- И все-таки я не понимаю, - съехал маг на привычную колею, - если мы все равно подвергаем свои жизни таким непредсказуемым опасностям, не разумнее ли…
- Я тоже много чего не понимаю, - проворчал я. - Как некий молодой человек, относительно здоровый головой и даже не лишенный некоторых магических способностей, может выбрать ремесло шлюшки?
- Недоумеваешь? - пробормотал Эмруозос. - Волосатые ноги, вонючий пот, манеры сладострастных лошаков. Твоя правда, - отталкивающая картина. Либен, ты когда в первый раз взял в руки оружие?
- Лет в шесть, - сказал я, поразмыслив. - На нас напали, и я таскал на стену стрелы. Кажется, даже швырнул пару камней.
- Я тоже вступил во взрослую жизнь примерно в этом возрасте, - сказал маг. - Только мне приказали взять в руки не камень, а кое-что иное. Отнюдь не только положение звезд и светил властны над нашей судьбой. Кое-что делают и люди, нас окружающие.
- Не помню, чтобы кто-то заставлял меня взять в руки оружие. Я родился бойцом.
Эмруозос хмыкнул:
- Ладно, тебе повезло, а мне - нет. Но мы оба сейчас служим твари, которая даже отдаленно не человек. Просто шмат тухлого мяса, двигающийся и отдающий команды по какому-то чудовищному недоразумению. Так в чем разница?
- В выборе.
- И в чем же твой выбор, лорд Либен?
- Я могу выбить тебе зубы и лечь спать. Могу просто лечь спать.
Колдун заткнулся и принялся заворачиваться в свой плащ. Уже из глубин грязного бархата и меха пробормотал:
- Можешь не сомневаться, король от меня лишнего не услышит. Я чту интимные секреты, да и выдавать тебя нет никакой выгоды. У нас с тобой имеются общие интересы. Жаль, что ты этого еще не понял.
Я промолчал. Колдун сам ничего не понял. О чести он имел ровно столько же представления, как я о причинах исчезновения и возвращения созвездий Птичьей Косточки и Утреннего Креста. Но выбор всегда есть. Можно сдержать клятву, можно протухнуть и душой.
Я вспомнил об охромевшем Макаксе, - вот кому люди не оставили никакого выбора. Страшно быть плотью от мертвой плоти. Впрочем, все мы идем туда. Когда-то у меня были Ливни, родители, друзья. Даже жена. Сука голубоглазая, будь проклят их род до конца мира. Были сыновья. Старший едва ли помнит меня, а младший давным-давно называет отцом собственного двоюродного дядю. Если помогут боги, когда-нибудь парень узнает, кто укоротил "папочке" пальцы на правой руке.
Горит маленький костер. Хочется придвинуться ближе. Я не мерзну, это замерзает мир. На пустошах не встретишь даже мертвецов. Замер теплым сонным пятном Смык. Посапывает нелепый бесстыдный колдун. Плывут звезды, и никто не разгадает, откуда их колючий холод.
Жани. Она была теплая. Даже странно, насколько может быть теплой девчонка. Впрочем, этого вообще не было. Просто в Кедровой я перебрал джина. Хорошо бы Эшенба тоже так подумал. Забыть. Забыть бы и о чести, будь она проклята.
* * *
Лагерь прятался среди речных тростников севернее Глора. Парней порядком зажрала мошка, но король был бодр.
- Как дела в Кедровой, мой друг?
- Все на месте, Ваше Величество. Чужих не было.
- Что у тебя с рожей, Либен? Хочешь мне что-то рассказать?
Я рассказал про мягкую тварь. Похоже, мы с колдуном были первыми, кто столкнулся с подобным ночным дарком. Короля рассказ позабавил, - Эшенба уже представлял тварь сидящей на цепи. Можно было бы здорово поразвлечься её кормлением.
- Мило. А где мой придворный красавчик-маг?
