* * *
Мы встретились после обеда. Жани несла блюдо с остатками риса на кухню. Проходя мимо меня, шепнула:
- За кораблем.
- Да, - буркнул я, ставя под навес копейные древки, - мерзавец Лучок бросил заготовки прямо под палящим солнцем.
Сказав парням, что схожу к мысу, я поднялся по тропинке и обогнул скалы. Я явно спятил. Нет, распознать уловку было некому: в лагере оставалось всего четверо парней, - двое на постах, двое дрыхли, готовясь к ночной вахте. У служанок было полно забот. Колдун сидел на цепи, Светленькая наверняка получила щедрую дозу орешков. Но зачем я шел к Жани? Девки, утехи плоти, - я всегда уделял им должное внимание. Когда оставалось свободное время. Сейчас мы с Жани, разом обезумев, изо всех сил гребли к мучительной и долгой боли.
Зачем?
Сползая по склону, я не мог найти ответа. Просто обнять девочку. Не опрокинуть, не растянуть, поспешно срывая платье. Почему-то больше всего тянуло обнять, прижать к себе.
Снова ныл бок и колено. Кажется, я почувствовал себя излишне живым. Что я делаю?
Плескал прибой, до лица долетали брызги. Море спешило успокоить, - какой бы не была кара, мы ляжем в эти соленые объятья. Я раздевался, пряча одежду и сапоги между камнями. Плотнее затянул ремень с ножнами кинжала и присел на корточки.
Что я делаю? Еще день, нет, почти два дня редких взглядов, два-три поцелуя тайком, и я отправлюсь к своему мертвому королю. Лысеющий лох и дурак. Поцелуй, краткое судорожное наслаждение плоти, потом с Жани сдерут кожу. Я предпочел бы быть первым, но Эшенба наверняка это поймет. Её будут убивать долго, возможно, король пожелает, чтобы этим занялся я. Буду я в силах вскрыть ребра девчонке, содрать волосы с её головы? Нет, такой клятвы я королю не давал.
О, боги, я клялся быть левой рукой короля Эшенбы. Просто рукой, послушной и верной. Его руки много что делали. И с женщинами в том числе.
Я знал, что все равно пойду к ней. Если что-то и сохранилось в том, что еще может зваться моей жизнью, так этот летний день с ярким солнцем, криками чаек и дрожь нетерпения в теле старого дурака.
Первая волна меня накрыла, потянула в шелестящую смесь песка и гальки. Я вынырнул и поплыл вдоль камней. Соль жгла бок, но это пройдет. Все пройдет. И Жани скоро пожалеет, что затеяла игру с грубым немолодым лордом. Но всё это будет потом…
Я обогнул камни мыса у входа в Кедровую. На посту над бухтой сейчас сидел Ерне, - неплохой мечник, но не слишком-то бдительный часовой. Интересно, учла ли это Жани? Любой, сумевший выжить рядом с мертвым королем целый год, умеет думать.
"Сопляк" лежал, вытащенный на песок, и они были рядом, - обезьяний принц сидел на песке с веревкой на шее, котенок бродил вдоль полосы водорослей. Жани вытянулась на плаще в тени борта драккара. Должно быть, дозорному отлично видна голова королевской девки, дремлющей в теньке. Нет, не голова, - просто что-то плотно свернутое и прикрытое платьем. Сама Жани в короткой рубашке пряталась под кормой "Сопляка".
Проскочить два десятка шагов до корпуса драккара было несложно. Но, аванк меня раздери, выяснилось, что я еще способен стесняться наготы.
Жани смотрела на меня с испугом.
- Корявый лорд? - спросил я опускаясь на колени рядом.
- У тебя кровь, - прошептала она. - Нужно завязать.
- Всего две капли, - я замер, девочка обняла меня и слизнула алую струйку, сочащуюся по вспухшей у раны коже.
Руки у нее были горячие, язык нежный, прохладный. У меня сбилось дыхание. Жани подняла лицо для поцелуя, и я ужаснулся тому, как она юна. Губы искушенные, алчные. Отстранилась, она с опозданием сказала спине мальчишки:
- Не вздумай вертеться.
