- Перуна? - Хельги усмехнулся. - Ты назвала славянского бога и даже не вспомнила о родном громовержце Торе!
- Знаешь, я уже начала забывать наших богов, - взяв мужа за руку, призналась Сельма. - Мне кажется, они слишком кровавы… Здешние проще, добрее, хотя и не менее могущественны.
- И им начинают приносить кровавые жертвы… Частые жертвы, чего раньше не было.
- Друид?
- Может быть… Хотя мало ли амбиций у местных волхвов? Друид немощен, от него осталась лишь черная душа.
- Все равно. - Княгиня вздохнула. - Знаешь, есть такая местная поговорка - капля камень точит. Сегодня в одном месте мятеж, завтра в другом недовольство, потом вдруг хватишься - и нет уже власти. На твоем месте я бы не откладывала поход в Ладогу. Лучше прижать змею сразу, иначе поднимет голову и высунет ядовитое жало.
Хельги повернулся и, заключив супругу в объятия, крепко поцеловал ее в губы.
- Хочу сказать тебе, Сельма… Ты очень умна.
- Можно подумать, раньше ты этого не знал?
Князь тихонько рассмеялся:
- Знал, конечно… Но, признаться, не думал, что из тебя выйдет такая хорошая правительница!
- Идем спать, - пряча довольную улыбку, прошептала женщина.
- Спать? - Хельги подмигнул ей. - А может быть, займемся чем-нибудь поинтересней?
Гром гремел, и молнии сверкали над Киевом, над Почайной, над Глубочицей и Притыкой, над могучим Днепром. Наконец пошел дождь, захлестал тугими струями по крышам на Подоле, на Копыревом конце и Градце, на пристани и Щековице. К утру ливень разошелся настолько, что стражники на воротной башне перестали пристально вглядываться вдаль, все равно- ничего не было видно. В это самое время к дальним мосткам у впадения Глубочицы в Притыку, невидимый из-за начавшегося ливня, быстро приближался челнок, небольшой, но вместительный и крепкий. По узорчатой изукрашенной корме, рогожке, надежно прикрывающей дно, тщательно выделанным веслам видно было, что владелец суденышка немало им гордится. Несмотря на дождь, он продолжал грести, пока не оглянулся, приложив руку к глазам. Повернул к берегу, пошевелил рогожку.
- Вставай, человеце!
Из-под рогожки проворно выбрался старец - седой, но еще вполне крепкий и сильный. Старец был в обычной одежке смерда - пестрядинная рубаха, кожушок из овчины, лапти, сермяжная сума за спиною. Только глаза смотрели не по-крестьянски пронзительно, недоверчиво, иногда вспыхивая злобой. Седая всклокоченная борода, длинные, мокрые от дождя космы, серьга в виде мертвой головы в левом ухе, на шее, под рубахой, спрятано от нескромных взглядов серебряное ожерелье - давно это ожерелье приметил владелец челнока, но не расспрашивал - заплатил старик щедро. Да и как не заплатить - почитай, с самых верховий плыли.
- Глубочица, господине, - обернулся к старцу челночник, обычный, себе на уме, мужик, не молодой и не старый, с каштановой бородой, не короткой, не длинной, в круглой кожаной шапке и плаще, подбитом лисьим мехом.
- Храни тебя боги, довез-таки! - Старец скривил губы в улыбке, однако глаза смотрели холодно, строго: - Сколь я тебе доплатить обещал, друже?
- Две ногаты, - насторожился челночник.
- На вот тебе три - за дождь да за то, что быстро доставил.
Старик склонился над котомкой, развязал.
- Проверь, хорошие ли монеты?
