И ты будь здрав, государь, - ответил я и принялся неторопливо пить, одновременно пытаясь распознать подозрительные оттенки во вкусе меда. Смысла в этом, по большому счету, не было никакого, но надо ж чем-то отвлечься от противной мысли, что лекарь подсунул мне отраву.
Иоанн молча следил, не говоря ни слова, пока я не выдул все содержимое.
- Благодарствую за угощение, государь, - поклонился я.
- Погодь благодарить, - усмехнулся он и обернулся в сторону двух здоровенных мужиков, по пояс голых и обряженных в кожаные фартуки. Те тут же подошли поближе и встали за моей спиной. - То жеребий был, - пояснил Иоанн, - Ты хоть и православной веры, а все ж иноземец. Потому и жеребий. Если бы ты мне правду сказывал, в награду чистого медку бы испил, а коль солгал, иного зелья испробовал. Смертного.
Так и есть - надул меня лекарь. А я его, гада, от смерти, можно сказать, спас. Или не узнал меня? Хотя какая теперь разница - все равно помирать. Обидно. В животе заурчало - не иначе как организм начал отчаянную, но безнадежную борьбу с ядом.
"Но зачем кому-то убивать меня?" - спросил Маугли.
Если б я знал. Да и что бы изменило это знание? Ничего.
- А теперь сядем рядком да поговорим ладком, - добродушно предложил мне Иоанн, указывая на лавку позади.
Сам он предусмотрительно уселся в кресло с высоким подголовником, которое как по мановению волшебной палочки возникло все из того же мрака пыточной. Или не по мановению? Я вгляделся. Ну точно! Невысокая фигура, стоящая за царским креслом, не зря показалась мне знакомой - Борис Годунов. Как мило получается.
"Он умирал, окруженный самыми близкими людьми", - всплыла в голове фраза из какой-то книги. Да уж. Ничего не скажешь. Ближе некуда.
- Спешить нам незачем, - заметил Иоанн, примащиваясь поудобнее. - Отрава токмо чрез пару часов свое возьмет, за оное Бомелий ручался, а потому времечко потолковать у нас есть. Ах да, - спохватился он. - Чтоб тебе не думалось, будто я обманщик какой…
Если бы не яд - честное слово, засмеялся бы. Это ж надо, отравить человека, а потом заявить о своей порядочности. А тебе не все равно, скотина, кем я тебя считать стану?!
Между тем толстая сволочуга, забывшая клятву Гиппократа, а может, и не дававшая ее вовсе, проворно приняла у Иоанна второй кубок и слегка плеснула на кусочек хлеба. Рядом откуда ни возьмись появился Малюта, держа за шкирку жалобно скулившего щенка. Бомелий склонился над собакой и протянул ему на ладони кусок хлеба, который пес жадно проглотил.
- Много ли годовалому щенку потребно? - пояснил Иоанн. - Ежели бы и в остатнем кубке яд был, то кобелек сей тут же издох, а так эвон яко взбрыкивать учал, - кивнул он в сторону пса.
Тот и вправду оживился, подошел к Иоанну и начал просительно вилять хвостом, умильно вытягивая мордочку.
- Не иначе как распробовал, а теперь добавки возжелал, - захохотал Иоанн.
Остальные бодро поддержали. Кроме меня.
- Что, фрязин? Неохота помирать-то? - с неподдельным интересом полюбопытствовал царь. - Чай, грехов, поди, скопилось, а тут без исповеди приходится. Так оно и в ад угодить недолго, - сочувственно вздохнул он. - Нуда уж ладно, я ныне добрый. Сказывай о грехах. Хоть я и не священник, но в Александровой слободе за отца-игумена буду, так что отпущу. Токмо недолго, уж больно времени у тебя мало. Ты коротенько, но о кажном.
Ну, козел царственный, сейчас я тебе все скажу как есть! И кто ты такой, и что я о тебе думаю, и кем тебя считают в других странах. А уж происхождение твое отмечу особо - не зря я в своей редакции слыл лучшим фельетонистом. Помирать - так с музыкой!
