Ишь, ты, как напрягся. Что же делать-то с тобой, непутёвый? Ладно, разберёмся, на кого пашешь, а пока немножко "дезы" подпустим.
- Самое главное, что я понял, что мы марионетки. И пока у меня к этому однозначного отношения нет. Есть в этой ситуации и плюсы и минусы.
Он остро глянул в глаза Барсу. Должен понять, не в первый раз.
- Я так думаю - и хрен с ним. Наёмник, он всегда марионетка. Но им платят, причём очень неплохо. Борисыч, я прав?
Всё понял, волчара. Да иначе и быть не могло. С его-то опытом!
- Абсолютно. Нам тут детей ни с кем не крестить.
- А если ты сделал, а тебя потом убрали? - серьёзно спросил вдруг Соловей, - насколько я помню, от таких соучастников обычно избавляются.
А ведь это он уже всерьёз говорит, соображать начал, во что влип. Добро, кабан, очко в твою пользу. Хотя пока он "болен", при нём серьёзно ни о чём говорить не стоит. А вербанули его у Диких Охотников, это и к бабке не ходи. Значит, у них и там кто-то есть.
- Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, - презрительно скривил губы Акела, - а убить нас могли уже раз двадцать и по более мелким поводам. Хлопотное это дело - нас убивать. Получим деньги и в Леоновку.
- Согласен, - поддержал Барс, - а ты, Викторыч?
- Да куда ты, туда и я. Только с моей Любавой умом подвинешься. Пьёт, зараза, больше меня. Одно радует. Савельевну слушает, как маму родную, потому пить бросила почти совсем.
- Это ты себе льстишь, - ухмыльнулся подошедший Клим, - вас бы обоих закодировать по способу деревенского кузнеца.
Путешествие заняло немного времени, уже до обеда они вошли в Светлоград. Городишко был так себе, в основном одноэтажный, больше походил на серый провинциальный райцентр советских времён. Ничего радующего глаз, не было на домах резных ставенок и наличников, почти не попадались петушки на крышах. Голые стены, серые заборы и мажущая копоть из труб. Горожане были какие-то понурые, не слышно на улицах смеха и песен, более всего они напоминали бегущих по своим делам серых мышей.
Лишь в центре этого унылого города стояли двух- и трёхэтажные терема бояр. Эти хоромы тоже эстетической радости не доставили, не было видно ни затейливой резьбы, ни цветных наборных оконцев. И большие деньги, видно, впрок не идут.
Терем кнеза был огорожен высоким частоколом из цельных стволов мачтового леса, плотно подогнанных друг к другу. Возле окованных железом ворот стояли два дюжих стражника в полном доспехе и при оружии. Подойдя к ним, путники вежливо поздоровались. Стражники небрежно кивнули в ответ.
- Служивые, - окликнул их Акела, - кнеза нам повидать очень нужно.
- А вы кто такие будете? - снизошёл стражник помоложе.
- Я Акела, это Барс, Клим и Соловей.
- Да хоть воробей, - ухмыльнулся тот, что постарше, - не положено кнеза попусту беспокоить.
- Служивый, ты на себя лишнее не бери, - твёрдо сказал Акела, - мы на службе. Может, ты нас и не знаешь, но ведь и тебе не всё знать положено. Позови-ка старшего, я с ним поговорю.
- Буду я ещё старшего из-за каких-то проходимцев беспокоить, - зло буркнул стражник. Слова Акелы, видимо, задели его за живое, на что тот, в принципе, и рассчитывал - дурень сам нарывался и его следовало хорошо проучить.
- Вот беда, поставят у ворот обломов малохольных, - сокрушённо сказал Акела Барсу, - ни воевать толком не умеют, ни с людьми уважительно разговаривать.
Кровь бросилась стражникам в голову, лица побагровели.
- Да я тебя! - взревел молодой, замахиваясь бердышом.
- Совсем дурачок, - успел подумать Акела, резко уходя вниз и подшибая его ноги мощной круговой подсечкой. Юнец грохнулся на спину, бердыш, отлетая в сторону, зазвенел по брусчатке. Грохот падения за спиной сообщил, что и Барс ворон не ловил. "Караул!" - во всю глотку завопил молодой, барахтаясь на спине. Подняться он не мог, так как Акела наступил ему ногой на запястье.
