Первым делом представители Посольские посетили самую настоящую доменную печь, только очень маленькую и слегка кособокую - по меркам двадцать первого века. Горячий, огненно-алый чугун разливался прямо на их глазах в самые различные формы. Егор, немного отстав от своих компаньонов, на минутку-другую заскочил на склад готовой продукции. Ассортимент впечатлял: пушечные ядра, толстые и тонкие цепи, сковороды, чугунки, насадки для крестьянских мотыг, площадки-основы для корабельных пушек, мельничные противовесы, детали каких-то неизвестных станков…
В длинном и узком цеху молодые здоровенные парни, одетые только в холщовые портки и кожаные фартуки до самой земли, варили железо в больших толстостенных горшках. Егор подобрал с пола осколок одного такого разбитого горшка, внимательно осмотрел его, понюхал, даже лизнул.
- Ну, Алексашка, и из чего же делают такие? - насмешливо спросил подошедший Пётр.
Егор слегка наморщил лоб, изображая сильнейшую задумчивость, через минуту важно ответил:
- Основа, безусловно, синяя глина, её ещё "кембрийкой" называют. А смешана она - в соотношении два к одному, с нитками асбеста…
- Чего? - не понял Пётр. - Какая такая синяя глина - когда горшок красный? И этот "асбест" - что ещё за хрень такая?
Егор, улыбнувшись про себя, подбадривающе мигнул Якову Брюсу, и тот невозмутимо и доходчиво объяснил:
- Если ту синюю глину обжечь - в печи специальной, то она красной делается. А асбест - это камень такой, как Данилыч говорит - "горная порода". Он, как будто, сделан из длинных и тонких иголок…
- Да, Данилыч этот! - недовольно набычился царь. - И откуда что берётся? Отец - конюх неграмотный. А сынок всё на свете знает, словечки всякие, умный до чего… Вот поведай мне, Алексашка, сын Данилов, про асбест и синюю глину - это тебя всё те же цыгане научили? Может - другой кто?
- Цыгане, конечно, - упрямо вздохнул Егор, понимая, что надо срочно менять тему разговора. - Но, мин херц, дело не в цыганах…
- А в чём же тогда?
- В том, что и глина синяя, и асбест - всё это есть у нас, в России. И совсем рядом с Москвой, так что…
- А людей толковых, мастеровых - где взять? - вкрадчиво спросил Пётр.
- Кого-то и здесь нанять можно - за деньги очень большие. Но и свои, русские искусники имеются. Мои людишки сыскные докладывали недавно, что есть в Туле-городе одно семейство мастеровых. Мол, наилучшие кузницы-умельцы, такие пистоли знатные делают - гораздо лучше заморских…
- Не врёшь? Хорошо, съездим потом в Тулу, познакомимся с этими искусниками, - царь лукаво подмигнул Брюсу: - Смотри, Яша, сделал я Данилычу заход - про "умные слова", он и снова заговорил по-нашенски. Хват - одно слово…
В следующем строении усердно трудились немецкие оружейники, изготавливающие ружья, пистолеты и различное холодное оружие. С правой стороны от входа мастера размеренно выковывали из тонких пластин металла оружейные стволы разных длин и диаметров. С левой стороны располагались сверлильные и обточные станки. Герр Майер, неторопливо раскурив короткую фарфоровую трубку, важно и напыщенно сообщил:
- Все эти хитрые механизмы работают от вертящихся колёс водяных…
Пётр и Брюс тут же поспешили к хитрым устройствам и, перебивая друг друга, принялись засыпать несчастного Майера десятками вопросов. Егор же решил выйти на свежий воздух.
Во-первых, он был очень сильно недоволен собой, вернее, тем фактом, что расслабился и перестал должным образом следить за своей речью, допуская неосторожное использование слов из других времён.
Во-вторых, на душе неожиданно заскреблись кошки, интуиция зашептала что-то неразборчивое - о возможной смертельной опасности…
Егор вышел в пустынный цеховой двор, огляделся по сторонам, напряжённо высматривая Солева.
- Чёрт побери! - Он выругался и сунул руку в карман камзола, просунул пальцы в отверстия самодельного кастета. - Куда же подевался этот бездельник?
