- По той информации, которая поступает ко мне, "они" нас постоянно контролируют. - Тон, которым Ошива произнёс эти слова, и его холодный взгляд, направленный на учёного, заставили Хокимару внутренне содрогнуться. - И "они" могут делать это, оставаясь невидимыми и недосягаемыми для нас.
- Но вы сказали про активность "гостей"… Значит, "они" всё-таки позволяют обнаруживать себя?
- Иногда, - продолжил Ошива. - Не знаю, с чем это связано. Но если их видимая активность уменьшилась из-за вашего открытия, а я склонен считать именно так, то в скором времени может произойти что-либо очень неприятное для нас.
- Или для меня? - высказал догадку Хокимару.
- Не хочу вас пугать, уважаемый коллега, - не вставая с дивана, Ошива придвинулся к учёному и наклонил голову, - но "они" знают о нас всё. И могут всё. Когда "им" станет нужным контакт с нами, то "они" на него пойдут. Но похоже, что ваше открытие для "них" несколько преждевременно. - Ошива поднялся и подошёл к окну, на котором сидела птичка. Заметив через стекло приближающегося человека, птаха, чирикнув, упорхнула.
- Вот всегда так, - не оборачиваясь, обратился к учёному Ошива, - как только нам удаётся нащупать возможный контакт, "они" закрывают обнаруженный канал. Исчезают. Испаряются. Вот как эта птичка.
- Почему?
- Никто не может ответить на этот вопрос. "Они" не могут бояться нас.
- Тогда почему? Ведь "они" более развитая цивилизация? - хотя Хокимару уже знал ответ на этот вопрос, он хотел услышать его из уст человека, занимающего высокий статус.
- Да, - Ошива развернулся и подошёл к учёному. - "Они" очень развитая цивилизация. Именно так! Поэтому я попрошу вас, уважаемый Хокимару, соблюдать предельную осторожность. Вы важны для нас. Тем более в наступающем периоде.
- Вы предполагаете, что "они" могут похитить меня? Или убить?
- Нельзя ничего исключать. У русских есть поговорка: "Бережёного Бог бережёт". Они мудры, эти русские. Кстати, тоже загадочный народ с загадочной историей. Я немного знаю Россию.
- А я, к своему стыду, вообще ничего не знаю о России. Кроме того, что наши страны враждовали на протяжении многих веков.
- Ну, это не совсем так, - поморщился Ошива. - Давайте о деле. Всего предвидеть нельзя, уважаемый Хокимару, но подстраховаться нам всем необходимо. Мной принято следующее решение: с этого дня вы и ваша жена будете проживать на территории Агентства. Не беспокойтесь, вашу супругу мы введем официально в штат, и она будет работать здесь, не выходя за территорию. Так будет лучше. "Они" обладают неограниченными возможностями. Но здесь, на базе, мы имеем необходимое оборудование и средства защиты от вторжения "непрошенных гостей". Вы сможете работать спокойно. Под вашим руководством мы объединяем две лаборатории: вашу, и занимающуюся исследованиями космических энергий. Степень секретности вам и вашим сотрудникам присваивается наивысшая. Размещаться новая лаборатория будет в подземных ангарах и хранилищах, которые мы сейчас оборудуем под аэродромом. Все посторонние контакты с друзьями, родственниками, не работающими в Агентстве, временно прекращаются. До завершения исследований. А вашу супругу мы сегодня же доставим сюда…
Дневник из России
- Ты что здесь делаешь, Хокимару? - громкий удивлённый возглас оторвал учёного от воспоминаний. В пяти метрах от кучи снега, в которой прятался Хокимару, стоял бывший начальник лаборатории исследования космических энергий Каттава, который всегда завидовал своему коллеге и сослуживцу. Особенно после того, как его понизили в должности из-за скандала, связанного с открытием Хокимару. Теперь Каттава открыто возненавидел своего успешного коллегу.
- Ну ты и напился! - на довольном лице Каттавы сияла улыбка во весь рот. - Эй, все, идите сюда! Тут Хокимару пьяный в грязи валяется!
