* * *
Отношения между торками и половцами - враждебные. Состояние двухвековой вендетты: "вижу - режу".
Это не печенеги, которые частью "легли" под огузов-торков.
Многие печенеги ушли на запад, под мадьяр, другие осели на границах Руси, но часть признало верховенство торков, обрезала себе рукава на верхней одежде, в знак подчинённого положения, и мирно кочевала вместе со своими господами. Дав, впоследствии, основание тому народу, который называют гагаузами.
Это не булгары, некоторые роды которых, пережив и Великую Булгарию, и Хазарский каганат, не уйдя ни в Булгарию Волжскую, ни в Болгарию Дунайскую, кочевали по окраинам Великой степи и нынче вошли в курени половецких орд.
"Торк видит кыпчака только на острие копья". С другой стороны… аналогично.
Только власть русских князей несколько притормаживает этот процесс. На Роси несколько половецких родов-"куреней" живут рядом с торками. Плохо живут, конечно, но в Степи их бы просто вырезали.
Ситуация меняется именно сейчас. Причина - женщины. На Рось, на Русь вообще, приходят слабые коши. В Степи слабый род - у кого мало мужчин. А женщин? - Их выдают замуж. За соседей. Которые - торки и печенеги. Не в рабыни, служанки, чаги - в жёны. "Чёрные клобуки" начинают родниться с "белыми клобуками". У половчанок осталась родня и в Степи. Паутина родственных связей гасит вековую кровную вражду и, через поколение, торки будут раз за разом срывать походы киевских князей на половецкие становища. То просто не явятся на место сбора: "не пойдём на сватов!", то предупредят "сватов", и те успеют откочевать.
В Залесье кыпчаков мало живёт. А вот на княжьей службе… Боголюбский привечает свою родню по матери. Даже креститься этих "поганых язычников" - не заставляет. Для этих ребят живой торк - прямой вызов. Как волк среди овчарок.
Первая реакция - "убить!". Вторая: кому достанется такая честь - "убить торка"? Третья:
- Что?! Нельзя?! Совсем нельзя?!!! А мы потихоньку…
Присутствие торка среди моих людей сразу поднимает уровень моей "миссии". Это они так думают.
За моей спиной теперь маячит не только смоленский князь с гипотетическими поползновениями насчёт Волжского Верха, но и "сам" - Великий Князь Киевский.
Большинство торков служит Киеву. Есть ещё переяславские, черниговские, северские. В Чернигове только что, этой весной после смерти Свояка, "власть переменилась" - сын его Олег сел. С какими-то новыми, собственными договорённостями.
Многолетний союз между Свояком и Долгоруким, скреплённый "основанием Москвы", кровью бедного Степана Кучки и женитьбой сына Свояка Олега (полного тёзки деда - Гориславича) на дочери Долгорукого - парень так здорово жонглировал мечом, что Долгорукий восхитился, прослезился и… и выдал дочь замуж, союз, который Боголюбский поддерживал - закончился. Новый Черниговский князь - Олег… Он, конечно, по-прежнему "зять". Но… Против отца-то своего он выступал вместе с его врагами. Черниговское княжение взял в ссоре со своими двоюродными и как-то… странно. О чём-то они там договаривались тайно. И что теперь будет - непонятно.
Появление торка… Откуда? Из Торческа - киевский торк. Из Баруча - переяславский. Из Беловежска, куда полвека назад перебрались жители донского Саркела (Белой Вежи), разгромленного уходящими от ударов Мономаха половцами - черниговский. А там-то… всякой твари по паре. Не только торки с печенегами, но и хазары, аланы, славяне-бродники… Даже семьи кочевых булгар есть.
Да ещё из благородных… инал из рода ябгу… но - не владетельных… "чёрная лошадка"… с какой целью?
А за дастарханом есть ещё рязанский князь. У которого свои очень… непростые игры. И с половцами, и с Киевом. И - с Суздалем.
Бряхимов - сожгли, Стрелку от булгар освободили - рязанцы бы уже по домам пошли. Долг вассала-Рязани сюзерену-Суздалю - исполнили, "чести" - поднабрали, войско эмирово развалили - хватит.
Муромские… тоже. Муром больше волнуется о своих язычниках. Режут, поганые, то князей, то воевод. А уж попов…! Ещё - о соседях, о мордве-мокша. Мокша замирилась - и нам домой пора.
Это только Боголюбский вокруг своей Богородицы пляшет, да песни поёт, да слезьми рыдает. Хабара особого не намечается, идти куда-то дальше… "Правду" его искать-доказывать? Оно надо? А тут смоленские… да не простые… и торк-ханыч… как бы на "удар в спину" не нарваться…
* * *
Это я прикидываю только кусочек размышлений Боголюбского. Глубже понять… мне это не дано - надо в этом вариться годами.
