– Угу. Ты же мне звонил. Да и в контракте все твои реквизиты прописаны.
– Ах да. Я и забыл. Ну тогда, как наиграешься в спасателя, позвони.
– Договорились, – кивнул Антон.
Дядя Ваня хотел что-то добавить, но потом махнул рукой и быстро зашагал прочь, на ходу вынимая из рюкзака новый зонтик. Антон окинул хмурым взглядом сжавшихся электов. Елена сложила руки на груди и с надеждой смотрела на потенциального спасателя, явно передавая ему бразды правления в этой бессмысленной авантюре.
Антон вздохнул. Руководить он не умел и не любил, потому чувствовал себя неуверенно. Осознание того факта, что нерешительность – одно из худших качеств в руководителе, оптимизма тоже не прибавляло. Антон постарался напустить на себя бравый вид и, подражая дяде Ване, бодро прикрикнул на электов:
– Ну вы, вставайте.
Те не пошевелились. То ли метода дала сбой, то ли электы попались совершенно некоммуникативные. Антон буркнул нечто очень для них не лестное, сгреб женщину за шиворот и рывком поставил ее на ноги. По крайней мере, здесь проблем не наблюдалась. Женщина, покорно склонив голову, молча стояла, где поставили. С мужчиной оказалось несколько сложнее. Апробированным методом Антон поднял и его, но технику стояния на одной ноге элект явно не осваивал. Стоило его отпустить, как он сразу начал заваливаться на бок.
– А ну, стоять!
С трудом удержав электа от падения, Антон перекинул его руку через себя и подпер плечом. Практически повиснув на Антоне, мужчина смог удержать равновесие. Антон перевел дух и поморщился. Запах изо рта электа поражал даже через маску.
– Так, – сказал Антон. – Где ваше логово?
Женщина робко взглянула на него из-под грязной челки и молча показала направление.
– Ну, похромали, – скомандовал Антон. – Елена, держи зонтик раскрытым. А ты давай вперед, проводником будешь. Точнее, проводницей… Ну, ты поняла.
Женщина послушно кивнула и зашагала вперед. Двигалась она легко и быстро.
Остальные почти сразу начинали отставать. Антон поначалу заволновался, как бы она не оторвалась совсем, но у каждого поворота женщина останавливалась и терпеливо ждала, не поднимая глаз. Когда защитный контур силового зонтика касался ее ног, она также молча продолжала движение.
Идти оказалось не слишком далеко, но очень не по прямой. Женщина выбирала проходы пошире и посуше, стараясь избежать лишних неудобств для своего покалеченного кем-он-там-ей-приходился. Последний шипел сквозь зубы, как лопнувший газопроводный кран, но стойко держался, стараясь поменьше заваливаться на Антона.
То, что Антон назвал логовом, оказалось бывшим гаражом. Проржавевшая конструкция была кое-как залатана гнилыми досками. У самой крыши, напротив, было прорезано несколько маленьких, с прицелом на квадрат, окошек, затянутых брезентом. Женщина с некоторым усилием приотворила железную дверь, заглянула вовнутрь и резко повернулась. Антон чуть не налетел на нее, и покачнулся, теряя равновесие.
Мужчину по инерции повело вперед. К счастью, женщина успела подхватить его раньше, чем он навернулся.
Антон облегченно вздохнул, рукавом отер пот со лба, углом экрана царапнул бровь и от души ругнулся. Женщина вздрогнула.
– Все в порядке, – заверил ее Антон. – Я просто поцарапался.
– Сильно? – вскинулась Елена.
– Не, ерунда, – отмахнулся Антон.
Женщина кивнула и, пятясь, втащила мужчину в гараж. В первый раз за всю спасательную операцию подняла голову. В ее глазах мелькнуло нечто, похожее на благодарность. Затем дверь резко захлопнулась. Противно лязгнул по металлу засов.
– Вознаграждения не будет совсем, – с усмешкой заметил Антон.
– Какое с них вознаграждение? – вступилась за своих спасенных Елена.
– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – отозвался Антон пословицей из Откровения.
