Глава шестнадцатая
Морские странствия и сражения
Погода вела себя - как ветреная и взбалмошная красотка, не обременённая никакими серьёзными обязательствами и нормами морали…
Штиль, сопровождаемый мелким и противным дождём, продержался почти двое суток. "Король" беспомощно и неуклюже дрейфовал - то на север, то на юг, время от времени медленно поворачиваясь из стороны в сторону.
- Здесь очень слабые и неверные течения, - терпеливо объяснял Алёшка Бровкин - опытный "морской волк". - Мы же сейчас стоим за островами английскими, в спокойном "мешке". Вот если пройти ещё на север - миль сто пятьдесят морских, то там уже есть сильное течение - Гольфстримом прозывается. Дрейфовали бы себе на восток - со скоростью пешехода торопливого, бодрого… Кстати, там и рыбы можно было бы наловить. Пикши там, палтуса, камбалы, крупного окуня морского…
На самом горизонте с западной стороны, виднелось крохотное светлое пятнышко: это дрейфовал, не убирая парусов, ещё один корабль, попавший в полосу предательского штиля.
Потом выглянуло яркое весеннее солнце, совершенно неожиданно и подло, без предупреждения, ударил сильнейший юго-западный ветер, бриг резко завалился на правый борт.
Иван Лопухин, денщик Лефортов, легкомысленно куривший трубку, свесив ноги за борт, сразу же свалился в морскую воду. Вытащить уже не успели…
- Был Ивашка - и нет Ивашки! - печально улыбаясь, прокомментировал это печальное событие невозмутимый герр Франц.
"Король", забирая своими внезапно ожившими парусами тугие порывы ветра, неудержимо рванулся строго на северо-восток, невесть откуда взявшиеся гигантские волны регулярно догоняли бриг, сильно и настойчиво били в его корму. Солнце потерялось где-то в чёрно-синих, плотных и тяжёлых тучах, из которых время от времени вырывались яркие, непривычно тонкие и очень сильно изломанные жёлто-зелёные молнии, угрожающе гремел трескучий, нескончаемый гром…
- Ничего сделать нельзя! - с трудом перекрикивая противный вой непогоды, сообщил Алёшка. - Очень сильный ветер! Лаудруп божится, что и вовсе не помнит такого. Будем себе лавировать - как уж получится… Всё равно "Короля" очень сильно отнесёт на север. Потом придётся возвращаться, потеряем несколько суток, может, и неделю полную…
Ветер всё дул: сутки, вторые, третьи… Все паруса, которые не успели вовремя убрать, были порваны в клочья, в трюме началась сильная течь.
- Это ещё хорошо, что Лаудруп - шкипер опытный! - радовался Бровкин. - Никогда не выходит в море с пустым трюмом, вот и сейчас - в последний момент загрузил в Амстердамском порту балласт: триста пятьдесят мешков с песком и крупными камнями. Не сделай он того, давно бы нас перевернуло, рыб кормили бы на дне морском… И ещё раз повезло: такой страшный ураган, а все мачты на "Короле" целы до сих пор! Прорвёмся, Бог даст…
Сквозь сон Егор почувствовал, что его кто-то сильно трясёт за плечо, знакомый голос настойчиво заканючил:
- Данилыч, просыпайся! Просыпайся, Данилыч! Ну, прошу тебя, просыпайся!
Егор разжал ладони, которыми он и во сне держался за бронзовые скобы, вбитые в бортовую обшивку, сел на койке, открыл глаза, увидев перед собой взволнованное и страшно усталое лицо Алёшки, спросил ещё хриплым со сна голосом:
- Какая там ещё новая напасть образовалась на наши бедные головы? Что сейчас - день, вечер, ночь?
- Сейчас утро раннее. Ветер начинает чуть стихать и поворачивать к берегу, господин полковник. А рядом с нами, в половине морской мили, тем же курсом, идёт непонятное судно…
- Чем непонятное? Ты, кстати, сколько часов не спал?
- Не помню уже, Александр Данилович! Не важно это… Может, поднимемся на палубу? Да и Лаудруп там волнуется…
Егор мельком бросил взгляд на спящего рядом Петра, убедился, что царь крепко пристёгнут к своей койке специальными кожаными ремнями и случайное падение - с серьёзными последствиями - ему не грозит, последовал за Бровкиным.
Визуально ветер слабее не стал, но качало-болтало уже гораздо менее ощутимо, да и значительно тише стало на палубе: даже кричать не приходилось, чтобы тебя услышал собеседник… Справа по курсу - на самой линии горизонта, из низкой туманной дымки высовывались многочисленные чёрные чёрточки-штрихи, слева неугомонно мелькал дальний силуэт незнакомого судна.
