Берлин, Унтер ден Линден, 6
08 ноября 1938 г., около семи вечера
На филологическом факультете Университета Фридриха Вильгельма III – одного из старейших университетов Германии, было тихо. Разбежались уже по домам неугомонные студенты, разошлись закончившие рабочий день аспиранты и преподаватели. Погас свет в аудиториях и кабинетах, коридорах и хранилищах, и лишь в одной из лабораторий, где преподаватели от Аненербе работали со старинными текстами, сейчас находился пожилой мужчина, напряженно вглядывающийся в лежащий перед ним черный продолговатый брусок, размером меньше ладони.
"И почему во времена моей юности не было синематографа? Особенно такого? - Вилигут задумчиво наблюдал за тем, что происходило на маленьком экране "рации". Из динамиков прибора раздавались страстные стоны и вскрики: "Йесс! Аххх… Даст ис фантастишш!"
Действительно ведь, фантастика, - невесело усмехнулся про себя человек, носящий прозвище "Распутин Гитлера". - Тут ночей не спишь, изучаешь старинные манускрипты, рунические тексты расшифровываешь, экспедиции во все концы света посылаешь – только бы в тайны грядущего проникнуть. А оно, грядущее это, берет, и сваливается тебе прямо на голову, в образе молодого и симпатичного парня, эталона нордической расы просто. Немецкий его, правда, довольно своеобразен: поди пойми, что плеер, это патефон, а байк – банальный велосипед. Однако, ничто не стоит на месте, любой язык меняется. А то, что в сторону английского меняется, так в наших руках теперь все это исправить".
Утешив себя подобным образом, Вилигут вновь поглядел на изображение.
"Довели Рейх до непотребства. Вместо солдат парады устраивают гомосексуалисты, молодежь, вместо учебы смотрит такие вот, с позволения, фильмы. Нет, я не ханжа, все это естественно и в человеческой природе, но где тут сюжет? Принято в будущем откровенные сцены так показывать – сколько угодно. Даже полезно где-то. Но ведь составлять из одних только таких сцен целый фильм, это значит его полностью обесценить. Синематограф, это искусство, все же".
Старый эзотерик еще не знал, что благодаря Голливуду, кино уже давно перешло из разряда предметов духовного плана, в разряд товаров потребления.
"Какое бесстыдство, какой порок, - думал Вилигут, глядя, как муж с сантехником одновременно пользуют жену первого. - Непременно надобно будет сегодня заглянуть в бордель".
Берлин, тюрьма Шпандау
09 ноября 1938 г., четверть одиннадцатого утра
Сегодня Карла приковывать не стали, хотя допросная была все та же. Впрочем, и народу среди допрашивающих, прибавилось – кроме знакомых уже ему фон Рока, Борга и Вилигута появились еще двое. Один, в форме оберштурмфюрера СС, скучал в углу, казалось бы даже не замечая происходящего. Второй, довольно молодой мужчина в гражданском костюме, представился как Конрад Цузе и даже энергично пожал Карлу руку.
- Вы готовы продолжить, герр Геббельс? - спросил фон Рок, просматривая свои пометки.
- А у меня есть варианты? - хмыкнул Карл.
- Думаю, что нет, - сухо ответил штурмгауптфюрер. - Приступим, пожалуй. Бригаденфюрер, вы, кажется, хотели быть первым? Прошу.
- Благодарю, - Вилигут взглянул на листок с перечнем вопросов, которые намеревался задать. Нет, он и так помнил их все наизусть, склероз еще не вцепился костлявыми пальцами в его мозг, но перестраховаться он считал не лишним. - Расскажите нам еще раз, юноша, только на этот раз подробно, как и при каких обстоятельствах вы перенеслись к нам из ноября 2006-го года.
- Да не изобретал я машину времени, не ищите, - страдальчески закатил глаза Карл.