- Асадук, чего ты мальца вопросами донимаешь? Давай-ка лучше глянем. Да и Володше надо шапку храбрецу болезному отдать. Старшина пусть тут посидит - неча от застолья людей добрых отрывать. Коня мне.
Типичная манера Боголюбского: то сидели тихо-мирно, выпивали-закусывали, то - "коня мне!". И все - повскакали.
Не ехать с князем… Как минимум - не "ближник", государю и без тебя славно. А за что тогда тебе давать "княжескую милость"?! Как максимум - гос. измена.
* * *
Так просто, для памяти. Тамерлан берёт какой-то очередной город. Приказывает выгнать всё население в поле и перебить всех мужчин старше 14 лет. Войско исполняет без вопросов - нормальная процедура для кочевников. "Зачистка населения". Потом приказывает отобрать у женщин детей до семи лет и велит воинам топтать конями толпу младенцев. Воины отказываются. Тамерлан спрашивает:
- Кто из вас посмеет не последовать за мной?
И гонит своего коня на детей. Войско кидается за ним.
Кавалерийская бригада на галопе атакует детский сад на прогулке в чистом поле… Куча разбитых копытами голов и тел дошкольного возраста. Месиво…
Воинская клятва похожа на венчальную: клянусь быть всегда вместе, в горе и в радости…
"За честь Руси, как вождь, веди нас в бой -
Я ж следую, как ратник, за тобой!".
Дополнительное условие - "за честь Руси", вкладываемое здесь в уста Годунова - куда более поздняя обработка. Феодализм - "культ личности".
* * *
Коней - всего пара десятков. В половине сёдел - охрана, гридни Боголюбского. Остальные: шесть князей, поп для принятия присяги боярской, инициатор разборки - половец Асадук, Сигурд в помощь Володше и я.
Я как-то… к княжеским кавалькадам не привык. Да ещё и коневод… то ли - лопух, то ли - специально? Точно: ещё и своего коня так поставил, что не подойти. И ведь отдельной команды - гадить мне - не было! Просто - стиль жизни, просто… не любят "янычары" - земских.
Андрей иронически наблюдает как я разглядываю правый бок подведённого мне жеребца. Не с той стороны. Обходить? Конёк нервничает, они уже все в сёдлах - меня ждут… Увалень сиволапый, мурло деревенское… Это я-то?!
Эх-ма!
И я вскакиваю в седло. Справа!
Абзац… В смысле - ездец…
Никто!!! Никогда!!! Ни в Степи, ни на Руси! Так на коня - не садится.
Это как лезть на место водителя авто через правую дверь.
- Мужик, ты чего?! Болезнь такая - "перепел"?
"Это ж все знают!".
Кроме меня. Учитесь… Аборигены…
Вскакиваю не касаясь ногой стремени - высоко подвязаны, неудобно ногу задирать. Усаживаюсь, выбираю повод, поворачиваю конька… Чудак упрямиться вздумал. Строевой выученный конь… По сравнению с Гнедко… барышня под присмотром классной дамы. Посадка… степная. Вот кто бы сомневался! И седло нерусское - арчак. А я только на таком и умею!
Ирония, насмешка на лице Андрея сменяется удивлением, уважением. Князь-кавалерист прекрасно видит все мои огрехи. Но видит и стиль. Отнюдь не типично "святорусский".
- Показывай - где там твой петух. С кобылячьим хвостом.
Конечно - никакого галопа. Шагом. Пляж наполнен людьми, лодками, кострам. От костров орут "славу". Больше и прежде всего - Боголюбскому. Тот, поворачиваясь в седле всем корпусом, высокомерно чуть наклоняет голову. Хотя причём тут "высокомерие"?! Ему просто не поклониться - позвонки в шее болят.
Как я понимаю, оптимальная поза для него - встать на четвереньки и задрать голову. Положение молящегося перед иконой. Вот так - боль отступает. Тотальность остеохондроза на Руси…? Поэтому так много чудотворных икон и церквей Покрова Богородицы?
* * *
Из всех известных в России православных храмов, церквей Покрова - 7–8%. Больше только у Николы Угодника. Что понятно: Св. Николай считается покровителем земледелия и пчеловодства, всякого домашнего скота и диких зверей. Его культ связывают с загробным миром и соотносят с реликтами культа медведя. Наследник Велеса.
Я уже говорил: перебить в почитании русских крестьян "могилу и корову" - никому не дано. Даже Пресвятой Деве.