Путники с интересом ждали ответной реакции, прислушиваясь к тревожному крику внутри частокола, - там явно всполошились.
- И на хрена ты этот "аларм" устроил? - тихо спросил Барс.
- Ну, хамов не люблю - это раз, кнезу активное зондирование устроить, - это два. Посмотрим на его реакцию.
В это время ворота распахнулись и оттуда выбежало с десяток стражников, а впереди с обнажённым мечом бежал красный от гнева…
- Здорово, Малыш! - весело приветствовал его Акела. Здоровяк словно налетел грудью на оглоблю, его небольшие серые глаза широко распахнулись.
- Опа! Мужики, это вы? Как это, мать вашу? - но тут же сердито нахмурился, - зачем же вы на стражу напали? Кнез не помилует.
- Малыш, - укоризненно сказал Барс, - разве мы тати какие? Мы подошли, попросили нас к кнезу пропустить, сказали, что мы служим Великому кнезу. На худой конец, попросили старшего позвать. Нас послали, мы послали, а эти дураки решили, что смогут нам вот так просто бока намять. Что из этого вышло, ты видишь. А вот наши грамоты.
Малыш читал грамоты и глаза его натурально лезли на лоб. Лицо покраснело от гнева, он повернулся к "жертвам произвола". От его взгляда тем заметно поплохело.
- Почему меня не позвали? - тихий яростный голос не предвещал ничего хорошего. Церберы, опустив глаза, понуро молчали.
- Сменить их! И в холодную на три дня, - караул команду выполнил удивительно быстро, - входите, витязи. Я сам доложу о вас кнезу. Простите за этих дурней.
- Спасибо, Малыш. Не напрягайся, тебе мы это в вину не ставим, - тихонько, взяв его под руку, сказал Барс, - тебя как сюда-то занесло?
- Великий Кнез Бран порекомендовал меня кнезу Кужиле. Его начальника охраны за мздоимство в острог посадили. Вот и поставили меня как бы со стороны. Да ещё родители порадели перед кнезом. Так вот и командую этими олухами. Располагайтесь, это гостевые палаты, а я пока кнезу пойду доложу.
Малыш, широко ступая, поднялся по лестнице и скрылся за дверью. Появился он минут через десять, вид у него был сконфуженный.
- Не серчайте, други, кнез прихворнул слегка. Примет он вас завтра и надеется, что вы не откажетесь разделить с ним обед. Сегодня же он просит вас отдохнуть и ни в чём себе не отказывать.
- Мы благодарны кнезу за заботу и желаем ему здравия, - церемонно склонив голову, ответил Акела и уже совсем другим тоном добавил, - Малыш, чёртушка, поужинать со старыми друзьями, чай, не откажешься?
- Гуляем, братцы! - весело отозвался начальник стражи и протянул широкую лапу Соловью и Климу, - зовите Малышом. А насчёт ужина я счас распоряжусь, - и вышел.
В это время появились разные там стольники-постельники и стали накрывать стол. Видимо, смягчая впечатление, челяди был отдан приказ угощать их за столом, что называется "от пуза". Вот и суетились служки не за страх, а на совесть, метали на стол разносолы.
- Закусь царская, - прокомментировал Соловей, возбуждённо блестя чёрными глазами, - а выпивку, по старинному русскому обычаю, мы принесли с собой. С этими словами он выставил на стол литровую бутылку с самогоном. Застолье продолжилось с новой силой. Выпили, не чокаясь, за погибших и за пропавших. Чокнулись, по давней традиции, за косоглазие врагов. Постепенно беседа свернуло к вещам более насущным.
- Что вы намерены делать дальше? - поинтересовался Малыш.
- Сначала я бы хотел посоветоваться с тобой, - прямо, глядя в глаза, ответил Акела, - но если ты не обо всём можешь говорить откровенно, скажи прямо, я не буду спрашивать.
- Ладно, - махнул рукой здоровяк, - спрашивай.
