- Может, ты и прав. А по секрету тебе скажу - прикупи ещё пару ушкуев да корабельщиков набери - помоложе, побоевитей.
- Товар возить?
- Нет. Не могу об этом сказывать сейчас. Тут и у стен есть уши.
Мишка повертел головой, но ушей не увидел.
- Подойдёшь ко мне домой через несколько дней - поговорим. А сейчас есть давай - вон, поросёнка несут.
На подносе половой внёс румяного, с хрустящей корочкой, поросёнка. Вид был соблазнительный, а от мясного духа голова кружилась.
Костя живо порезал поросёнка боевым ножом, Мишке, как виновнику торжества, большой ломоть преподнёс, на пирог положив. Тарелками-то не пользовались! Суп или щи ели из мисок, а для мясного или рыбного вместо тарелок использовали кусок хлеба или пирога, который тоже съедали.
Отяжелел Мишка после поросёнка, незаметно пояс на две дырки ослабил. А Косте хоть бы что! Ест и пьёт, как только что с улицы пришёл.
Домой Мишка вернулся уже за полночь - пьяненький. Едва дорогу нашёл. Видел ведь свой дом только днём да на трезвую голову. Лиза не спала - помогла ему валенки стащить да тулуп снять. Мишка чуть не уснул у неё на руках. С трудом, но Лиза дотащила его до перины.
Глава 4
После пира по поводу новоселья прошло несколько дней. Мишка, вспомнив о приглашении, отправился к Косте. Тот был весел и приветлив.
- Садись, мой юный друг! Как дела, как здоровье?
- Не жалуюсь - не старик я, чтобы болеть. Ты чего мне в трактире сказать хотел?
- Есть одно важное, но тайное дело. Знать о нём не должен никто.
- Разве я похож на болтуна?
- Ладно, слушай. Ты не хотел бы на ушкуе на полдень сходить, поторговать?
- Помилуй Бог, Костя! Какой ушкуй? На дворе снег ещё не сошёл, лёд на реке.
- Не сейчас же, это понятно. Только начинать готовиться к походу исподволь надо.
Что-то он темнил.
- Вот что, Костя. Не хочешь - не говори, только и в дураках меня держать не след.
- Экий ты нетерпеливый да обидчивый! Слушай тогда, но если рот откроешь, я тебе самолично язык отрежу, не посмотрю, что ты мне друг. Задумали мы столицу ордынскую, Сарай, пограбить, забрать у них то, что нам принадлежит. Не их это богатство. У стариков наших беззащитных, у жён отобрано. Не один век грабили, столько добра из русских городов натащили к себе - с жиру лопаются. Слышал я от верных людей, что век тому назад новгородские ушкуйники делали уже такой набег. Злата-серебра увезли тогда - немерено. Заметь - почти без потерь ушли. И как хитро поступили - подгадали время, когда войско татарское в набег ушло. Уверовали ордынцы в свою непобедимость, в то, что убоятся другие народы напасть на их гнусную столицу.
Костя взглянул на Мишку - понял ли, какие дела затеваются?
- А теперь скажи: раз новгородцы смогли, то почему мы, вятские, не осилим? Только прознать надо, какова охрана города, где ворота, сильны ли укрепления. Ну, как перед любой осадой крепости, только нам нельзя осаду держать - войско хана вернётся, а суметь хитростью проникнуть за стены.
- Откуда знаешь, что войско их уйдёт?
- Так они, почитай, каждое лето грабить уходят. Надо только момент подгадать.
- Через земли Казанского ханства идти придётся, а они - союзники Орды.
- А зачем непременно через земли идти? Мыслю так: собрать суда - ладьи, ушкуи, струги, посадить на них рать малую. Рейд должен быть неожиданным, внезапным. Ударили, как ножом в подбрюшье, забрали ценности и - назад.
- Казань на Волге стоит, не пропустят татары войско речное. Слышал я от купцов, что Волгу они цепью перегородили. Ни одно судно без досмотра да налога не проскочит.