Но это я подумал в первые секунды, а потом пришло на ум иное: "А если это очередная проверка и нет никакого яда? Может такое быть? Да запросто. От него ведь можно ожидать чего угодно. И получится, что я сам на себя накликал беду. Нет уж, не дождешься ты от меня откровенности".
- Да что рассказывать, государь, - произнес я негромко. - Правду говорил - не поверил ты мне, а лгать божьему помазаннику мне не с руки. По счастью, смертных грехов я не нажил, да и с прочими негусто. Перед тем как на поле идти, я ж исповедался, а за два дня, что прошли, толком и согрешить не успел. - Я улыбнулся и мечтательно заметил: - Кабы знать, что нынче помирать доведется, да еще и исповедь дозволят, я б хоть попрелюбодействовал вволю - все услада, а так лишь хмельного меду перебрал, вот и все.
- Ишь ты. Не веришь мне, стало быть. Мыслишь, не было в твоем кубке смертного зелья, - правильно понял мою осторожность Иоанн. - Ну-ну. Елисейка! - позвал он Боме- лия. - А докажи-ка ему, что не лгал божий помазанник.
Тот молча кивнул и, взяв со стола пустой кубок, который я выдул, запрокинул над очередным куском хлеба. Держал долго, терпеливо выжимая последние капли.
Тут немного, - заметил он царю, - но для собака хватит.
Когда не подозревавший подлости пес жалобно заскулил и начал биться в судорогах, меня замутило. Далеко не каждому приходится вот так вблизи разглядывать собственную смерть во всех ее неприглядных подробностях.
- Теперь уверовал? - равнодушно осведомился Иоанн, когда из собачьей пасти уже перестала валить мутная желто-зеленая пена и кобелек затих окончательно.
- Уверовал, - кивнул я, даже забыв обычную приставку "государь".
Впрочем, сейчас мне это дозволительно. Сейчас мне много чего позволено. Очень многое. Жаль, что физический контакт невозможен, а так хотелось бы влепить вальяжно развалившемуся напротив меня в морду. Ну хоть разочек. Да куда там. Ребятишки, что стоят сзади, не дремлют. Когда щенок начал дергаться, я было машинально подался вперед, и тут же две могучие лапы легли мне на плечи и властно потянули обратно. С такой хваткой не потягаешься. Разве что плюнуть, да и то навряд ли достану - расстояние метра три, если не больше.
Нет уж, мы лучше наверняка харкнем, и точно в морду, только словесно. Если умеючи, то такой плевок куда обиднее будет. Я вздохнул поглубже, но спустя миг вспомнил Воротынского, которому может изрядно достаться за то, что привечал эдакого гостя, и замер. А уж не из-за меня ли и его сюда приволокут?
Правда, по истории, князь вроде бы должен погибнуть только в следующем году, но ведь Иоанн, как все трусы, осторожен и злопамятен. Выслушает меня, отложит в памяти, подождет несколько месяцев, а потом: "Пожалуйте в кутузку, дорогой Михайла Иванович. Тут мне твой фрязин такого наговорил, что уши в трубочку свернулись. А раз он твой ратный холоп, отвечай за собственного слугу". И трепыхаться, пытаясь что-либо доказать, уже бесполезно. Нетушки. Хотя здесь, да изменю я историю. Пришлось разочарованно выпускать воздух обратно.
А в животе уже что-то кольнуло, да так больно, что я чуть не ойкнул. Получается, что времени у меня в обрез, и намного меньше, чем я думаю. Так что же, неужели я умру, ничем не отомстив?! Не дело это. Тогда и впрямь выйдет, что я проиграл. Но какую же гадость выдать, чтоб этой венценосной скотине изрядно поикалось?! Ну же, голова! Выручай! В последний раз тебя твой хозяин просит! Давай, родимая! Но… не сработало. Может, что-то надумалось бы чуть позже, но вмешался царь.
- Ведомо мне, что ты изрядно повидал, - зевнул Иоанн. - Поведал бы, разогнал тоску государя, послужил бы ему в остатний раз.
"Ну и наглец! Это мне, которому осталось час или два жизни, тебя развлекать?! Ах ты ж зараза!" - восхитился я и… стал послушно рассказывать.