Челночник наклонился… И, получив удар узким ножом в сердце, упал в реку. Вытерев об рогожку нож, старец убрал его обратно в котомку, выбравшись на мостки, отпихнул челнок, и тот медленно поплыл по течению в Почайну - реку и дальше, в Днепр…
Старик довольно осклабился - пока все складывалось как нельзя лучше. Теперь бы отыскать кой-кого, о ком говорил Чернобог. В самом деле, хватит сидеть в лесах, когда можно потихоньку захватить и власть, и богатство. Сам то Чернобог отправился поднимать мятеж в далеких северных землях - в Ладоге, а ему, волхву Лютонегу, наказал все сделать, чтобы задержать отплытие княжьей дружины как можно дольше. Лучше бы, говорил Чернобог, чтоб дружина Вещего князя вообще пошла б на Царьград, но всякое может случиться - уж больно хитер князь. Про княжью хитрость Лютонег уж и сам знал, без старого своего дружка Чернобога, - все хуже становилось волхвам, все меньше жертв получали древние боги и, соответственно, все меньше баловали своих жрецов вниманием и помощью. Помнил Лютонег еще старые времена, когда слово волхва куда как круче княжьего было не то что сейчас. И ведь распалил его Чернобог, поманил властью, вот и обещал Лютонег - волхв сделать для него в Киеве все, что возможно. Да ведь и заплатил Чернобог вперед щедро! Куда как щедро… Можно, конечно, было б его и кинуть, да - про то знал Лютонег - оставались еще в лесах да на заболотьях верные Чернобогу людишки-послухи. Попробуй не выполни договор - пустят стрелу, вот и конец волхву. Нет уж, с Чернобогом по-честному надо, ведь с давних пор приятели они, дружки, да и изменился Чернобог за то время, что не видал его волхв. Другим стал - осанистым, важным… И не говорил - вещал. Да так, что иногда от одного взгляда старого приятеля Лютонег аж трясся - настолько страшно было! Это ему, волхву, а что уж говорить о простых людях? Может, и выйдет что у Чернобога? Может, и возьмет власть, не сразу, постепенно, тихою сапой. Сначала на далеком севере, в Ладоге, а затем и в Киеве, и, уж само собой, в радимичских землях. Так то дали бы боги! Не жаль для такого дела и жертв, и времени собственного, и покоя. Ну, а если и не выйдет ничего, так что он, Лютонег, теряет? Да ничего… Так хоть в Киеве побывал на серебро Чернобога. Интересно, откуда у него столько? Может, и правду охотники баяли о пропавших безвестно купцах? Шли к Любечу лесом и вдруг пропали, все до одного, ни трупов не осталось, ни лошадей, ни повозок. А у Чернобога завелось лишнее серебришко. Ну, его дела. О своих теперь надобно думать, вернее - об общих. Был бы Лютонег поглупее, так сразу бы и пошел в корчму к Мечиславу - людину, как советовал ему Чернобог. Однако волхв недаром разменял шестой десяток. Многому научился, многому, - самое-то ценное в человеке ум да опыт. Так-то вот, еще плывя в челноке, и размышлял волхв всю дорогу. Не давал ему покоя Мечислав - людин. Как рассказал Чернобог, Мечислав человеком был верным, еще черному князю Дирмунду помогал, да многим. В общем, с давних нор Вещему князю Олегу недруг. Но это и настораживало. Олег не дурак, ой не дурак, неужто всех своих врагов не вызнал? Да вызнал, скорее всего, расправился с тем же Дирмундом - князем - Диром - да с Вельведом - волхвом. Совсем уж мелких людишек, роду незнатного - Истому да варяга Лейва, - судил, говорят, да в рабство ромеям продал. А вот Мечислава не тронул! Что, про него ни Лейв этот, ни Истома не рассказали? Чего им его скрывать-то? Значит, знал про Мечислава князь. А раз знал, тогда тут два пути вырисовываются. Либо Мечислав самолично обо всем князю доносит, либо люди его. Вот и думай - стоит ли обращаться за помощью к Мечиславу? Нет, уж лучше самому действовать. А в корчму к нему зайти все же надо, ведь там частенько бывают дружинники-гриди. Но не объявляться. И от Чернобога знак не показывать, приберечь на всякий случай. Где хоть он, знак-то?