- Правду слышал. Кстати, татары Волгу Итилем называют. По Вятке до Камы пойдём. Сама Кама в Волгу ниже Казани впадает, так что цепь нам не преграда. И ещё: перед стрелкой Камы и Волги думаю пластунов-лазутчиков вперёд послать. Если и встретим силы татарские, то небольшие. Снимем без шума и по Волге вниз двинем.
- Ой, рискованно!
- Не спорю. Всё продумать надо, пронюхать. Потому и прошу тебя в Сарай сходить.
- Я не воин, как смогу узреть слабые места крепости?
- Так я с тобой простым гребцом пойду. На вёслах сидеть буду, и ты ни словом, ни жестом не покажешь, что я не обычный гребец. И спуску ты мне ни в чём не давай. Недоволен чем будешь - можешь даже ударить в наказание. Но никто ничего заподозрить не должен.
- А самих-то нас в рабство не возьмут в твоём Сарае?
- О! У татар да монголов закон такой есть - купцов трогать не моги. За нарушение смертью карают.
- А везти чего на продажу? Не идти же пустым?
- Из нас кто купец - я или ты? Поговори с людьми, узнай, что в Сарае спросом пользуется. Пока несколько дней с ордынскими купцами торговать будешь, я город осмотрю. Одно учти - христианам там нельзя оружие иметь.
- Да как же без сабли-то?
- А ты саблю-то спрячь хорошо на судне. Пока время есть - устрой тайник.
- Подумать надо.
- Вот чудак-человек! Конечно, надо. Потому и сказал заранее, чтобы время на раздумье и подготовку было. А теперь дай слово, что никто о разговоре нашем не узнает, что бы ты ни решил, даже если отказаться надумаешь.
- Даю, буду молчать как рыба.
Исподволь Михаил начал разговаривать с купцами - кто бывал по торговым делам в Сарае. Всё оказалось более сложным и запутанным, чем он себе представлял.
Оказывается, городов с названием Сарай в Орде было два. Один, Сарай-Берке, был разрушен войском Тимура или, как его ещё называли, "Железного Хромца". Второй, Сарай-Бату, находящийся на одном из притоков Волги, утратил былую красоту и силу, хирел. Собственно, сама Орда, или улус Джучи, распалась на десяток мелких самостоятельных ханств. Правил Большой Ордой - самым сильным ханством - хан Ахмад, сын Кичик Мухаммад-хана. Ханство сильно кочевыми народами - монголами и асами, кыпчаками. Из оседлых - волжские булгары, марийцы, мордва, хорезмийцы. В городе было полно русских холопов из пленных, а также свободных людей - купцов, ремесленников. Также узнал кое-что интересное - купцы из обоих Иранов, Египта, Сирии, а также их товары, находились на особом, огороженном участке.
Даже выяснил, что стены крепости, так же как и дома - глинобитные, из обожженной глины. Поскольку леса вокруг не было, брёвна приходилось доставлять судами. И по товарам, что спрос там имеют, Михаила просветили купцы: можно лес или доски везти и всё, чем богата Русь - воск, мёд, меха. Рыбы там и своей хватает, а вот свинину жители и вовсе не едят. Мишка мотал на ус всё услышанное, запоминал, чтобы потом с Костей обсудить. Костя пришёл к нему сам.
- Пошли хоть в лавку, чтобы без посторонних поговорить.
Михаил дверь в лавку изнутри запер. Устроились на скамье. Он и выложил всё, что узнать успел.
- Нового я от тебя не услышал - сам уже с купцами да с недавно выкупленными невольниками разговаривал. Много знаю. Препоны есть, как и в любом деле. И основные из них - люди, которые здесь, среди нас крутятся. Слишком много в городе ушей любопытных. Наместник казанского хана Ибрагима, что на Филейской горе обосновался, не дремлет. Доносчиков пригрел, за полезные сведения серебром платит. Вятчане тоже хороши. Если ты не в курсе, скажу - верхушка хлыновская пополам разделилась. Одни - и я в их числе - хотят под руку великого московского князя отойти, другие хотят независимости и от Москвы, и от Казани. Только не бывать этому! - сдвинул брови Костя. - Слишком Хлынов слаб, какая-то сторона непременно его вассалом сделает. Если бы соседи поддержали - так нет же. Ещё полета лет назад устюжане с вятичами побоище устроили в Раздерихинском овраге - ну, где сейчас часовня архангела Михаила стоит.