Обезьяний принц, не оборачиваясь, кивнул кудлатой головой и продолжил выкладывать узоры из мелких камушков. Мимо нас с задранным хвостом проскакал котенок, с разбегу запрыгнул на спину мальчишке.
Жани слизнула последнюю алую каплю с моего бока. Глядя мне в глаза, потянулась ниже. Пальцы, унизанные кольцами, сжали мою плоть. Мне захотелось рухнуть, опрокинуться на песок от наслаждения. Потом и рот девочки опустился ниже, но она все также смотрела мне в глаза.
Мы совершенно опьянели. Я разорвал рубашку Жани, и мы извивались на этих лоскутах, подобно паре неведомых морских тварей. Кое от чего Жани меня удерживала, опасаясь засорить рану на моем боку. А я забыл обо всем. Служанки, которым вздумается спуститься к песку, выспавшиеся бойцы, нежданный посыльный из Глора, - все куда-то отстранилось.
Мы отвлеклись лишь раз, - Снежок, вздумавший было подкрадываться к чайкам, во всю удирал от сердитых птиц. Жани смеялась под птичий ор, я целовал её размазанные губы.
- Сколько тебе лет?
- Я взрослая, милорд. Не спрашивай.
- Не буду.
Она дотянулась до пояса с кинжалом:
- Слушай, убей меня прямо сейчас.
- Не буду. Вдруг у нас будет еще день?
- Не будет. Ты завтра уедешь к Нему.
- Да. Но боги могут все повернуть.
- Где они, боги? - тонкий палец скользил по шраму на моем плече. - Ты красивый.
- Шутишь? Я старый и почти мертвый.
- Ха, мертвые года не считают. Нам ли не знать? Хочешь еще?
Она сама хотела. Я чувствовал это по движению её руки, по напряжению её тела. Лежал, закрыв глаза, выгибался и ждал, когда она потянется ртом.
От наслаждения хотелось взвыть.
Потом Жани села на меня верхом.
- О жене думаешь? Жмурячая стерва. Жаль, что ты тогда не разрезал её на куски.
- Там слишком многих следовало разрезать.
- После смерти её отыщешь. Отдерешь до кровавой жижи. Проклятые Ливни. Проклятая сучка. Я не хочу, чтобы ты её искал. Никогда!
- Не буду, - я накрыл упругие груди девочки ладонями…
Тень почти совсем ушла. Обнявшись, мы забились в узкую полосу под смолистым корпусом "Сопляка".
- Идти нужно.
- Сейчас нырну, - я с трудом отпустил тонкую талию Жани, взял ремень с оружием.
Девочка хихикнула:
- Ты прямо морской груаг.
- Старый морской урод.
- Зато неутомимый, - Жани принялась шарить в песке, отыскивая разбросанные браслеты. - Вот наказанье, чесотка их разрази.
- Отыщи все. Король любит звенящих красавиц.
- Холодная червивая тварь, - девочка выругалась по-настоящему. - Иди, Либен. Мы и так рискуем.
Я погладил её скованную серебром щиколотку и метнулся к воде.
* * *
Обошлось без осложнений, если не считать наглого баклана, безнаказанно украсившего пометом мои спрятанные сапоги. В Кедровой царило сонное спокойствие. Я уже распекал вялого Ерне, когда внизу показалась девочка с обезьяним принцем. Едва плелись с видом разморенных жарой бездельников, даже Снежок повис на руках мальчика обессиленной белой тряпочкой. Я отвернулся и пошел проверять колдуна.
* * *
Я сидел у себя и приводил в порядок оружие, когда в дверь робко поскреблись.
- Что еще? - рявкнул я.
Молчание, потом снова поскреблись. Я распахнул дверь, и обезьяньего принца едва не размазало о стену. Я хмыкнул:
- Извини, герой, я не сообразил. Входи.
Мальчик с подозрением осмотрел мою коморку, убедился, что никого, кроме нас нет, и вытряхнул из рукава клочок бумаги.
"Где вчера". Почерк у Жани был неуклюжий. Странно, что она вообще умеет писать. Впрочем, я так и не узнал, откуда девочка родом. Я повертел крошечное послание, - клочок был явно позаимствован из бумаг колдуна, - на обороте виднеется край какой-то сферы, намалеванной красной тушь.