Учёный боялся пошевелиться, но, поняв, что Каттава сейчас приведёт людей, не догадывающихся об угрожающей им опасности, он махнул рукой.
- Уходи! Уходи отсюда! - стараясь не кричать, прохрипел Хокимару.
- Нет, вы только посмотрите на него! - во весь голос засмеялся Каттава. - А ну, вылезай оттуда, алкоголик!
Заслышав приближение топота множества людей, Хокимару позабыл об опасности, угрожающей ему, и закричал:
- Не подходите! Бегите отсюда все! Оно взорвётся!..
Каттава ещё продолжал громко смеяться, когда его накрыла нестерпимо яркая вспышка света… Таким его и запомнил Хокимару перед тем, как зажмурить глаза. Взрыва или какого-либо режущего слух звука не последовало. Огненный жар перехватил дыхание. Вжимаясь изо всех сил лицом в землю, Хокимару слышал только шипение испаряющегося снега и чувствовал, как на одежду проливным дождём льётся кипящая вода, и за ворот куртки проникают жалящие капли кипятка. Свечение продолжалось секунды, но Хокимару они показались вечностью…
Ошива прилетел из столицы на военном самолёте в тот же день. С собой он привёз специалистов. Прямо с аэродрома он и сопровождающий врач направились в медицинскую часть Агентства, где в изоляторе лежал обожжённый Хокимару. Остальных пострадавших с ожогами глаз отправили на машинах скорой помощи в городскую больницу. Всего с ожогами было семь человек.
Войдя в палату в сопровождении врача и медсестры, Ошива увидел одного-единственного пациента, лежащего на белой больничной кровати с перебинтованными кистями рук. Широкая повязка белым шарфом укутывала и шею пострадавшего.
- Вы можете говорить? - спросил Ошива, опуская слова приветствия.
- Могу, - услышал он в ответ и тут же попросил всех выйти.
Оставшись наедине с Хокимару, Ошива присел на край покрытого белоснежной простынёй матраса соседней пустующей койки и посмотрел на учёного. Тот молчал, ожидая начала разговора.
- Как вы? - спросил Ошива.
- В порядке. Небольшие ожоги, - ответил Хокимару, глядя на гостя. - Пройдут.
- Похоже, "они" вас предупредили.
- Предупредили? - учёный понимал всё без лишних слов.
- Если бы захотели убить, то сделали бы это.
- Вам виднее… - не стал спорить учёный. Шок от увиденного на аэродроме два часа назад ещё не прошёл, но успокаивающая инъекция уже делала своё дело. Хотелось спать.
- Что с Каттавой? - поинтересовался Хокимару, хотя догадывался о том, что могло с тем произойти.
- Испарился, - произнёс Ошива, оглядывая помещение. - Ещё пятеро сотрудников получили сильные ожоги глаз и двое - средней тяжести. У всех в дальнейшем будут проблемы со зрением. Если бы вы не закричали и не предупредили, пострадавших могло быть намного больше, а возможно, и погибших…
- Вы не представляете, как страшно… - Хокимару закрыл глаза.
- Догадываюсь, уважаемый, - вздохнул Ошива.
- Не догадываетесь… Будто ядерный взрыв… Лежать в полном бессилии, боясь пошевелиться, и ожидать, что вот-вот… И всё! Конец… Понимаете?!
- Понимаю.
- А вы уверены, что это "Они"? - Хокимару почти наверняка знал ответ, но этот вопрос должен был прозвучать.
- Разбираемся… - чиновник из столицы старался не смотреть учёному в глаза. Но, видимо вспомнив о чём-то важном, взглянул на Хокимару:
- У вас на пальто мы обнаружили странный предмет. Что-то вроде булавки с небольшой головкой. Вы раньше видели нечто подобное? - Ошива держал в пальцах тонкую иголку из светлого металла с шариком на конце.
- Это было у меня на пальто? - удивился учёный. - Не припомню, чтобы я когда-нибудь что-то подобное цеплял на одежду. Может, спросить у жены?
- Не так просто, коллега, - задумчиво произнёс Ошива, глядя в стену перед собой. - Эксперты сделали предварительное заключение: эта булавка - вроде автономного радиомаяка. Видимо, объекты-убийцы шли на его сигнал.
