Прибежав домой, он наскоро поел и отогрелся. Потом накинул тулуп и - во двор. На снегу стал прутиком рисовать дом с лавкой. Подсобку отдельную да обширную - надо, комнатёнку, где деньги да вощаные таблички с записями хранить - надо, торговое помещение опять-таки - как без него? И наверху жильё устроить: деду с бабкой - комнату, Мишке - самую большую, Лизавете - маленькую. Вроде - всё. Эх, а кухня?
А сени? И их пририсовал. Теперь он уже яснее представлял себе, каким будет его будущее жильё - с лавкой вместе.
И закрутилось. С утра - к нищим, избу-развалюху показал, вечером работу принял, рассчитался. Следующим утром - снова в Хлынов, к Косте, с ним вместе - к воеводе.
Поначалу оробел Мишка, в богатый дом входя. Разделись, холоп их в горницу провёл. Видно, Костя здесь бывал не раз. Уселись на лавку, хозяина поджидая. Через некоторое время тот вышел. Высокий, дородный, в кафтане из добротного фряжского сукна - это Мишка сразу определил. Взгляд пронизывающий, суровый.
Вскочили Костя и Михаил, поклон отвесили.
- Здрав буди, боярин-воевода. Вот, как уговаривались давеча, подрядчика привёл, лес за посадом порубить.
Воевода внимательно посмотрел на Мишку.
- Что-то больно молод подрядчик-то. Не подведёт ли? Справится?
- Я порукой, Яков.
- Договорились. Ступайте.
Костя с Михаилом отвесили поклон, вышли в сени. Одеваясь, Мишка шёпотом спросил:
- Это кто такой будет?
- Вот деревня неотёсанная! Это же Яков Пугвин, воевода хлыновский, из бояр.
- Откуда мне знать?
- Теперь будешь знать. Вышли на улицу.
- Пошли на крепостные стены, покажу.
На дозорных вышках стояли часовые. Узнали Костю, поприветствовали. Костя с Мишкой взобрались по крутым ступеням на стену. Ух, красотища! Видно далеко - лес, Вятка во льду с санным путём посредине изгибами петляет, скрываясь за холмом, деревни поодаль.
- Лес видишь? - показал рукой Костя. - Надо по всей длине, начиная с опушки, саженей на двадцать убрать. Слишком близко он в этом месте к городу подступает. Ежели враг там укроется, сможет безнаказанно стрелы внутрь крепости кидать. Сам понимать должен: не дать ворогу незамеченным к крепости подобраться - дело важное и нужное, не подведи. Ну а лес порубленный - куда хочешь девай, по своему разумению. Можешь продать, можешь на избу себе привезти, а не будет желания - хоть сожги. Мы его рубим, а он снова вырастает. Понял?
Мишка кивнул головой.
- Ты, Костя, не сомневайся - не подведу. Вот только скажи, подряд - это сколько?
- Пять рублей серебром.
Он прикинул в уме: рубль, а то и полтора, лесорубам отдать, ещё рубль - возчикам, что лес на стройку возить будут, столько же - плотникам за дом, да ещё каменщику - за кладку печи. Про подарки Косте и воеводе не забыть. От подряда ничего и не остаётся, зато дом - почти за бесплатно выйдет. "А что - здорово!" - загорелся Мишка.
И закипела работа. Артель лесорубов пилами да топорами деревья валила. Стволы, что поровнее да потолще - сосновые, дубовые - от веток зачищали. Ими у костров в перерывах грелись. Возчики хлысты в город возили, складывали в штабеля на Мишкином участке. Подбадривая лесорубов, Михаил привозил хлеб, крупы, сало. А уж похлёбку мужики сами варили.
Месяц ушёл на очистку участка. Мужики от работы не отлынивали, трудились на совесть - даже пни пожгли.
Принял работу Костя, самолично всё обошёл.
- Ну, Михаил, не подвёл. Даже вешки поджёг. Молодец, теперь здесь врагу не укрыться и незаметно ему не подобраться. Пошли к воеводе за платой.
Мишка, пообещав назавтра оплату дать, отпустил лесорубов да возчиков - чего на морозе людей держать? Не лето, чай.