– Понятно, что прибыль тут нулевая, но важен сам принцип… А, ладно. Пойдемте отсюда, Елена.
– Пойдемте. И можем параллельно перейти на ты, – добавила она с улыбкой.
Антон почувствовал, что он лично без награды не останется. Первый радужный зигзаг на защитном контуре придал его мыслям иное направление. Начался дождь.
– Эй вы, идите сюда! – послышался чей-то голос.
Антон и Елена оглянулись. Им призывно махал рукой из гаража напротив бодрый старикан, лысый, но с бородой. Не смотря на сентябрь месяц, был он в клетчатых трусах с заплаткой на коленке и в стоптанных кедах на босу ногу. Приглядевшись, Антон с удивлением признал в нем вчерашнего проповедника. Тот тоже узнал Антона и на радостях так замахал руками, что стал похож на старинную ветряную электростанцию.
– Ах, это вы! Какой приятный сюрприз.
– Интересные у тебя знакомые, – заметила Елена.
– Да мы, собственно, и не знакомы, – ответил Антон.
– Прошу прощения, я тогда не успел представиться. Да вы заходите, заходите…
Так сумбурно все получилось. Вы уж извините, что я так поспешно ушел… Вот сюда, пожалуйста… И позвольте мне все-таки представиться: отец Никодим.
– Чей отец? – спросил Антон.
– Ну, вообще, – несколько растерялся отец Никодим.
Антон усмехнулся и махнул рукой. В конце концов, каждый рекламирует те достижения, в которых преуспел. Тем более, что, похоже, больше хвастаться отцу Никодиму было нечем.
Внутри гаража было чисто, но бедно. Пол земляной, стены аккуратно оклеены обрывками дешевых обоев, закопченный потолок. Источник копоти – небольшая металлическая печка – тихонько потрескивала в углу, а чайник со свернутым носиком фыркал в ответ. Стол, пара пластиковых стульев, рассохшийся шкаф. В дальнем углу, наполовину загороженный тонкой фанерной перегородкой, виднелся топчан, накрытый простынями. Над столом перекошенным вороном нависал воздухоочиститель. Отец Никодим, проходя мимо, щелкнул переключателем.
Очиститель пару раз фыркнул, словно откашлялся, и деловито задребезжал.
– Ну вот, пять минут – и можете спокойно снять маски. Присаживайтесь, – пригласил отец Никодим, подставляя стулья к столу. – Сейчас чайничек закипит, и чайку попьем.
– А вы как же? – спросила Елена.
– Я? – отец Никодим огляделся. – А я вот на ведре неплохо устроюсь.
Откуда-то на свет появилось черное десятилитровое ведро. Отец Никодим перевернул его и уселся, оказавшись подбородком вровень со столешницей.
– Ну вот, как раз мой размер, – довольно заявил он. – Ведро это я для мусора завел, да вот выкидывать давно уже нечего, что ж ему без дела-то стоять.
– Ваш книжный бизнес не так успешен, как хотелось бы? – сочувственно спросил Антон.
– Можно и так сказать, – усмехнулся старый проповедник. – Люди, увы, склонны гнаться за сиюминутным, забывая о вечном. Мудрость минувших поколений сегодня не в чести.
– Так вы специализируетесь на старинных книгах?! – удивленно воскликнул Антон. – А еще говорят, что это коммивояжеры не ищут легких путей.
– Ну, современные тридцатитомные романы о страданиях секс-дивы, которая умом и телом делает карьеру в обреченной на крах финансовой корпорации, меня совсем не привлекают. Я их не читаю и не понимаю, так что я могу сказать о них людям?
Антон с пониманием кивнул. Наплевательское отношение к предмету своего бизнеса – один из вернейших путей к разорению. Это – аксиоматика любого дела. Потребитель ведь всегда чувствует отношение бизнесмена к продвигаемому на рынок товару (кто не чувствует – проверит по сканнеру), и непременно учтет это при совершении сделки. В лучшем случае, собьет цену, в худшем – предпочтет продукцию конкурента.