- Бывал уже там.
- И получается - нет у нас крепких союзников в походе на Сарай. Москве бы сейчас самой от татар отбиться да в Новгороде вольницу обуздать. Она сейчас нам не помощник. Устюжане, может, и помогли бы, да выставят отряд малый, а добычи половину потребуют. Людей у нас немного, вот в чём беда, - тяжко вздохнул Костя.
Михаилу показалось, что тот не столько для него говорит, сколько сам с собой рассуждает.
- Наёмников ежели позвать, так они же деньги авансом потребуют да и болтливы больно. А ну как казанский баскак проведает о наёмниках? Да и не проведёшь скрытно такое количество воинов. Вот и приходится изворачиваться.
Костя встал и нервно зашагал по лавке.
- А разведать, что в Сарае правители замышляют, в любом случае надо, без этого в набег отправляться никак нельзя - слишком многое на кон поставлено. Ошибись я - люди жизнями заплатят. На пути к Сараю - Казань, случись у нас болтун - перехватят по пути. У татар сил несравнимо больше, исход может быть печальным.
Он подошёл к Мишке, положил руку на плечо.
- Ладно, всему своё время. Закупай пока товары для плавания.
Долго раздумывал Михаил, что купить, чтобы не прогореть и распродать быстро. Остановился на лесе. Купил ошкуренные брёвна, которые и сложил на пристани. А после Святой Троицы Костя решил, что пора отправляться в путь.
Погрузили брёвна на палубу, стянули их верёвками. Кормчий поглядывал на груз неодобрительно - из-за высокого его расположения ушкуй стал менее остойчивым. Как бы не перевернуться на крутой волжской волне.
Вышли из Хлынова ранним утром. На месте гребца сидел Костя, одетый, как все корабельщики. Так же как и другие гребцы, усердно работал вёслами, отводя ушкуй от причала. Дальше плыть стало легче - течение помогало да попутный ветер, парус подняли.
Через несколько дней вошли в Каму. Павел и её знавал - хаживал здесь несколько раз. Была она значительно полноводнее и шире, чем Вятка, более удобна для судоходства. На Вятке что ни верста - поворот, а уж отмелей да перекатов - не сосчитать, и течение более быстрое.
Через три дня, когда пристали на ночёвку к берегу, Павел как бы случайно обмолвился:
- Завтра в Волгу выйдем. Казань справа останется. Мимо басурман бы проплыть без задержки.
Корабельщики пропустили эти слова мимо ушей, да только не Костя. Тот внимательно посмотрел на кормчего и понял - это для него сказано. Павел ведь его узнал сразу, как только он появился на ушкуе. Но, предупреждённый Михаилом, сделал вид, что они незнакомы. Ругал, как и всех, когда команды исполнялись медленно. А ругаться Павел умел мастерски, просто виртуозно.
Утром, едва отчалили, снова подняли парус. Павел поставил Костю вперёдсмотрящим, на носу. Там он мог, не вызывая подозрений других гребцов, следить за ситуацией на берегах.
На месте стрелки, где сливались две могучих реки, справа, на казанском берегу, показались конные татары. Разъезд из десяти всадников. Они поглядели на ушкуй, прокричали что-то непонятное и постепенно растаяли позади.
Широка Волга, полноводна. От берега до берега версты три-четыре. Мишка даже оторопел от ее величия. Случись вплавь с ушкуя до берега добираться - и сил никаких не хватит.
Вокруг степь расстилалась. На левом берегу показались белые юрты.
- То башкиры, - пояснил Павел. Каждый день становилось всё жарче. Гребцы и вовсе до пояса обнажились. Теперь плыли даже ночью, поскольку опасались пристать к чужому берегу. То слева, то справа неоднократно замечали всадников кочевых племён. Лучше было держаться от них подальше. Костя всё время поглядывал на левый берег.
На правой стороне показались люди с конными упряжками, затем - деревянный жёлоб из брёвен, тянущийся далеко в степь.
- Переволок, на Дон, - пояснил Павел. - Казаки его держат. До этих мест я ходил, а дальше - не приходилось. Пристать надо, расспросить, где этот ихний Сарай.