- Спасибо, герой.
Мальчик кивнул, не спуская взгляда с разложенного на лежаке оружия.
- Можешь подержать.
Обезьяний принц примерился к моему длинному кинжалу.
- Возьми лучше малый, - посоветовал я. - Нет, лучше бери обратным хватом. Прячь под рукой и полосуй по запястьям или икрам. Для всего остального тебе нужно подрасти.
Мальчик с тоской взглянул на меня. Мы оба знали, - едва ли у него остался хоть какой-то шанс вырасти. Король решил придержать пару кружек благородной крови в резерве. Зная нашего мертвого господина, можно предполагать, что откупорить резерв он сочтет нужным в самом скором будущем.
- Такова жизнь, парень. Ты уйдешь к богам, как мужчина.
Он кивнул.
- Ты нас извини, - пробурчал я. - Не подобает мальчику смотреть на такое, хм, бесстыдство. Мы что-то совсем потеряли голову.
Обезьяний принц для разнообразия пожал плечами, - понимаю, милорд, ничего страшного, милорд.
- Толковый ты парень, - я порылся под лежаком в куче серебра и прочего хлама. - Вот, держи…
Копье у оловянного копейщика обломилось, но вид крошечный воин все равно сохранял бравый: вот такие парни высаживались в Скара, когда Желтый берег еще не знал силы северного оружия, и тысячные толпы "желтков" толпились на улицах, размахивая оружием.
Мальчишка сжал в кулаке подарок и попятился к двери. Сломанная нога слушалась его плохо.
Я сидел за столом и смотрел на сваленное под лежаком серебро. Хватит, чтобы где угодно начать жизнь заново. Но для мертвых выбора нет. Поздно. Еще одна ночь. Капля теплой темноты, вдох жизни. И всё…
* * *
Я проверил посты, зашел к колдуну. Достойнейший Эмруозос дрых, задрав закованную ногу на каменный стол, заваленный чертежами и линейками. Башмаки стояли тут же. Ступни прорицателя были грязны, кольца с разноцветными камнями украшавшие пальцы ног потускнели. Стоит утром заставить его выкупаться? Вдруг король соскучился по мудрой заднице? Впрочем, наш хозяин не слишком утончен, грязь между пальцев ему не помешает.
Я проверил замок на ноге знатока звезд и вышел в приятную тьму.
Жани ждала. Выскользнула из тени колонны, повисла на шее. Я целовал её долго, а потом спросил то, что давно следовало спросить:
- Хочешь бежать?
- Куда, мой лорд? Мне некуда идти. Нет, раньше я мечтала, искала способы. Была готова спать с целым кладбищем, лишь бы подальше от одного-единственного мертвеца. Но, похоже, Эшенба давно утопил нас в своем гное.
- Похоже.
- Или ты что-то решил, Либен? - она пыталась заглянуть мне в глаза.
Я любовался отблеском Темной Сестры в глазах девочки:
- Я не могу уйти.
- И я тоже. Ну и костянка с ним - заявлю вам прямо, мой лорд: сегодня Эшенба может засунуть пятнистую башку прямиком в собственную заросшую задницу. Пошел он…
- Пошел он… - согласился я, вскидывая Жани на руки.
- Поимей меня, Либен, - страстно прошептала девочка. - Ну, пожалуйста. Согрей…
Я грел её. Жани порывалась служить и ублажать, я не давал. Мне нравились её беззвучные вскрики, а девочку радовали мои большие жесткие руки. И больше всего мы оба хотели растянуть время и наслаждение.
Мы сидели на краю стены, заслоненные остатками колонны. Луна с Темной Сестрой грели нашу обнаженную кожу. Скала обрывалась вниз, там урчала, скатывалась с камней белая черта прибоя. Как странно быть обнаженным, странно держать на руках белое, не загоревшее тело девочки. Бояться было нечего, - наткнись кто на нас, было бы совершенно безразлично, закутаны мы в плащи или наги.
Жани в очередной раз обмякла, её закинутые назад руки обнимали меня за шею. Тихий звон серебра, шепот ветра, - звуки жизни.
- Давай упадем? - прошептала девочка.
