"Приспособленец. Ладно, об этом договорим позже и без свидетелей. Переходим ко второй части. Смотри, не перепутай, Кутузов!"
– Яволь, мон женераль. Товарищ капитан. Мы тут подумали немного, и я решил, что диверсантам и разведчиками не помешает такое оружие, – я протянул несколько листов со схемами.
Бабахыч врубился сразу.
– Потрясающе, Воронцова. Это же полностью переворачивает тактику диверсионных групп! Так, на ствол револьвера системы "наган" крепится прибор типа "брамит", но постоянного ношения. Точнее, он становится частью ствола, интегрированной конструкцией. Размеры в любом случае меньше, чем наворачивать на дульный срез. Так, здесь похожая схема крепления прибора. Но основой служит автомат ППД. Только в патрон ТТ с уменьшенной навеской пороха закатывается тяжелая пуля от винтовки системы Мосина. А ведь получится, Воронцова! Честное коммунистическое – получится! Оптический прицел предусмотрен. Так, с этими предложениями я обращусь к начшколы. Об этом никому ни слова. Уверен, специализированное оружие такого типа превосходит все прежние приспособленные варианты обычных систем.
– Кажется, у нас что-то стало получаться, – выдохнул я.
"Хотелось бы разделить твой оптимизм", – осторожно сказала Лёлька.
К начальнику школы нас вызвали через два дня. Кроме майора Свиридова, Бабахыча и Принцессы здесь же находился неизвестный человек в штатском. Надо полагать, представитель нашей конторы. Чужие здесь не ходят. Гражданский тип на нас с Лёлькой смотрел с интересом. А хотя, кто знает, может он и совсем не гражданский, а так прикидывается шпаком.
– Вот вы какая, курсант Воронцова, – приветливо улыбнулся он. – Мы тут голову ломали над оснащением новой техникой, а вы раз – и предложили, практически отработанную идею. А перспективы, вам скажу, у этой машинки просто потрясающие. Если не секрет, как это вам пришло в голову?
"Начинай, бреши, сказочник. Только не увлекайся, а то братьев Гримм с Андерсеном, и товарищем Пушкиным переплюнешь, – подтолкнула меня мысленно Лёлька. – Чуть что, я рядом."
– Секрета никакого не имеется, – с видом старого служаки начал я. – Когда нам на стрелковой подготовке первый раз продемонстрировали прибор "брамит", мне показалось, что он всё же сложен для использования. Живучесть минимальная. Время уходит много на подготовку. Навернуть на ствол "мосинки" или карабина, заменить патроны на специальные… А нарезы же в стволе рассчитаны на применение обычных патронов. Да и крутизна приспособлена под полную навеску пороха. Поэтому пули из специальных патронов не будут обладать точной траекторией полёта. Может быть, я бы и позабыл… –ла, об этом, но когда попал… –ла опять в медсанбат, вспомнил –ла. Потом немного подумал -ла, и поняд –ла, что надо делать всё проще. Ствол заранее изготавливать качественно, только под специальный патрон, а прибор-глушитель делать постоянным элементом ствола. Когда мы…, то естья, стреляла из автомата ППД, посмотрела на кожух и сразу сообразила, как надо делать прибор гашения выстрела. Да и линии под выпуск нового оружия кардинально переналаживать не надо. Вот и всё.
– А не лучше ли было взять патрон к винтовке? – задал вопрос начшколы. – А в качестве базы использовать СВТ или АВС.
– Сложнее технически. Тем более, винтовку придётся значительно укорачивать. Да и трубка отведения газов из канала ствола помешает и усложнит размещение прибора гашения звука выстрела. Тем более, скорость полёта пули для бесшумной стрельбы должна быть до трёхсот метров в секунду, чуть меньше скорости распространения в воздухе звука. Основы физики. Полагаю, что патрон ТТ вполне подойдет. Зачем изначально усложнять конструкцию? Винтовочные пули тоже не проблема. Времени на переналадку станков также не придётся тратить. День-два, и опять в работе. А используя в качестве базы автомат ППД или другой вариант на его базе, мы значительно упростим и удешевим выпуск нового оружия. Ведь сегодня время – самый главный фактор. Полагаю, что дальности прицельной стрельбы тяжелой пулей от трёхлинейки в триста пятьдесят метров, даже четыреста, вполне хватит для решения задач под это оружие. Да и, скорей всего, реальная дальность стрельбы будет в основном до ста пятидесяти метров. Редко – двести. Так что запас солидный. Здесь главное точность и бесшумность.
