- А самое главное, Соловей, - рубанул Славка, - этот Юлий потом тебя просто уберёт, ты что, сам не понимаешь? Ну, нахрен ты ему сдался? А кто тебя, кроме нас, прикроет? А?
- Это да, - тихо согласился Василий, вперив глаза в пол, - а какую "дезу" ему впарить надо?
- Господи! - всплеснул руками Акела, - это же элементарно, Ватсон. Что мы ни о чём не подозреваем и всё принимаем за чистую монету. И запомни, хитрая Обезьяна, что я не зря Акелой зовусь. А прибавь сюда Василича, который в год Змеи родился. У тебя, бандарлог ты долбанный, никаких ассоциаций не возникает? Типа старого доброго Каа? Вот и дыши носом.
…Утром друзья вышли на простор из городских ворот. Они шли к лесу, окутанному лёгкой зелёной кисеёй молодых листочков, с каждым шагом всё дальше удаляясь от города. Денёк был, в общем-то, довольно пасмурный, солнышко светило сквозь дымку. Но повсюду раздавалось звонкое пение радующихся пришедшей весне птах, лицо ласково обдувал тёплый юго-западный ветер. Тонкие иглы молодой травы пробили прелую подушку прошлогодней листвы, бережно прикрывая серый тлен. И, назло ночным холодам, разбежались-разбрелись по взгоркам первые подснежники.
- Об чём задумались, детинушки? - снова, конечно, неугомонный Соловей.
- Да так, - неопределённо буркнул Акела, - понемногу обо всём: за "Боже мой", за ясень, за хрен за дяди Васин…
- Например, - вставил Клим, - о птичках разных загадочных, которые на сторону постукивают. Мы-то думали, ты Соловей, а ты, оказывается, дятел.
- Блин, Толстый, - взорвался Васька, - ты меня теперь этим до смерти попрекать будешь, что ли?
- До чьей? - невозмутимо спросил Славка. Акела с Барсом весело переглянулись. Клим, как личность, рос просто на глазах, впитывая любую информацию, оказавшуюся в пределах его досягаемости. Незаурядная всё-таки личность этот деревенский парень, такой вроде незатейливый, на первый взгляд.
- Да хоть и до моей, - Соловей старался "держать лицо", но явно уже начинал закипать. Ах, скажите, пожалуйста, ну, прямо оскорблённая невинность!
- Ну, эт-недолго, - широко улыбнулся Славик, - ты же, как только начнёшь бухать, опять какой-нибудь паскуде на цугундер попадёшься. Или, опять же, по пьяни, Юлию своему проболтаешься, что мы тебя в оборот взяли. Тут и каюк тебе.
- Мужики, вы что, правда мне не верите? - Васькин голос звенел от неподдельной обиды.
"И ведь самое забавное, - подумал Акела, - что он совершенно искренен. Только эта уверенность его "здесь и сейчас". А завтра он так же искренне будет считать совершенно иначе. Забавная всё-таки вещь, эта человеческая психика".
- Друг ты наш, Василий Викторович, - проникновенно сказал он, - я лично тебе верю, как мусульманин своему Аллаху. Но! Только когда ты трезвый и рядом со мной. А в иные времена, согласись, сам лукавый не знает - куда тебя заведёт твоя причудливая обезьянья натура?
- Борисыч! - прижав руки к груди, попытался что-то возразить Соловей.
- Погоди, позволь закончить. Я просто хочу сказать, чтобы ты был в курсе, как говорится. В прежнем нашем мире твои "косяки", по сути, нам ничем особенным не грозили. Ну, испорченным настроением, максимум - небольшими разборками с начальством. Так?
- Так, - понуро согласился Васька, уже понимая, куда клонит этот старый волк.
- А в этом мире мы, считай, каждый день под смертью ходим. Тут твои фокусы кому-то из нас могут стоить безвременной встречей с мадам Безносой. Разницу улавливаешь?
- Борисыч, да я…
- Дай договорить. До конца разжую ситуацию, чтобы у тебя не было иллюзий. Если ты, друг ситный, ещё раз скурвишься, я тебя разрежу на "слабые звенья" своими собственными руками. В самом прямом смысле этого слова. Ты во мне не сомневаешься, надеюсь?