Лютонег перетряхнул котомку, но так ничего и не нашел, видно, выронил тайный знак в воду… Ну и пес с ним! Все равно ведь нельзя доверять Мечиславу, и у самого, чай, верные люди найдутся, тот же варяг Стемид из княжьей дружины, который не так давно, еще при Дире с Аскольдом, наворовал с помощью Лютонега немало народу да продал ромейским купцам… Вот Стемид - то теперь и поможет, куда денется.
Дождавшись рассвета, волхв двинулся берегом реки вниз, к Днепру, выбрался к пристани и зашагал к городским воротам.
- Не хотим на север! - размахивая над головой мечом, озлобленно выкрикивал один из наемников-варягов. - Хотим на Царьград, верно, братие?
- Верно! - подбадривали его остальные дружинники, средь которых были не только варяги, но и славянская молодежь - гриди. - Истину молвишь, Стемид! У ромеев возьмем и злато, и серебро, а в северных лесах что?
- Так шкуры беличьи да куньи!
- Ага, а их дотом тем же ромеям продавать? Да и на Царьград идти - чести больше.
- Кто тут вспомнил о чести? Неужто ты, Стемид? - На дворцовый двор за стенами Градца, где собралась дружина, выступил сам князь, с диадемой в светлой гриве волос, в алом плаще поверх блестящей кольчуги.
- Князь! - закричали воины. - Слава князю Олегу! Великому конунгу Хельги слава!
Хельги с усмешкой оглядел собравшихся, и Стемид поспешно юркнул в толпу. Кто-то ударил его рукою по шее, и варяг, пригнув голову, едва не споткнулся.
- Куда ж ты, Стемид? - вдогонку ему крикнул князь, - Воровать коров, как еще недавно воровал в Вике?
Хельги строго посмотрел на притихшую дружину - вернее, лишь малую часть дружины… впрочем, не такую уж и малую. Как там сказала Сельма? Капля камень точит…
- Кто еще хочет идти на Царьград?
Из шеренги дружинников вышел воин, на этот раз не варяг, славянин, с косматой бородой и хмурым обветренным лицом, покрытым шрамами.
- Я тоже за Царьград, князь, - поклонившись, твердо заявил он. - Там мы обретем богатство и славу. Или погибнем с честью.
- Рад видеть тебя в добром здравии, Радогост, - кивнул воину Хельги. - Да, в твоих словах есть доля правды… Но только доля. - Князь замолчал.
Молчали и воины, и Радогост, ждали, как объяснит свои слова князь. А тот не торопился, постоял на мокрой земле, посмотрел в голубое, быстро очищающееся от ночных туч небо.
- Да, в Царьграде мы, возможно, захватим изрядную добычу, - наконец произнес Хельги. - И даже не возможно, а наверняка!
- Слава Вещему князю! - обрадовано зашумели воины.
- Но ведь захваченную добычу надо еще сохранить, довезти до Киева! - дождавшись тишины, продолжал Хельги. - И теперь представьте: пока мы сражаемся с ромеями, здесь, на нашей земле, расцветает предательство! Ваши дома сожжены, братья убиты, дети и жены проданы в рабство! И тогда, утирая благородные слезы ярости, вы спросите меня, своего князя, - как такое могло случиться? И я вам отвечу то же, что скажу сейчас: мы вовремя не раздавили гадину, и вот она приползла с севера, острозубая, смертельно ядовитая. Она, эта змея заговора и измены, сожжет ваши дома и сожрет ваших родичей. А вы идите на ромеев, идите… И мы пойдем, если вы захотите, ибо я - князь ваш, а вы - мои воины, и что хотите вы - того захочу и я. Хотите идти на Царьград? Идем. Но только помните мои слова и не говорите потом, что вы их не слышали.
Хельги умолк, чувствуя, как от напряжения течет по спине пот. Вышедшая из подчинения дружина вполне могла убить своего князя и выбрать нового. Такие случаи бывали повсеместно, особенно среди варягов - викингов.
Воины перешептывались. В самом деле, все жаждали богатства и славы и готовы были за это умереть, но никто не хотел жертвовать близкими родичами.
- Может быть, - снова вышел вперед Радогост, - может быть, мы сначала раздавим змею, я а уж затем дойдем на Царьград?
