Павел направил судно туда. Раздвинулись кусты, пропустили и сомкнулись следом. Бочажок тот лишь немного длиннее ладьи оказался.
- Снимай одёжу! - скомандовал Павел.
- Это ещё зачем?
- Если мокрыми на ушкуй вернёмся, гребцы догадаться могут.
- Верно, и как я сразу не сообразил?
Павел разделся, Мишка последовал его примеру. Они связали одежду в узел и бросили на близкий берег.
- Теперь мачту давай снимать.
Мишка вопросов не задавал. Помнил он, как у устья Вятки чужое судно в караван врезалось: суда утонули, а мачты торчали над водой.
Они перерезали верёвки-растяжки, вытащили мачту из гнезда и принайтовали её к палубе, чтобы не всплыла.
- Ну, теперь прыгай на берег! - скомандовал Павел.
- А топить?
- Прыгай!
Оттолкнувшись, Мишка перепрыгнул на берег, до которого и было сажени полторы. Не долетел немного, ногами в воду попал. Ух и холодная! Не иначе - от ключей, которые снизу били.
Павел, встав на один борт, начал ладью раскачивать. Всё сильнее и сильнее, пока та бортом воду не зачерпнула. Она тут же просела от лишнего балласта. Павел качнул ещё раз. Вода хлынула через борт, ладья накренилась и пошла камнем на дно. В последний момент Павел ловко перепрыгнул на берег. На поверхность выплыл и лопнул воздушный пузырь, какой-то мусор.
Пока одевались, вода успокоилась. Мишка с Павлом оглядели бочажок. Если не знаешь, ни за что не догадаешься, что здесь судно притоплено с ценными трофеями.
- Паша, а потом-то как найдём место заветное?
- Проще простого. В десяти саженях в сторону Хлынова дерево приметное стоит. Молния в него ударила, надвое расщепила.
- Ага, запомню.
Одевшись, они не спеша пошли к ушкуям.
- Чего-то вас не было долго? А где ладья? - поинтересовались гребцы.
- С нужными людьми дальше ушла, - соврал Михаил.
Монеты он поделил. Каждому гребцу отсчитал его долю, кормчим - по две. Все остались довольны, взвешивали на ладони приятную тяжесть. Никита совсем обалдел от денег, заявил:
- Сроду в руках такое богатство не держал. Брошу теперь работать, буду на печи лежать да на торг ходить, скоморохов смотреть!
- Дурак ты, Никита, - заявил Павел. - Деньги, сколько бы их ни было, всегда заканчиваются. Дело бы своё завёл - вон как Михаил, тогда другое дело. Деньги ведь завсегда - к деньгам. Приумножать их должно, а не спускать бездумно. Понял ли, дурья ты башка?
- Не, я не купец, нет у меня торговой жилки - прогорю.
- Значит, как в Хлынов придём, на тебя можно больше не рассчитывать?
- Конечно! Не хочу больше рисковать. Денег - полно. Зачем мне морока?
И ещё трое выразили желание, получив деньги на руки, выйти из ушкуйников. Зосима мечтал купить большую избу в деревне, недалеко от Хлынова, купить коров, делать из молока сметану и масло на продажу. Онуфрий - тот собрался кузню купить в городе и, как дед его, стать кузнецом.
- Давно руки чешутся молот взять да раскалённое железо мять и гнуть ровно глину. С деньгами я и кузню куплю, и подмастерьев найму, и на крицы железные хватит.
Тихон, выслушав товарищей, тихо сказал:
- А ну вас всех, я в монастырь подамся, деньги братии отдам в дар.
Услышав такие слова Тихона, все онемели от удивления. Никто не ожидал от него такого поступка. Вроде и набожностью особой не отличался, и в бою себя проявил жёстко - немилосердно крушил боевым топором басурманские головы, как орехи. И вдруг - монастырь!
- Грехи на мне тяжкие, - ещё тише, едва слышно произнёс Тихон и, насупясь, отвернулся, отказываясь говорить о личном - болезненном и выстраданном.
