* * *
- Вот скажи мне, молодой, - говорил Старшина некоторое время спустя. - Ты ведь сдох в двадцать первом веке, правильно? А мне вот тут доложили, что ты мечом дерёшься просто как демон. Прямо и не справиться с тобой.
- Берсерк меня научил.
- Вон как! И Берсерк говорил тебе, что эдаким макаром ты должен выводить из стоя ангелов-полицейских?
- Нет, такого я что-то не припоминаю.
- Тогда какого хрена ты это делаешь?! - рявкнул Старшина, хлопая по столу широкой ладонью.
Разговор происходил в комендатуре, куда меня доставили отдохнуть после ратных подвигов.
- Молодой, сотрудники Отдела не должны драться с ангелами-полицейскими. Ты, наверное, об этом не знал?
- Старшина, гадом буду, ни в одной инструкции про полицейских ни слова.
- Слушай, молодой, я ведь тоже умею шутки шутить!
- Молчу, Старшина, молчу. Виноват, каюсь.
- Какого лешего ты попёрся в чистилище?
- Да я просто хотел посмотреть. Согласен, нехорошо получилось…
- Нехорошо?! - взревел Старшина. - Да ты позоришь Отдел, тебе это известно?!
Тут уж пришла моя очередь возмутиться:
- Ничего себе! Кто позорит?! Да я четверых ангелов уложил, прежде чем меня скрутили!
Старшина вскочил на ноги. Похоже было, что ему хочется меня ударить, но он сдержался.
- Вижу, тебе здесь нравится, - ядовито заметил он и выскочил из комендатуры.
Меня снова запихнули в камеру. Но я не особо волновался: наши этого так не оставят. Да ещё и торговцы имели удивительную способность просачиваться со своим товаром сквозь любые стены и запоры. Так что пока бестолковые сторожевые ангелы тешили себя надеждой на то, что я раскаиваюсь и молюсь, мы с чёртом лакали водку и распевали песни из репертуара "Сектора газа".
Ещё через некоторое время за мной пришёл Красный. Комендант выдал ему меня под расписку, а на прощание закатил длинную речь насчёт добродетели и тому подобной чуши.
Но сюрпризы только начинались. Когда мы вернулись, нас вызвал Старшина и сказал:
- Значит так, молодой, по поводу тебя получена телеграмма от апостола Петра. Ты отстранён от работы, твоё личное дело отправлено на пересмотр. Настраивайся на то, что нам придётся прощаться.
У меня разом всё опустилось. Я уже не мыслил себя без Отдела. И куда мне теперь? А самое главное - как сказать об этом тётке?
Тем временем Красный яростно нападал на Старшину, а тот монотонно отсылал его к апостолу Петру.
- Контра ты, буржуй! - орал мой командир, грозно нависая над столом. - Чем он так провинился?! Ты, что ли, никогда ни одного ангела не треснул?!
- Отстань от меня, - вяло отвечал Старшина. - Чем, по-твоему, провинился я? От апостола втык получил, с твоей группой и всеми одиночками переругался. Я ведь решений не принимаю. Сходи к апостолу.
Его слова пробудили меня от забытья.
- А что? И схожу.
- Это тебе не поможет, - обнадёжил меня Красный.
- Пусть идёт, - вступился за меня Старшина. - Хуже-то всё равно уже не будет.
- Я с тобой, - сказал мне Красный.
- Только попрошу вас, - закончил разговор Старшина, прикладывая руку к сердцу. Давайте обойдёмся без драк и дебоша. Будьте людьми.
* * *
В нашей группе все были такими же ненормальными, как и мы с командиром. Никто не пожелал остаться в общежитии. К апостолу отправились все до одного и, вооружившись до зубов, втиснулись в лифт.
Я, правда, оружия не брал, а только накатал рапорт, примостив лист бумаги на спину Упыря. Красный спросил меня на ушко:
- Послушай, молодой, а ты с девушкой-то со своей хоть увиделся?
- Да, командир. За тем и ходил.
- Хоть что-то хорошее за весь день, - вздохнул Красный.