– Спасибо Воронцова. Мы уже предварительно обсудили ваши предложения, в том числе и по магнитным минам. Думаю, они вовремя, – кивнул головой майор. – Полагаю, что тянуть нам с внедрением смысла нет. И попробуем кое-какие образцы изготовить на ремонтной базе нашей школы. Сложностей особых не вижу. Наганов у нас хоть ешь… Одним словом, много у нас револьверов на складе. Прибор бесшумной стрельбы приладить на ствол нетрудно. Да и, как вы сказали, снайперскую винтовку бесшумной стрельбы тоже пару экземпляров изготовим. На эти цели автоматы для переделки выделим. Будем нарабатывать тактические приёмы, а когда пойдут серийные винтовки промышленного производства, у нас будут уже подготовленные специалисты.
– Я так понимаю, что у курсанта Воронцовой могут появиться ещё идеи, – с лёгкой улыбкой Принцесса посмотрела на нас, – и будет правильно, если она сразу обратится с ними к товарищу майору.
– Да-да, – поддержал её человек в штатском. – Надо избегать любых задержек при прохождении по инстанции. А то есть бюрократы, они толковое предложение под сукно положат.
Когда я, то есть мы, вышли из кабинета, Лёлька не скрывала своей радости.
"Я же говорила – сказочник. Ты практически, этот ваш "винторез" нарисовал, а выдал, будто это мы его придумали. Надо же, украли разработку у своих внуков-правнуков. Какой кошмар! Я сейчас чувствую себя настоящим жуликом. Базарной воровкой. Честно говоря, я и не ожидала, что наши предложения вызовут такой интерес. Есть у тебя талант, товарищ сержантиха, к этому, как его, к черному пиару."
– Да я и сам переживал. Лёль, а тебе не кажется, что наша Принцесса далеко не та, за кого себя выдает. У меня складывается такое впечатление, что и звание у неё далеко не страшный лейтенант. Она ведёт себя с начшколы, когда их не видят, почти на равных.
"Ты об этих своих наблюдениях никому не говори. Не забывай, где служишь! И не надо по своей испорченности ей приписывать роман с товарищем майором, – строго предупредила меня сожительница. – Мы болтунов не любим. Болтун находка для лесоповала и прочих принудработ не неопределенный срок. Ты бы посмотрел, как Принцесса стреляет, рот бы от удивления открыл. Все пули в десятку."
Чем больше я учился в спецшколе, тем больше начинал уважать предков. Не имея компьютеров, интерактивных досок и прочей электронной дребедени, умудрялись они вколачивать в нас просто огромный объём информации. И не просто знания ради знаний, а добивались от нас умения ими пользоваться в любое время суток. Мне порой казалось, что наши преподаватели и инструктора владели секретом, как за короткий промежуток времени это всё вместить в нас. Может, они нам в пищу специальные добавки, улучшающие память, добавляли? А Принцесса на занятиях учила нас прислушиваться к своей интуиции постоянно. Как говорила она, наш разум имеет свойство обманывать. Не получая достоверной информации, он тут же начинает её домысливать, и мы получаем образ, весьма далёкий от действительности. Причём искажения могут доходить до девяноста процентов. Вот по этому принципу в нашем времени действует реклама.
