Натуральный такой ближний бой - с применением сугубо холодного оружия: визг, хрип, стоны, лязг железа… Только изредка звучали отдельные пистолетные выстрелы да пару раз басовито разорвались ручные бомбы.
Турки не выдержали и побежали к спасительной дымовой стене.
- Отставить, врага не преследовать! - приказал Егор, слыша, как дисциплинированно и безостановочно палят преображенские пушки, - не хватало ещё, чтобы погоня попала под свою же картечь. - Багинеты отомкнуть! Ружья - заряжай! Вслед неприятелю - огонь!
Со стороны дымовой завесы загремели частные взрывы ручных гранат.
"Это Федька Голицын велел гранатомётчикам подползти к стене дымной! - восхитился внутренний голос. - Молодец, сам додумался! Хотя, с другой стороны, это самоуправство натуральное!"
Егор тщательно обтёр свою окровавленную шпагу о тёмно-синие шаровары ближайшего мёртвого турка, отправил - со звоном - шпагу в ножны, огляделся вокруг и принялся сердито ругаться:
- Чего расселись-то, воины славные? Отдыхаем? Встать всем немедленно! Запомните, первым делом после боя завершившегося полагается раненым помогать! Сперва раненые товарищи, потом уже всё остальное! Только так будет, пока я командую этим полком… Чем перевязывать? Рубашки холщовые да льняные с мёртвых тел рвите на полосы! Для чего покойникам рубашки? Скоро и Сёстры Милосердные подоспеют, помогут! - подавая подчинённым пример, самолично занялся перевязкой усатого солдата-семёновца, получившего секущий удар ятаганом по груди…
Вечером царь возле своего шатра проводил "разбор полётов".
- Получается, что мой приказ - это ерунда полная, на которую можно начихать? - грозным взглядом обвёл Пётр лица собравшихся генералов и полковников. - Шутки всё шутим? Войну считаем за потеху воинскую? Я вам сейчас покажу потеху! Где эти Троекуровы, так их растак?
Вывели перед грозные царские очи братьев Троекуровых - уже без камзолов офицерских, со скованными руками.
- Смотреть на них не хочу! - проскрежетал зубами Пётр. - Треть полка потеряли по их вине! Вороги, душегубы! Отвести их в сторонку и расстрелять! Все их деревеньки и вотчины отписать в казну! Родственников - в ссылку вечную! Кто хочет возразить?
- Дозволь мне, государь! - раздался звенящий Санькин голос.
"Ничего другого я от неё и не ожидал! - грустно объявил внутренний голос. - Сейчас и вам достанется - на орехи! Если всё только Сибирью закончится, то считай - и повезло!"
Но на Саньку царь гневаться не стал, только отмахнулся небрежно - как от комара назойливого, и заявил:
- Не дозволяю! Всем известно, что супруги Меньшиковы у нас - все добрые и нежные из себя! Легко быть добрым! - нахмурился, но уже через секунду улыбнулся: - Но и смелые они, Меньшиковы! Оба - смелые! Вот этому - всем поучиться у них требуется! - обернулся к Егору: - Что вы там ещё придумали, относительно этих Троекуровых?
- Да просто разжаловать в солдаты да и направить к генералу Лефорту - апроши рыть. Работа там трудная, не хуже каторги сибирской…
- Апроши, говоришь? - опять нахмурился Пётр и строго спросил у Саньки: - Скажи-ка мне, Главная Сестра Милосердная, а сколько людей мы лишились сегодня, во время этой наглой турецкой вылазки?
- Убитыми - сто семьдесят человек, ранеными - вдвое больше! - бестрепетно доложила Санька. - Но и турки - убитыми и пленными - потеряли около четырёхсот отборных янычар!
- Это хорошо - четыреста янычар! - согласился царь. - И заслуга в этом - лично полковника Меньшикова и его подчинённых, которые галок и ворон ртами не ловили! Ладно, принимаю такое - справедливое насквозь - решение: Ивана Троекурова - животом скорбного - отправить в апроши, а братца его Сеньку - расстрелять… Всё на этом, я сказал!