- Мудрые слова, воин! - улыбнулся князь. - К тому же знайте, в казне полно золота, оставшегося от прошлого похода. И я обещаю разделить его между вами, клянусь Перуном и Тором!
Услыхав эти слова, воины восторженно всколыхнулись.
- Слава Вещему князю! Киевскому кагану, великому конунгу слава!
На прощанье взмахнув рукой, Хельги. поднялся на крыльцо хором и вошел в просторные сени. Озаренное радостной улыбкой лицо его тут же стало озабоченным. Правильно ли он поступил, так распорядившись казной? Ведь в ней не так уж и много богатств. Ну, дань от окрестных племен плюс будет еще новгородская и ладожская… если будет. Ничего, должно хватить. В крайнем случае, можно будет пока не платить тиунам… Нет, нельзя не платить, начнут вымогать с просителей. Но и оставить без злата дружину тоже нельзя. Тогда они пойдут в Ладогу, как в завоеванную землю. И попробуй тогда удержи их от грабежей и бесчинств.
А ведь Ладога - это не чужая земля, а земля Гардара - Руси. Жаль, еще не все дружинники хорошо понимают это. Не грабить они должны Ладогу, а защищать, как защищают полян, древлян, радимичей. Хельги вдруг осенило: а что, если раздать дружинникам часть казны прямо сейчас? Пусть пируют в корчмах, которым на время повысить налог, - вот богатство и вернется обратно в казну. Да и воины не будут тешить себя пустопорожними разговорами о Царьграде. Пусть поразвлекаются недолго, а потом сразу же и в поход, чтоб не свыклись с непотребством и пьянством. Четко предупредить: кто опоздает - ничего уже больше не получит. Да, немного времени есть в запасе. К тому же еще не все насады готовы. Нужно ремонтировать, конопатить, смолить - этим уже давно занимаются плотники да лодейники. Эх, жаль, на Руси нет внутренних морей, а так бы, вместо того чтобы тащиться по волокам и рекам, поднять бы полосатые паруса на драккарах - быстроногих скакунах моря! И навалиться на мятежников внезапно, прийти, откуда не ждали. Жаль, нет моря… А Нево-озеро? Чем не море? Прийти в Ладогу, вывести часть ладей в озеро, высадить дружину, нагрянуть в дальние леса с севера, откуда никак уж не ждут. Да, хорошо бы… Может, и вправду так поступить? Можно… Но сперва вникнуть в тамошнюю ситуацию, посоветоваться с Ирландцем - уж он-то должен быть в курсе.
Хельги вошел в горницу и стал задумчиво прохаживаться вдоль лавок.
- Что-то случилось? - заглянула в дверь Сельма.
- Зайди, - подозвал жену князь, кивнул в сторону лавки: - Садись, слушай.
К вечеру уже весь Киев знал - княжеская дружина гуляет перед дальним походом. Воины оккупировали все корчмы, кое-где выкатили прямо на улицы бочки с брагой и пивом, позвали баянов-сказителей. Веселились…
В корчме дедки Зверина, у хозяйки Любимы, тоже пировали воины. В основном хорошие знакомые Вятши, впрочем - не только. Целый угол заняли недавно прибывшие варяжские купцы, корабли которых не драккары, а купленные в Ладоге торговые ладьи с плоским, удобным для преодоления волоков днищем - покачивались сейчас у причалов. Варяги привезли для продажи железо, оружие, пеньку. Добрый товар, всегда имеющий спрос в Киеве. Многие из купцов однако, были недовольны - им бы хотелось вслед за дружиной князя плыть в ромейские земли, а вон оно как вышло-то! Не на юг навострил меч князь, на север, в Ладогу! А купцы-то рассчитывали на множество крепких рабов да на ромейских девок, темнооких красавиц, которых можно было бы с выгодой продать в Скирингсалле и Упсале.
- Ничего, - утешал одного из купцов бледного вида варяг - дружинник. - Девок и здесь, в Киеве купить можно. Или, - он оглянулся и понизил голос, - украсть.