Проще говоря, изначально создаются условия для фальшивого образа. И совсем неважно, что нам рисуют специалисты по рекламе – товар или кандидата в депутаты. Принцип один и тот же. А вот интуицию обмануть невозможно. Только надо научиться этот тонкий голосок чувствовать. В отличие от меня, Лёлька этим владела в совершенстве. А я, к сожалению, похвастаться пока не мог. Не исключено, что в спецшколу изначально отбирали самых способных. Тем более, в то время было из кого выбирать. Неожиданно для себя я отметил одну особенность. Мы, курсанты, естественно, отличались друг от друга. Но, было что-то общее, что объединяло нас. Это психическая и моральная устойчивость. Среди нас не наблюдалось человеческих типов с крайними формами проявления собственных эмоций.
В нашем девчачьем взводе состояло двадцать восемь курсанток. Естественно, были группы подружек. Причём я насчитал четыре основных. Остальные девчонки дрейфовали в зависимости от настроения от одной к другой. Но явного антагонизма между ними не наблюдалось. Конфликтных ситуаций не было. Это я списал на поразительную пластичность психики. А ещё утверждают, что именно в женских коллективах есть такое явление, как "террариум единомышленников"! Да вот фиг вам! Этого как раз я не видел. Видимо, человеческие типы, склонные к психическим аномалиям, жёстко отсекались ещё на предварительных этапах. А вот в артистической и околотворческой среде, особенно в наше время, наоборот, почему-то больше всего попадается личностей с неадекватным восприятием окружающей среды.
На занятиях я познакомился с весьма необычными методиками. Все занятия были многослойными, комплексными. Например, когда отрабатывали фотографическую память, мы должны были не только пересказать текст, но и записать его дословно. Фотографии обязательно нарисовать цветными карандашами в нескольких проекциях. Рядом дать описание предполагаемого психического портрета объекта. Причём рисовать и писать мы должны не только рабочей правой, но и левой рукой.
По химии приходилось изучать не только формулы и составы, но и решать сопутствующие задачи по физике, математике или производить разбор предложений по русскому языку. Нередко сложнейшие задачи решались просто по памяти.
Лёлька рассказывала, что первый год было очень тяжело привыкать к такому плотному круглосуточному методу обучения. Мозги кипели. Учили обращать внимание на каждую незначительную деталь, мелочь. Например, инструктора и преподаватели постоянно меняли расположение макетов, наглядных пособий, допускали незначительные ошибки. А потом через неделю просили вспомнить, какой непорядок был у них в форме, каким одеколоном или ваксой для чистки сапог они пользовались.
Первое время, когда поднимали взвод по тревоге, девчата хватали свою одежду, сапоги – и приходили в ужас. Пока они спали, всю форму у них меняли местами, а рукава гимнастерок и штанины завязывали узлами так, что сразу и не развяжешь. Перемешивали содержимое тумбочек. Через некоторое время курсанты сами с одного взгляда определяли, что не в порядке. На марш-бросках каждый бежал по индивидуальному маршруту. И здесь всячески старались усложнить жизнь. Перед самым носом натягивали веревку: не успеешь заметить – лети кубарем. Особенно любили ставить ловушки-петли. Проморгал – виси вниз головой. Не заметил учебную мину – штрафные очки. Самые садистские упражнения – уход от преследования с собаками. И при этом надо уложиться в жёсткие нормативы.
В первое время приходилось в качестве наказания по два-три раза проходить маршруты. Двух одинаковых уловок не было. В конце концов, уже сам организм, устав от ошибок, начинал подсказывать курсанту правильный маршрут. Интуиция брала верх над логикой, и все просто чувствовали опасность.
В учебном процессе никаких скидок на женское начало не делали. Гоняли наравне с парнями. Мне показалось, даже сильнее. Нагрузки были просто запредельными. На мой взгляд, это делали специально. Хоть на марш-бросках, хоть в рукопашном бое, хоть на физподготовке. Наоборот. Инструктора только требовали. Быстрее, резче, сильнее. Уже руки-ноги не поднимались, тело отказывало повиноваться, а наставники нагружали ещё больше. Садизм какой-то! Это на первый взгляд рафинированного интеллигента.