У воеводы задержались недолго.
- Сам лично проверил? - спросил он у Кости.
- Доподлинно, только из леса.
Воевода черкнул на листе бумаги подпись и протянул Мишке. Тот взял бумагу и поклонился. Воевода посмотрел на него вопросительно и удалился. Костя досадливо крякнул:
- Чего же не отблагодарил?
Не нашёлся Мишка что ответить, замотался, не успел спросить заранее у Кости, чего в подарок-то покупать. Вышли из воеводских хором. Михаил бумагу бережно свернул и сунул за пазуху.
- Куда мне с бумагой этой?
- В управу, за деньгами. Пойдём, провожу. Идти пришлось недолго. Костя показал рукой:
- Вот управа, иди, я подожду.
Писарь долго читал бумагу, шевеля губами, и Мишкино терпение чуть не лопнуло. Потом он ушёл - долго не было - и вернулся с кожаным мешочком.
- Пересчитай и распишись. Грамотный?
- А то!
Мишка пересчитал монеты, обмакнул перо в чернильницу и вывел: "Лобановъ". Они вышли из управы.
- Ты прости, Костя, что ждать заставил. Я в первый раз на подряде, не знаю всего.
- Наверное, в последний. Я же тебя предупреждал.
- Ты о подарке? Я всё спросить хотел, чего воеводе дарить принято? Опять-таки: мало подаришь - обидится, а много не могу, с людьми ещё расплатиться надо.
- Цацки подари. У воеводы дочь есть, и он в ней души не чает. Пошли к златокузнецам.
Костя привёл его в лавку. Та была невелика, зато много в ней было золотых да серебряных украшений. Были и попроще - медные.
Разбежались глаза у Мишки. Что выбрать? Золото он только в монетах видел, а украшения и в руках не держал. Опять выручил Костя, уверенно ткнув пальцем в серебряные серьги.
- Эти бери. Я вкус дочки воеводы знаю - ей понравятся.
Узнав о цене, Михаил внутренне содрогнулся, но виду не подал - снял с пояса кошель. Куда деваться - купил он серьги.
Ещё вот Косте подарок нужен. Только как его об этом спросить? Набрался смелости Мишка, завел разговор об этом уже на улице.
- Брось, свои люди - сочтёмся! Ты скоро в Хлынове жить будешь, видеться часто придётся - авось наступит пора, не откажешь мне в помощи, коль попрошу!
Но Мишка упёрся - сказывалась купеческая привычка не откладывать расчёт.
- Хорошо, будь по-твоему - пошли к оружейнику. Для воина самый ценный подарок - оружие.
Костя выбрал себе засапожный нож - длинный, узкий, с костяной ручкой. Мишка расплатился и тут же, в лавке, вручил нож Косте.
- Как бы теперь с воеводой увидеться?
- Пошли к нему домой. Повинишься, скажешь - забыл.
Долго воеводу пришлось ждать в гостиной, но появился всё-таки. Поклонился Михаил:
- Вернулся я, воевода-боярин, чтобы благодарность тебе принести! Прости, воевода, совсем из головы выскочило. Увидел тебя - сперва растерялся.
И протянул на ладони серьги. Воевода серьги принял, осмотрел.
- Прощаю. Впредь не теряйся. Подал голос Костя:
- Молод он ещё, исправится. Рядом с боярином не стоял никогда. Слава твоя воинская да знатность совсем память парню отбила.
Улыбнулся воевода в усы - понравилась ему лесть.
- Идите с Богом!
Те вышли довольные.
- Простил воевода. Суров он, да отходчив. А на улице уже смеркаться начало.
- Может, у меня переночуешь? Куда ты, на ночь-то глядя?
- Нет уж! Далеко ли до Чижей? Мигом добегу.
- Добежать-то добежишь, да деньги при тебе немалые, поберегись!
Тут же, у дома воеводы и расстались. Мишка едва успел из города выскочить, пока ещё ворота городские не закрылись. И - бегом к Чижам, благо видны вдалеке. Добежал уж почти, когда двое дорогу заступили.
- Ты чего тут разбегался?
- Домой спешу.
Он понял - драки не избежать. Вытряхнул грузик кистеня в ладонь, развернулся немного.