* * *
Ребятишки из моих тверских и смоленских сперва несколько растерялись, но быстро были приведены в норму. Чарджи сам по себе - аристократ, инал ябгённый, пробу ставить некуда. Ивашка - со Свояком смолоду вдоволь находился, на всякое княжьё нагляделся. А Николашка - и обдуривать рюриковичей ухитрялся. Если не врёт. Ноготку с Мараной - вовсе пофиг. У них взгляд профессиональный: если с этого чудака всё снять, то останется говорящий кусок мяса. Ну и что в нём может быть интересненького?
Андрей, оглядев наш лазарет, толкнул, не сходя с коня, коротенькую прочувственную речь. С благодарностью за проявленную храбрость от лица "Святой Руси" и лично Царицы Небесной. На корню пресёк поползновения "а может мы того… по домам?", поскольку - "Враг сокрушён, но не уничтожен". "Раздавим гадину в её гадском логове. Овхо". Поманил богатым хабаром, громкой славой и вечным спасением.
А вот Володше пришлось слезать с коня - Лазарь встать не мог. Пришлось тверскому князю пасть перед лежащим юношей на колени, вручит ему шапку, произнести и выслушать положенные слова и подставить плечико для поцелуя.
Я уже говорил, что поцелуйный обряд в "Святой Руси" чрезвычайно развит, разнообразен и повсеместен. "Целовальник" - заведующим кабаком - из более поздних и весьма простых вариантов. Поцелуй в плечо фиксирует отношения младшего - брата или сына - к старшему. "Почитать в отца место" - формула вассальной присяги на Руси.
Исполнять все эти процедуры с лежащим было непривычно. Володша занервничал, решил, что выглядит не только необычно, но и смешно. Споткнулся, зацепился… Мои парни - деревенские. Припаданию с придыханием - не выучены. Смешки пошли. Не так чтобы хохот в голос, но слышно.
Тут Сигурд что-то бормотнул Володше на ухо. Тот раздражённо фыркнул, отмахнулся, но Боголюбский услыхал. Отцепил с пояса саблю и велел отдать Лазарю:
- Новооглашённый боярин Лазарь! Бился ты ныне с супостатами славно. Даже и саблю свою об них сломал. Верю я, что и дальше будешь рубить ворогов наших. И для того дарю тебе свою добрую саблю. Чтобы и впредь служил ты верой и правдой. Мне, и Святой Руси, и Царице Небесной.
"Вассал моего вассала - не мой вассал". Володша - тверской князь, Лазарь - тверской боярин. А Андрей не только вручает оружие отличившемуся бойцу, но требует службы, верности через голову тверского князя. Это как поступая на службу в армию "родимой Эстонии" - клясться "не щадя живота своего" в верности НАТО.
Лазарь подарок обхватил как ребёнка. К груди прижал, на глазах слёзы:
- Княже! Андрей Юрьевич! Да я…! Да за тебя…! Клянусь! Это ж такая честь…! Это ж…! Живота не пожалею! Хоть - где…! Хоть когда…! Всей душой…!
Володша влез на коня весь красный. Сам дурак: послушал бы Сигурда - себе верного человека приобрёл. А так… клинка пожадничал? Это-то люди и скажут. Лопухнулся и сам уже понял - винить некого.
Он бы так и погнал вскачь прочь! От места где стыдно. Но пока Андрей не сдвинется - терпи. Боголюбский внимательно осмотрел лагерь, велел одному из гридней спешиться - отдать коня Чарджи. Пригласил инала к дастархану:
- Ваши в наших местах - нечасты. Посидим-потолкуем-послушаем. Как оно там, где чего творится…
Увидев Мару аж завис:
- Эт… это у тебя что?
- Марана. Лекарка наша.
- Кто?! М-Марана?! Лекарка?!
- Ага. Из самых лучших.
Андрей удивлённо оглядел толпу моих людей, вдруг прищурился:
- Эй, ты, а ну выдь сюда. Та-ак… А почему у тебя, боярич, девки в хоругви? Да ещё в таком непотребном виде - в мужеской одежде?
- Так Марана ж - баба. А это прислужницы её.
Любава, прятавшаяся до того за спинами бойцов, была вынуждена выйти вперёд и поклониться. От резкого движения свёрнутая под косынку коса её развернулась во всю длину. Она была чрезвычайно смущена всеобщим разглядыванием. Пришлось успокаивающе ей улыбнуться и отвлечь "высокоблагородное" внимание на себя:
- Любава, служанка моя. Добрая душа. От её голоса страждущие души смятенные - успокаиваются, и боли телесные - утишиваются.
- Я ж велел! Никакого бабья в хоругвях не держать! Гнать метлой поганой!