И на втором ушкуе тоже трое высказали желание по приходу в Хлынов уйти из гребцов. Конечно, Михаил понимал, что разумный человек, да при деньгах, скорее всего, попытается начать своё дело. Когда над тобой начальника нет, дышится легче, но и риска прогореть больше. Однако ни Павел, ни Михаил не ожидали, что желающих уйти будет аж семеро. Фактически из старой команды, кроме кормчих, остался только Афанасий.
Гребцы - из бывших невольников - есть, но после ухода семерых человек фактически оказывался укомплектованным только один ушкуй. Михаил не особо расстроился - найдутся желающие, но в душе был немного уязвлён.
Вскоре дошли до Хлынова. Благо он уже недалеко был, только прошли поворот и - вот он, во всей красе, город на семи холмах, как и Москва.
Наняли две подводы, перевезли груз домой к Михаилу. Не в лавку снесли, а в жилую комнату. Сумерки уже опускались, потому молодой купец отпустил всех, напомнив кормчему наказ - зайти завтра.
Домашние на радостях не знали, куда усадить Мишку и чем угостить.
- Что-то долгонько тебя не было, ране быстрее оборачивался, - заметил дед.
- И товар чего-то не в лавку, а в жильё принёс, - добавила бабка.
- Надо так. Спать хочу, устал я с дороги. Он проспал долго и встал, когда Павел пришёл.
- Ты ещё в постели? Здоров же ты спать! Как Никита - на печи лежать хочешь?
- Прости, расслабился на домашней постели, и то - вымотался за плавание.
Михаил отсчитал четыре доли - по числу убитых гребцов.
- Знаешь, где семьи живут?
- Как не знать?
- Отдай с поклоном. Сам бы пошёл, да слёз женских боюсь.
На первое время Павел гребцов из невольников у себя поселил, да вскорости замечать стал - тяготятся они: негоже долго радушного человека стеснять, да куда деваться? Подобрал кормчий избу недалеко от своего жилища, поселил их там. Вроде утряслось всё.
Несколько дней Михаил отсыпался да отъедался, а потом к Косте решил наведаться. Поздоровались, обнялись, как братья.
- Ну, Михаил, садись, рассказывай.
- А чего тут говорить? Как долю гребцам отдал, так и ушли все, свои дела открыть хотят.
- А ты чего думал? Это жизнь. Человек всегда ищет, где лучше. Деньги-то надёжно спрятал?
- Надёжнее не бывает. Притопил вместе с ладьёй в укромном месте.
- Если о том больше двух человек прознает, это уже не тайна.
- Двое и знают - я да кормчий Павел, но он человек надёжный. Ещё, конечно, дома немного оставил - на жизнь да торговлю.
- Экий ты предусмотрительный да осторожный! Молодца! Я себе немного тоже оставил, остальное воинам раздал - трофей всё же, на меч взятый. Ты в Москву на ушкуе сходить не хочешь? - неожиданно спросил он.
- Ещё от Сарая не отошёл. Да и гребцы у меня новые, из невольников бывших, хочу пока погодить.
- А я и не тороплю. Но через седмицу - желательно отправиться.
- Ох, Костя, смотри! Не мне тебя учить - по годам да положению не вышел. Только не к добру твои отношения с Москвой. Не все в городе хотят под руку великого князя московского отойти.
- Молод ты ещё разуметь в размахе государевом!
- Как в поход звал да в бой за сокровищами направлял - про возраст не говорил!
- Ты, хоть и молод, а силён в торговых делах, разворотлив, сообразителен - спору нет. Это ж надо, как хитро придумал - сокровища под водой схоронить, с судном вместе! - Глаза Кости на мгновение сверкнули задором.
Он встал, походил по комнате, подошёл к Мишке и, положив тяжелые руки на плечи, заглянул в глаза юноше. От его пристального взгляда молодой купец непроизвольно съёжился. Решительно подняв руку, Костя с жаром продолжил:
- Ты в купеческом деле разумеешь, и то хорошо, но это одно. А тут - государственное устройство. Орда почему нас бьёт? Молчишь? Потому как русские разрознены. Рязань - сама по себе, Хлынов - в стороне, Великий Новгород да Псков много себе вольницы хотят. Вот потому татары нас и ломят. А объединимся все, под одним началом - всех врагов одолеем. И Орду проклятую, и Казань примучим. Да, много у Руси врагов - не сосчитать. Те же германские псы-рыцари, шляхтичи польские. Ты всего и не знаешь в своём Хлынове. Думаешь, Хлынов - пуп земли? Окраина зачуханная!