Эмруозос привел себя в порядок. Нарядный, причесанный, увешанный драгоценностями подобно легендарной фаворитке короля Мисера. Томная улыбка на подкрашенных губах, полосы румян. Несколько портили впечатления все те же разношенные башмаки.
- Хорош, - одобрил Эшенба. - Несколько штрихов и хоть сейчас продавай в "Бархатную векшу". Ты там бывал, Либен?
- Не доводилось, Ваше Величество.
- Возьмем город, наведаемся вместе. А сейчас к делу…
Король побывал в городе лично. Вошли ночью, - Старая стена практически не охранялась. В глубь кварталов Эшенба благоразумно не сунулся, но парни пошныряли вдоволь. Ходили и днем, - по два-три человека, чтобы не привлекать внимания.
- Не обижайся, Либен, - король хлопнул меня по спине рукой, небрежно замотанной красной тряпкой. - Ты, считай, горожанин, а парни отвыкли. Кое-что мы перепроверили, да и вообще, если тебя ненароком убьют, дело не должно остановиться. Верно?
- Без сомнения, мой король.
- Вот Ри-Рыбоед в случае неприятных неожиданностей заменит тебя. Он тут встречался с людишками в городе.
Ри смотрел на меня смущенно. Я улыбнулся парню, - дел всем хватит.
План был таков: бойцы идут четырьмя группами, самая многочисленная отправится к Дальнему рынку, - там придется забрать громоздкий груз. У Старой стены их встретит подкрепление, вытащить добычу за город будет легче. Бойцам остальных трех групп изображать носильщиков не придется, так как им предстоит забрать всего по несколько мешков. Помогут проводники из местных. Король отобрал лишь семь человек из самых надежных глорцев, - главное, сохранить полную тайну. Мы с королем в город не пойдем, только присмотрим за главным событием, - ведь великому Эмруозосу предстоит по-настоящему прославиться.
- Там, на дороге, нужно не забыть мяса взять, - озабоченно сказал король. - С одной клешней мне весьма неловко.
Брехун просительно замычал.
- Ты и возьмешь, - успокоил лекаря Эшенба. - Выбери помоложе. Прошлый раз мне достался мерзостно мозолистый мизинец.
Закрутилось. Мы проверяли группы, в последний раз договаривались о сигналах. Побледневший, несмотря на раскраску, колдун в очередной раз объяснял, как всё должно пройти. Парни уходили к городу. До вечера войдут в ворота только четверо, остальным предстоит перебираться через стену.
Видят боги, теперь и войско в пять десятков мечей казалось нам громадным.
- Пора и нам, - король густо сплюнул в тростник. - Командуй, Либен.
Мы вышли к Краснохолмской дороге уже в темноте. Сделали крюк, выведя фургон у каменистой насыпи, чтобы спрятать следы. Лучше бы было отправиться налегке, но наш колдун, протащившись по топким низинам и заросшим холмам, едва ли оказался бы способен на что-то дельное.
Впереди высился Редов-холм, - дорога круто взбиралась на вершину и сворачивала к берегу, чтобы уже вдоль обрывов тянуться к далекому Краснохолмью.
- Предпочитаю море, - заметил король, отряхивая брюки. - Располагай наши сотни, Либен.
Нас было пятеро, не считая лошадей, колдуна и Закройщика. Главный советник короля свалился у колеса фургона и хрипел как престарелый йиена, - ночные переходы ничуть не радовали нашего Закройщика.
- Пойдем, пройдемся к дороге, - приказал мне король.
Мы продрались сквозь высокую траву. Здесь пахло остывшей пылью и навозом. На холмах продолжали свою перекличку ночные дарки, - разноголосый вой уносило к береговым обрывам.
- Хорошо развлекся, Либен? - равнодушным тоном поинтересовался король.
Я заставил себя ответить сразу:
- Неплохо, Ваше Величество. Хотя смотря что называть развлечением…
- Ну и как он тебе? - король смотрел на редкие огни Глора.