Это был шанс на спасение. А заключался он в том, что если я его заинтересую своим рассказом, то он прикажет дать мне противоядие. Не факт, что оно имеется у лекаря, не факт, что он вообще знает, как его приготовить, но все равно шанс появлялся. Единственный, совсем маленький, можно сказать, крохотный, видимый только в микроскоп - все так, но не воспользоваться им я не мог. Тем более никакого унижения. Вот если бы царь приказал мне вылизать ему сапоги - точно плюнул бы ему в морду, а так…
Повествовал я про Новый Свет, живописуя про удивительные тамошние цивилизации. Начал же с того, что, дескать, странствуя по свету, встретился с одним старым дворянином, который и рассказал о своих приключениях в тех землях. Далее пошел краткий пересказ книги "Дочь Монтесумы".
И снова заслушались все, кто был в пыточной. На вошедшего в подвал Бориса Годунова, которого Иоанн посылал с каким-то поручением, царь даже цыкнул, нетерпеливо махнув рукой и приложив палец к губам - мол, не мешай. Лишь когда я завершил повествование, царь спохватился, ткнув пальцем в клепсидру.
- Елисейка! Енто что такое? - зловещим голосом поинтересовался он.
Я тоже посмотрел туда. Ну и что? Да, верхнее отделение на водяных часах опустело, но так и должно быть - чего возмущаться-то? Потом лишь до меня дошло - это ж не вода ушла вниз, а остаток моей жизни, который мне отмерили.
Но тогда почему я до сих пор жив? Промашка? Но вон же лекарь клянется, что отрава должна была сработать строго согласно часам. Капля в каплю.
Ничего не понимаю.
- Не иначе как, государь, господь сего фрязина благодатью осенил, - хладнокровно заметил Годунов, склонившись к Иоанну.
- И собака сдох, - напомнил перепуганный Бомелий.
- А ежели мы его вдругорядь напоим - явит ему господь свою милость аль как? - язвительно поинтересовался царь у Бориса.
- Коль повелишь, отчего ж не напоить, - пожал плечами тот. - Токмо не грех ли это, сызнова бога испытывать? Не осерчает он? - осведомился Годунов. - К тому ж то, что сей фрязин не умышлял супротив тебя, видно уже по одному тому, яко он лихо ратился супротив твоих ворогов. Был бы изменщиком али лазутчиком, нешто полез бы в сечу, а он…
- И то верно, - хмуро кивнул Иоанн, - Давай-ка, Елисейка, спроворь намдоброго медку.
Показалось, или он слово "доброго" произнес как-то особенно? Нет, бесполезно и гадать. Тут вон чудеса поинтереснее. С чего это я выжил? Действительно господь сжалился? Не верю. Не будет он в такие мелочи лезть. Тогда Елисей должок вернул? Тоже не пойдет - пес-то сдох. И как все объяснить? Ну просто голова кругом…
Второй раз я брал кубок из рук Бомелия без страха, но оказалось - напрасно. Едва я допил, как царь чуть не захлопал в ладоши:
- Теперь-то мы тебя точно проверим на милость господню, с тобой она аль как.
Я даже не возмутился - сил не было. И вообще, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. А то, что он не угомонится, пока меня не прикончит, - ежу понятно. Вон как глазенки заблестели. Не иначе как предвкушает наслаждение от моих будущих мук. Мало ему псины, ой мало - человека подавай.
Но тут же его пыл погасил лекарь.
- Прости, государь, - развел руками Бомелий, - не понял я, что сызнова должен был свое зелье туда сунуть.
И вновь почти сразу раздался негромкий голос Годунова.
- А ведь как знать, царь-батюшка, - рассудительно заметил он, - может статься, то, что Елисей не уразумел твоего тайного пожелания, и есть еще один знак с небес. Мол, беспременно надобно сего молодца в живых оставить, ибо неповинен он.
Царь озадаченно повернул голову к Годунову, некоторое время пристально всматривался в его лицо, остающееся по-прежнему невозмутимым, хотел было что-то сказать, но тут его взгляд упал на издохшую собаку, и он, кашлянув, нерешительно произнес, будто размышлял вслух:
Стало быть, и подьячий неповинен. Ну-ка, спусти его с дыбы, Малюта, а ты, Елисейка, чару ему государеву подай, да гляди, хоть теперь ничего не спутай.