- Мы и не сомневаемся, собственно, что имело место перемещение в силу неких природных сил. Теперь наша задача выяснить, каким именно стечением обстоятельств и природных законов активируется открытие межвременного портала.
Геббельс уставился на Вилигута совершенно ошалелым взглядом.
- Чего? - он помотал головой. - Можно теперь то же самое, только по-немецки?
Борг и фон Рок с трудом сдержали усмешки.
- Я говорю, - поморщился бригаденфюрер, - что если мы узнаем, почему вы попали к нам, то сможем отправить вас обратно.
- Класс! - парень аж подпрыгнул на стуле. - А когда? Не, у вас тут прикольно, но скучно – ни инета, ни телека, ни музыки нормальной – одно радио, где гоняют всякое старье. Прошлым вечером я вам сочинение про историю писал, а сегодня-то чем заняться?
- Найдем, - буркнул себе под нос Борг. Музыка будущего ему не понравилась, а когда он узнал, что половина композиторов – евреи, мысли Гиммлера стали ему как никогда близки. Исполнители, в большинстве своем, тоже не выдерживали никакой критики. Чтобы будущие германские дети пели песни (если это можно так назвать) негров – да никогда в жизни!
- Не отвлекайтесь, молодой человек, - попросил Вилигут Карла. - Как сможем, так и отправим. Рассказывайте.
- А, ну да… - юноша слегка смутился. - Родители моей девушки, Эльзы, они русские. Ну, в смысле, они немцы, но приехали из России. И седьмого ноября они уехали к своим друзьям, тоже русским… В смысле, немцам… Отмечать какой-то русский праздник. С ночевкой.
- Вчера вы утверждали, что коммунизм в России пал, - подал голос молчаливый эсэсовец.
- Так и было, - кивнул Карл. - В 1991-м году президент Eltzin поднял народное восстание в Москве и сверг коммунистов. Их даже запретить хотели, я читал, но потом решили, что раз демократия, пусть и коммунисты будут тоже.
- И на виду, - пробормотал фон Рок.
- Почему ваши будущие тесть и теща поехали отмечать седьмое ноября? Они коммунисты? - оберштурмфюрер впился в Геббельса пристальным взглядом.
- Тесть и те… - молодой человек поперхнулся. - Мы не заглядывали так далеко, герр… Простите, не знаю как вас зовут.
- Вертер Франк, гестапо. Отвечайте на вопрос.
- Нет, они не коммунисты, - нахмурился Карл.
- Тогда почему они отмечают коммунистический праздник? Они призывали вас или ваших знакомых установить коммунистический строй в Германии? Заводили с вами разговоры о преимуществах марксизма? Отзывались положительно о СССР и его строе? Вы видели у них в гостях подозрительных людей или литературу марксистского толка?
От явной бредовости прозвучавших вопросов у гостя из будущего глаза полезли на лоб.
- Вы что, с ума сошли, герр Франк? Нафига им надо было такое говорить? И какой, черт возьми, "коммунистический"?
- Седьмого ноября русские отмечают годовщину своей революции, - усмехнулся фон Рок. - Франк, вы хотите отправиться в будущее арестовывать их за подрывную деятельность? Похвально, похвально. Поделитесь методом перемещения?
Оберштурмфюрер еще пару секунд сверлил взглядом Геббельса, потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
- У меня пока нет вопросов, - небрежно бросил он.
- День революции… - пробормотал Карл. - То-то мне эта дата что-то напоминала. Наверное это, как выражался герр Киш… ну, отец Эльзы… toska po rodnim berezkam. Это переводится как…
- Мы знаем, как это переводится, юноша, - мягко прервал его Вилигут. - Продолжайте рассказ, пожалуйста.
- Тогда пускай он, - Геббельс ткнул пальцем в сторону Франка, - не перебивает.
- Не будет, - пообещал бригаденфюрер.
- Ну вот, родители уехали, а Эльза осталась дома. Она мне позвонила и пригласила… - юноша покраснел. - Переночевать.