Ушкуй, повинуясь командам кормчего, ткнулся носом в песчаный берег. Не спеша подошли казаки - в необъятных шароварах, со смешными чубами-оселедцами на выбритых головах.
- Промахнулся ты слегка, дядя! Жёлоб выше остался.
- Да нам не на переволок.
Казаки разочарованно переглянулись. Павел с ушкуя спрыгнул на берег, стал выяснять дорогу на Сарай. Оказалось - не зря. Волга в нижнем течении делилась на множество рукавов. Старший из казаков прутиком начертил, поясняя, в какой из них следует поворачивать, потом ещё и ещё. Действительно, не зная, заблудишься. Причём казаки заметили, что некоторые из рукавов настолько поросли камышом, что широким судам, вроде торговых ладей, протиснуться будет ой как непросто.
- А дальше смотри по левому берегу, - донеслось до Михаила. - Увидишь крепостные стены - то Сарай и будет.
- Благодарствую, люди добрые, - поклонился Павел.
Михаил заметил, как внимательно прислушивался к разговору Костя.
Через несколько дней достигли нужной протоки, вошли. И вскоре по левому берегу показались стены из глиняных кирпичей большого размера. Не успели они ошвартоваться у причала, как подошёл мытарь.
- Чего привезли? О, брёвна! Очень хорошо, нужный товар! - на хорошем русском языке сказал он. - Плати торговую пошлину - серебряный дирхем.
- Нет у меня дирхемов, возьми нашим серебром.
Мытарь деловито достал из заплечной котомки простейшие весы из латуни. На одну чашку он положил дирхем и протянул руку: - Давай своё серебро.
Михаил отсыпал пригоршню серебряных рублей. Когда чашки весов уравновесились, мытарь благосклонно кивнул: - Оплатил! - и выдал медную табличку: - Можешь торговать!
Едва он ушёл, как на причале неведомо откуда взялись люди. Возбуждённо споря меж собой и энергично размахивая руками, они показывали на прибывший ушкуй. Одеты прибывшие были разношерстно. Кто-то чисто по-татарски - в халатах и тюбетейках, другие в остроконечных шапках и халатах другого покроя, один - в тюрбане, длинной рубахе и белых штанах. И все направлялись к ушкую. Ясно - купцы спешат, стараясь упредить соперников.
Не спрашивая разрешения, купцы забрались на ушкуй и стали осматривать и щупать брёвна. За товар Мишка был спокоен - сам лес перед покупкой осматривал: не гнилой, жучками-короедами не точенный.
- Почём продаёшь?
- Это смотря сколько брать будешь - одно бревно или все разом.
- Все взять хочу! - выступил вперёд одноглазый купец. - Цену назови!
Мишка назвал сам-пять, то есть в пять раз увеличил цену, за которую брал. Прежде всего он был купцом и в проигрыше быть не хотел. К тому же Костя предупреждал его: "Цену повыше загни, чтобы сразу не купили - мне несколько дней надо, чтобы город осмотреть". К удивлению Михаила, одноглазый сразу согласился.
- Всё беру - весь лес.
- Как весь? А нам? - стали возмущаться другие купцы. - Так нечестно!
И пошла между купцами перепалка. Один из них потряс мошною, вытянутой из-за широкого пояса.
- Даю сверх цены десять дирхемов!
- Ибрагим, зачем цену перебиваешь? Ты думаешь, у меня денег мало? Или я - нищий?
Единственным объяснением такого ажиотажа было то, что их ушкуй с лесом оказался первым после зимы. А желающих строиться было немало, и лес был отличного качества.
Наконец купцы договорились между собой. Половину забирал одноглазый Ахмед - тот, что первым намеревался купить весь лес, другую половину купил Ибрагим. Причём цена за лес, к удивлению и радости Мишки, подросла, и он получил сам-семь. Цена просто фантастическая для северных краёв. За такие деньги можно было под Хлыновым пару деревень купить - вместе с избами, холопами, живностью и землёю.
Деньги отсчитали тут же, при свидетелях - других купцах. Те несолоно хлебавши уныло пошли с причала восвояси. Лес договорились забрать с утра. За торгом Мишка и не заметил, как исчез Костя.