- Деньги за проход давай, не видишь - мытари мы, - захохотал долговязый в заячьем треухе.
- Мытарь деньги за товар взимает, а какой у меня товар?
- Гы-гы, счас найдём, - шагнул к нему второй грабитель.
Мишка не стал ждать - влепил ему в лоб грузиком кистеня. Сам тут же упал, успев при падении подсечь долговязого, да ногой в валенке врезал ему по лицу - от души. Вскочил, нож выхватил, долговязому к шее приставил.
- Чего балуетесь? Насмерть сейчас порешу! Скосил глаза долговязый, увидел товарища своего, что без чувств лежал, и понял - помощи ждать неоткуда. Сам из охотника в добычу превратился.
- Стражникам вас сдать, что ли?
- Не надо стражникам, - просипел долговязый.
К разбойникам и татям наказание применялось одно - повешенье. Зачем преступника в тюрьме содержать, деньги на его кормёжку тратить? Грабителю одно место - на суку, в петле.
- Отпусти, - прогнусавил долговязый.
- Ладно, я добрый сегодня. Забирай дружка своего и с глаз моих долой! А то - передумаю.
Вскочил долговязый, подхватил приятеля своего под мышки и поволок прочь. А Мишка домой отправился, сжимая в руке кистень.
Пока бежал из Хлынова, совсем темно стало. Только дома дух и перевёл. Всё-таки надо было послушать Костю, переночевать у него. А вдруг бы грабителей трое было да поопытнее? Окружили бы его со всех сторон - да дубиной по голове? Только сейчас в полной мере осознал Мишка свою оплошность.
А утром поспешил к Павлу. Рассчитался сполна с лесорубами, отдал деньги возчикам. А потом - к плотникам.
- Пора и дом возводить.
Затем отправился с артелью в город - артельному атаману место показать для стройки, на снегу план обоих этажей нарисовал, задаток оставил. А сам домой - отсыпаться, устал он за эти суматошные дни.
Теперь почти каждый день после работы в лавке Михаил спешил в Хлынов, радовался, что изба на глазах растёт. Плотники хлеб даром не ели: венец за венцом ложились брёвна, стал заметен дверной проём, а потом - и оконные обозначились. Закончили плотники первый этаж, перекрыли брёвнами - взялись за второй. Мишка с удовольствием и радостью ходил по стройке, вдыхая ароматы дерева - опилки и стружка пахли вкусно, даже в ноздрях щекотало.
Товары в лавке постепенно таяли. После ледохода надо было за новыми ехать, только не хотелось Мишке стройку без пригляда оставлять. Успеть бы новый дом с лавкой закончить, чтобы товар туда везти - чего его снова перетаскивать из Чижей? Потому он и сам торопился, и плотников торопил.
После Пасхи дом был готов, осталось полы настелить да печь побелить. Мишка на торг сходил, выбрал два замка: на лавку и дом. Замки были новгородские - массивные, с замысловатыми ключами.
Хорошо смотрелся дом - залюбовался Мишка, подходя к нему по переулку. Одно плохо - брёвна промёрзшие. Чтобы дом прогреть, надо топить печь едва ли не сутками, целую седмицу, иначе в доме холодно, как в леднике. И под двумя одеялами не уснёшь. Впрочем… Аи в самом деле - не тащить же в новый дом старые, латаные-перелатаные одеяла?
Снова Михаил на торг отправился: купил четыре перины, кучу пуховых подушек да одеяла из верблюжьей шерсти. Их купцы из жарких полуденных стран возили. Возчика с санями нанял - не унести такую груду вещей в руках.
Занес покупки наверх, в жилые комнаты, снял тулуп да сапоги и упал на перины. Мягко! Целый день бы так лежал. Небось, деду и бабке понравится - это не на жёстких полатях бока отлёживать. Побывал уже Михаил в домах у воеводы да Кости Юрьева, видел, как у них всё обустроено. И себе хотел так же.
Конечно, купец принадлежал к сословию более низкому, чем воин. На самом низу - нищие да побирушки. На одном уровне с ними - холопы. У них тоже прав никаких - хозяин мог наказать, избить. Убить только не имел права. За убитого холопа виру или, иначе говоря, штраф в казну платить приходилось.