Слева, в широком проходе, между стенами разных цехов, мелькнула неясная серая тень. Приняв соответствующую боевую стойку, Егор несколькими плавными пируэтами переместился к подозрительному месту, замер на минуту, прижавшись спиной к шершавой кирпичной стене и безуспешно пытаясь унять взволнованный стук своего сердца, осторожно заглянул за подозрительный угол.
Неподвижная спина в зелёном кафтане - на пожухлой траве, из спины торчала чёрная рукоятка, вероятней всего - длинного кухонного ножа.
"Это Матвей! - бестрепетно подсказал внутренний голос. - Сто процентов - мёртвый, лезвие ножа сидит под шестым ребром… Будь осторожнее, браток!"
Егор молниеносно крутнулся на месте, прислушался. Где-то рядом захлопала своими большими крыльями невидимая птица.
Понимая, что всё уже бесполезно, он выставил один защитный блок, другой…
Сильный удар, темнота… "Это тебе с цеховой крыши прямо на голову сбросили что-то тяжёлое, может, даже и обычный, пошлый кирпич!" - подсказал дрожащий и неверный внутренний голос.
Глава пятнадцатая
Дороги европейские, труды праведные
Непонятные и совершенно бессмысленные видения, наконец, рассеялись и отступили куда-то. Головная боль почти прошла, только во рту осталось неприятное послевкусие… Серая вязкая пелена, первые отрывочные мысли, обрывки странного разговора на английском языке. Масляный фальцет вежливо и нервно недоумевал:
- Сэр, чего же мы ждём? Убить их всех без исключения, да и Бог с ними! Потом разберёмся…
- Олух вы, Оуэн, каких белый свет ещё не видывал! - вдумчиво отвечал фальцету ничем не приметный тусклый голос. - Я всегда точно выполняю полученные приказы: от и до! Поэтому и облечён доверием особ высоких и знатных. Был отдан однозначный и чёткий приказ: убить конкретного господина. Одного, заметьте, Оуэн, а не двух или там трёх!
- А как же тот мальчишка - около заводского цеха? - назойливо полюбопытствовал масляный фальцет.
- При чём здесь всякие слуги и чернь? Я вам толкую про господ и персон! В таких серьёзных играх даже малейшие ошибки не прощаются, мой друг. Вы так торопитесь попасть на Небеса? Уверены, что попадёте непременно в рай? Заблуждения, заблуждения… Нет, в отличие от вас, я не намерен спешить. Кстати, вам не кажется, что у нашего дорогого пленника чуть дрогнули ресницы? Ну-ка, плесните на него ковшик кипятка! Впрочем, уже не надо! Похоже, что наш долгожданный гость - человек далеко не глупый…
Первым делом Егор независимо и гордо улыбнулся и только после этого приоткрыл глаза, слегка повертел головой.
Просторное прямоугольное помещение, тёмные каменные стены, местами покрытые бело-серой плесенью, четыре ярких факела на переносных подставках, холодный, явно давно нетопленный камин.
"Очень похоже на элементарный подвал, - невозмутимо предположил внутренний голос. - Плесень на стенах, факелы… В подвалах очень часто ощущается нехватка кислорода: обычные восковые свечи тухнут, а вот факелы, щедро пропитанные сосновой смолой, горят - хоть бы что… Что ещё? Камин в подвальном помещении. Причём, труба-то - широченная. Следовательно, девяносто процентов из ста, что внутри трубы - с немецкой пунктуальностью, вделаны бронзовые скобы - для трудолюбивых и чумазых трубочистов. По крайней мере, на Кукуе так было заведено - у всех тамошних жителей… Ещё что? Ага, руки заведены за спину и связаны. Да ладно, вязальщики хреновы! Кто ж так узлы стягивает, недотёпы? Две-три минуты - всех делов. А вот этот привкус во рту… Не иначе, тут дело кирпичом не ограничилось, ещё какой-то сонный настой вливали в рот. Следовательно, времени уже прошло - Бог его знает сколько…"
Послышался чей-то негромкий, совсем даже и не весёлый смех, раздались демонстративно жидкие аплодисменты, ничем неприметный голос ехидно произнёс - на чистом русском языке, но с сильным, слегка картавым акцентом:
- О чём это вы так задумались, господин царский охранитель? Очнитесь от своих мечтаний! Может, познакомимся и немного поговорим?