- Врешь! Напраслину возводишь! - задохнулся в обиде за родной город молодой купец.
- Тогда скажи: сколько лавок купеческих в Хлынове?
Мишка мысленно стал считать.
- Вместе с моей - тридцать три наберётся.
- Всего-то? В Москве столько на одной улице будет. Разницу зришь?
- Угу, - буркнул Михаил. - Только я ещё знаю, что ежели край вятский под Василия Тёмного отойдёт, купцам нашенским новые налоги платить придётся.
- Придётся какое-то время, - признал Костя. - Ты сейчас всё одно налоги платишь, и часть из них, заметь, - большая - ханскому баскаку идёт. Он как клоп на городе - только сосёт. А как под Москву отойдём, соберёмся с силами, сбросим и ордынское ярмо и казанское. Понял?
- Понял.
- Только язык за зубами держи и к поездке готовься. Ну, ты лучше меня знаешь, какие товары для торга купить, только учти - вместе со мной ещё двое воинов будут и груз, потому можешь взять на двух гребцов меньше - мои вместо них будут. И обратно мы с тобой пойдём. Ты же в Москве не был?
- Не доводилось.
- Вот и посмотришь стольный город. Свои товары продашь, московские купишь. Сам заработаешь немного и нам услугу окажешь.
- Договорились, - согласно кивнул головой Мишка.
Удовлетворённый результатом разговора, суровый воевода расплылся в широкой улыбке:
- Что мы всё о делах, да о делах? Давай хоть пива или вина попьём. У меня управляющий пивовара хорошего нашёл, пиво варит душистое, густое, тягучее. И рыбка копчёная есть.
- Уговорил.
За столом о делах не вспоминали. Отдали должное действительно вкусному пиву. Но Мишка больше на копчёного угря налегал да на сочащуюся жиром белорыбицу. Ух и вкуснотища!
Неделю Михаил вертелся, как тот угорь. Меха закупил, немного игрушек дымковских, расписных. Тяжёлого товара не брал, поскольку не знал, что Костя грузить собирается. Умолчал ведь, хитрован.
Костя сам его нашёл.
- Готов?
- Товар куплен, ушкуй у пристани.
- Тогда завтра утречком грузись и выходи. Ниже Хлынова по течению - верстах в десяти, мы тебя встретим.
Загрузил Мишка рано утром ушкуй товарами и отошёл от пристани. Павел удивлялся - что-то ты товара маловато взял? Мишка лишь улыбался в ответ.
Вскоре по правому берегу у уреза воды показались подвода и трое мужиков, призывно размахивающих руками.
- Пристань к берегу, - скомандовал Михаил.
В мужиках, одетых, как обычные гребцы, в простую одежду, Михаил не сразу узнал Костю - тот шапку на самые глаза нахлобучил. Пыхтя, едва затащили на ушкуй тяжеленный сундучище. Мишка готов был поклясться, что сундук тот самый, что в Сарае он на свой ушкуй грузил.
Переодетые воины положили под скамьи завёрнутые в холстину сабли, поплевав на руки, взялись за вёсла. Павел на Мишку посмотрел и лишь головой покачал укоризненно.
А дальше - по накатанному: Пижма, Выя, Ветлуга, Волга. Только в этот раз мимо Нижнего прошли не останавливаясь. Хорошо ещё ветер попутный был, ведь по Волге и по Оке всё время против течения двигаться приходилось.
Михаил с любопытством оглядывал доселе незнакомые берега, деревни и городки. Когда не гребли, они с Костей, уединившись на носу, беседовали вполголоса.
С Оки увидели Рязань.
- Вот ещё гнездо осиное, - заметил сотник. - То на русскую сторону князь рязанский клонится, то под знамёнами татарскими дружину свою водит. Тьфу на этого оборотня! Ничего, дойдут и до него руки.
Подспудно чувствовалось, что он знал значительно больше, чем говорил.
Добрались до Москвы. Костя ушёл сразу же, наказав ждать, потом вернулся с подводой. Воины погрузили сундук и уехали.