- Есть ли здесь, при кнезе, люди из Ордена Тернового Венца?
- "Синие монахи"? Как не быть, постоянно один, да, бывает, ещё двое-трое наезжают.
- Видать, кнез уже христианство принял или примет вот-вот? - нейтральным тоном спросил Барс.
- Принял уже и нас к тому же склоняет, - усмехнулся Малыш, - но это уж дудки. Меня тятя сразу проклянёт и на порог не пустит. Вы-то, я помню, христиане, вас-то кнез как родных примет.
- Однако ж не принял, - коварно улыбнулся Клим, - видать, не хочет нас за родню признавать.
- Ну, не знаю, - принимая от Соловья очередной кубок с самогоном, махнул он рукой, - это его кнезская воля, мне невдомёк. Здравы будьте, витязи.
Отдых затянулся до поздней ночи. Неслышными тенями, чтобы не обеспокоить ненароком, сновали, убирая лишнее, слуги. Обнявшись, пели песни, каждый свои. Малышу очень понравилась "Баллада о лесных стрелках" Высоцкого. Когда её дружно и с душой исполнили хором друзья, Малыш попросил повторить. В итоге, она была пропета ещё раз пять, из них трижды уже с его участием.
…Утром, когда друзья были уже на ногах, пришёл Малыш и, пожелав всем доброго утра, сообщил, что через час кнез Кужила ждёт их к столу.
Зал, в котором их принимал кнез, поражал своей вызывающей роскошью даже в сравнении со всеми остальными помещениями терема. Они, кстати, тоже были весьма далеки от аскетизма. Особенно это бросалось в глаза, стоило вспомнить серый и унылый вид всего града.
Сидя в богато изукрашенном кресле, взирал на них с надменным видом кнез Светловодский Кужила. Да, любит себя кнез, балует чем может. Разряжен что новогодняя ёлка, оружие богато изукрашено серебром. На лицо пригож и мужественен, но и в впрямь, что-то отталкивающее проглядывало в его взгляде. Кнез приветствовал гостей подчёркнуто церемонно.
- Прошу Вас, входите, храбрые витязи. Будьте моими дорогими гостями. Пожалуйте к столу.
Когда они расселись, Кужила поднял кубок.
- Выпьем за то, чтобы ваша служба Великому Кнезу ускорила избавление Руссии от языческой ереси. Гости, даже ухом не поведя, выпили - почему бы нет? Тем более, что за ними пристально наблюдал благообразный прелат весьма преклонных лет в тёмно-синей сутане. На вид ему было далеко за шестьдесят. На груди пастыря болтался серебряный образок, или что-то в этом роде, на такой же цепочке. Только цепкий взгляд его заставлял усомниться в кротости слуги Божия.
Барс, ничтоже сумняшеся, подняв кубок, провозгласил ответный тост, искусно сплетя те же словеса, но уже в честь кнеза. Это словоблудие продолжалось минут двадцать, потом кнез небрежно поинтересовался дальнейшими планами гостей. Узнав, что они держат путь в столицу, пожелал доброго пути и поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Прелат же, перед тем, как выйти, подошёл к ним.
- Я - недостойный служитель Господа нашего Иисуса Христа отец Афанасий. Рад приветствовать добрых христиан как духовник кнеза Кужилы.
Барс, от имени всех, также заверил его в радости знакомства и совершеннейшем почтении.
- Дошли и до нашей глуши слухи, что вы истинную веру нашу чтите. Зная, что вы будучи в дороге и давно не исполняли треб, приглашаю вас прийти ко мне, чтобы исполнить святой обычай исповеди и отпущения грехов.
Барс, не моргнув глазом, поблагодарил самоотверженного пастыря, заверив его, что ни в чём они сейчас так не нуждаются, как в этом таинстве. Поклонившись, отец Афанасий вышел, сказав, что не прощается. Когда друзья остались одни в своих покоях, Клим удивлённо уставился на Барса с Акелой.
- В каких это грехах вы ему каяться собрались?