А ещё через неделю из Азовской крепости прибыл парламентёр - с белым платком в одной руке и пергаментным свитком в другой. Прочитав послание, царь скорчил недовольную гримасу, нахмурился, велел посланнику прийти за ответом следующим утром, а сам тут же созвал всех генералов и высших офицеров в свой шатёр - на экстренный военный Совет.
Пётр поднялся со своего раскладного стула, внимательно и печально оглядел верных соратников, объявил - слегка расстроенно:
- Турки хотят сдать крепость! При условии, что мы всех их выпустим - с оружием и знамёнами… Улыбаетесь, смотрю? Рады? Что, уже навоевались? А я вот - нет! Госпожа Главная Сестра! - обратился к Саньке, которую неожиданно для всех тоже пригласил на Совет. - Расскажи, что у нас с потерями. Сколько мёртвых, раненых?
- Всего умерло, господин Бом Бар Дир, двести сорок пять человек: большинство от полученных в бою ран, несколько - от болезней, - совершенно невозмутимым голосом, будто с младых лет участвовала в государственных делах и Советах, ответила Санька, посматривая в основном только на Егора. - Казаков, раненых в схватках с татарской конницей, - четырнадцать. Флотских людей - девять. Армейских - четыреста пятьдесят девять. Но очень много больных и хворых, порядка шестисот человек.
- Шесть сотен больных? - удивлённо нахмурился царь. - Чем страдают? Может - притворяются, чтобы избежать тяжкой лямки солдатской?
- Нет, не притворяются, Пётр Алексеевич! - мимолётно и строго улыбнулась Санька. - Желудками все страдают, поносом кровавым. И всё из-за того, что чистоту не соблюдают! Вот я намедни, третьего дня, читала Воинское Уложение. Много чего там предусмотрено из того, что солдат должен иметь с собой в походе, упомянуты даже косичка накладная и смесь пудры с мукою ржаной. А вот мыла обычного нет в том подробном перечне! Отсюда и грязь, а где грязь - там и болезни! - смущённо покосилась на Егора, чуть покраснела и добавила: - А мыло-то - вещь очень даже полезная…
- Дельно говорит Александра! - загудел бас Гордона. - Дельно! Надо мыло держать в войсках. В порядке обязательном!
- Мыло? - брезгливо передёрнул плечами Пётр, сам никогда не отличавшийся трепетной любовью к чистоте. - Если на всех служивых людишек мыло в Англии закупать, никакой казны не хватит!
- Если будет надо, то и мыловаренный заводик поставим на Москве! - мягко заверил Лефорт, предварительно перемигнувшись с Егором. - Ворвани-то в Архангельске - с избытком значительным…
- Ладно, коммерсанты ушлые! Перемигиваются ещё, морды… - недоверчиво покачал головой царь. - Потом поговорим про то. А сейчас - по делу. Главная Сестра нам только что доложила, что потери в армии и флоте - совсем копеечные. Так с чего нам войну прекращать, турка с почестями и знамёнами выпускать из крепости?
- Точно, Пётр Алексеевич! - горячо поддержал Головин. - Либо пусть сдаются - вместе со всеми знамёнами, пушками, ружьями, ятаганами - и следуют в Сибирь, либо - штурм кровавый и беспощадный! Хоть прямо завтра! Шпагу из ножен, и - Форверст!
- А у меня подкоп почти готов, - негромко похвастался Лефорт. - Дней пять-шесть, и можно будет порох заносить…
- Брандеры давно уже подготовлены! - сообщил Гордон. - Только и ждём, что герра Франца. Чтобы рвануть - одновременно…
На том и порешили: сообщить утром турецкому парламентёру, что принятие решения откладывается на неделю, мол, царь отъехал в Черкесск - баню посетить тамошнюю. А по прошествии этого времени взорвать всё, что только можно взорвать, и посмотреть - что, в конце концов, получится из этой задумки…
- До чего же все мужчины кровожадные! - неодобрительно покачала головой Санька, но вступать в спор благоразумно не стала.