- Украсть, говоришь? - Купец - вислоусый, с бритым подбородком и длинным, как клюв ворона, носом, стрельнул по сторонам светлыми, близко посаженными глазками. За нос свой он и получил прозвище - Ворон. Так все его и звали - Гнорр Ворон.
Собеседник его, варяг из княжьей дружины, длинный, сутулый, с заплетенными в косы волосами, куцей рыжеватой бороденкой и угрюмым, словно бы скособоченным лицом, важно кивнул. Мол, не ослышался гость - именно украсть. Эх, уж больно рискованное по нынешним временам дело! Раньше-то - Гнорр хорошо помнил - можно было причалить, не говоря худого слева, подальше от Киева, где-нибудь в радимичских землях или у кривичей, заманить нехитрым товаром на корабль народец, да, не говоря худого слова, и похватать всех. Или просто наловить по берегам малых ребят да женщин, как не раз и делали. Но то другие времена были, теперь не так. Почти все племена признали власть князя, а он торжественно поклялся их защищать, и делал это, надо признать, неплохо. Поскольку сам бывший викинг - сын старого Сигурда из Халогаланда - Хельги, или, как его здесь называли, Олег - прекрасно знал все хитрости своих соплеменников, и ни одно варяжское судно не могло миновать Ладогу, не пройдя тщательного контроля. Вот попробуй тут их и вывези, рабов-пленников. За такие дела и самого могут обратить в рабство волею Вещего князя. Нет, рискованное уж больно дело!
- Да какой тут риск-то? - усмехнулся дружинник. - Сейчас такая силища на север попрет, в Ладогу! Почти полсотни ладей! Так что вряд ли в Ладоге досмотр строгий будет.
- А ведь и в самом деле, - задумчиво прошептал Гнорр. - Тут уж можно воспользоваться суматохой.
- Дурак бы не воспользовался.
- Что ж, теперь бы как насчет девок, Стемид? - Купец хитро взглянул на собеседника.
Тот ухмыльнулся:
- А это смотря как заплатишь.
- Заплачу хорошо, не сомневайся, - засмеялся Ворон. - Лишь бы девки красивые были. И это… не белобрысые, таких и ближе, у англов да фризов, полно. Вот, хотя бы как эта. - Купец кивнул в сторону высокой стройной девушки, голубоглазой, с волнистыми каштановыми волосами, удерживаемыми узким кожаным ремешком. Девушка разносила деревянные кружки с брагой.
- Или вот эту, - Гнорр показал на смуглую черноокую красавицу с толстой иссиня-черной косой, раскладывающую по длинному столу свежие, только что выпеченные лепешки.
- Эту нельзя, - покачал головой Стемид. - Это хозяйка, Любима. А вот ту… та, похоже, у них не давно, служанка, рядовинка или рабыня. Видел ее на пристани да на рынке - видать, одна ходит… - Дружинник внезапно наклонился к купцу: - Сколько дашь?
Торговец назвал сумму.
- Пойдет, - согласно кивнул Стемид. - Не обещаю, конечно, но завтра посижу тут, послежу … вдруг и подгадаю удобный момент…
- Подгадай, - осклабился Гнорр Ворон и признался: - Уж больно хороша девка!
- Мне тоже понравилась, - хохотнул варяг.
- Чего это вон те двое на наших женщин пялятся? - сидя у круглой печи, недовольно пробормочи тал себе под нос Твор. - Ишь, выпялились, собаки… Ярил занят вечно, Вятша сейчас - тоже, к походу готовится, не пьянствует, как некоторые. Хорошо хоть я остался - не пошел в лес с Порубором да этим, Харинтием, вот и пригляжу за девчонками. За ними ж, особенно за сестрой, глаз да глаз нужен.
Мальчик горделиво расправил плечи. По всему выходило - он один тут остался защитник, не считая двух мужиков - вдачей, что работали на заднем дворе за кормежку, да смирного пса Отогая.
Ничего, в общем-то, не случилось с гуляками - поели, да пива-браги попили, да попели песни. К ночи и разошлись все.