- Радиомаяк? - Хокимару даже привстал на кровати.
- Не хотелось бы подозревать кого-то из своих, но факты… Попрошу вас, Хокимару, вспомнить подробно весь свой день, начиная с самого утра: куда заходили, с кем контактировали?.. Уже работает группа, а за дверью ожидает следователь по особо важным делам. После моего ухода вы должны всё рассказать ему.
- Может, это подстроили русские?..
- Будем разбираться.
- Уверен, что разберётесь, - хмуро улыбнулся Хокимару.
- Ладно, - Ошива поднялся. - Рад был повидать. Улетаю спокойно - вижу, что с вами всё будет в порядке. Вы, как закончите со следователем, - отдыхайте, а завтра, если позволят врачи, мы с вами побеседуем подольше. И ещё: сегодня вас осмотрит профессор из столицы. Он будет находиться подле вас, пока не поставит на ноги. Таков наш с ним уговор. До завтра!
Хокимару не ответил, его мучили нехорошие предчувствия, и в душе остался неприятный осадок. Неужели всё это подстроил кто-то из своих?
Ошива вышел из палаты, пригласив туда ожидающего за дверью следователя.
На следующий день Хокимару чувствовал себя лучше. Но доктора настоятельно рекомендовали ещё полежать и не отказываться от наблюдения. Профессор из столицы, осмотрев учёного, согласился с мнением местного лечащего врача.
Ошива появился в палате перед обедом. Справившись о самочувствии, он достал из чёрного кожаного дипломата тёмно-синюю папку для бумаг и протянул лежащему на кровати учёному:
- Я привёз вам для ознакомления копию интересного документа из России. Материал, я думаю, напрямую связан с нашими исследованиями. Во всяком случае, почитайте и решите сами. Тем более что временем пока располагаете.
- А о чём всё-таки материал, в двух словах? - Хокимару понимал, что столичный чиновник такой величины не стал бы загружать его какими-то пустяками, но хотел понять отношение к предлагаемой информации самого Ошивы.
Тот открыл папку и посмотрел на стопку стандартных листов в ней:
- В России несколько лет назад их Служба безопасности вела одно странное дело. Журналиста, за которым было установлено наблюдение, и его жену почти удалось арестовать где-то на Алтае, но они бесследно исчезли. Этот материал расследования, попавший к нам, содержит часть изъятой спецслужбами рукописи исчезнувшей семьи. Очень занятная информация, я вам скажу, проливающая свет на то, чем мы с вами сейчас занимаемся.
- Параллельный мир? - высказал догадку Хокимару.
- Именно!
- А как эти документы оказались в ваших руках? - с нескрываемым недоверием поинтересовался учёный.
- В том, что это не фальшивка, я не сомневаюсь, - чуть понизив голос, произнёс Ошива. - Его передал мне мой русский друг, которому я верю.
- Верите?
- Да. Он сам побывал, можно сказать, на том свете. Посудите сами: успешный бизнесмен, прикоснувшись к этому материалу, вдруг чувствует возросший интерес к себе и к своему бизнесу со стороны спецслужб. Затем переживает покушение, чуть не лишившее его жизни. При взрыве автомобиля у него на глазах погибают жена и дочь. На него заводят уголовное дело по обвинению в убийстве близких людей. Чудом ему удаётся избежать тюрьмы и приехать к нам. Человек очень интересный, любящий и Россию, и Японию и уважающий наши традиции. Вы скоро с ним познакомитесь. А материал я сам для вас подготовил. Он в этой папке. Почитайте на досуге. Перевод там же.
Ошива положил папку на тумбочку перед кроватью.
- Сегодня почитаю, - пообещал учёный, лишь мельком взглянув на документы. Ошива, кивнув головой, направился к выходу.
- Да, теперь у вас есть персональная охрана, - задержался он в дверях. - Двое профессионалов при вас будут находиться круглосуточно. Ребята кое-чему обучены. Вот, познакомьтесь.