Но только в такие моменты, когда человек, собрав волю в кулак, продолжает выполнять задание, и происходит приращение необходимых качеств и умений. Не только в физическом плане, но и в моральном, и в психологическом. Самое главное, что в таких закритических нагрузках и выплывает на поверхность со дна то, что в народе называют неадекватностью. К счастью, несмотря на все усилия инструкторов, девочки из нашего взвода не сломались. Нам же с Лёлькой было легче. Мы работали вдвоём.
Постепенно я научился слышать Лёльку и соответствовать её прежнему привычному для окружающих образу. По крайней мере, мне так казалось. Признаться, всё равно находились поводы для Лёльки, чтобы с меня снимать стружку. А главное, было бы за что? Вот посудите сами. Наш дружный девчачий взвод юных курсанток, как и положено, направился в баню. А что мне оставалось делать? Тем более, Лёлька любила париться. А лично для меня сбылась мечта идиота – оказаться в бане в женский день. Разумеется, находясь в нежном девичьем теле, я так или иначе принял на себя не только физиологический аспект, но и психологический.
Вот только сознание-то у меня всё равно оставалось кондово мужским! Грубым и варварским. И никуда от этого не деться. Не скрою, вот такой я фундаментальный ортодокс. Понятно, что явных реакций половозрелого самца у меня по утрам не наблюдалось, но сны эротические мучили почти каждую ночь. Ведь вокруг сладко посапывали красавицы, спортсменки, комсомолки, осназовки. Всё пространство в женской половине казармы было просто перенасыщено энергиями здоровья и грёзами о вечной и долгой любви. И как я полагаю, мои эротические галлюцинации самым мистическим образом накладывались на Лёлькины любовные фантазии.
Хотя она с возмущением открещивалась ото всех моих обвинений на данную тему. На мой взгляд, довольно неубедительно. Мол, никакого животного подхода к этому вопросу и в мыслях у неё не было. Я же сам убеждался по своему телу, что у девчонок хоть и не так заметно, как у нас, но всё же специфические проявления в некоторых частях тела отмечались. Здесь я не мог не вспомнить замечательную банную сцену из прекрасного фильма "А зори здесь тихие". А теперь мне пришлось это не только увидеть, но и прочувствовать. Понятно, что и в казарме я кое-что видел. Даже девчонкам помогал лифчики застегивать. Приходилось принимать участие в разговорах на сугубо интимную тему. За что потом меня Лёлька обсмеивала с ног до головы, да ещё с выворачиванием мехом внутрь.
Ещё с нами пошли наша грозная старшина Егорова и куратор Принцесса. Когда я последним разделся в предбаннике, и, не дыша, в прямом смысле этого просочился без мыла в… Одним словом, туда, где было много обнаженных девчонок… Чистых, непорочных, наивных, светлых, открытых… Когда я увидел всю эту красоту в таком огромном количестве, то мне стало по настоящему плохо. Я даже на лавочку присел. Голова кружилась, во рту пересохло. Лёлька злорадствовала.
"Хиляк. Доходяга. Можно подумать, обнаженных женщин не видел. Смотрите, какой девственник к нам пришел!" – начала ерничать Лёлька.
– Ты, чего Лёль! Здесь такое!
А вслух только и смог сказать с восхищением:
– Девчонки! Какие вы красивые! Афродиты! Венеры Милосские! Но только с руками и с… Вообщем, эх, был бы я сейчас художником… Ой, не могу! Я бы у вас! Я бы вам! То есть, вас… с вечера до утра так бы и рисовал! Так бы и рисовал! Во всех ракурсах! Самой большой кисточкой! Ух! Ах! Ой!
"Извращенец! Кобелина! Похотливое животное! – рвала и метала Лёлька. – У всех подселенцы, как подселенцы. Нормальные и порядочные мужчины. Вежливые, интеллигентные и культурные. Только вот мне попался какой-то мелкий буржуазно-мещанский тип! Матушка заступница, за что мне кару такую!"
– Ой, Лёлька! – заахали девчата. – А ведь правда твоя. Вот бы здорово с нас картины писать! А то буржуазных мадонн рисуют, а мы чем хуже?