- Да мало ли, - беспечно махнул рукой Акела, - у меня их, как у сучки блох, - и стал загибать пальцы, - с Милёной прелюбодействовал, - раз, всяких козлов убивал, - два, за столом чревоугодничал, - три, про Соловья злословил, - четыре… Да если хорошо повспоминать, все грехи найдутся, кроме, разве, содомского.
- Да на хрена я всё это буду ему рассказывать? - по-прежнему недоумевал Клим.
- Да из вежливости, чудак, - пожал плечами Барс, - тебе жалко, что ли? Викторыч, давай на процедуру. Раньше сядем, раньше выйдем.
- Почему я первый? - попробовал спорить Васька.
- Как самый чистый душой, - хмыкнул Акела, подталкивая его к дверям, - иди и кайся, греховодник, за тобой целый гарем числится. Нельзя же на бедного пастыря сразу мой список вываливать, пожалей старичка.
Соловей, хихикая, вышел. Акела повернулся к друзьям.
- Пока там Ваську на грехи колоть будут, надо поговорить. Садитесь. Времени маловато, потому, Слава, соображай побыстрей, ладно? "Синие" про нас знают и пытаются взять под контроль, так?
- Ну, да.
- Тебя захватить у них не вышло, чтобы ты на их месте сделал, чтобы в курсе наших дел быть?
- Пожалуй, стукача бы к нам воткнул, - поразмыслив, ответил Клим.
- А это реально? - спросил уже Барс, он уже всё понял.
- Да, нет, пожалуй что. Мы посторонних к себе не пускаем.
- Тогда? - настойчиво развил тему Акела.
- Из нас кого-нибудь ссучить? - сообразил Клим и тут же сообразил, - Соловей? Та-ак. Что с ним делать будем?
- Я вот ради этого разговор и затеял. Моё мнение - экстренно расколоть, перевербовать и держать под контролем. Вдруг для нашей задачи мы все четверо нужны.
- Согласен, - не раздумывая, отозвался Барс.
- Я "за", - согласился Славка, - тихо! По-моему, идёт.
Дверь распахнулась и вошёл Васька. Вид у него был какой-то невесёлый. Славка блеснул зубами.
- Что, Соловушка, невесел, буйну голову повесил?
- Нудная это процедура, я вам скажу. Кто следующий?
- Давай, Славик, - кивнул Акела. Клим вышел.
Акела пошёл к священнику последним. Войдя, он смиренно поклонился и, повинуясь жесту прелата, сел напротив. Начался вечер вопросов и ответов. Не грешен ли в том, не грешен ли в этом? Почти по всей анкете Акела с упорством попугая твердил одно: "Грешен, отец мой". Наконец, дошло и до интересных вопросов.
- Злоумышлял ли против законной духовной или светской власти?
- С какой целью интересуешься, отец мой? - впервые подняв голову, он в упор глянул священнику прямо в глаза. Его снова затопляла, шипя пузырьками, весёлая злость. Глаза священника, сначала оторопевшие от неожиданного вопроса Акелы, полыхнули злостью, но вдруг, подчиняясь его воле, злость погасла, перейдя сначала в безразличие, а затем в рабскую покорность. Воля "терновника" хрупнула, как сухарик, на счёт "раз".
- Святой отец, зачем вашему Ордену Руссия?
- Как? Ты не понял? Это же огромная территория, несметные богатства, покорный миролюбивый народ! Это же золотое дно.
- А на чём вы сломали Великого Кнеза?
- Это просто, - дружески улыбнулся отец Афанасий, - его мучает совесть, - прелат презрительно хмыкнул, - в глубине души он не верит, что отца убил его брат.
- Насколько я понял, совершенно правильно не верит. А про ваше участие в этом деле он, видимо, вообще не в курсе.
- Что ты, господь с тобой! Да я-то лично в этом участия не принимал. Такими вещами у нас занимается Юлий со своими головорезами, - в его глазах вдруг метнулся ужас осознания, но тут же вновь сменился благодушным безразличием, - а папашу кнеза, насколько мне известно, он прикончил своими руками. Тот ему чем-то лично не понравился.
- А здешнего недоумка вы на чём, интересно, взяли?
- Ну, это тоже просто, - махнул рукой священник, - он же изменник, поддерживает связь с ханом кызбеков.