Через шесть дней, сразу после торопливого завтрака, Пётр и все его ближайшие сподвижники проследовали на ближайший высокий холм, с которого открывался превосходный вид на Азовскую крепость, и, вооружившись подзорными трубами, стали ждать. Отсутствовали только Лефорт и Картен Бранд, находящиеся непосредственно на вверенных им боевых объектах.
- Что, государь, как рванёт, так сразу и двинемся на штурм? - нетерпеливо спросил Головин, нервно облизывая свои тонкие губы.
- Не суетись, Автономка, не суетись! - отмахивался от него Пётр - как от приставучей навозной мухи, неотрывно глядя в окуляр подзорной трубы. - Дождёмся, посмотрим, вот тогда и определимся…
Внезапно под крепостной стеной земля заметно вспучилась, раздался страшный грохот, от которого тут же заложило уши, над бастионом поднялся устрашающий огненный столб, во все стороны полетели крупные камни и обломки брёвен…
А ещё через полминуты крепостная стена зашаталась, дрогнула, потекла…
- Ура! - завопил Автоном. - Есть широкий пролом! Пётр Алексеевич! Давай команду на штурм решительный!
- Подождём брандеров! - после короткого раздумья решил царь. - Нам нынче спешить некуда. А басурманы пусть понервничают, бродяги…
Турки действительно не понимали, что происходит: после взрыва в крепостной стене образовался кривой пролом, но русские войска почему-то не торопились идти на решительный приступ…
- Государь, Пётр Алексеевич! - тоненько взвыл Головин. - Вон басурманы уже строительную команду направили - заделывать проём! Позволь мне…
- Ждать, я сказал!
Наконец и над речной гладью один за другим прогремели три сильных взрыва, Азовская крепость вновь скрылась в сплошном дыму, когда же он рассеялся, Санька радостно объявила:
- Восточный бастион полностью рухнул! Прямо в реку!
- На штурм! - истошно завопил Головин. - Ура! Форверст!
Пётр устало и довольно улыбнулся:
- Не требуется уже штурм! Вон, все уцелевшие стены - в белых тряпках! Сдаются турки! Без всяких переговоров и дополнительных условий сдаются…
Глава двенадцатая
Утро стрелецкой казни
Ранним августовским утром войска, участвовавшие в осаде Азовской крепости, торжественно, с громким барабанным боем и развёрнутыми знамёнами, прошествовали через всю Москву и разошлись по местам постоянной дислокации. Царь в сопровождении Преображенского и Семёновского полков, проследовал прямо в Преображенский дворец, где сразу же и заперся с Егором в своём рабочем кабинете, появившемся ещё год назад благодаря рассказам Лефорта о порядках и обычаях при европейских королевских дворах, заговорил о делах насущных:
- Не будем времени терять понапрасну на всякие бестолковые балы и праздничные пирушки. Я, Алексашка, уже твёрдо и окончательно решил: по весне обязательно отправимся в Европу - Великим Посольством. Что мы должны сделать до этого времени, чтобы отбыть со спокойным сердцем? Давай, перечисли мне всё сразу! Только не забудь - важного чего…
- Перво-наперво, - осторожно начал Егор, - надо обязательно закрепить победу Азовскую. Предусмотреть деньги на ремонт крепости, на обустройство Керченского пролива и на рытьё канала судоходного - между Волгой и Доном…
- С этим всё понятно! - нетерпеливо перебил Пётр. - Распорядишься потом, чтобы завтра собралась большая Дума. Чтобы съехались все толстозадые и важные, бояре то бишь… Ну, и наших скликай, сподвижников и соратников! Продолжай, охранитель!
- Второе, мин херц, это полки стрелецкие… Алёшка Бровкин выехал нам навстречу, успел мне доложить вкратце. Очень серьёзные дела намечаются, надо пресекать - без всякой жалости! И письма имеются перехваченные: от стрельцов - к Софье и в сторону обратную…
- На завтрашний вечер, когда закончится большая Дума, пригласи для тайной беседы князя Фёдора Юрьевича! - подумав, велел царь. - И твои пусть будут - Василий Волков и Бровкин Алёша. Почитаем эти письма, ужо… Что там ещё?