- Кто?
- Рот твоего колдуна. Не правда ли, пухлые и приятные губки?
- Да ну его к желтушному богу, - растерянно сказал я. - О, простите, Ваше Величество. Я в смысле того, что с детства боюсь колдунов. Особенно их зубов. К тому же у магов ужасно волосатые ноги.
Король хохотнул, потом долго сплевывал в траву:
- У этого весьма гладенькие ляжки. Если завтра у мальчика всё получится, то, пожалуй, я начну его ценить. Учти это.
- Понял.
- Вот и хорошо. Славно, что твоя преданность подкреплена истиной бесхитростностью желаний. Ты отстаешь от моды, Либен. Когда мы возьмем Глор, прикажу привести тебе пару парнишек помягче. Тебе стоит попробовать.
- Может, меня убьют еще до этого? - с надеждой пробормотал я.
Король кашлял, смеялся и хлопал меня по плечу. Я с трудом стоял на ногах. Не хватало еще идти в бой со сломанной ключицей.
* * *
На рассвете мы стояли на Редов-холме. Воздух был полон влаги, пятно Глора медленно проступало в рассевающейся тьме, - мост перед Лесным каналом, башни внешней стены, гавань и порт с еще неразличимыми черточками кораблей. Над городом висела туча, обещавшая скорый дождь. Тучи нависли и над восточными прибрежными холмами, - медленно тянулись в сторону моря. Но над городом пелена была темнее и сгущалась на глазах, - Эмруозос начал трудиться еще затемно.
Сейчас колдун сидел на бочонке перед снятой с сиденья фургона доской, изображавшей стол. Огромный лист, исчерканный запутанными линиями черной и красной туши, растрепанные листы, полные каракулей-заметок. Эмруозос что-то озабоченно бормотал, то и дело поглядывая в сторону города сквозь хрустальный шар. Дымилась курильница, молодой маг то и дело спохватывался и швырял на огонек щепотки разноцветных порошков.
- Вдруг получится? - задумчиво процедил король. Закройщик тянул шею, не смея подойти ближе, но силясь запомнить действия колдуна.
Пока Эмруозос выглядел значительно: разряженный как девка, с мехами на плечах, обвешанный серебром, с диковинным кинжалом у пояса. Таинственное оружие, привезенное неизвестно кем из срединных земель Желтого берега и захваченное нами среди прочей добычи на огромном конгерском когге, долго валялось в Кедровой. Никто из парней вооружатся широким, немыслимо изогнутым клинком не рискнул, продавать такую заметную вещицу в Глоре тоже было неразумно. Наконец, роскошную побрякушку сообразили подвесить к ходячей выставке побрякушек.
Эмруозос на миг оторвался от чертежа и с мольбою взглянул на короля:
- Хозяин, мне жарко. И сапоги жмут.
- Работай, малыш, - ласково сказал король.
Колдун утер пот со лба и вернулся к вычислениям.
Наконец, из высокой травы на вершине холма выкатился Лучок:
- Едут!
Король кивнул:
- Одеваемся и встречаем.
Я накинул балахон. Наряд из лилового шелка был невесом, но жутко неудобен. Особенно высокий глухой колпак, норовивший сбиться на сторону, отчего прорези для глаз съезжали непонятно куда. Форму для охранников колдуна придумал Закройщик. Со стороны она действительно поражала воображение, особенно пестрые большие эмблемы, грубо сшитые из разноцветных лоскутов и украшавшие балахоны на спине и плечах. Близко к зрителям подходить не рекомендовалось. Наши парусных дел мастера сметали роскошное одеяние за день, но с красотой швов у умельцев не очень-то ладилось.
Я помог королю пристроить его колпак.
- Ничего толком не вижу, - злобно сказал Эшенба. - Проклятые выдумки.
Закройщик, неузнаваемый в лиловом шелке, на всякий случай попятился.
- Держи знамя! - рявкнул король.