"Как же это я - про людей-то забыл? - удивился сам на себя Егор. - Пути отхода уже просчитал, молодец! А персоналии? Что, совсем и не интересно - кто это тебя так качественно повязал, сбросив на голову кирпич?"
Он перевёл свой взгляд в противоположный от камина торец комнаты, всмотрелся, невольно встретившись со своим собственным взглядом - в большом прямоугольном зеркале, рядом с которым и обнаружились противники.
В массивном, явно старинном кресле, деревянные ручки которого были украшены искусно вырезанными драконьими зубастыми мордами, восседал некто очень важный: в тёмно-синем бесформенном балахоне, с широким капюшоном, небрежно наброшенном на голову. Из-под капюшона виднелись только пухлые щёки и массивный бритый подбородок - натуральная кувалда. Ладони человека в капюшоне барственно-спокойно возлежали на драконьих головах. Рядом с приметным креслом важного господина стоял хилый субъект средних лет, одетый неброско и скромно: обыкновенный классический халдей - неприметный снаружи и коварный - внутри. За спинами этой парочки наблюдались зверские физиономии двух дюжих охранников, в левом углу - шикарная китайская ширма, над которой поднимался чуть видимый молочно-белый дымок…
"А охранники-то - серьёзные такие ребятишки, здоровенные - как быки немецкие! В руках деревянные дубинки, из-за кожаных широких поясов торчат пистолетные рукоятки… - обеспокоенно отметил внутренний голос. - Не, братец, с такими обломами тебе не совладать, даже и не мечтай! Срочно просчитывай другие варианты - пока ещё не поздно!" - Если не ошибаюсь, то я имею дело с подданным английской короны? - с хорошо сыгранным презрением спросил Егор - на неплохом (в его понимании, ясное дело) английском языке, небрежно поинтересовался: - Эсквайр, баронет, пэр - с правом наследной передачи титула?
Фигура в тёмно-синем балахоне застыла, демонстрируя недюжинную выдержку, а халдей, что стоял возле хозяйского кресла, принялся громко и безудержно икать. Дюжие охранники абсолютно никак не среагировали, было очевидно, что они просто не владели английским языком и были наняты на службу уже здесь, в Германии.
Минуты две-три понадобилось важному господину, чтобы собраться с мыслями. Громко и недовольно скрипнув зубами, он, стараясь не уронить собственного достоинства, спросил (на английском языке) совершенно спокойным и нейтральным тоном:
- Какой из Петров - настоящий? Тот - что в Москве? Или тот, который волонтёр Пётр Михайлов? Ты, страж царский, ответь мне честно… Живым тогда останешься, слово дворянина! Я же всё-всё понимаю и тебя не тороплю. Целых семь минут у тебя есть… Эй, Оуэн, бросайте свинец в ёмкость! Ну? - угрожающе и вопросительно прикрикнул на Егора. - Говори - чего знаешь! Иначе всё, что располагается ниже пояса, залью тебе свинцом раскаленным! Это очень даже больно…
- Может, поболтаем всерьёз? - намекнул Егор (мол, на хрена нам, серьёзным и доверенным людям, всякие пешки рядовые?), после чего развил свою мысль: - Прогони ты этих трёх псов: двух волкодавов и одну болонку, вот тогда и поговорим славно…
Пухлая рука англичанина уже дёрнулась - откинуть капюшон назад, но вдруг застыла.