Князь Володша… экий же… межеумок. Пытается своё смущение и неловкость исправить дурным наездом на меня. Меня - любимого, прогрессивного и… и лютого. Ну ведь понятно же, что твоя… "обкорзнённость" на меня не действует. Уважения не вызывает, подчинённости не обеспечивают. Ты уж… или - руби, или - терпи. А ты разговаривать вздумал.
- Велел. Было дело. Ну так отвелей. Из твоего-то шатра бабы каждую ночь шастают…
Вся княжеватая компания уставилась на Володшу:
- Что, вот так прям - каждую ночь?!… А сколько их? И чего он с ними делает? - В ладушки играет… А ты спрашивал - чего тверские так долго тянутся? Всю-то ночь е…лом махавши - днём веслом не наработаешь… - Да и седни его гридни… вяловато. Я от нурманов большего ждал… - Так они что? Все - одну?!… - И вот так всегда - из-за одной какой-нибудь… Потому и черемисов упустили - не спавши, глаз не продравши…
Андрей помалкивал, а Володша закипал всё круче. Пора осаживать. И выводить своих из-под грядущих… "негораздов". А как? - А как обычно - обращая внимание на мелочи:
- Княже, девки идут со смоленской хоругвью. Не с тверской. Или ты себя почитаешь на Святой Руси - самым главным? Твой слово мне, смоленскому боярскому сыну - не указ.
А теперь посмотрим Боголюбского:
- Государь, прошу принять под свою высокую руку охотную хоругвь смоленского боярина Акима Рябины под командой отпрыска его - Ивана. Меня, то есть. Клянусь служить тебе в этом походе честно и храбро, приказы твои исполнять, о чести твоей и Святой Руси - радеть.
Это - про моих смоленских. Теперь про моих тверских. А то загонят их в "пристебаи".
- Дозволь принять под стяг свой, на время похода, людей добрых из хоругви боярина Лазаря. Ибо осталось их мало. С тем, чтобы иметь о них заботу вровень с вновь пришедшими.
Андрей продолжал лениво, полуприщуренно оглядывать наш стан. Не поворачиваясь, практически не двигаясь в седле, заставлял коня чуть преступать на месте. Так, как будто случайно, осматривал всё вокруг.
- Хм… Поедем-ка к столу. Воздадим должное угощению, почествуем витязей славных… Там и поговорим.
И коротким толчком ноги погнал коня ходкой рысью. Все поскакали за ним. И я - следом. Только и успел махнуть рукой ребятам, да подмигнуть взволнованно глядевшей Любаве. Рядом, колено в колено, пристроился Чарджи:
- Чего врать-то, боярич?
- Ничего, ханыч. Врать - нельзя. Только правду. Но… поменьше. Хмыкай и чавкай. Там видно будет.
Глава 335
Дальше пошло застолье - "пир победы". Нас с Чарджи посадили куда-то в середину дастархана - родовитых да достославных и без нас хватает. Но и к обычным "вятшим" отнести нельзя - иностранцы, "заморские гости". Пытались резвенько напоить и разговорить. Но я старательно чавкал, демонстрируя нормальную реакцию юношеского организма на сегодняшние… приключения. А Чарджи высокомерно хмыкал, подтверждая общее мнение, что "торкский инал… такая сволота чёрношапочная - слова по простому не скажет". Так, высокомерно хмыкая и презрительно разглядывая соседей, он и нажрался до отключки. Я-то хоть закусывал.
Вообще, выпито было… много. Первые здравницы ещё шли под красное вино, а потом на нас полилась бражка. Ну, я не знаю… не вёдрами - бочками. Народ, толком поевший только позавчерашним вечером: день - спешный поход, день - кровавый бой - загружался стремительно. Особенно этому способствовал непрерывный поток обязательных к принятию внутрь здравниц. Не в смысле санатория, а в смысле стакана.
Пока говорят - есть неприлично, пока пьют - уже поздно. Так только, урывками. Шесть князей… за каждого отдельно. Начиная с Андрея. И за папу его. И за маму. И за дедушек. Отдельно за каждого. За их предков. За Рюрика, за Игоря, за Святослава… Почему Олега Вещего пропустили? - Достоин. Выпьем. За Володю-Крестителя. Отдельно - за Бориса, отдельно - за Глеба. Вспомнили, что одного крестили Романом, другого Давидом. Повторили. Кто-то уже песен попеть собрался, но торопыгу уняли, увели к Оке писать - блин, бражка ж эта… такое мочегонное… и мозгостукальное… и ногозаплетыкное… Но Мономаха… Без Мономаха - никак. А Ярослав?! Который Мудрый. Хотя, конечно - Хромой. Долгорукого - само собой. По второму разу? Ну и что? Человек-то был… хороший? А какая рука у него - длинная была…? Обмыли. И его шуйцу, и его десницу.