- Да вы зверюги, кто бы спорил, - Соловей, ожесточённо пнув подвернувшийся под ноги камень, метнул косой взгляд на добро улыбающегося Барса, - с вас станется, с волчар. Но, мужики, честное слово…
- Василий Викторович, да кто бы спорил? - спокойно произнёс Андрей, - верим, конечно. Но и ты нам верь, мы не шутим. А говорим тебе об этом откровенно, чтобы, если что, ты знал, что склоняют тебя на верную смерть. Аль-Капоне был совершенно прав - доброе слово и пистолет убеждают гораздо лучше, чем просто доброе слово. Так что прикинь, пока ты ещё ничего не знаешь, можно отойти в сторонку. Подумай, ладно?
Соловей понуро кивнул, продолжая шагать рядом со Славкой. Когда они вышли на небольшую опушку, Акела остановился.
- Ну, что, Васильку, раскатывай коврик.
Василий скинул с плеча мешок и стал вытряхивать ковёр на траву. Акела курил, задумчиво выпуская дым, и гадал - с какой стороны появится Финогеныч? Посыл он сделал, когда они только подходили к лесу, так что, уж пора бы.
- Здорово живёте, люди добрые.
Как всегда, вышел из-за ближайшего куста. Леший, он и в Африке леший.
- Угощайся, дружище, - Акела протянул лесовику курево, уважительно поднёс огонька.
- Какая нужда? - спросил тот, затягиваясь.
- Ты через своих птах Берендея с Дорином можешь предупредить, чтобы к нам присоединялись?
- Могу. Серьёзное что затеваете?
- Знаешь, похоже, скоро начнётся. В том смысле, что всё идёт к последнему бою. Или мы их, или они нас. Сам понимаешь, при таком раскладе каждый меч…
- Финогеныч, - вмешался Клим, - подскажи, как знающий товарищ, как бы мне одного гоблина найти в этих лесах? Очень надо.
- Кого? - лесовик был не на шутку ошарашен, - эти-то вам зачем?
- Борисыч правильно говорит. Нам сейчас каждый союзник на вес золота. А этот топором махать мастер.
- Ну, ты что-то, паря, несусветное городишь. Никогда ещё эти, как вы их зовёте, гоблины, доброму делу не служили.
- Так ведь всегда что-то первый раз бывает, - философски заметил Барс, - а орка этого я помню, по-моему, Клим прав. Да он, к тому же, если не ошибаюсь, родня их вождя, - и хитро посмотрел на Славку.
- Родной сын, - улыбаясь, подтвердил тот.
- Ну, не знаю, - насупился леший, - орки, они и есть орки, шарятся по лесу и пакостят. Я с них глаз, конечно, не спускаю, но как я вам именно этого найду? Мне они все одинаковые.
- А если тебе племя сказать и имя, поможет? - спросил Акела.
- Какое ещё имя? - хмуро спросил Финогеныч. Видно было, что вся эта затея ему крепко не по душе.
- Уррак его имя, сын вождя белых орков, - ответил Клим.
- Ишь, ты, белых. Да по мне хоть белых, хоть чёрных, хоть полосатых - один пёс, - пробурчал лесовик, - ладно, поищу. Найдётся, так найдётся. Мне что?
- Не злись, дружище, - Акела положил ему руку на плечо, - кто ж виноват, что вот так всё перемешалось? Не мы же всю эту пакость придумали и не ты.
- Да так-то оно так, - с тяжким вздохом согласился леший, - но чудно уж это больно.
- Это да, - вздохнул в ответ Акела и обратился к Барсу, - Василич, значит, мы с Соловьём летим за Дорином и Берендеем, доставляем их сюда, а потом летим за Володом. Пора это осиное гнездо разорять к чёртовой бабушке. Ладно, поехали. Присаживайся, Финогеныч…
- Погоди маленько, - лесовик как раз о чём-то чирикал с сидящим у него на плече крупным свиристелем. Наконец, тот коротко свистнул и, вспорхнув, скрылся в чаще. Леший шагнул на ковёр и уселся, по-татарски скрестив ноги. Самолёт медленно заскользил над землёй и по пологой траектории стал подниматься в воздух.
Сидящие на ковре махнули руками оставшимся на земле, те помахали в ответ, на глазах становясь всё меньше, а потом и вовсе исчезли. И опять в лицо дул ветер, а внизу проносилась, похожая на камуфляж разведчика, земля. Финогеныч сначала, что называется, дышал через раз, потом любопытство взяло своё и вот он, оправившись от первого страха, с любопытством наблюдает проносившиеся внизу пейзажи.