Чиновник жестом позвал охранников, и в палату вошли два рослых крепыша в одинаковых костюмах при галстуках. Учтиво поприветствовав больного лёгким поклоном, они холодными, ничего не выражающими глазами уставились на своего подопечного.
- Ну идите, работайте, - распорядился Ошива, и крепыши послушно вышли за дверь.
- Зачем они мне? - Хокимару даже не пытался скрыть своего раздражения. - От "сюрпризов", подобных вчерашнему, такая охрана не защитит.
- Бережёного Бог бережёт! Так говорят русские, - многозначительно улыбнулся Ошива и скрылся за дверью.
После ухода чиновника Хокимару позволил себе немного полежать с закрытыми глазами. Потом взглянул на часы: до прихода жены ещё оставалось время. Учёный протянул руку и достал с тумбочки документы. В лёгкой из композитного материала папке оказались два отделения, разделённые прозрачной плёнкой. В первом - пара десятков ровных белых стандартных листов с печатным текстом на русском языке. То, что это именно русский, Хокимару догадался сразу, потому что приходилось часто работать с научными журналами из России, а несколько лет назад он в составе научной делегации побывал в Москве.
Во втором отделении папки находился перевод на японский язык. Пролистав текст перевода, Хокимару начал читать с самого начала и понял, что это и есть выписка из рукописи, о которой говорил Ошива.
"…В почтовом ящике я обнаружил телеграмму со странным содержанием. В ней сообщалось, что мой армейский товарищ Андрей, с которым мы не виделись уже десять лет, умер. Внизу стояла дата похорон. Подписал телеграмму настоятель мужского монастыря. И всё.
Странно. Почти десять лет назад я потерял своего друга из виду. Знал только, что он развёлся с женой, оставив ей квартиру, и завербовался куда-то на север. С тех пор больше я о нём не слышал. Братьев и сестёр у него не было, отца он не знал, а мать к тому времени уже давно покоилась в земле.
После скандального развода с женой и отъезда письма от Андрея на мой адрес не приходили. И вдруг - эта телеграмма. Да ещё из монастыря!
Весь вечер меня терзала мысль: ехать на похороны или нет? Жена отговаривала: стояла зима, а неблизкий путь лежал на север. Да ещё завтра мне было необходимо показаться на работе. Но если не выехать утренним поездом, то я опаздывал к дате похорон. Ночью я не спал - взвешивал все "за" и "против". Утром принял твёрдое решение - ехать, точнее, лететь самолётом.
Днём я выпросил у шефа короткий отпуск, взяв несколько дней за свой счёт, купил билет Аэрофлота на следующий день прямо до места.
Вечер ушёл на сборы. В городе, где находился монастырь, мне предстояло побывать впервые.
Всю следующую ночь я думал о друге. С самого детства мы были с ним неразлучны. Вместе росли, вместе окончили школу. Вместе попали в армию в один мотострелковый взвод. Вместе прошли Афган. Повезло - вернулись тоже вместе. Потом гражданская жизнь разбросала нас по разным городам. Но мы продолжали иногда встречаться, частенько перезванивались.
Он приехал ко мне на свадьбу, потом на рождение сына. Мы вместе с женой ездили на его бракосочетание.
Семейная жизнь у Андрея как-то сразу не заладилась. В тот сложный для него период он часто звонил, советовался насчёт вербовки в газодобывающую компанию в северной Сибири. Потом пропал: ни писем, ни звонков. Но при чём тут монастырь? И он, и я никогда не относились к числу, если говорить мягко, очень верующих. Может, в его жизни произошло что-то особенное, из ряда вон выходящее? Хотя мой товарищ был из таких, что никогда не давали себя в обиду, но и зря на рожон тоже не лез. Что же могло произойти? Этот вопрос мучил меня всю дорогу до места назначения.
Как и должно было случиться по закону невезения, мой рейс задержался из-за неблагоприятных метеоусловий. На похороны я опоздал.
Несмотря на холодный пронизывающий ветер, один из монахов согласился проводить меня до монастырского погоста. Но нужная нам могила почему-то оказалась на отшибе вне кладбищенской ограды. На мой вопрос сопровождавший меня монах ответил:
- Наш брат совершил святотатство. Руки на себя наложил. Хотели даже не отпевать его. Но настоятель провёл обряд.