- Меня предупреждали, что ты, страж царский, очень хитёр! - сообщил с придыханием ничем не приметный голос. - Что очень разговорчив… Сейчас твою кисть левой руки опустят в кипящий свинец. А можно и не кисть, а совсем другой орган… Подождём после этого немного. А потом продолжим наш увлекательный разговор…
Хиляк Оуэн, не торопясь и откровенно рисуясь, прошёл за китайскую ширму, через несколько минут вернулся обратно, неся в вытянутой руке ковшик на длинной ручке - очень напоминающий обычную турку для заваривания хорошего кофе. Над "туркой" клубился угрожающе-фиолетовый пар…
Долго раздумывать Егор не стал. А что? Надо было дождаться, когда на ваши собственные гениталии, к которым вы относитесь с искренним пиететом, - весело закапают раскалённые капли свинца? Симпатичные такие - с точки зрения современного дизайна, но - слегка горячие…
Незаметно размяв за спиной руки, уже свободные от верёвки, он сильно оттолкнулся ногами от пола подземелья и молнией бросился к широкому зеву камина, нырнув туда, начал быстро подниматься наверх, активно перебирая ступнями по металлическим скобкам, вбитым в кирпичи каминной трубы… Остановился, продолжая сильно ударять по одной и той же скобе кулаком правой руки.
Сзади слышался шум и треск - от переворачиваемой мебели, взволнованные голоса, спорящие о чём-то.
- Не сметь стрелять в каминную трубу! Он мне нужен живым! - на плохом немецком языке громко приказал ничем не приметный голос. - Быстро на улицу! Факела возьмите с собой! С крыши он может спуститься только по старой груше, с восточной стороны…
Выждав с минуту, Егор ловко спустился вниз, выскочил из камина, приняв на всякий случай боевую оборонительную стойку, мгновенно оглядел помещение: одинокий факел, вокруг - ни души, в торце подвального помещения виднелась приоткрытая дверь.
Стараясь продвигаться максимально бесшумно, Егор проскользнул за дверь: короткая лестница, коридор, поворот, новый коридор, близкий голос неожиданно прокричал - тревожно, с просительными нотками:
- Сэр, только держите пистолет наготове! Этот русский очень опасен!
"Вот это точно, опасен! Может, и не очень, но местами - опасен, это точно!" - неслышно хохотнул внутренний голос.
Егор осторожно выглянул из-за угла: одной рукой придерживая широко открытую входную дверь, а другой - поднимая вверх ярко горящий факел, к нему спиной застыл Оуэн, напряжённо вслушиваясь в ночную тишину.
Сильно зверствовать Егор не стал, бесшумно подойдя сзади, просто от души приложил халдея кулаком по темечку, аккуратно прислонил безвольное тело в сидячем положении к двери, не давая ей закрыться, рачительно вытащил из кармана сюртука английского халдея тяжёлый кошелёк.
"С деньгами-то путешествовать гораздо сподручней! - искренне обрадовался внутренний голос. - В любые времена и в любой точке этой планеты… Да что там - планеты! В любой точке Вселенной…"
Егор поднял с земли факел, осмотрелся, определился - на скорую руку, забросил факел в прихожую дома, смело направился в сторону, где в свете факела предварительно высмотрел невысокую живую изгородь - из ровно подстриженного кустарника.
Никто его так и не заметил.
Ловко перемахнув через неширокий ряд кустарника (кажется, жасмина - по запаху), Егор размеренно потрусил к неширокой реке, матовые воды которой в полукилометровом отдалении, увлечённо игрались с желтоватым лунным светом, удовлетворённо бормоча себе под нос:
- Отсутствие высоких заборов и сторожевых собак - безусловно-позитивное достижение европейской цивилизации…
Тщательно отряхнув и смыв с себя печную копоть и золу, он направился дальше - перпендикулярно к речному берегу.
"В Германии невозможно заблудиться! - рассуждал про себя Егор. - Главное - выйти на любую дорогу и дойти до первого перекрёстка…"
Через три минуты он вышел на неширокую просёлочную дорогу, ещё через пять - дошёл до перекрёстка, достал из "рюкзака" кремневое кресало, сорвал с обочины большой пук сухой травы, намотал траву на длинную ветку орешника, пощёлкал кресалом, дождавшись, когда огонь ярко разгорится, поднял вверх свой импровизированный факел, поднёс его к многочисленным дорожным указателям, щедро натыканным на перекрёстке.
- Ильзенбург! - удовлетворённо прочёл Егор на одной из табличек-стрелок и одобрительно прокомментировал: - Дойче орднунг - дас ист зер гут!