- Рано. С первым лучом солнца.
- Ты умеешь шутить, Либен?
- Едва ли, - я поцеловал руку, схваченную грузом серебра. - Все нашла?
- Макакс помог. Добрый мальчишка. Я не хочу видеть, как король его выпьет.
- Смотри мимо. Мы же всегда так смотрим, - я трогал твердые соски девочки. Она снова начала выгибаться, едва не соскальзывая с моих колен.
- Мы твари. Хуже йиен, - шептала она, вздрагивая. - Смотри - полнолуние. Если бы мы были живы, я бы родила тебе дитя. Или двух. Я была бы твоей лучшей наложницей, держала бы твоих девок вот так, - она сжала кулачок, сияющий камнями перстней.
- Если бы мы были живы, я бы взял тебя в жены. И держал бы тебя вот так, - я показал свой угловатый кулак.
Жани счастливо засмеялась морю и лизнула мои пальцы:
- Вставь мне, мой милорд. Вставь по самые яйца. Или скинь в воду. Нет, вставь, вставь, вставь!
* * *
Снова пустоши. Смык тянуть ветхую тележку не хотел. Я бы на его месте тоже оскорбился. Но иного выхода не было, - ни другого экипажа, ни упряжных лошадей нам не оставили. Мы тащились по тропе, и я вел Смыка под уздцы, гадая, - выдержит ли тележка. И еще меня просто раздирала зевота.
- Милорд не выспался? - с сочувствием поинтересовался восседающий под рваным тентом Эмруозос.
- Возраст, - кратко объяснил я.
- Возможно беседа двух образованных людей развеет…
- Заткнись.
Колдун заткнулся и догадливо молчал до самого ужина.
Мы остановились в знакомой ложбине у крошечного родника, я распряг Смыка, и принялся собирать костерок. Колдун стоял на коленях у родника и шумно пил, окунаясь в воду по уши.
- Прослабит, - сказал я, доставая кресало.
Эмруозос поспешно выпрямился:
- Могли бы и предупредить, милорд.
- Я и предупреждаю. Вот его, - я ткнул в сторону Смыка. - После полоскания твоих промасленных локонов кого угодно прослабит.
Колдун поправил подмокшие кудри и сконфуженно признал:
- Увлекся. Необходимо сначала напоить коня, не так ли?
- Смык должен остыть. И вообще-то он мерин.
Эмруозос глубоко вздохнул:
- Ладно, я всё путаю и ничего не знаю. Я не в своей тарелке, не на своем месте, и вообще веду недостойную жизнь шлюхи. Так?
- Примерно.
- Но голова у меня соображает. И я могу говорить прямо.
- Вот это явное бахвальство.
- Какого демона, Либен? Зачем мы премся к королю? Не проще ли повернуть твоего мерина и навестить, ну, скажем, Новый Конгер?
- Нет, не проще.
- Ладно. Понимаю. Эшенба - ужасный… ужасное существо. Твои опасения разумны. Что скажешь насчет Севера? Земли Ворона, можно убраться еще подальше. ОН не найдет. Можно на юг, на Желтый берег. Всегда мечтал увидеть океан.
- Не стоит. В первый же шторм выблюешь всю свою напомаженную мудрость.
- Хорошо, предложи иные варианты.
- Охотно. Мы едем к королю и смотрим на твои фокусы в Глоре.
- Не понимаю, - убито признал прорицатель. - Разве у тебя не появилось некоего серьезного стимула, чтобы, э-э, покинуть Его Величество, а заодно и Кедровую?
- Заткнись!
Мы поужинали в молчании. Подчистив куском лепешки миску, колдун приободрился:
- Можешь выбить мне все зубы, но объясни. Ради всех потрохов старой банши, - зачем тебе к Эшенбе? У короля инстинкт гадюки, к тому же, гадюки необъяснимо бессмертной. Рано поздно он пронюхает и…
- Тебе-то что за дело?
- Я не хочу к королю, - кротко признался прорицатель. - Он безумен. Он феноменально грубый любовник. Он меня убьет. Кроме того, у меня может ничего не получиться с магией. У меня нет опыта расчетов подобного рода. И вообще, Глор не сделал мне ничего плохого.