По прибытию я попросил своих не вваливаться к апостолу всей толпой. Красный настаивал на том, что ему-то обязательно идти надо, но не убедил меня в этом. Я категорически отказался брать кого-то с собой.
За спорами мы ворвались в приёмную. Ангелица-секретарша не пришла от этого в восторг, но, не обращая внимания на её визгливые протесты, мы подошли к дверям, отпихнули двух ангелов, дожидавшихся приёма, после чего Красный втолкнул меня внутрь.
Апостол из-за своего стола строго взглянул на меня.
- Чем могу? - спросил он. - Ах, это вы. Я, кажется, вас не вызывал.
- А я сам пришёл. Апостол здесь творится произвол и несправедливость. Я написал рапорт по этому поводу.
Апостол нахмурился.
- Вы бы выбирали выражения, молодой человек. Что значит: "произвол" и "несправедливость"? Это на небесах-то?
- Апостол, я и так выразился очень мягко. Да вы почитайте.
И я подал ему рапорт.
Апостол Пётр прочитал его раз, другой, после чего удивлённо уставился на меня.
- Не обессудьте, но я должен проверить, - пробормотал он.
- Я сам хотел настаивать на этом.
Апостол поднял трубку прямого телефона и заказал на коммутаторе Отдел.
- Будьте добры, позовите Священника, - попросил он, когда ему ответил дежурный.
А через некоторое время продолжал:
- Священник? Вы помните тот день, когда привели в Отдел молодого? Отлично. Что тогда говорил ангел Винниус? Сейчас же прекратите сквернословить! Я понимаю, что вы не можете помнить всего. О процентовке, к примеру, был разговор? Ага! Значит, жаловался, но сути вы не помните. Хорошо, спасибо.
Он положил трубку, ещё раз перечитал мой рапорт и сказал:
- Следовательно, вам запали в душу слова ангела о том, что в Отдел берут кого попало.
- Совершенно верно. У нас должны служить только самые лучшие.
- А в рай вы не собирались сходить со своей агитационной программой?
- Была такая мысль, но не всё же сразу.
- И других целей ваш визит в чистилище не имел?
- Апостол, чтоб меня чёрт забрал. Только об агитации и думал.
Потом мне рассказывали, что в этот самый момент в приёмную ворвался чёрт. Эти твари и так выглядели безобразно, а уж в отдел перемещения душ и вовсе набирали самых-самых. Ангелица моментально упала в обморок, а моя группа стеной встала у двери. Но чёрт рвался за мной, учуяв клятвопреступление. Моим сослуживцам пришлось принимать меры: Викинг и Аферист схватили хама и согнули его вдвое, Красный одним махом отхватил ему шашкой башку, Учитель ногой выбил её из приёмной, а Упырь вытолкал туда же упирающееся обезглавленное тело.
В кабинете мы, разумеется, всего этого не видели. Я смотрел на апостола. А он улыбался.
- Вы, стало быть, болеете за Отдел?
- А как же иначе? Мне бы ещё настоящее дело.
- Успеете, - пообещал апостол. - Раз уж вы такой патриот Отдела, то работу для вас обязательно найдут. Но с ангелами больше не деритесь.
- Не буду, апостол.
- Они ведь тоже при исполнении.
- Я понял, апостол.
- Хорошо. Идите. Я позвоню Старшине и отзову свою телеграмму насчёт вас.
- Спасибо, апостол.
С этими словами я, пятясь задом, выскользнул из кабинета.
- Ну что? - шёпотом спросил Красный.
Я дал знак следовать за мной.
Аферист и Упырь как раз закончили запугивать секретаршу; та в ужасе от обещанных кар дрожащим голосом клялась не говорить кому бы то ни было о появлении чёрта в приёмной апостола Петра. Мы выбежали в коридор, где ходило обезглавленное тело чёрта, слепо натыкаясь на стены, а голова грязно ругалась в самом дальнем углу; помчались дальше, выскочили на порог. Меня распирали эмоции. Это было что-то… Нет, словами такого не скажешь. Как будто идёшь на экзамен, заранее зная о том, что тебе никогда в жизни его не сдать - и сдаёшь. Но и этот пример мало подходил для того, чтобы выразить мои чувства.