Куда идти? Где торг? Мишка пошёл в чужой город, надеясь узнать дорогу у прохожих.
Москва его оглушила своими размерами, шумом, суетой. Велик город, на улицах каменных домов полно, - не то что в Хлынове. Ходил, глазел. Около соборов чудной красоты остановился.
Задерёшь голову, глядя на высоченную колокольню - шапка спадает.
Узнал у прохожих, где торг. Да только торг здесь не единственный был - их несколько оказалось. Пока нашёл ближайший к пристани, вечер настал. Едва пристань отыскал, где ушкуй стоит.
Павел половину гребцов в город отпустил на два дня.
- Москву посмотреть хотят, на торг сходить, - пояснил он, - всё равно не один день стоять будем.
А Мишка с утра - меха в мешок и на торг. Поторговать надо, присмотреться. И не заметил даже, как какой-то лихой человек мешок сзади ножом острым порезал. Потом уж почувствовал - легковат стал. Глядь, а в нём дыра прорезана и мехов половины нет. Расстроился было, но потом плюнул - наука впредь будет. Это не Хлынов и даже не Нижний.
Остатки мехов ещё до полудня продал, пошёл за новой партией. Только когда второй раз на торг отправился, гребца с собой взял. Тот и шёл сзади вплотную, посматривая за людьми.
С купцами-торговцами Михаил свёл знакомство, узнал цены на товары да на каком торгу и что лучше берут. За три дня распродал свой товар, потому как немного и брал. К тому же осень уже, меха хорошо покупают. Даже пожалел Мишка, что взял мало. И цена на товар в Москве выше была, молодой купец затраты сам-три окупил.
Засыпая, подумал: "Пойду назад, в Хлынов - товары по дороге в Нижнем куплю, там дешевле".
Только утром ситуация переменилась - на судно вернулся Костя с воинами.
- Товар продал?
- Успел.
- Тогда сейчас же назад и отправляемся. Так и отчалили, едва поесть успев. Команда расслабилась, благо всё время вниз по течению. Гребцы от нечего делать играли в кости, травили смешные истории. И в Нижний, на торг, Костя зайти не дал - срочно в Хлынов надо! "Хм, срочно ему! А по Ветлуге, Вые против течения идти - не разгонишься", - досадовал Мишка.
В Хлынове, едва к пристани пришвартовались, Костя с воинами сразу исчез. И Мишка домой пошёл, отпустив команду. Нового товара не было, потому - о следующем плавании думать надо было.
Поутру и Павел, кстати, пришёл, да хмурый.
Михаил попытался расспросами вывести старшего товарища из мрачного состояния:
- Ты чего смурной, Павел? Никак жена из плавания встретила неприветливо?
- Хуже.
- Да? Рассказывай! - Михаил посерьёзнел.
- Пока мы в плавании были, кто-то вдов обокрал. Ну, ты знаешь - я семьям погибших их доли относил.
- Не может быть! - огорчился Михаил. - Что - у всех сразу деньги украли?
- Нет, у двоих только - у жен Спиридона и Поликарпа.
- У двоих - это плохо.
- Даже если бы у одной - разве лучше?
- Тогда клонишь к чему, что-то я в толк не возьму?
- Думаю, за тобой следил кто-то, вот и вызнал, где вдовы живут и где деньги.
- Вот супостаты, креста на них нет! И что же теперь делать?
Мишка задумался.
- Если тати за тобой ходили, значит, знают все четыре избы, где вдовы живут. У двоих деньги забрали. Стало быть, к двоим ещё придут. Так?
- Получается - так.
- Тогда у нас есть шанс поймать злодеев.
- Это как же?
- Павел, ты чего тугодум такой? Да сделаем засаду в этих двух домах. О том никому не говори. Ты мне покажи эти две избы, где вдов ещё не ограбили, познакомь с хозяйками. Вечером, чтобы соседи не заметили, мы в избы к ним придём, будем грабителей поджидать.
- Может, они и не придут вовсе?
- Этого никто наперёд не знает. Возьму с собой Савву и…
- Илью возьми. Силён мужик, как медведь.
- Значит, и Илью.
Прошли Михаил с Павлом по вдовьим избам. Подошли к избе вдовы Прохора. Познакомился купец с хозяйкой, объяснил положение, попросился переночевать.