– Вот бы мужики сразу и ослепли…
– Воронцова, ты бы лучше мне спину потёрла, чем проводить в подразделении пропаганду пошлого декаданса, – хмыкнула наша куратор, и повернулась ко мне.
А фигуре-то нашей грозной наставницы позавидуют все мисс-вселенные вместе взятые! У меня даже руки затряслись и мочалка начала выскальзывать.
– Товарищ страшный, ой, то есть старший лейтенант. Товарищ Прин…
– Воронцова, опять дурью маешься? Да сильнее три! И запомни товарищ курсант. В бане нет ни подчиненных, ни начальников. Без лифчиков все равны.
– Точно. Все теперь мы мужики! – вырвалось у меня.
Дружный хохот раздался в ответ.
– Ну, Лёлька! Ну и артистка!
"Принцесса! Не поворачивайся к этому извращенцу спиной! У этого охальника мерзкие фантазии разыгрались! Стыдобища какая! Срамота! Простите меня девочки, пожалуйста, что позволила этому мерзавцу в баню придти! – металась Лёлька. – Мне плохо! Как же я вам в глаза буду смотреть! Ирочка, Катюша, Машенька, Анечка, Ниночка! Бойтесь этого гада! Ой, совратит он вас, подруженьки мои! Ой, испортит!"
– Лёль, ты чего? – возмутился я. – Честное слово, ничего плохого не делал! Подумаешь, человеку спинку потер. Так попросили же! Не могу я, в самом деле, своему непосредственному командиру отказать. Неэтично это.
"Этично, не этично! Надо как в Турции. Вжик! И чисто! Уйди с глаз моих долой! Я тебя насквозь вижу! Все твои мысли читаю. Все твои фантазии животные!"
– Товарищ Воронцова, ваши смелые образы наводят меня на мысль о скачкообразном включении в работу желез внутренней секреции, – засмеялась Принцесса. – Мы же находимся не в мужском отделении бани, а в женском…
Девчонки в ответ дружно и радостно закричали, типа: а горячей воды на них бы хватило! Только бы мужики сунулись, как из котла их вместе с хозяйством кипяточком!
– Значит, мы все бабы одинаковые… – вырвалось у меня.
– Не бабы, а девушки. В бане есть только девушки… – со смехом поправила меня начальница.
Если бы не Лёлька, то я бы после бани был бы самым счастливым человеком. Действительно. В единицу времени, на единице площади сконцентрировано столько единиц обнаженной красоты. Я только не понял, почему она на меня так взъелась? И чего такого необычного я подумал? Да и не было ничего такого. Ну если только чуть-чуть мысли промелькнули на тему отношения полов. Но, между прочим, без всякой пошлости. Почти что платонические картинки.
Она порнофильмы наши не видела. Но, как полагаю, Лёлька всю мою память читает как букварь с картинками. А ведь старается уверить меня, что и близко этого нет. И вины моей, если на то пошло, никакой.
К вашему сведению, ещё древние люди считали, что только девушки источают самый нежный аромат и энергию. Это как у цветов. В естественных условиях запах у них тонкий, приятный, запоминающийся. А вот выращенные в искусственных условиях цветы источают более резкий, можно сказать, грубый аромат. Не дураки же люди были, когда первую брачную ночь сравнивали с процессом срывания цветов, то есть дефлорацией. В этом момент к тонкому нежному аромату девушки добавлялся новый запах – мужской. Получается своеобразный купаж. Жена и муж составляли новый, совершенно неповторимый букет. По этому запаху легко определить устойчивую семейную пару.
А если у женщины было несколько партнёров, то с каждым смешением получается что-то невообразимое. Запах становится более резким, неприятным, отталкивающим. Проститутки, например, пахнут тухлой селедкой. Или грудой вонючих носков. Так же и гулящие мужчины абсорбируют запахи женщин. Если у него были шалавы, то и вонь от такого кобеля стоит на три квартала. Неспроста же появилась поговорка по этому поводу. Только запах этот астральный. Другими словами, на уровне тонких миров. Запредельный для обычного физического восприятия. Но есть люди, которые могут его чувствовать. В последнее время таких людей всё больше становится.