Группа догнала меня только у стоянки транспортных ангелов.
- Да скажешь ты, как твои дела?! - злобно прошипел Красный.
- Пора-пора-порадуемся на своём веку! - немузыкально заорал я в ответ.
- Понятно, - сказал Красный. - А что, герои, не покататься ли нам на радостях?
Не дожидаясь нашей реакции на его предложение, он побежал на стоянку. Ну а мы, разумеется, за ним.
На готовых двинуться в путь ангелов наш командир внимания не обратил. Он промчался в дальний угол стоянки и распахнул ворота загона, в котором помещались отборные херувимы.
- Эй, эти только для святых и праведников, - предупредил Красного начальник охраны стоянки.
Полностью его проигнорировав, командир вскочил на самого ухоженного херувима и, выхватив шашку, скомандовал:
- Группа, по коням!
- Слышишь, ты, не лягайся! - возмутился осёдланный им херувим.
Но Красный был настроен именно лягаться. Он так влепил своему скакуну пятками, что они на секунду полностью скрылись в боках херувима. Тот взвыл бесовским голосом и вылетел за пределы стоянки.
- А ну прекратите безобразие! - потребовал начальник охраны.
За его спиной вырос один из подчинённых, готовый к бою. Оба они тоже были херувимами и, в принципе, мало чем отличались от транспортников, поэтому я вскочил на первого, а второго пригнул к полу, чтобы Учитель оседлал его со всеми удобствами. Охранники принялись брыкаться в надежде сбросить нас со своих спин, но тут вернулся Красный и так хлопнул начальника охраны плашмя шашкой пониже спины, что у обоих сразу пропала охота показывать характер. Викинг, Аферист и Упырь уже оседлали более смирных транспортников.
- Вперёд! - распорядился Красный.
И мы помчались за командиром, размахивая оружием и отчаянно матерясь.
- Вы не имеете права ездить на нас! - пыхтел мой рысак.
- Мы будем жаловаться! - вторил ему скакун Красного.
Но даже это не могло испортить нам удовольствия. Мы неслись между редкими облаками в солнечный полдень, где-то в километре от земной поверхности, но живые нас не видели, лишь русалки и лешие долго смотрели нам вслед, да упыри ёжились в своих могилах.
И каждый в нашей группе был за всех, и все были за одного.
* * *
- Красный, - сказал Старшина. - Из транспортного отдела на твою группу поступила жалоба.
- С чего бы это? - удивился я.
- Молодой, до тебя мы ещё дойдём. Красный, что это за скачки на херувимах?
- А разве нельзя?
- Да, нельзя. Херувимы предназначены только для святых и праведников. Неужели они вас об этом не предупреждали?
- Что-то такое говорили, - признался Красный.
- Ага! Всё-таки говорили! И вы, конечно, их послушали.
Красный кивнул мне, и я отбарабанил первый пункт Инструкции по действиям сотрудника Отдела в особых случаях:
- В особых случаях сотрудник Отдела приравнивается к праведнику, а по дополнительному распоряжентю апостолов Петра или Павла - к святому.
Старшина поморщился.
- Да, молодой, с тобой ещё придётся повозиться. А что, Красный, у вас был особый случай?
- Наиособеннейший.
- Ладно, я вам это ещё припомню. А теперь вот что: не будешь ли ты столь добр, молодой, сейчас же заступить в наряд? Или у тебя на этот счёт тоже имеются какие-нибудь цитаты из инструкций?
- Я буду счастлив принести пользу Отделу.
- Отлично. Можете идти. Меня уже тошнит от ваших рож.
* * *
С поста дежурного я позвонил тётке.
- Зайка, да что ж это такое? - запричитала она вместо "здравствуй". - Ну как ты мог драться с ангелами?
- Так получилось, тётя.
- Что значит - получилось?
- Тётя, я вам всё объясню. Мы встречались с одной девушкой у врат чистилища.
- С какой девушкой?
- С хорошей, тётя. Она на четыреста лет старше меня.
- Господи!