В таком сложном бизнесе, как книготорговля, это особенно чревато. Можно даже сказать, в таком сложнейшем бизнесе… Видео и голография отобрали у книг большую часть потребителей. Конечно, конкуренция бизнесу только на пользу, а низкая себестоимость печатного слова оставляла оборотистому предпринимателю пространство для маневра, но лицензирование текстов и сложности патентования создавали на этом пространстве такие преграды, что за книготорговлю брались только настоящие энтузиасты. Достаточно вспомнить хотя бы знаменитого писателя-предпринимателя Грифова, который написал за неполные десять лет творческой карьеры дюжину полновесных сорокатомных сериалов и покончил с собой, не сумев купить на аукционе полное собрание своих сочинений в платиновой обложке.
– А что не так в старинных книгах? – удивилась Елена. – Я, вообще-то, никаких не читаю, но мне любопытно. Вроде как антиквариат неизменно в моде.
– Ну, антиквариат – это когда поставил за стекло на полку, и пару раз перед друзьями похвастался. А книги – их читать надо.
– А читать там можно далеко не все, – добавил Антон.
– Это как?
– Видите ли, Елена, – пустился в объяснения проповедник. – В старых книгах много хорошего написано. Но написано это, увы, теми словами, которые автору в голову пришли, а не теми, которые рекомендованы словарем политкорректных слов и выражений. А закон, как там бишь его…
– Закон о правильном словоупотреблении в письменных документах, – подсказал Антон.
– Вот-вот, он самый, он обратную силу имеет. Авторов, понятное дело, с того света уже не достать, а вот обладателю неправильной книги штраф вкатают за милую душу. А если вдобавок в книге есть слова, зарегистрированные как товарные знаки?
За каждое прочтение – пошлина.
– Большая?
– Для моего кармана – да.
Чайник призывно зафырчал, прерывая разговор. Проповедник вскочил и опять засуетился. Достал откуда-то три пластиковых кружки, налил кипятку, точным наработанным движением всыпал в каждую по щепотке вкусоформирователя, красителя и ароматизатора чая. Воздухоочиститель уже с минуту добродушно подмигивал зеленым, и Антон медленно стянул маску. Елена с некоторой опаской последовала его примеру, вдохнула, смешно наморщила носик.
– Уже можно дышать, можно, – заверил их отец Никодим. – Здесь, в общем-то везде без маски дышать можно, когда завод на юге не работает. Ну, то есть, если, конечно, привычка есть.
– Эта привычка выльется в болезнь легких, – фыркнул Антон.
Елена стянула с рук перчатки и двумя руками придвинула к себе чашку. Ладошки у нее были маленькие, пальцы – длинные и тонкие. Лак на ногтях был в модном стиле трехмерного голубого тумана, из глубин которого постоянно всплывали золотистые огоньки. Их игра привлекала и завораживала – психотехник, делавший маникюр, был настоящим мастером своего дела. Датчик обратного контроля осторожно подмигнул, предупреждая хозяина о начале чарующего воздействия, но в данном конкретном случае Антон ничего не имел против. Упрятанная глубоко в подсознании пси-программа защитит его от любого зомбирования. Не слишком законно: все-таки программы психокоррекции ставят потребителей в не равное положение, зато очень практично.
И с учением согласуется: "тот, кто хочет быть первым, должен уметь выбирать, а не соглашаться". Общество должно равняться на самых успешных потребителей. Тех, кто раз за разом обходит конкурентов и первым урывает самый жирный кусок. Тех, кому благоволит Маммона.
К Антону он явно благоволил. Денег, конечно, жалко, слов нет. Но сидящая рядом красавица, что как бы невзначай касалась его коленом, с лихвой компенсировала недополученную прибыль. Датчик обратного контроля опять подмигнул, Антон его снова проигнорировал. Он был очарован Еленой задолго до того, как в борьбу за любовь вступили высокие технологии. Дальнейшее воздействие, в принципе, существенных изменений уже не вносило, но, зафиксированное компьютером, значительно понижало риск получить в ответ на неосторожный взгляд иск о сексуальном домогательстве. Будь они не в трущобной хибаре, а в экранированной VIP-кабинке приличного ресторана – этот стол уже стал бы полем отнюдь не виртуального поединка… Но всему свое время.