Выше холопов - ремесленники, мастеровые, крестьяне. Это уже люди свободные, оружие могли носить невозбранно. Холопов, ремесленников да крестьян называли ещё "подлым сословием".
Ещё выше - купцы. Те вообще народ вольный, могли не только торговать, но и владеть землёю и деревеньками на ней.
Выше стоят служилые люди - подвойские, судьи. Наравне с ними - житии, считай - местная администрация. А уж затем - воинство, над которым только бояре да князья были властны.
В стороне от всех сословий, особняком стояло духовенство.
И каждое сословие имело свои права и обязанности. Даже если купец был очень богат, он всё равно должен был первым ломать шапку перед небогатым боярином. И в сани купцу дозволялось лишь тройку лошадей запрягать, а четвёрку - только боярину или князю.
И так - во всём, в каждой мелочи. Потому и дом строить Мишка не мог выше, чем у воеводы, атамана или архиепископа. По принципу "Каждый сверчок знай свой шесток".
После строительства ещё оставались брёвна, и Михаил договорился с плотниками во дворе, на задах, амбар поставить и конюшню. Хоть и не было пока коня, подводы или саней у молодого купца, но он вовсе не исключал этого - впрок построил конюшню, коли уж лес строевой даром достался. А амбар - так тот вообще всегда нужен. Не тащить же железо в лавку, где ткань лежит.
В суете и заботах Мишка и не заметил, как зима прошла. Спохватился, когда с крыш закапало да снег тяжело просел. Если сейчас домашних со скарбом не перевезти - месяц, а то и поболе дом пустым стоять будет. И всего-то от Чижей до Хлынова три версты, а попробуй их преодолеть в распутицу. Дороги совсем непроезжими становились. Ни пешему пройти, ни конному проехать. Кони не то что по бабки - по брюхо вязли в липкой грязи.
Весь скудный скарб Мишкиной семьи на одних санях уместился. Дед с бабкой на узлы сели. Возчик рядом с лошадью шёл, а Михаил с Лизаветой - за санями. Местами даже подталкивать их пришлось. Но всё-таки добрались.
Остановились перед домом.
- Вот! - Михаил обвёл рукой дом. - Наше всё это теперь. Лавка внизу, жильё - наверху. У каждого - своя комната.
Он отпер замок, вместе с Лизой перетащил скудный скарб в жилые комнаты.
Долго ходили дед с бабкой по дому, охали да ахали, на перины пуховые ложились, млея от удовольствия.
- Мишаня! Неужели всё это теперь наше?
- Конечно! Я построил, дом мой!
- А не отберут? - опасливо спросил дед. А бабка всплакнула:
- Видели бы твои родители - вот радости-то было бы!
С возчиком Михаил договорился ещё одну ездку сделать - за товаром из лавки. Только тот условие поставил: выехать в Чижи вечером, ночью грузиться, а рано утром - обратно.
- Я чего - тать ночной? - возмутился было Михаил.
- Ночью-то подмораживает, снег замерзает, лошади идти легче. Али жди уже тепла, там на подводе перевезёшь.
Ждать целый месяц он не хотел. И уже перед тем, как городским воротам закрыться, они выехали из Хлынова. Снег развезло, и для лошади даже пустые сани тянуть было тяжело. Мишка мысленно поблагодарил возчика за подсказку.
Они перекидали оставшийся товар из лавки в сани и - назад. Морозец уже успел прихватить подтаявший за день снег, образовав корку. Мишку с Лизой наст держал, а лошадь проваливалась. Намучились, пока до Хлынова добрались.
К этому времени перед воротами очередь из саней образовалась - крестьяне спешили воспользоваться последними деньками перед распутицей, чтобы товар на торгу продать: репу, квашеную капусту, морковь, сало, рыбу вяленую. Деньги селянам были нужны, в первую очередь подати заплатить, а уж потом городских товаров купить - косу, соль да детишкам сладких петушков на палочке.
Не успел Михаил внутри обустроиться, как раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть? У Мишки-то и знакомых в Хлынове не было.