- Она бы вам обязательно понравилась, тётя. А уж как мне нравится! Стоим мы с ней, разговариваем. А тут ангел. И говорит: давайте, расходитесь. Девочка его просит, чтобы он ещё хоть немного подождал, а тот поднял крик, что мы и так долго болтаем, и не положено. А потом - хвать её за руку и потащил. Ну я, конечно, влепил ему по роже…
- Зайка, что ты такое говоришь?! - с негодованием перебила меня тётка. - Какая ещё рожа?! У ангелов прекрасные, благородные лица!
- Ой, простите, тётя! Я влепил ему по прекрасному, благородному лицу. Он, понятное дело, скопытился…
- Что сделал?
- Вышел из строя. Тут ещё двое прибежали, с мечами. Представляете, тётя, какие шакалы, я ведь был безоружен!
- Зайка…
- Нет, вы уж меня дослушайте! Первого я свалил ударом на опережение, забрал у него меч и уложил второго. Тогда она навалились на меня вдесятером - вдесятером, тётя! - однако одолеть меня им удалось далеко не сразу.
- А что девочка?
- Она пошла за нами в комендатуру, но внутрь её не пустили. Кстати, надо будет ей позвонить.
- И что теперь, зайка? Я слышала, апостол Пётр очень рассердился.
- Нет, уже всё нормально. Я только что от него. Объяснил ему, как и почему.
- А он?
- А он сказал, что так этим ублюдкам и надо.
- Зайка, ну почему ты в беседе со мной всё время употребляешь грубые слова? Апостол Пётр так сказать не мог, это очень интеллигентный человек.
- Значит, он выразился приблизительно. И вообще, какая разница, тётя? Главное, что всё уже закончилось.
- И то правда.
- А вы как себя чувствуете?
- У меня всё по-старому.
- Про Лёшеньку ничего не слышали?
- Нет, но я думаю, что Елена Дмитриевна обязательно бы позвонила или зашла, если что не так. Ну ладно, зайка, дежурь.
- До свидания, тётя.
Вслед за тем я позвонил в чистилище. Со своей симпатией мне поговорить не удалось - она проходила очищающие процедуры, но ангел-вахтёр заверил меня в том, что всё в порядке.
При всех своих недостатках врать эти существа не умели, поэтому я успокоился.
Тотчас же позвонил ангел Винниус.
- Почему у вас всё время занят телефон?
- Потому что мы по нему разговариваем, - объяснил я. - Он для того и стоит.
- Телефон у вас только для служебных разговоров. Ладно, об этом потом. Какие взыскания наложены на вашу группу за несанкционированное использование транспортных херувимов?
- Никакого.
- То есть как? Раз было зафиксировано нарушение, то и взыскание должно быть, правильно? Вот вы и должны обратиться к своему Старшине…
- Знаешь что, Винни, - перебил я его. - Пошёл бы ты куда подальше.
- Я не понял!
Это он, конечно, сказал зря. Я ему тут же разъяснил подробнее, и Винниус, категорически не терпевший матерщины, бросил трубку.
Старшина прошёл мимо меня в спрортзал.
- Никто не звонил? - поинтересовался он на ходу.
- Так, ничего серьёзного. Старшина, у меня вопрос.
- Давай, - ответил тот, без особого, впрочем, энтузиазма.
- Я не очень-то понимаю одну вещь. Вот мы - Отдел по борьбе с нечистой силой.
- Ну, - промычал Старшина, ожидая от меня подвоха.
- А почему же мы тогда не боремся? За всё время моего здесь пребывания один раз я с Философом, а второй - группа Герцога на вызовы ходили. И всё. Неужто нечистая сила на земле перевелась?
- Ну и любишь же ты, молодой, задавать дурные вопросы. Нет, не перевелась нечистая сила. И если нас вызывают, мы всегда приходим. Ну а если не вызывают, то, соответственно, не приходим. У тебя всё?
- А кто нас вызывает?
- Ангелы из соответствующего отдела. Им приходит молитва об избавлении или просто моление о помощи, они всё это сортируют, регистрируют…
- Во всём должен быть порядок, - перебил я.
- Ну конечно.