Толстячок молча склонился перед царем в низком поклоне и снова ненадолго шагнул в темный угол.
За корчившимся в смертных муках подьячим Иоанн наблюдал с неподдельным наслаждением. Лишь когда тот затих, он спохватился и напустился на лекаря:
- Ты что творишь, Бомелий?! Сызнова все поперепутывал! Нешто я повелевал зелье подсунуть?!
- Прости, государь, но, кроме мед хмельной, в кубке ничто не быть, - перепуганно развел руками Елисей и огляделся по сторонам. - Где взять собака?! - плачуще взвизгнул он и тут же гордо заявил: - Нет собака - я сам аки собака. Гляди, царь-батюшка. - И махом опрокинул в себя недопитое Митрошкой зелье из кубка. - Выпив, он торжествующе перевернул кубок, из которого упало на земляной пол не больше семи-восьми капель, и гордо заявил: - Обман нет!
- Это что же делается, Бориска? - одними губами еле слышно прошептал царь.
- Я так мыслю, что сие есмь третий знак от господа, - предположил Годунов. - Знать, подьячий был и впрямь повинен в тех грехах, в коих каялся пред тобой. - И с неподдельной тревогой в голосе заметил: - Боюсь я за тебя, государь. Еще раз попытаешься супротив небес пойти и…
- Я ишшо не обезумел, - хмуро ответил тот, надменно вскинул голову и резво вскочил на ноги. - Бориска, нынче же надобно вклад по сто рублев отвезти в Чудов монастырь, Богоявленский, Симонов, Девичий, Троицкий, Волоцкий… - Он на секунду замешкался, прикидывая, куда бы еще.
- Может, нищим раздать? - осторожно спросил Годунов.
- Нищие тут ни при чем, - сердито отмахнулся Иоанн. - Мне от кого знаки пришли? Вот ему и заплатим. Снизошел.
М-да-а, ничего не скажешь, оригинальная вера. Я хоть и не религиозный человек, но так хамски с богом поступать никогда не стал бы. Впрочем, пес с ним. Нет-нет, я имею в виду царя, а то вы еще подумаете, что я лишен благодарности за свое спасение. Хотя все равно странно. Ну не верю я в чудеса… и правильно делаю.
Бомелий, которого царь на всякий случай отрядил вместе со мной в качестве сопровождающего до подворья Воротынского, наказав пробыть там со мной до вечера, чтоб потом все обсказать, пояснил технику произошедшего чуда. Спустя несколько минут после того, как я лег в постель, он присел у моего изголовья и, еще раз опасливо оглянувшись на плотно закрытую входную дверь, вполголоса поинтересовался:
- А что сам светлейший князь мыслит о чудо, кое с ним быть, и о свой необычный спасение?
Я посопел. Врать, что я уверовал в знак, знамение и прочее, не хотелось, но и выказывать сомнения в божественном промысле тоже чревато. Осталось неопределенно пожать плечами, и пусть себе понимает как хочет. В конце концов, я не обязан отвечать этому полулекарю-полуотравителю.
- Стало быть, князь не верить в чудо, - с легкой укоризной констатировал Елисей, и тут же последовало неожиданное продолжение: - И правильно делать.
Я недоуменно уставился на него.
- От моего зелья человека не спасет даже сам сатана, - горделиво заявил он, внезапно начав говорить практически правильно, без искажения родов, падежей и прочего. - Я же говорил, князь, что запомню тебя. Вот и свиделись. А долг я помню, так что ныне мы квиты. Жизнь за жизнь.
- А… как же собака? - вспомнил я несчастную псину.
- Если бы я не полил второй кусок хлеба остатками из твоего кубка, а скормил его так, она бы все равно сдохла, - пояснил Елисей. - Та краюха уже была пропитана отравой, а в вине ее вовсе не было. А что до подьячего, то тут еще проще - я постоянно принимаю противоядия. Государь Иоанн Васильевич - человек непредсказуемый, посему лучше попытаться себя немного защитить заранее. - Он несколько вымученно улыбнулся, громко рыгнул - видно, даже регулярный прием противоядий не полностью помогал справиться с отравой, и поучительно заметил: - Но впредь я бы посоветовал тебе быть осторожней. Чудо может хорошо помочь, особенно если как следует подготовлено, только не след забывать, что случается оно не каждый день.