- К весне надо будет подготовить пару твоих, мин херц, двойников…
- Как это - двойников?
- Ну, таких мужиков - из простых, понятное дело, которые внешне похожи на тебя: лицом там, фигурой. Одного оставим на Москве - для всеобщего непонимания. Второго возьмём с собой, в Европы… Вдруг опять появятся наёмные убийцы? Вот пусть и убивают этих мужиков, думая, что это ты, государь…
- Это - твои дела, охранитель! - небрежно отмахнулся Пётр. - Делай, как знаешь… Всё у тебя, надеюсь?
- Одно только дело осталось! - тяжело вздохнул Егор. - Это касается, Пётр Алексеевич, сынка твоего, Алексея…
- А с ним чего приключилось? Заболел, что ли? - нахмурился царь, не испытавший, впрочем, к своему отпрыску никаких чувств нежных. - Так лекарей хороших отряди к нему!
- Не в том дело, мин херц…
- А в чём тогда?
Егор задумчиво взлохматил на затылке свой огненно-рыжий парик:
- Алексею уже шесть лет, большой уже мальчик… В этом возрасте дети всё впитывают в себя, что вокруг них. А что (и кто?) сейчас вокруг царевича? Попы да Лопухины. Те и другие - жадны без меры до власти и денег. Нашепчут они на ухо мальчишке всяких знатных гадостей, вырастит твой сынок злобным волчонком, зубастым, ненавидящим отца своего…
- Дельно говоришь, Алексашка, дельно! - согласился Пётр. - Предлагаешь отобрать сына у Евдокии? Что ж, готовь Указ, сразу же и подпишу! А кому поручим воспитание наследника моего?
- Предлагаю, чтобы он постоянно жил в Преображенском, под присмотром твоей сестры, мин херц, царевны Натальи Алексеевны. Она девица благонравная и надёжная - во всех отношениях. Евдокии же, как и всем родственникам её, строго запретить появляться во дворце сём! А всех твоих верных соратников мы в том же Указе обяжем участвовать в воспитании царского сына высокородного: раз в две недели посещать его - с беседами поучительными, высокоумными… Всех поимённо укажем. Вот только примерный список: генералы Лефорт, Гордон, Головин, фон Зоммер, мастер корабельный Картен Бранд, Брюс - кот учёный, я, князь Ромодановский, дядя твой - Лев Кириллович…
- Ладно, уговорил, речистый! - Царь расслабленно махнул рукой. - Может, и будет из всего этого толк конечный…
Шёл Егор к своей карете, запряжённой четвёркой гнедых (царский подарок - в честь славной виктории Азовской), и удивлялся про себя: "Что я творю такое? Зачем? Ведь так и всю Историю можно перекроить ненароком… Стрельцам непокорным головы отрубят - на два года раньше. А кто теперь вырастет из царского сына? Вместо подлого и коварного предателя - отцов помощник и верный единомышленник? Впрочем, даже интересно - как оно будет теперь, чем всё завершится… Дай Бог, чтобы Россия только выиграла от этого!"
Во дворе их нового каменного дома Егора встретила Санька - в обычном летнем цветастом сарафане, с уже заметно округлившимся животом: совсем не стесняясь слуг, бросилась ему на шею, жарко поцеловала в губы, зашептала в ухо:
- Саша, как же я соскучилась! Наконец-то как люди будем ночевать сегодня, в одной постели… А давай, прямо завтра уедем в нашу Александровку? Там, наверное, сейчас очень хорошо, урожай поспел. Я варенья наварю - самого разного: яблочного, грушевого, смородинового… Как ты, Саша, согласен?
- Обязательно съездим в деревню, моё сердечко! - горячо заверил жену Егор. - Где-нибудь через недельку-другую. Вот только сделаем несколько дел важных, неотложных, и съездим…
Для участия в большой Думе государевой съехалось около ста двадцати человек. Порядка сорока пяти бояр - в своих высоких ферязях и бобровых шапках, несмотря на тёплое летнее время. Остальные все - абсолютно новые: генералы, офицеры, люди инженерные и даже - торговые.