Примерно минут через сорок полёта над ковром на бреющем полёте встречным курсом пронёсся крупный чёрный ворон. Финогеныч встрепенулся и жестом показал, что нужно замедлить ход. Самолёт величаво поплыл над лесом, гася скорость. Ворон, догнав, спикировал вниз и вцепился мощными когтями в плечо лесовика, хлопая крыльями, выровнял баланс и что-то хрипло закаркал. Финогеныч что-то каркнул в ответ, птица тяжело взлетела и стала снижаться, теряясь из виду. На звероватом лице лешего держалось непонятное выражение.
- Орк ваш нашёлся, - хмуро и как бы даже с удивлением пояснил он в напряжении ожидавшим ответа людям, - он, оказывается, уже давно Клима ищет, сам у воронов выспрашивал - не видали ли? С отцом, говорят, разругался, бродит по лесу с топором в одиночку. Этот ворон спросил: можно ли ему дорогу указать к людям этим? Я сказал: укажи и проводи коротким путём. Ладно ли?
- Всё правильно, - кивнул Акела, - я тоже с ним сталкивался. Клима он уважает не на шутку и слово своё держит крепко. Он, между прочим, жизнь ему спас.
- Клим орку?!
- Нет, орк Климу. А тот его из рабства освободил. Блин, только вот…
- Что, Борисыч? - повернулся к нему Васька.
- Как Берендей с гномом такого союзника примут? Они же орков на дух не переносят. У них эта вражда веками, она у них в крови. Вот это, ёшкин кот, проблема.
- Чего говоришь? - не понял Финогеныч.
- Закавыка, говорю, - пояснил незнакомое слово Акела.
- А-а…
- Это не то самое место, где мы их ждать должны?
- Оно самое и есть.
Ковёр-самолёт, плавно сбавляя ход, стал снижаться. Под высокой отвесной скалой была небольшая площадка, заросшая, как газон, густой зелёной травой. Рядом вызванивал весёлыми струйками ручеёк и скатывался в обросшую камышом низинку. Там поблёскивал бурый, настоянный на опавшей по осени листьях небольшой бочажок, метрах в десяти начиналась стена вековых сосен и кедров. Для бивака местечко просто идеальное.
Пока Акела с лесовиком ставили навес, Соловей развёл костерок и выкладывал из сумки съестные припасы. Предстояло заниматься самым нудным и геморройным на свете делом, - ждать, когда к "точке рандеву" выйдут друзья. Следовало хотя бы сделать ожидание как можно более комфортным.
Старый друг - чайник с закопчёнными боками, привычно засопел, потом начал тоненько запевать, из-под подпрыгивающей крышки стали выскакивать клубочки пара. Вот уже дегтярного цвета чай разливается в подставленные кружки, начался "торжественный ритуал полоскания кишок".
- Борисыч, а когда они должны подойти, не знаешь?
Акела пожал плечами и открыл рот, чтобы ответить, но осёкся, глядя, как у Васьки, глядящего ему за спину, глаза полезли из орбит…. Он резко обернулся, меч со свистом вылетел из ножен.
- Угостили бы пирожком, что ли? - прозвенел кокетливый девичий голосок. Они остолбенели. Меч вернулся на своё место. Ну, просто "Плейбой"! Высунувшись из воды, в изысканной оправе камышовых листьев, лукавыми изумрудными глазами смотрела на них обнажённая девица. Между длинными рыжими кудрями кокетливо выглядывали розовые соски. Улыбка была белозубая, эдакая эротически-дразнящая. Тьфу, ты, да это же русалка!
- Как зовут тебя, красивая?
- А пирожком угостишь, рыжеусый?
- Да запросто, - взяв пирожок с достархана, Акела протянул его наяде и услышал за спиной хриплый "ох!" лесовика…
Холодные сильные пальцы стиснули запястье, вода бочага кинулась в лицо, через миг сомкнувшись над головой. Сильные руки нежити оплели, прижав локти к бокам. Ледяное тело прижалось намертво, выдавливая из лёгких последние остатки воздуха. Акела рванулся, но хватка не ослабла, ледяные губы залепили рот плотным поцелуем. В мозгу тенью голоса прозвучало "Мой!"
Уже за гранью сознания гибнущее тело, включив рефлекторный опыт, выкинуло трюк. Рот человека открылся, выпуская трель пузырей, тело в объятии сволочной красавицы обмякло, прекратив сопротивление.