- А говорите, что не заглядывали в будущее ваших отношений, - отечески улыбнулся Вилигут.
Ему, родившемуся еще в Австро-Венгрии и долгое время бывшему офицером "лоскутной монархии", и нынешние-то, образца 1938-го года нравы, казались излишне фривольными. Привыкнув мерить все моральными рамками ушедшей эпохи, он ничуть не сомневался в серьезности намерений Карла в отношении девушки. - Впрочем, продолжайте.
У парня даже уши побагровели.
- Отец отпустил. Он у меня вообще прогрессивный, рэп любит, - буркнул Карл. - Я и пошел. Чего б не пойти, когда девчонка тебя сама зовет? Вот. Переночевал…
Геббельс заерзал, а покрасневшим уже казался даже затылок. В отличие от Эльзы, у него это был первый раз.
- Ну… Родители Эльзы должны были вернуться часам к десяти утра, но вдруг бы приехали раньше? Да и домой перед занятиями заскочить надо было. Я ушел пораньше, в шесть или четверть седьмого. Темно еще было.
Берг и фон Рок понимающе переглянулись. Подобных историй, когда с разгневанным отцом встречаться совершенно не охота, у обоих в памяти было предостаточно.
- Я не очень далеко живу, но решил срезать – там небольшой такой переулок есть. Мне еще странным в нем свет показался. Серый такой, как на черно-белой фотке все. Выхожу из переулка, а на улице солнце и дома такие… Старинные. Я через переулок назад – а там парад мужиков с факелами. И тоже солнце. И дома другие, не как у нас. И флаг на балконе висит со свастикой. Я сначала думал, что с ума сошел. Потом вспомнил "Назад в будущее"…
- А это что? - поинтересовался Вилигут.
- Это кино такое, старое уже, но прикольное. Там один ученый из автомобиля машину времени сделал, а его друг, молодой, типа меня, то на Дикий Запад попадал на ней, то в будущее. Ну, рульный фильм, жалко что еще не сняли – вам бы понравилось. Только это фантастика, на самом деле такого не было.
- Поня-а-атно, - протянул Вилигут. - А что было потом?
- А что – потом? - пожал плечами Карл. - Дома у меня больше нет, документов нет, на улице холодно, а если я кому скажу, что из будущего, то попаду в дурку. Ну, я всякие фильмы смотрел, про попавших в прошлое в том числе… Это тоже фантастика, герр Вилигут, я уже понял, что вы спросить хотели. Вот… Думаю – кто может поверить, что я не псих? Разведка или контрразведка. Там же знают, какая техника есть, а какой нет, верно? А у меня мобила и MP3-плеер с собой. Еще в Техническом университете могли поверить, но кто бы стал слушать яйцеголовых? Я у первого же постового спросил, как мне в любую из этих служб пройти, и он проводил меня туда, куда дойти было ближе. Вот и все, собственно. Только прохожие на меня как-то странно косились.
- Одеты вы были несколько не по моде, - пояснил Ойген фон Рок, который лучше всех присутствующих знал, что было дальше. Еще бы, дежурным тем утром был он, и его изумление при виде демонстрируемых ему технических новинок в виде карманного патефона и не менее карманной кинокамеры, совмещенной с телевизором (а юноша сначала продемонстрировал их действие, и только потом огорошил новостью о дате своего рождения), еще было свежо в памяти.
- И никаких странных ощущений в момент перехода во времени вы не заметили? - продолжил гнуть свою линию Вилигут. - Тошноты, головокружения, еще чего-то?
- Да я и сам переход не заметил, - пожал плечами Карл. - В том переулке неба почти не видно – он узкий, а дома между которыми он проходит – высокие. Просто вдруг все какое-то серое стало, размытое, как на старой фотографии.
- Подробнее. Когда стало?
- Да как только я в него вошел.