Не чувствуя ничего кроме пробирающего до костей холода, я стоял у свеженасыпанного чёрного земляного холма с безымянным деревянным крестом и не верил, что здесь лежит мой друг детства и боевой товарищ Андрей. Всё происходящее очень не вязалось с тем, как он относился к жизни. Может, всё-таки ошибка? Я достал из нагрудного кармана пальто фотографию и, повернувшись спиной к ветру, показал стоящему рядом монаху. Тот, щурясь от бьющих в лицо редких снежинок, уверенно закивал головой:
- Он. Андрей. В монашестве - Макарий. Только волосы длиннее и худой он был.
Ничего не понимая, я вернулся в монастырь с огромным желанием переговорить с отцомнастоятелем. Но оказалось, что там меня ждали совсем другие люди.
Из стоящей у монастырских ворот чёрной "Волги" с милицейскими номерами вышел мужчина в тёмном пальто, пригласил в машину и пояснил:
- Не волнуйтесь, мы только зададим вам несколько интересующих нас вопросов и привезём обратно.
"История становится скверной", - подумал я, вопреки своему желанию усаживаясь на заднее сиденье милицейской "Волги". Ехать не хотелось, потому что ничего хорошего от этой поездки я не мог ожидать.
В старом здании отделения милиции меня провели в кабинет начальника, где другой человек в тёмном гражданском костюме начал расспрашивать меня об Андрее. Я не понимал причины такого интереса к персоне моего умершего друга, но на вопросы старался отвечать подробно, вспоминая каждую мелочь с самого детства. Беседа затянулась на пару часов. Мужчина в чёрном костюме записывал всё на диктофон. Когда я всё же спросил, чем вызван такой повышенный интерес со стороны милиции, - мне ответили, что не каждый день монахи вешаются. Последний вопрос, обращённый ко мне, прозвучал так: не передавал ли кто-либо мне что-нибудь от товарища? Письмо? Или какую-нибудь вещь? Книгу?
Я ответил, что мне никто ничего не передавал.
- Тогда у меня к вам просьба, - сказал человек в костюме. - Если кто-то что-то вам передаст, обязательно сообщите нам. Договорились?
Он протянул визитку.
- Речь идёт о государственных интересах, - как-то загадочно добавил собеседник.
- Ладно, - пообещал я, пряча красивую визитку с государственным гербом в карман пиджака.
Наступили сумерки, когда меня повезли обратно. У ворот монастыря "Волга" остановилась, когда уже совсем стемнело. Ветер не стихал. Шёл густой мелкий снег. Он больно хлестал по лицу и забивал глаза. Я понял, что ехать в городскую гостиницу уже поздно и придётся заночевать в монастыре. Это не очень беспокоило, так как города я всё равно не знал, а билет на обратный рейс на завтра уже лежал в моём кармане.
Отец-настоятель принял меня сразу же. Из-за раритетного большого письменного стола мне навстречу поднялся крепкий, внешне приятный старик в чёрной рясе с пышной белой бородой. Сквозь тонкую оправу очков он долго и очень внимательно смотрел на меня небольшими умными глазами, потом сказал:
- Я узнал вас по фотографии. Там вы с Андреем в форме и с автоматами.
- Афганская, - припомнил я.
- Да. Она до сих пор стоит в его келье. Он просил её отдать вам.
- Отец, скажите, а что же всё-таки произошло?
как-то странно посмотрев на меня, настоятель нахмурился:
- Всё в руках Господних!
- Расскажите мне, что знаете, - попросил я. - Разъясните, наконец, что случилось с Андреем? Что толкнуло его на этот непонятный шаг?
- Долго надо рассказывать, сын мой, - философски произнёс настоятель, приглашая меня жестом в одно из стоявших у стола мягких кресел. Когда мы сели, он приложил палец к губам, затем к уху и показал взглядом на стены. Я понял так: у стен есть уши. И поразился осенившей меня мысли. Ну конечно же, меня допрашивала не милиция! Здесь дела посерьёзнее.