- А что соседи скажут? Что не успел муж сгинуть, сороковины не справили, а я в избу чужих мужиков приваживаю?
- Мы вечером придём, незаметно. Соседям не говори ничего.
- Сам рассуди, Павел. У одной вполне случайно быть могло. Ну, скажем, женщина растяпа, деньги на видном месте оставила, а сама к соседке ушла. Или хуже того - да ты ведь женщин знаешь, - о богатстве всей округе языком своим могла растрезвонить. Вот лихие люди и наведались к вдовушке. А ограблений - два, стало быть, не случайность это.
- У какого же злыдня рука поднялась вдову обокрасть, сирот малых без денег оставить, на голодную смерть?
- Не причитай! Немного денег я им дам, с голода не опухнут. Кто-то по указке поработал.
- Гребцов сразу исключить можно - они с нами на ушкуе в плавании были и злодейство такое сотворить никак не могли.
- Это понятно. Другое скажи - ты никому не говорил, куда деньги разносил?
- Никому - вот тебе крест! - Павел перекрестился.
- И за тобой никто не следил?
- Вроде нет, - неуверенно ответил Павел. - Да что я - оглядывался, что ли? Шёл себе да шёл.
- Вот ведь странная вещь. Я так даже и не знаю, где Спиридон и Поликарп жили. Где избы их - знал ты, деньги разносил тоже ты.
- Помилуй Бог, Михаил?! Неужто ты меня в лихоимстве подозреваешь?
- Окстись, Павел! И тени сомнения нет: ведь я тебя уже несколько лет знаю, и ни разу в честности твоей не усомнился.
Как стемнело, пришёл Михаил с Ильей и Саввой к избе. Савву на крышу сарая определил, оттуда под наблюдением весь двор держать сможет. А Илью - на задний двор. Неизвестно, откуда разбойники появятся и как уходить будут, потому надо перекрыть все пути к бегству. Конечно, ещё неизвестно, появятся ли они этой ночью, но Мишка интуитивно, прямо-таки печёнкой чувствовал - не откажутся лихие люди от лёгких денег. У пьяного в ночном переулке отберут медяк - и то довольны. А тут не медь да серебро, и не одна монета.
Сам Мишка в избу зашёл. Вдова с детьми в другой половине спать улеглась. Купец чутко прислушивался к ночной тишине. Час за часом томительно тянулись, вот уже и первые петухи прокричали, потом - вторые. Светать начало. Не пришли незваные гости, обманулся Мишка в своих ожиданиях. А может, взяли деньги и залегли на дно, затихарились и не придут больше?
Он потихоньку, чтобы не разбудить хозяйку, вышел из избы во двор. Свистнул тихонько своим помощникам, выскользнули они из калитки неслышно и ушли - как и не было.
Прощаясь, Мишка сказал обоим:
- Отсыпайтесь, а в ночь опять сюда придём.
И сам пошёл спать - после бессонной ночи голова тяжёлая была. Казалось, только-только подушки коснулся, а уже Лиза за плечо трясёт:
- Хозяин, к тебе гость. Пущать?
А в окно солнце бьёт, время за полдень.
- Кого ещё принесла нелёгкая?
- Да Павел же! Я ему говорила - спит хозяин, а он - "пусти" да "пусти".
- Зови тогда.
Мишка зевнул, встал с постели. Не встречают гостя лёжа - за неуважение сочтёт. Вошёл Павел.
- Здрав буди, Михаил! Ты ноне ночью в чьей избе был?
- В избе вдовы Прохора, как и договаривались. А что?
- А то, что с утра прибежала Марфа, вдова Ефима - вся в слезах, голосит, от страха трясётся - насилу успокоил её. Уж после полуночи дверь у неё сломали, в избу разбойники вломились, нож к горлу приставили, пообещали убить, если деньги не отдаст. Застращали её, за малых деток вдова испугалась, деньги из-под пола достала и отдала.
- Проклятье! Как будто сам дьявол разбойникам помогает! Мы в одном месте их поджидаем, а они тем временем в другом своё чёрное дело творят! Да ты сядь, Павел, чего стоишь?
Павел присел на скамью.
- Знаешь, Михаил, о чём я думаю?
- Скажи!