Антон осторожно попробовал чай, на удивление, не плохой. По вкусу его даже можно было оценить на хорошо, хотя резкий нашатырно-персиковый аромат бил по ноздрям.
Видимо, проповедник экономил на ароматизаторе, чтобы позволить себе вкусоформирователь получше. Хотя, проживая в дырявой халупе в зоне выбросов промышленного гиганта, он, скорее всего, уже настолько свыкся с местным ароматом, что более слабые запахи просто не воспринимал.
– Ну как? – спросил отец Никодим.
– Замечательный чай, – дипломатично похвалила Елена. – С вашим уровнем – не ожидала…
– Да вот, балую иногда себя на старости лет, – засмущался отец Никодим. – Есть подсластитель, если кто желает.
– Спасибо, – поблагодарила Елена, бесстрашно кидая в свою чашку четвертинку таблетки подозрительно серого цвета.
Антон решил не рисковать: настоящий подсластитель должен быть белым.
– А скажите, отец Никодим, – поинтересовалась Елена. – Если, это конечно, не коммерческая тайна: почему вы отказались от своего основного профиля деятельности? Ну, в смысле, заказное отцовство сейчас очень востребовано на рынке, а вы, я смотрю, мужчина горячий.
Отец Никодим не на шутку смутился.
– В каком это, простите, смысле?
– Ну, на улице давно не май месяц, – с легкой полуулыбкой сообщил Антон. – Где-то даже середина сентября.
– Ах, вы о моем скромном наряде?! – сообразил проповедник. – Нет, нет. Это не горячая кровь, уверяю вас. Все гораздо прозаичнее. Да… Путника я приютил на ночь. Он ушел рано утром, не прощаясь. И взял на память все, что смог унести.
– М-да… Так вы еще и гостиничным бизнесом занимаетесь? – Антон с сомнением оглядел убогую хибару. – Хотя, конечно, если нет выбора…
– Вот-вот, – закивал отец Никодим. – Не под забором же ему ночевать.
– Разве в конгломерате не осталось дешевых гостиниц? – удивилась Елена. – Я слышала: мигранты из провинции прибывают регулярно.
– Да, конечно, – согласился проповедник. – Прибывают они регулярно, но не все – легально. А в гостинице обязательно спросят идентификационную карту.
– Нелегальные мигранты?! – воскликнула Елена. – Ой, это же так романтично. Я видео про них смотрела. Тайные тоннели под кольцом безопасности, и по ним к лучшей жизни ползут оборванные люди. Я так и знала, что они существуют!
Антон от души расхохотался, вызвав на лице Елены возмущенное недоумение.
– Ну, не такие уж они и тайные, – пояснил проповедник. – Собственно, это канализация.
– По которой в обе стороны крейсируют отбросы общества, – со смехом добавил Антон.
– Ну, зачем вы так? – с мягкой укоризной возразил проповедник. – Жить хорошо хочется всем, а не только тем, у кого есть деньги на транспортную лицензию.
– Да, – поддакнула Елена.
– Да я не спорю, пусть живут, – сказал Антон. – Только те, у кого нет денег даже на разовую транспортную лицензию и миграционную карту, на какие средства будут жить? Могу вас заверить, что в конгломератах, особенно в конгломератах экономических зон, жизнь практически на порядок дороже, чем в провинции.
Нелегалы, конечно, не завязаны на обязательные нормы потребления, но даже это не избавляет их от необходимости что-то есть и где-то спать. Вот они и промышляют воровством да попрошайничеством, пока их не отловит полиция правосудия и не отправит туда, где им самое место – назад в провинцию.
– Да, большой конгломерат – жестокое место, – вздохнул отец Никодим. – Вот я по мере своих скромных сил и пытаюсь сделать его добрее. Ведь некоторым же удается найти свою нишу.