Сработало! Русалка отпустила одну руку, видимо, желая перехватиться поудобнее. Пошёл! Правая рука Акелы обхватила сзади шею русалки, пригибая её на себя. Освободившаяся левая, тем временем, змеёй скользнула ей под горло, пальцами намертво вцепившись в нижнюю челюсть, а локтем упёрлась в висок, скручивая голову по оси. Тренер, показывая этот приём, рассказывал, что так японцы во время войны снимали наших часовых. Наяда рванулась, выгибаясь. Стальные пальцы вцепились в руки, пытаясь разжать мёртвую хватку. Поздно…
Шейные позвонки хрустнули и голова откинулась назад, как у сломанной марионетки. Мельтешили яркие круги перед глазами, в ушах надрывался набат. Последним усилием Акела оттолкнул обмякшее тело и сделал гребок вверх…
…Открыв глаза, он увидел верхушки сосен на фоне бледно-голубого неба и два каких-то расплывчатых пятна. Постепенно, словно кто-то наводил фокус, пятна превратились в лица Васьки и Финогеныча. Акела вздохнул, грудь отозвалась резкой болью и кашлем. Тело ломило, словно избитое палками.
- Твою же мать! - пробился в сознание хриплый голосина лешего, - что ж вы, ровно дети малые! Лезете, не знаючи куда!
- Финогеныч, не лайся, - попросил Акела и подивился вышедшему из горла сипу. Перевернулся на бок, кашлянул, выплюнув воду с тиной, повторил тихо, - чего орёшь? Откуда мне знать про русалок? У нас же их нет, перевелись давно.
- Да гребёна шиш, едрёна корень! - в сердцах всплеснул ручищами лесовик, - да ведь душегубки они! Утащила бы тебя и забавлялась бы похабно! До той поры, покуда бы ты совсем не распух и не развалился бы.
- Во, некрофилки, значит, - хмыкнул Соловей, - Борисыч, теперь мой козырь выше. На меня хоть бабы с нормальной половой ориентацией посягали.
- Пошёл бы ты, - беззлобно огрызнулся Акела. Тело сотрясал озноб, лёгкие горели.
- Как ты хоть вырваться доумился? - уже спокойнее спросил леший, - от их хватки, говорят, спасенья нет.
- Наколка - друг чекиста, - усмехнулся Акела, - плюс джиу-джитсу. Нас без хрена не сожрёшь.
- Думаешь, она бы его оставила? - серьёзно спросил Васька.
- Кто тут чего ест? И без меня? - раздался за спиной густой бас.
- Дорин!
- Так что тут стряслось? Акела, ты что, в одежде купался?
- Погоди, - отмахнулся тот, стягивая мокрые штаны, - сейчас в сухое переоденусь, а то простыну и все дела тогда насмарку пойдут.
Натянув на себя запасную одёжу, он развесил мокрое на кустах и, вернувшись, снова присел у костра. Его всё ещё познабливало, клоня в сон от слабости - воды нахватался порядочно. Гном накинул ему на плечи свой меховой плащ. Полкружки самогона из аварийного запаса вернули Витязя к жизни окончательно. Веки стали тяжёлыми, словно их залили свинцом, по телу разливались волны тепла…
"…Под ковром-самолётом
О чём-то поёт,
Зелёное море тайги…"
Под эту ненаписанную песню ковёр уже скользил, приближая темнеющие на склоне фигурки. Их уже можно было узнать. Вот кряжистая фигура Толстого, это Барс, а это… Мать честная, гоблин! Акела покосился на гнома с Берендеем - их напряжённо-безразличные лица ничего хорошего не сулили. Похоже, все его разговоры о великой общей цели и "мире-дружбе-жвачке" прошли впустую. "Суха теория, мой друг…" И как выкручиваться прикажете?
Ковёр-самолёт мягко опустился на землю. Уф-ф, пора ножки резвы поразмять. А заодно и встать так, чтобы между Царём и орком оказаться. Да и Дорин, хоть и согласился вроде в конце-концов с доводами разума, ведь гномы - народ, в общем-то, более прагматичный, хотя и более упрямый. но как он себя поведёт на данном отрезке всей этой истории?