- Кызбеки? Это ещё кто?
- Как же ты ещё несведущ, сын мой, - покровительственно улыбнулся старый негодяй, - это дикий кочевой народ, завоеватели и вандалы. Скоро Руссия содрогнётся от этих диких орд!
- Святой отец, твоя помощь святой матери-церкви поистине неоценима. Но! Скромность для служителя Господа - первое дело. Забудь о нашем разговоре и никогда не вспоминай. А исповедь моя тебя ничем не насторожила. Я обыкновенный недалёкий вояка и никакой опасности для святых отцов не представляю.
Акела спокойно встал и вышел, оставив священника в состоянии, похожем на "грогги".
Глава 9
Животы за други своя
"Чтоб жизнь прожить, знать надобно немало,
Два мудрых правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало".
Омар Хайям, "Рубаи"
Когда он вошёл в гостевые покои, друзья сидели за столом.
- Что пьёте, чай или водку?
- Откуда здесь водка, Борисыч? - засмеялся Соловей, - ты, по-моему, переисповедовался.
- Да разве я исповедовался? - искренне удивился Акела, - я, наоборот, его исповедовал. Это же у меня предок архимандрит, а не у сего прелата. Он против меня просто бледная, прости, Господи, спирохета.
- И как? Много он тебе рассказал? - с улыбкой поинтересовался Василий. Барс с Климом внимательно наблюдали за ними, ничего не упуская из диалога. Они уже поняли, что их друг не просто "бутафорит", а затеял какую-то игру, что называется, "на грани фола".
- Да практически всё, - глядя ему прямо в глаза, с улыбкой ответил он, - включая и свою агентурную сеть. Ты, в связи с этой исповедью, ничего нам рассказать не хочешь? Или тебя на ремешки резать начинать прямо здесь? - он перестал улыбаться, говорил тихо, но взгляд его стал по-настоящему страшным. Васька отшатнулся от него, как от клетки с тигром.
- Борисыч, ты что? Соображаешь, что говоришь?
- Короче, Соловей, - сурово уставился на него Клим, - колись лучше сразу, на что тебя развели? Лучше сам сейчас скажи, узнаем что потом, - сам задавлю.
- Да ты что, морда толстая, белены хапнул? - взвился Васька, - да не родился ещё тот царедворец, который способен старого мента расколоть. Он ко мне и так и этак…
- В итоге, - закончил Барс, - ты расчувствовался и сдал нас вообще за смешные деньги, как небезызвестный Лаврик говаривал.
- Борисыч…, - видно было, что Соловей пытается накрутить в себе злость и обиду, но в глазах было совсем другое - попал!
Барс из-за Васькиной спины жестами показал: "Давай, давай, дожимай его!"
Взгляд Акелы вдруг стал тяжёлым, ничего не выражающим, голос зазвучал холодно и безразлично: "Василий Викторович, неужели ты всерьёз полагаешь, что для нас тебя по-настоящему в оборот взять. - это какая-то сложность несусветная? Мы, что, на гуманистов похожи? Брось, Вась, ну ты ж не дурак".
Тон вдруг резко изменился, стал тёплым, сочувственным и немного усталым.
- Ты пойми, чудак, нам ведь и не нужно от тебя никакого "да" или "нет". Мы же знаем, понимаешь, точно знаем, что "синие" тебя вербанули, когда ты у Диких чалился.
Акела прошёлся по комнате, потирая рукой подбородок, и вдруг неожиданно улыбнулся.
- Васенька, друг ситный, так ведь мы, в какой-то мере, сами это и подстроили. Пусть теперь Орден думает, что мы "просвечены". А мы Юлию будем через тебя такую роскошную "дезу" гнать! Да он над твоими рапортами слезами будет обливаться от умиления.
Соловей, молча, блестя глазами, переваривал услышанное.
- Ну, и зачем нам тебя пытать? - вступил в разговор Барс, - мы же не садисты по натуре. Разве что ты двойную игру начнешь.
Андрей с мягкой, сочувственной улыбкой посмотрел Ваське в глаза так, что того прошиб пот.