Ибрагим теребил Михаила за рукав.
- Что-то я тебя раньше не видел.
- Я в Сарай раньше не ходил.
- А ведь обратно пустым не пойдёшь? Э? - вкрадчиво спросил Ибрагим.
- Конечно, товары куплю.
- Я знаю, что на Руси спросом пользуется. Ты меня уважил, половину товара отдал. Ах, этот Ахмед! Сын грязной рабыни, подлый обманщик. Пойдём со мной, я покажу, что тебе нужно.
Мишка обернулся, ища взглядом Павла или Костю. Но Кости не было, а Павел кивнул - иди, мол. Как-то неуютно стало Мишке. На поясе калита висит, полна серебра - а ну как срежут в толчее?
Ибрагим как будто мысли его прочитал.
- Э, не переживай, у нас в Сарае воров нет. Как поймают кого - сразу руку отрубают прилюдно, на площади. Пойдём, уважаемый!
Ибрагим потащил его за рукав в город.
Пока шли, Мишка пытался запоминать дорогу, вертел головой. Перед каждой лавкой, которых здесь было, наверное, сотни, лежали рулоны тканей, ковры, стояла медная кованая посуда - блюда, кумганы. Ибрагим подвёл его к одной из лавок.
- Смотри и выбирай! Это лавка моего племянника. Клянусь Аллахом, он отдаст тебе товар по справедливой цене.
Ибрагим заглянул Михаилу в глаза.
- Ведь в следующий раз ты весь лес отдашь мне? Зачем нам Ахмед?
Лавка была полна коврами персидской работы. Толстые, яркие, с разноцветным орнаментом. Нога утопала в них чуть ли не по щиколотку. Что же, товар хороший, в Хлынове на ковры спрос неплохой. Мишка выбрал с десяток, отдал деньги.
- Не волнуйся, уважаемый, утром тебе всё доставят на судно. А теперь пойдём ко мне домой, угощу зелёным чаем с щербетом. Заодно посмотришь, где я живу. Иначе как ты меня найдёшь следующий раз, э?
За невзрачным глинобитным забором выше человеческого роста находился тенистый садик с бассейном в центре. Мишке хотелось посмотреть - плавают ли там золотые рыбки, - слышал от кого-то из купцов. Однако Ибрагим, не задерживаясь, провёл его в дом, усадил его, как почётного гостя, на подушку, подложил под спину и сбоку - под локоток, ещё подушек, хлопнул в ладоши. Сам уселся с важным видом.
Вбежала служанка.
- Почему долго? Неси угощение, видишь - я с гостем!
Не успела она исчезнуть, как из арочного проёма появились служанки - одна, вторая, третья… На подносах они несли свежие лепёшки, медный кумган, ломти сушёной дыни, халву и шербет. Ибрагим самолично налил в пиалы зелёный чай, оказывая гостю почёт.
Чай Мишке не понравился - трава-травою, не то что русский сбитень или квас. А вот халва и дыня пришлись по вкусу. Одно плохо - ноги затекали в непривычной сидячей позе. Нет чтобы как люди - на лавках сидеть. А то угощение на ковре, сам - на подушке. Неудобно!
Однако Михаил был уже достаточно опытен в деловых контактах, чтобы не выказывать недовольство. У каждого народа свои привычки, и их надо соблюдать. По поговорке "В чужой монастырь со своим уставом не ходят".
Напился Михаил безвкусного чаю, от души поел халвы да дыни. Пора и честь знать. Поднялся тяжело. Ибрагим пропел сладким голосом:
- Может, желаешь, чтобы мои девочки помогли тебе расслабиться после долгого и трудного пути? Увидишь сам, они большие умелицы в этом. А танцуют - засмотришься! Хочешь - из Бухары, хочешь - из Персии. А нравятся беленькие - у меня и русская есть!
Отказался Михаил - спешил на ушкуй. Купец проводил его до калитки в заборе, рядом с которой дожидался подросток.
- Проводишь уважаемого гостя до причала, Митяй!
Подросток склонился в поклоне, приложив руку к груди.