Закройщик поспешно сжал тяжелое древко, увенчанное прекрасно выбеленным морем человеческим черепом.
Брехун, взявший на себя обязанности главной горничной, поспешно подкрашивал бородку нашему колдуну. Куцую поросль на щеках Эмруозос давно сбрил, - короля бородка слишком смешила. Сейчас растительность требовалось возобновить: нам было необходимо, чтобы колдуна обязательно узнали. Оказалось, мазки углем вполне заменяют утонченную красу редкостной бородки.
Залегший у вершины Лучок яростно махал нам рукой. Я нахлобучил на голову замешкавшегося Брехуна его колпак. Вдвоем мы помогли взгромоздиться в седло колдуну. Эмруозос застонал. Королевскому вороному неуклюжий седок тоже не нравился. Я взял коня под уздцы.
- Двинулись, - приказал король.
В боевом порядке - мы с вороным во главе, колдун на нас, двое лиловых копейщиков по флангам, волокущий знамя Закройщик чуть сзади, - мы двинулись наверх. Здесь дорога полсотни шагов тянулась прямо по вершине Редова-холма.
Лежащий в траве и наблюдающий за обратным склоном Лучок предостерегающе поднял руку, резко опустил - и пополз со своим арбалетом в сторону.
- Поднимай! - приказал король.
Мы уже слышали скрип колес по ту сторону склона.
Закройщик поднатужился и поднял знамя. Лиловое широкое полотно неохотно заколебалось на влажном ветерке.
С той стороны немедленно послышались встревоженные возгласы: наше комедиантское знамя несомненно заметили. В этот же миг от подножья холма за нашей спиной послышался рев рога. Оставшийся в зарослях с фургоном Боров поддержал наш маневр боевым сигналом. Надо признать, дудел боец хоть и отвратительно, зато зычно.
С той стороны на вершину выкатился воз с мешками овощей, мы увидели изумленные рожи возницы и бабы, сидящей рядом с ним. В этот же миг хуторяне заметили нас.
Надо признать, всё было рассчитано точно. Несколько подпортила впечатление изрядная куча навоза, оказавшаяся между великим колдуном и зрителями.
Я увидел второй воз, третий… - жители нескольких хуторов привычно двигались на городской рынок. На нас уставилось человек двадцать. Коренастый малый, открывший рот, даже забыв про лук с наложенной на тетиву стрелой.
Мне хотелось врезать колдуну по сапогу, но Эмруозос собрался и заговорил сам:
- Куда едете, бедные люди?
- На рынок, известно, - пискнула ошалевшая баба. Остальные хуторяне пялились на нас, полностью онемев. Уж не знаю, что на них так подействовало: наш роскошнейший колдун или немереные локти дорогого лилового шелка, в которые мы завернулись.
- На рынок? - голос Эмруозоса, поначалу довольно писклявый, окреп. - Что ж, езжайте. Быть может, в последний раз.
Баба от ужаса прикрыла обеими ладонями рот.
Эмруозос изловчился привстать на стременах и оглянуться в сторону города. Ветер развевал его кудри, ерошил мех на плечах.
- Вижу! - возвестил роковой красавец. - Черная сеть покрыла великий град, стоящий средь десяти и одного канала. О, близка гибель древнего Глора! Умрет каждый третий и каждый второй. И оставшиеся в живых позавидуют мертвым…
Звучный голос колдуна теперь, казалось, грохотал и над Краснохолмской дорогой, и над холмом, возможно, долетал и до Лесного канала. Речь сочиняли самые умные: Закройщик с колдуном и лично король.
Я и сам отчего-то вспотел.
- …Мор! Реки, почерневшие как кровь, и кровь, почерневшая подобно гнилой воде. Три дня и десять! Слышу: смерть воет у Старых боен. Думал я сорок дней, и открылось мне! - Эмруозос внезапно вскинул руку, - в его ладони был хрустальный шар.