- Да только вот нечистая сила не сидит, сложа руки, пока её сортируют и регистрируют!
- Чего ты заводишься, молодой, разве ж это я такие порядки установил?
- Старшина, а не лучше ли нам плюнуть на всех этих ангелов и самим патрулировать на земле? И пусть кто-то из нечистых только попадётся!
- Перестань, молодой. О чём ты говоришь? Возьми пожарную службу у живых. Разве она патрулирует? Их вызывают - они приезжают. Если, конечно, солярка есть. Всё, молодой, ничего больше слышать не хочу. Вот как станешь начальником Отдела, тогда и заводи другие порядки.
* * *
Во время моего дежурства произошло нечто, совершенно из ряда вон выходящее. Но я, как ни странно, оказался к этому почти непричастен.
Вышло так, что не мне одному пришло в голову драться с ангелами. Вспыльчивый, будто порох, Ирокез договаривались с чёртом насчёт огненной воды, когда к ним подошёл патруль из ангелов и потребовал разорвать сделку. Наш индеец, не видевший никакой разницы между ангелами и чертями, разумеется, патрульных послал. Те потащили, было, его в комендатуру, но Ирокез имел другие планы на вечер, а посему ангелам пришлось спасаться бегством, причём один из них не досчитался скальпа. Немедленно за нашим одиночкой прибыл целый взвод полицейских. Они потребовали от меня, как от дежурного по Отделу, вызвать к ним Ирокеза, уже успевшего причаститься.
Я так и поступил, даже немного перевыполнив просьбу ангелов. Нельзя было давать повод для того, чтобы меня потом упрекали в нерадивости. Поэтому перед тем, как свистнуть Ирокеза, я вызвал группу Герцога, группу Скифа, свою, группу Ария, а также одиночек; а проще говоря - весь Отдел, но без Старшины.
Били полицейских долго и с удовольствием. Прекратил забаву Старшина, выскочивший на порог, потрясавший кулаками и изрыгавший проклятия. Мы не без сожаления отпустили ангелов. Те, уходя, ругались и угрожали.
- Что, герои?! - пролаял Старшина. - Развлеклись?! Натешились?!
- Прекрати орать, - оборвал его Священник. - Они сами напросились, у нас выбора не было. Да и теперь уже ничего не вернуть. Что будем делать?
Старшина ещё раз оглядел всех. Увиденное, похоже, его не вдохновило. Но ругаться он больше не стал.
- Отдел, строиться! - скомандовал Старшина. - Молодой и Учитель - в распоряжение Химика!
Тотчас всё пришло в движение. Отдел выстроился клином: на острие Берсерк, за ним - Герцог и Красный, следом Арий, Скиф и Философ. Всего получилось семь рядов.
Ко мне и Учителю подошёл Химик из группы Герцога (Красный как-то говорил мне по секрету, что он - сам Менделеев, но я ему не поверил) и увёл нас в свою комнату. Там он вручил нам маленькую пушку и лёгкую катапульту, а сам вынес на порог объёмистую сумку. Затем мы вчетвером (нам помогал Старшина) привели артиллерию в боевую готовность. Катапульту зарядили закрашенной трёхлитровой банкой с фитилём, в пушку пыжом забили порох и вставили бомбу.
- Готовы? - спросил Старшина. - Эй там, в строю! Не курить и не болтать!
Ангелы свалились нам на головы внезапно и все сразу. С непривычки мне показалось, что их приходится где-то по тысяче на одного нашего. Они выстроились ровными рядами перед нашим клином. От них отделился серафим с полковничьими погонами и подошёл к нам. Старшина шагнул ему навстречу.
Серафим держался заносчиво, говорил дерзко.
- Вы должны сдать оружие и сдаться сами, - объявил он Старшине. - А затем следовать за нами в специально отведённое для вас помещение, где над вами состоится суд.
- Прямо вот так? - подал голос Старшина.
- Не валяй дурака! - грубо сказал серафим. - Вижу, ваша банда уже построена. Командуй им следовать за нами.
- Подожди, - ответил Старшина. - Не всё так просто.
- В чём дело?! Ты отказываешься выполнять приказ?!