Он еще посидел возле меня, хотя и недолго. Осип вертелся у меня на уме с самого начала, но спрашивать было страшно, и лишь под самый конец, когда толстяк засобирался уходить, я осмелился.
- Это тот молодой князь, с которым ты рубился на судном поле? - уточнил Бомелий.
Я сглотнул слюну и молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
- Удар, что и говорить, богатырский. - Он одобрительно поцокал языком. - Не хвалясь скажу - ежели бы не я, то ныне бы его уже хоронили. Да и я мог не успеть - очень много крови потерял сей молодец. Одначе с помощью божьей удалось отвоевать его у костлявой, как тут у вас на Руси именуют смерть. Ныне же могу с уверенностью сказать: хоть и плох сей князь, но должен со временем выздороветь, так что на тот свет он отправится не скоро, и уж точно, что не от этой раны.
Фу-у-у! Будто камень с души свалился. Вот теперь я мог окончательно успокоиться - оба мы с ним от смерти утекли. Надолго ли - никто не знает, но передышку я получил.
Однако передышка оказалась весьма короткой - меньше суток…
Глава 6
СТРАХОВКА
Уже на следующий день из царских палат на подворье к князю Воротынскому прискакал Иоаннов гонец. Дескать, царь жалует фряжского князя Константина шубой с государева плеча и дозволяет явиться пред его очи ныне после вечерни. Я поначалу не придал этому значения, наивно посчитав, что раз сказано "дозволяет", то это вроде разрешения на аудиенцию исключительно в добровольном порядке: хочешь - являйся, а не хочешь - наплюй.
Хорошо, что еще не переехал в свой терем на Тверской и было с кем посоветоваться. В ответ на мои догадки Воротынский в очередной раз весьма красноречиво постучал себя по лбу и тяжело вздохнул, с укоризной глядя на меня. Мол, учу я тебя, дурака, учу, а ты как был, так и остался… фрязин. Оказывается, разрешение на самом деле и есть приказ, только в завуалированной форме.
Делать нечего, и я поплелся собираться. Честно говоря, после всего пережитого я не испытывал ни малейшего желания присутствовать на аудиенции, где непонятно что говорить и, разумеется, придется как всегда врать, да и лицезреть самого царя тоже хотелось не больно-то. А уж про его угощения и вовсе особый разговор. Вот теперь и ломай голову - что он там для меня припас. То ли курочку со стрихнином, то ли свининку с мышьяком, то ли медку с цианистым калием. А может, все вместе? Так сказать, для надежности? С него и это станется. Я почесал в затылке и мрачно задумался. Судя по вчерашнему дню, игрок в азартные игры из меня никакой. Сплошная невезуха.
Это лишь с одной стороны грех жаловаться на судьбу - ушел от верной смерти.
Во-первых, ушел не сам. Можно сказать, увели. Кто же знал, что маленький, забавный, со смешным акцентом толстячок, которого я спас от верной смерти, окажется знаменитым царским лекарем Елисеем Бомелием, обладающим превосходной памятью на добро и зло?
А во-вторых, это было вчера. Как он мне сказал? Квиты мы с тобой, ратник. Значит, больше он из-за меня рисковать собственной головой не станет. Ни за что.
Получается, сегодня в ход пойдет рулетка, на которой, к радости хозяина заведения, непременно выпадет красное, если я поставлю на черное, и наоборот. Значит, надо срочно выдумывать нечто эдакое, после чего сам царь поостережется выкидывать со мной столь любимые им фокусы. Вот только что именно?
Стать для него необходимым? Как? Способов, конечно, много, кто спорит.
Можно, например, показать себя мудрым советником.
Можно тонко намекнуть, что мне ведомо кое-что из будущего.
Можно увлечь его интересными рассказами о тех народах и странах, где мне якобы довелось побывать.
Это только навскидку сразу три варианта, и один краше другого. В каждом уйма плюсов, хотя есть, конечно, и минусы - куда ж без них. А если пораскинуть мозгами как следует, то наберется и еще пяток, не меньше, но зачем? От добра добра…