Не знаю, как он это сделал. На небе не было ни единого просвета, - лишь сизая и темная пелена туч. Но хрусталь вдруг сверкнул, засиял солнечным светом. Хуторяне ахнули в голос. Все, собственно, и я, невольно зажмурились. Когда я смог взглянуть, - хрустальный отсвет открыл в небе над Глором сияющий глаз. Не глаз, конечно, - в узкую щель облачной пелены пробился луч солнца. Один-единственный. Голову даю на отсечение, - казалось, само небо, щурясь, взирает на залитый тьмой город. Луч чуть расширился, заскользил по кварталам, - в какой-то миг я ясно рассмотрел башни Цитадели. Тут луч погас, - Эмруозос, чуть запоздав, кинул руку с шаром вниз, но едва ли этот промах кто-то заметил. Все смотрели на мгновенно утонувший во мраке туч город.
- Будет так! - неожиданно взревел колдун. - Гибель! Живые станут мертвыми, мертвые вернутся к живым! Грядет месть мертвых королей! Уж слышна их поступь и рокот мертвенных волн. Три дня и десять! И хлынет гноем бухта! Печать мертвеца уже легла на всё! Грядет король в кровавой короне! Это я вам говорю, - великий Эмруозос, пророк королей и советник демонов! Смотрите!
Все взоры вновь обратились к городу. Над Глором четко поднимались три столба дыма. Четвертый пожар то ли не успел разгореться, то ли его дым прибивал к земле ветер.
- Гибель! - невыносимо взвыл Эмруозос. - Смерть! Боги отмстят! Каждый третий и каждый второй, - маг глянул через шар на одного хуторянина, на второго: - Черный след на тебе! И на тебе! О, вижу!
Тут Брехун воткнул свое копье в дорогу и метнулся к хуторянам. У третьего воза замер крепкий детина в новой желтой рубахе. Он лишь моргнул, когда его ухватили за запястье. Сверкнул "шеун"… Видимо, колпак порядком мешал Брехуну, потому что наш боец отсек конечность куда выше, чем следовало. Впрочем, нашего лекаря-расчленителя это не слишком смутило, - он с торжествующем мычанием вскинул отрубленную руку вверх, - пальцы обрубка судорожно сжались, брызнула кровь.
- Смерть, - с искренним ужасом пробормотал Эмруозос и, неловко склонившись с седла, доверительно обратился к бабе: - Торгуй, бедная женщина. Скоро глоток воды будет стоить дороже пригоршни "корон"…
Тут раздался вопль, - детина, тупо глядевший на брызжущую из обрубка кровь, наконец, осознал, что именно с ним произошло. Но кричали все. Хуторяне поворачивали, - кто нахлестывал лошадей, кто удирал на своих двоих. Опрокинулся воз, посыпались мешки, кроваво-зелеными сгустками запрыгали по пыли пучки редиса.
- Отходим! - скомандовал король.
Мы побежали с холма, последним рысил Брехун, зажав желтую руку под мышкой и вскинув мешок редиса на плечо. На нас никто не смотрел, - хуторяне неслись уже далеко по Краснохолмской дороге. Там опрокинулась еще одна повозка, слышались вопли ужаса.
Мы вломились в кусты, фургон был уже готов. Эмруозос, охая и по журавлиному перебирая ногами, - дорогие сапоги ему действительно жали, - забрался в экипаж.
- Живее! - король огрел лиловым древком копья по хребту Лучка: - Лошадиное дерьмо не мог убрать, улиздок?
- Так я… - заикнулся Лучок и получил еще раз.
- Мерзкое тряпье, - король швырнул свой колпак в фургон. - Я не комедиант, крысиное племя!
Закройщик не посмел увернуться и мощный пинок швырнул его в колючки. Советник приглушенно завыл, пытаясь выбраться.
- Достаньте его! Живее, Либен, - король благословил меня тычком древка и засмеялся: - Вообще-то было забавно.