На крыльце стоял улыбающийся Костя.
- Иду мимо, глядь - дом стоит, из трубы дым валит. Стало быть, уже живёт хозяин.
- Да только вчера скарб перевёз, обустраиваюсь ещё.
- Ну, похвастай хоромами.
- Да какие это хоромы? С твоими не сравнятся.
Однако гостя по дому провёл. Понравилось Косте.
- Удобно сделал. Когда на новоселье пригласишь?
Опять оплошал Мишка. Слышал ведь, что, войдя в новый дом, праздник устраивать надо, а упустил. Что называется "век живи - век учись". Однако поправился быстро.
- Поблизости харчевни или трактира нет?
- Как не быть? На каждой улице по паре.
- А давай сейчас пойдём - ты же знаешь, где готовят лучше?
- Ещё бы! Даже в общей трапезной можно не сидеть - отдельную комнатку выделят.
- Тогда чего же мы стоим?
Оделись оба и направились в трактир. Вошли - полна трапезная посетителей. Крестьяне, успешно сбыв товар на рынке, чинно обмывали продажи. За соседним столом ратники пили пиво, дальше - мастеровые, по виду кожевенники, уже изрядно пьяные. Шум, гам… Соседа за столом не услышишь.
Подскочил хозяин, склонился угодливо.
- Чего гости дорогие хотят?
- А хотим мы спокойно посидеть в отдельной трапезной. Поесть, попить не спеша.
- Идите за мной.
Сбоку от входа на кухню дверца неприметная была, туда и завёл хозяин гостей. Комната оказалась невелика - стол да две лавки рядом. Хозяин смахнул крошки, подождал, пока гости тулупы снимут да усядутся.
- Что кушать будем?
Михаил отродясь не бывал в таких заведениях, не знал, что можно заказать. Однако выкрутился.
- Костя, я тебя угощать должен, потому как у меня новоселье. Закажи всё сам, по своему вкусу - чего душа пожелает.
Костя сделал заказ не стесняясь.
- Сперва ушицы тройной, да чтобы горячая непременно. К ней - пряженцев с печёнкой.
Опосля поросёнка жареного - чтобы с гречкой внутри, ну и рыбки там всякой.
- Какую предпочитаешь?
- Думаю, карасей у тебя нет?
- Обижаешь, Константин. Для дорогого гостя найдём.
- Тогда обжарить в сметане. И кувшинчик вина - только не кислятины яблочной.
Довольно быстро половые принесли уху, пирожков с печёночным ливером, называемых "пряженцами", да кувшин вина. Михаил разлил вино в оловянные кружки. Тост поднял Костя.
- Что дом поднял быстро - молодец. Вижу - парень ты упорный, чего хочешь, добьёшься. Дай Бог, чтобы дом стоял долго, чтобы добрая хозяйка в нём появилась и детишек тебе кучу нарожала! Выпьем за то!
Выпили. Не сказать, что Михаил вина никогда не пробовал, но почти не пил. Торговля счёт любит, а какой счёт, ежели голова кругом идёт?
Вино пробудило аппетит. Накинулись на уху. И в самом деле, хороша - густая, наваристая - аж губы склеивает. А запах! С ума сойти можно. Куда как вкусно, да с пряженцами! Вскоре ложками по дну мисок застучали. Выпили ещё.
- Эй, где вы там? Появился половой.
- Не готов ещё поросёнок!
- Рыбы неси, грибов, капусты квашеной с яблоками, пирогов.
- Будет исполнено!
Костя с удовольствием накинулся на пироги - как будто и не ел только что уху. Да капустой хрустел, что с антоновкой квашена. Вино заметно сняло напряжение, развязало языки.
- Ты меня держись, Михаил. Я плохого не посоветую. Да и не последний я человек в городе.
- Видел уже, как хозяин перед тобой лебезил.
- Тьфу на него, сошка мелкая. Я вот что тебе скажу: нравишься ты мне. Есть в тебе стержень. Воином бы тебе быть, а не торгашом.
- А я тебе говорил, Костя, что не моё это дело - воевать.
- Это потому, что трофеев, на меч взятых, в руках не держал. Сразу озолотиться можно.
- А можно и голову сложить.