Помучив мальчика вопросами еще несколько минут, Карл Мария Вилигут вздохнул.
- По моему ведомству пока вопросов нет. Скоро будут готовы данные по исследованиям места выхода – там уже работает наша группа. Тогда, может быть, вопросы возникнут.
- Очень хорошо, - кивнул фон Рок, и взглядом спросил у Борга: "Ты или я?"
Фрегаттенкапитан так же, глазами, показал на Цузе, который всю беседу просидел как на иголках, но стоически молчал – он, мол.
- Герр Геббельс, вы нам рассказывали про эти ваши… "Компы" и "ноуты". Расскажите пожалуйста герру инженеру про их возможности и, что знаете, про устройство.
- Хорошо, - покладисто согласился молодой человек, повернулся к Цузе и вдруг попросил: - А вы не могли бы повернуться в профиль и одеть очки?
Молодой и перспективный инженер, всего три года назад окончивший Берлинскую высшую техническую школу в Шарлоттенбурге и, по совершенно непонятным для него причинам вдруг включенный в секретную комиссию по изучению пришельца из будущего (еще бы, два из этих трех лет он занимался "прожектерством", созданием "думающей" машины), такой просьбе подивился, но исполнил.
- Ага, спасибо. Еще голову наклоните немного вперед, герр Цузе. Охренеть! Я ж вас знаю! Вы первый в мире комп создали! Я его в Техническом музее видал – здоровенный! Два шкафа и стол как для бильярда, а рядом ваша фотка висит! А комп назывался… Назывался… Z3. Да, точно.
- А в каком году я его создал? - спросил огорошенный пионер "компо-ноутостроения", который пока еще собрал и запатентовал только вычислительное устройство Z1, несколько более скромных размеров.
- А я не помню. Но до сорок пятого года – точно. Его наши во время войны использовали.
- А вы, Ойген, говорили, что я тащу в это дело незнамо кого, и что этот гражданский специалист… Как вы его назвали, не помните? - шепнул Борг фон Року.
- Ошибался, - неохотно признал эсдэшник.
Берлин, тюрьма Шпандау
09 ноября 1938 г., час дня
- Я все-таки считаю, что этот Геббельс неблагонадежен, - заявил Франк, едва офицеры и инженер вышли из допросной. - И вас, герр Цузе, с удовольствием бы пока изолировал, во избежание утечки. Ничего лично против вас не имею, но секретность есть секретность.
В допросе было решено устроить перерыв, и сейчас все отправлялись обедать – Карл в свою камеру, где ему за последующий час предстояло не только принять пищу, но и набросать различные схемы сетевых соединений "компов", а офицеры в ближайшую ресторацию.
- Бросьте, Вертер! - отмахнулся Борг. - Ну, ухаживал мальчик за дочкой фольксдойчей, так что с того? А за герра инженера я ручаюсь. Он работал над доводкой Не.111, так что с режимом секретности знаком. Кстати, герр Цузе, пока не забыл. Сегодня вечером заприте двери покрепче и никуда не выходите. В Берлине ожидаются… События, так что побудьте дома. Во избежание.
- Серьезные события? - поинтересовался инженер, огорошенный вывалившейся на него сегодня информацией.
- В меру, - поджал губы фрегаттенкапитан.
До начала Хрустальной ночи оставалось всего несколько часов – история шла по наезженной колее. Пока еще.
Берлин, ОКВ
09 ноября 1938 г., ближе к полуночи
События, творящиеся в настоящее время в Берлине, мало интересовали Кейтеля – если фюрер считает, что евреи мешают жить берлинским гражданам, то это его, фюрера, дело, а он себе такой ерундой голову забивать не собирался. Нет, безусловно, войска берлинского гарнизона были приведены в повышенную готовность, однако вмешаться они должны были лишь в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля Гиммлера. А вот в некомпетентность рейхсфюрера СС шеф ОКВ не верил. Впрочем, в пришельцев из будущего, прошлого или, положим, с Марса, он тоже не верил. До недавнего времени.