…Царь Берендей вышел из чащи к их биваку в тот же день, как Акела свёл знакомство с русалкой, под вечер. Когда в ходе обсуждения Акела заикнулся о том, что в операции будет участвовать ещё и гоблин, тут-то и началось! Берендей, высокомерно задрав подбородок, поинтересовался, - не шутка ли это? Дорин, не успевший проглотить кусок пирога, долго, побагровев, откашливался, а потом свирепо спросил - не с ума ли они спятили, связаться с поганым орком? Семь потов сошло с Акелы, пока убедил, с грехом пополам, что времена уже стали меняться. Язык смозолил, напоминая, что отношения уже иные, что всё устоявшееся уже трещит по швам и шатается.
Гнома, более или менее, убедило, что Уррак, рискуя своей жизнью, спас Славку от верной гибели. Толстого Дорин уважал за силу и деловитую хозяйственность. Хотя он и крутил с сомнением головой, но Акеле не верить не мог. Царь, оставшись в одиночестве, хотя и под сочувственным взглядом лесовика, высокомерно объявил, что ради дружбы готов терпеть присутствие орка, но не более того. Как говорится, спасибо и на этом.
Но сейчас, глядя на их окаменевшие лица, Акелу вновь стали терзать нешуточные сомнения. А что делать прикажете? Назвался груздем…. Впрочем, пока что друзья держали данное слово. Уррака они подчёркнуто игнорировали. К чести его сказать, он к этому отнёсся совершенно индифферентно - сидел по-турецки чуть в стороне, положив на колени огромную секиру, и глядел на всё происходящее с абсолютно отсутствующим видом.
Наскоро обменялись новостями - ничего особенного за время расставания не произошло. Кроме, разве что, инцидента с русалкой. Но тут уж Соловей, дав волю своему красноречию, в красках и лицах рассказал, как Борисыч, влюбившись в прекрасную наяду, кинулся за ней в пучину, соблазняя пирожком. Но, как только обнаружил, что ниже пупка только чешуя и больше ни… ну, ничего, в общем, интересного, сразу остыл. Как наяда, запав со страшной силой на неотразимые рыжие усы, попыталась удержать его, но куда там…. Свернул головёнку бедной мавке, соблазнитель коварный.
Мужики подыхали с хохоту, смеялся даже сдержанный Барс. Акела смотрел на всё это безобразие с улыбкой - нужна ребятам разрядка, пусть поржут, с него не убудет. Затягиваясь цыгаркой, он уже прикидывал - как строить беседу с Володом. Согласится или упрётся? Или, как все политики, говоря об одном, будет иметь в виду нечто третье? Ладно, поговорим, а там будет видно.
- Господа, нам пора.
- А обедать не будем? - недовольно проворчал Клим. Гном трепетно и с интересом ожидал ответ.
- К Володу в гости летим. Невежливо выйдет, если к столу пригласят. Что получится, если он "поляну накроет", а мы на неё будем смотреть, как сытый кот на бумажку от мороженого? - улыбнулся Андрей.
- Уверен, что накроет? - прищурился Соловей.
- Надо считаться с такой возможностью, - серьёзно отозвался Акела.
- И на случай неласковой встречи, - резюмировал Барс, - лучше иметь пустые кишки.
- Ну, хрен с вами, уговорили, - буркнул Толстый, - но если этот бандюган поляну не накроет…
- …то, так и быть, твои похороны за наш счёт, - под общий смех заключил Акела.
Компания, за исключением Финогеныча и Уррака, погрузилась на ковёр. Гоблину было дано задание найти своего отца и поговорить с ним.
Примерное направление было известно и ковёр, набрав высоту, нёсся, рассекая воздух. Маг, изготовивший его, был явно не из слабых. Как уже неоднократно замечалось, скорость на нём практически не ощущалась. Лёгкий ветерок лишь овевал лица, сильного холода не чувствовалось. Акела вспомнил рыжеусого "херра Капута", хмыкнул про себя - это было явно не его изделие.
Размышляя, он не забывал зорко наблюдать за окрестностями. Хватит им одного приключения со змеем. Дракон - это противник серьёзный, недосуг им силами меряться. Да, не дай Бог, ещё какие-нибудь воздушные агрессоры вдруг обнаружатся. Совершенно непредсказуемый мир. Но горизонт был девственно пуст, лишь несколько припозднившихся утиных стай, с характерным свистом рассекали крыльями воздух, спеша к знакомым водоёмам.
На втором часу полёта, когда все, умученные бездельем, беззастенчиво дрыхли, Акела похлопал Соловья по плечу.