– Очень немногим.
– Возможно. Но, в конце концов, как вы сами правильно заметили, тоннель функционирует и в обратную сторону… Вы чай-то пейте, пейте. Остынет.
– Да, спасибо.
Решив, что собственное мнение не стоит испорченных отношений, Антон поспешил перевести разговор на менее острые темы. Погода, цены, нормы потребления. Отец Никодим пожаловался на современных фармацевтов, лекарства которых лечат только признаки болезни, а вовсе не ее причину. Заверил, что до Великой войны все было совсем наоборот, чем сильно удивил своих гостей. Ведь излечить причину – это самому себе загубить рынок сбыта. Тут даже не маркетинг – простой расчет. То ли довоенные фармацевты строили свой бизнес исходя из гораздо большего числа потребителей, благо экология всегда хромала, то ли, что вернее, проповедник выдавал желаемое за действительное.
Где-то спустя пару часов, когда чайник был выпит, а нейтральные темы так или иначе озвучены, датчик погоды над дверью сменил тревожно-красный сигнал на оранжевый. Дождь кончился. В атмосфере еще висело кислотное марево четвертого-пятого уровня, но и оно быстро оседало.
– Спасибо за гостеприимство. Нам, пожалуй, пора, – сказала Елена, натягивая перчатки. – У вас есть компьютер?
– Нет, – развел руками проповедник. – Зачем он мне?
– А у меня только карточка.
– У меня есть чайные, – успокоил ее Антон, и полез в карман за бумажником. – Сколько мы вам должны?
– Да что вы, что вы, – замахал руками отец Никодим. – Это ж такое счастье – помочь хорошим людям.
– Счастье – это наличие денег, – философски заметил Антон. – О чем я и спрашиваю: в какую суммы вы его оцениваете?
– Я не корысти ради приютил вас, – гордо отрезал проповедник. – А исключительно из любви к ближнему.
– Вот потому и проповедуете любовь к ближнему в нижнем белье, – усмехнулся Антон.
– Вот, сотни вам должно хватить на нормальный комбинезон. Обязательно берите с встроенным блоком жизнеобеспечения, пусть даже самым дешевым. Одну тряпку не берите, все по частям дороже выйдет, да и таскать пятикилограммовый ранец за спиной вам уже не по возрасту.
– Ну, только ради возможности нести людям слово божье… – сдался отец Никодим.
– Хотя бы, – подтвердил Антон. – Ну и чтоб самому раньше времени на встречу с ним не отправиться. Зима не за горами.
– Ох, знаю, знаю. Спасибо вам, Антон. Как прекрасно, что есть еще люди, в сердце которых живет не только жажда наживы. Вы заходите еще. Бесплатно. Я вас познакомлю со словом божьим. Уверен, что оно не оставит вас равнодушным. Вот послушайте…
Невесть откуда в его руках появилась все та же потертая книга.
– Извините, нам надо идти, – мягко остановил его Антон.
– Ну, хорошо… Возможно, в другой раз.
– Возможно, – кивнул Антон.
Но маловероятно. Чтобы взять и прочесть чужую книгу, надо получить письменное разрешение издателя и держателя авторских прав, а также уведомить о временном перемещении интеллектуальной собственности полицию Понимания. Слишком много мороки, а эффект, судя по отцу Никодиму, определенно не велик. Лучше за те же деньги посмотреть стриптиз.
Морской торговый порт, 22-й причал.
– Не уверен, что тебе стоило приходить сюда.
Юрий Максимович нервно дернул щекой.
– Меня никто не видел… Да и какая уж тут секретность?! Наши планы раскрыты, Георгий!
Высокий голубоглазый блондин, названный Георгием, облокотился на парапет и хмуро уставился на своего собеседника.
– Не паникуй, пожалуйста. Какие именно? – спокойно спросил он.
– Все! Все четыре схемы уже к полудню порушены. Исполнителей похватала полиция Понимания.
– Всех?
– Да вроде кто-то еще бегает, – несколько успокаиваясь, сообщил Юрий Максимович.