- Канарис, вам, как выражается наш потомок, зачет.
Йодль, Канарис, Томас и Рейнеке, руководители всех четырех департаментов Аппарата Верховного командования Вермахта с удивлением уставились на Кейтеля.
- Конечно, - добавил шеф ОКВ, - этот Цузе неприлично молод, но что делать, если он сейчас единственный человек в мире, способный хоть в какой-то степени воспроизвести технологию будущего?
- У истоков которой он же и стоит, - кивнул адмирал. - Или стоял? Проклятье, даже и не знаю, в каком времени стоит это произносить.
- По Цузе, кстати, у меня есть ряд предложений, - произнес Томас.
Дождавшись поощрительного взгляда Кейтеля, начальник службы экономики обороны и вооружения продолжил.
- Необходимо создать лабораторию компьютеростроения под его руководством и обеспечить ее необходимым финансированием. Возможно даже – первоочередным. Этот момент еще требует изучения. Если генерал-фельдмаршал не возражает…
- Поддерживает, - благосклонно кивнул Кейтель.
- …То это я возьму на себя. С учетом особой важности и секретности его исследований, считаю необходимым имитировать гибель Цузе.
- Его, и всей семьи, - поправил Томаса Канарис. - В сегодняшней неразберихе это будет сделать особенно просто. План уже разработан, группа моих сотрудников готова приступить к его исполнению немедленно.
- Дать какие-то статьи в газетах? - поинтересовался Рейнеке. - О том, что он лжеученый, или наоборот, о том, что германская наука понесла невосполнимую утрату, научный мир скорбит и так далее?
- Это лишнее, - не поддержал инициативу главы департамента общих вопросов шеф Абвера. - Его исследования малоизвестны. Достаточно небольшой заметки о смерти изобретателя, а также о том, что его изобретение восстановлению не подлежит. Заметка для "Берлинер тагеблат" уже подготовлена. Полицейские протоколы осмотра места происшествия – тоже.
- Хорошо, - согласился Кейтель. - Томас, оформите его завтра в свою службу по высшему допуску и организовывайте лабораторию. Канарис…
Генерал-фельдмаршал подвинул к шефу Абвера телефонный аппарат.
- Действуйте.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
10 ноября 1938 г., девять тридцать утра
- Да, мой фюрер, все прошло по плану, без эксцессов, - произнес Гиммлер, поблескивая стеклами пенсне. - Мы, правда, рассчитывали на более деятельное участие ОКХ…
- Генрих, вот не надо, а? - поморщился фон Браухич. - Если полиция не справляется с беспорядками, которые устраивает СС, то это твои проблемы. В конце концов, ты в обоих ведомствах главный.
- Прекратить цапаться! - приказал Гитлер. - Гиммлер, продолжайте.
- Слушаюсь, мой фюрер. Волнения удалось организовать по всей Германии. Уничтожено полностью двести шестьдесят семь синагог и восемьсот пятнадцать еврейских магазинов, - никакими записями во время доклада рейхсфюрер не пользовался, докладывая по памяти. - Более тридцати евреев, точное число уточняем, убито. Арестовано и сейчас готовится к отправке в концлагеря порядка двадцати тысяч евреев.
- А также погиб сотрудник Абвера, занимавшийся "объектом К", и вся его семья, - мрачно заметил Канарис. - Какие-то мерзавцы воспользовались беспорядками для того, чтобы ограбить честного немца. Нет, мой фюрер, мы проверили – к деятельности враждебных разведок это не относится.
- Неприятный инцидент, - нахмурился Гитлер. - Впрочем, он умер за величие германского народа, как настоящий солдат. Представьте его к посмертной награде. Дайте Борману данные на него, пускай напишет родственникам соболезнование от моего имени. Гиммлер, у вас все?
- Да, мой фюрер.