На такой случай (исчезновение Егора) был заранее разработан отдельный вариант: Алёшка Бровкин (как же без него?) должен был тут же послать двух гонцов (разными дорогами) к Лефорту, после чего заселиться в самую большую гостиницу, крепко запереться вместе с царём в номере и терпеливо ждать подмогу. Даже недельный запас продовольствия и напитков был предусмотрен, чтобы существовать автономно, не рискуя случайно нарваться на яд, подсыпанный и подмешанный коварными масонами.
На реквизированные у неприятеля денежные средства Егор нанял у заспанного немецкого крестьянина тележку, в которую был запряжён такой же заспанный и сонный коняшка, и уже к завтраку подъехал к "Золотому поросёнку" - самому известному и крупному постоялому двору Ильзенбурга.
Пётр, выслушав подробный рассказ Егора о ночных злоключениях, откровенно испугался и сильно замандражировал:
- Это что же такое творится на белом свете? Сегодня они тебя, Алексашка, украли, а завтра что - меня? Говоришь, пытать хотели - свинцом расплавленным? - Пётр неожиданно побледнел, упал на пол и забился в несимпатичных конвульсиях, на царских штанах появилось большое мокрое пятно…
Царя откачали, переодели в запасные сухие порты, усадили в кресло, к ушибленному во время падения затылку приложили кусок льда (хозяин гостиницы любезно принёс из погреба), завёрнутый в толстую холстину.
- Что, мин херц, может, уже поедем домой, в Россию? Раз такие дела происходят - насквозь непонятные? - заботливо предложил Егор. - Насмотрелись вдосталь на эту Европу, хватит! Лично я уже соскучился сильно - по дому, по жене, по детям. Даже по Москве нашей, занюханной и задрипанной…
- По жене он соскучал, надо же! - чуть слышно пробормотал Пётр и тут же строго велел Бровкину: - Алёшка, выясни у хозяина двора постоялого насчёт доступного и весёлого женского пола… Быстро у меня! Да, и скажи, чтобы водки грушевой принесли большой штоф и колбасы свиной, кровяной! А по поводу, куда мы двинемся дальше, я тебе, Алексашка, скажу завтра утром. Вот отдохну как следует, тогда уж и решу…
Отдохнув и знатно развеявшись (как следует - по его понятиям), Пётр во время завтрака следующего дня объявил:
- Не могу я вернуться домой, не посмотрев Голландии! Столько мечтал о том, столько раз она мне снилась по ночам! Да и на Англию зело хочется взглянуть…
- Мин херц! - принялся уговаривать царя Егор. - Ну, ладно, Голландия, раз она тебе снилась… Хорошо, посетим, даже не спорю! Но Англия эта штопаная… Там толком и смотреть не на что! Туманы сплошные, да овцы белые пасутся вдоль дорог - мне Лефорт рассказывал… Знаешь, как можно будет сделать, чтобы неизвестных врагов окончательно сбить со следа? Когда Голландию осмотрим, то корабль наймём, чтобы плыть в Англию. А как только выйдем в открытое море, то капитана сразу и плотно забросаем ефимками, и - в Балтику… Можно высадиться и в Курляндии, а можно и дальше идти: до устья реки Невы. Красивые там места, очень интересные. Вот где бы заложить большой порт торговый… Ещё потом можно будет по Неве выйти в озеро Ладожское, вдоль его берега дойти до устья реки Волхов. А по Волхову доплыть до самого Новгорода, а там уже и до Москвы - рукой подать… Этим путём сам Рюрик пришёл на Русь…
- Рюрик, говоришь? - заинтересованно вскинул вверх правую бровь царь. - Ну-ну! Интересно. Подумаю над твоим предложением, охранитель…
В городке Ксантене, что располагался на пологом берегу Рейна, они наняли два крепких плоскодонных баркаса и пошли вниз по течению великой европейской реки, на встречу с Атлантическим океаном. По совету Якова Брюса, баркасы свернули правым рукавом Рейна и вскорости добрались до первых шлюзов, ведущих в знаменитые голландские каналы.
- Вот они какие - шлюзы! - громко восхищался Пётр, увлечённо разглядывая шлюзное хозяйство. - Умно придумано, умно! Надо будет так же сделать на нашем канале между Волгой и Доном…