- Не бывало такого испокон Руси, чтобы иностранные людишки участвовали в сидениях Думских! - желчно и недовольно перешептывались между собой бородатые бояре. - Что творится-то? Благолепие русское нарушается…
Пётр, чтобы всем можно было разместиться в одном помещении, распорядился:
- Ломайте стенку - между парадной и совещательной палатами! Ломайте, кому сказано! Скамейки несите стулья и табуреты - какие найдутся! Бояре жирные пусть рассаживаются с правой стороны - от трона моего, все остальные, нормальные - с левой…
Стенку быстро и успешно порушили, после чего все расселись по скамьям и стульям - в указанном царём порядке, недоверчиво и зло косясь друг на друга.
- Что ж, крепко схватили мы свою фортуну за волосы! - начал царь сиденье Думское. - Но не стоит на лаврах почивать сонно, как некогда древние римляне (Лефорт о том рассказывал), обыкновение имели! Надо неустанно развивать сей успех - с прилежанием немалым… Поэтому по следующей весне надо восстанавливать крепость Азовскую, стены ремонтировать - со всем старанием, войском заселить надёжным, с надлежащим припасом огненным. То же касаемо и Таганрогской крепости, которую сейчас закладывает славный генерал Теодор фон Зоммер. Требуется посчитать тщательно и выделить денег на то - сколько ни потребуется… Вторая забота - флот азовский и черноморский следует укреплять кораблями дельными, многопушечными. Делать их будем так. Монастырям всем: с каждых восьми тысяч крестьянских дворов требую построить один корабль! Боярам и прочим чинам: с каждых десяти тысяч крестьянских дворов - также один корабль пушечный… Что за шум такой? Недовольные есть, несогласные? Смотрите у меня! - погрозил увесистым кулаком. - Если что - велю в железо заковывать! Дальше. Купечеству и людям слободским: велю сделать десять, нет, двадцать судов морских! Кто в тех кумпанствах не поспешит участвовать, буду без всякой жалости отнимать вотчины и поместья… В кумпанствах содержать необходимо: дельных плотников, пильщиков, резчиков искусных, кузнецов, иноземных мастеров корабельных, переводчиков…
С царём спорить никто не решился, за три часа посчитали необходимые денежные суммы на крепостное строительство, приговорили к трате, утвердили положение и о кумпанствах корабельных…
- Ещё дело важное имеется! - снова поднялся со своего трона царь, когда все уже облегчённо вздохнули и приготовились разъезжаться по домам. - Необходимо отобрать человек пятьдесят или даже… - Пётр задумался.
- Сто, мин херц, сто! - шёпотом подсказал Егор.
- Приказываю: отобрать сто человек молодых дворянских недорослей - из тех, что побойчей и посообразительней! Пусть ранней весной, когда ещё держится путь санный, отъезжают за границу: учиться математике, корабельному и оружейным делам, фортификации и строительству портов морских… К каждому приставить по здоровому солдату - для услуг и помощи, денег предусмотреть кормовых…
Вечером, идя по коридорам Преображенского дворца к столовой, где было назначено тайное совещание относительно козней стрелецких, Пётр недовольно посмотрел на Егора и жёстко предупредил:
- Воли много взял себе, охранитель хренов! Ещё раз влезешь прилюдно со своими подсказками - вышибу все зубы! Или велю выдрать плетьми, замоченными в соляном рассоле, как последнего дворового холопа…
Пётр, нетерпеливо распахнув дверь кулаком, вихрем ворвался в столовую, широкими журавлиными шагами подошёл к своему стулу, успокаивающе махнув по дороге рукой поднявшимся из-за стола Ромодановскому, Волкову и Алёшке Бровкину:
- Сидите, други, сидите! Сейчас вот перекусим, тогда и поговорим о делах. Алексашка, по правую руку садись от меня! И не вздумай дуться! А не то обижусь и не отпущу в деревню, с женой развлекаться молоденькой…