- Ты служишь королю. Эшенбе нужен Глор, и король получит столицу.
Кажется, маг едва сдержался, чтобы не запустить в меня миской:
- Проклятье! Ты самый тупой из всех виданных мною тупиц! Что тебе за толк в мертвом короле-безумце? Ты подумал, что будет, если я намекну, - только намекну, - о твоих отношениях с одной красоткой, любящей пожевать наркотики? Твоя голова так быстро покинет плечи, что ты даже не успеешь удивиться. Ты идиотский баран, Либен.
- Очень может быть. Но в первую очередь, я - левая рука Эшенбы. Если король сочтет нужным отсечь свою руку, кто посмеет ему возразить? Конечности вообще не умеют возражать. Зато у них порой бывает язык. И кто-то может сказать, что некий многомудрый красавчик-прорицатель лез в постель к честному воину, искушая утонченными удовольствиями и соблазняя бежать в Глор. Обещая милость двора, груды серебра и руку своей сестры-некромантки.
- Тебя искусишь, - проворчал колдун. - Ты же едва ноги волочишь, Либен. В твоем возрасте излишества вредны. И что за ересь про сестру-некромантку?
Объяснить я не успел - в это мгновение из темноты совершенно беззвучно вылетела какая-то бесформенная тварь и плюхнулась на круп Смыку. Перепуганный мерин шарахнулся прямо в костер, расшвыряв головни. Эмруозос взвизгнул и на диво точно метнул миску, угодив в распластавшуюся на спине мерина дрянь. Тварь уже обтекала бока моего Смыка подобно толстому плащу. Я приготовился поддеть гадину мечом, но мерин рванулся в сторону, рвя привязанный к кусту повод. Меня слепила тьма и летящие от разметанного костра искры. Вдруг ложбина озарилась неярким, но ровным голубым светом, - Эмруозос держал на воздетом пальце крошечный огонек. Я погрузил клинок в мерзкое живое покрывало, - сталь входила словно в какой-то студень. Тварь мгновенно содрогнулась и слетела в сторону, - вслед ей колдун метнул свой шарик. Бедняга Смык, напуганный неведомым хищником и магическим светом, с ржанием выдрал повод вместе с кустом и кинулся в противоположную сторону. Я побежал следом.
- А я?! - завопил Эмруозос.
- Смык важнее!
- Но я безоружен!
Я на ходу кинул кинжал в его сторону. Колдун снова взвизгнул, но смотреть в его сторону мне было некогда.
Смыка я догнал, - мерин запутался в колючках, и мне стоило немалого труда успокоить его и освободить повод от куста-якоря.
Эмруозос успел сгрести в кучку остатки костра и сидел на корточках, воинственно выставив кинжал. Я подхватил головню и принялся осматривать дрожащего Смыка. Мерин был цел, только на крупе виднелось нечто, напоминающее слабый, но обширный ожог. Я осторожно омыл повреждение водой, Смык фыркал, переступал копытами.
- Кто это был? - поинтересовался колдун, утомившийся грозить тьме кинжалом.
- Понятия не имею, - я глянул в сторону, где еще виднелось голубое свечение. - Эта твоя ослепительная штука траву не подожжет?
- Едва ли, - Эмруозос подкормил костер несколькими жалкими веточками. - Сейчас шар погаснет. Это не оружие, а так… фокус нелепого астролога. Между прочим, король счел бы мою гибель более чувствительной, чем пропажу какого-то мерина.
- Без Смыка я едва ли дотащу тебя до города. Или ты скрываешь талант бывалого пехотинца-ходока?
- Я вообще прирожденный латник, - астролог пощупал грудь, звякающую многочисленными серебряными цепочками и ожерельями. - Ты засадил своим дурацким кинжалом прямо в меня.
- Он не должен был вонзиться.
- Конечно, если бы его рукоять проломила бы мне ребра, и говорить было бы не о чем. У тебя тяжелая рука, лорд Либен.
Я сунул ему флягу с джином.
Придворный колдун глотнул, шумно подышал и принялся заедать сыром. Слушая, как Эмруозос рассуждает о природе твари, столь внезапно навестившей нас, я собирал хворост.