Решив, что в данной ситуации излишняя осторожность совершенно не нужна, Егор обратился к Алёшке:
- Я английский язык знаю не хуже тебя! Извини, что раньше не сказал… Поэтому с капитаном сам пообщаюсь! А ты, давай, дуй в трюм, отоспись! Не спорить, поручик! Это - приказ!
Удивлённо улыбнувшись, Бровкин согласно махнул рукой и послушно полез в трюм, аккуратно прикрыв за собой крышку тяжёлого люка.
Егор подошёл к датчанину, лично стоящему за корабельным штурвалом, кратко сообщил о своём хорошем знакомстве с английским языком, указал рукой направо, попросил прокомментировать увиденное.
Лаудруп приветливо подмигнул и невозмутимо ответил:
- Чёрные чёрточки на востоке - это горные пики на норвежском берегу. До него миль девять-десять будет. Город Берген? Нет, Берген остался гораздо южнее, гораздо… Здесь же места совсем безлюдные. Горы высокие, извилистые фьорды, дикие скальные козы и снежные бараны…
- А что за судно следует слева, курсом, параллельным нашему?
- Трудно сказать, сэр Александэр! - обеспокоенно нахмурился датчанин и недовольно мотнул своей шикарной пиратской серьгой. - Обыкновенный трёхмачтовый фрегат, но в скорости не уступит моему "Королю". А корабельных пушек - втрое больше. Флаги и всякие вымпелы полностью отсутствуют… Хотя, сэр, сдаётся мне, что силуэт этого фрегата мне определённо знаком. Года четыре назад, сэр, я уже встречался с этим кораблём - в районе северного архипелага Шпицберген. На его мачте тогда висел один очень нехороший флаг. Просто каким-то чудом "Король" ушёл тогда от погони, да и туман помог. Тамошние туманы - самые туманные…
- Хотите, угадаю - про флаг? - предложил Егор. - Чёрный, с двумя белыми, скрещенными костями. Ведь верно?
- Верно, сэр Александэр! Этот флаг - очень плохой. Где он появляется, там тут же бесследно пропадают мирные суда. И каждый раз - с очень богатым грузом! Тогда, около островов Шпицбергена, внезапно исчез почти новый французский бриг, груженный серебряными слитками, добытыми на одном из тамошних северных рудников… Старые моряки утверждают, что кроме диких, настоящих "джентльменов удачи", есть и легальные, так сказать, которые делятся своей добычей с английской короной. Вот и этот фрегат больно уж красив и грамотно построен, такое впечатление, что на английских королевских верфях… Скажите честно, сэр, этот корабль пиратский охотится за нами?
- Всё может быть! - неопределённо пожал плечами Егор. - Надеюсь, капитан Лаудруп, вы не испугаетесь маленькой морской схватки? Естественно, предусматриваются специальные боевые выплаты. Щедрые, безусловно…
Капитан, презрительно и насмешливо пошевелив своими длинными чёрными усами, гордо ответил:
- Я ничего не боюсь, сэр Александэр: ни Бога, ни чёрта, ни королевской плахи! Боевые премиальные выплаты - просто великолепно! Щедрые? Ещё лучше! Но… - продолжил не очень уверенно, после короткой паузы: - Но, если вы не забыли, сэр, на "Короле" находится сам русский царь Питер! Вы считаете нормальным подвергать его жизнь излишней опасности? В жарком бою всякое возможно, роковые и нелепые случайности - в том числе…
Признав про себя безусловную правоту датчанина, Егор спросил:
- Есть другие, альтернативные варианты?
- Какие умные слова вы знаете, сэр! Говорите, что только недавно выучили английский язык? Позвольте вам не поверить, сэр! - громко хохотнул Лаудруп, впрочем, тут же опять став совершенно серьёзным: - Есть и другой вариант! - Он уверенно кивнул головой в сторону далёкого норвежского берега. - Там многие сотни больших и маленьких островов. Дальше начинаются знаменитые норвежские фьорды, которые вдаются в берег на много-много миль. Новичок в морском деле там обязательно сядет на острые камни, проверено уже! Но ваш покорный слуга, - капитан громко щёлкнул каблуками, - уже двадцать пять лет бороздит солёные моря и туго знает своё дело! Норвежские фьорды? Тьфу, да и только! Так вот, войдём в один хитрый фьорд, он называется "Круговой". По факту и есть - круговой! Входим в него, плывём прямо в берег - миль тридцать-тридцать пять, потом следует один разворот, второй, дальше уже идём по течению. Хоп, снова море! У этого необычного фьорда между входом и выходом - по морской береговой линии, миль двадцать пять будет… Так что затеряемся, обязательно оторвёмся от пиратского фрегата!
- Наши конкретные действия?
Капитан внимательно и вдумчиво посмотрел на хмурое небо, по-прежнему местами покрытое чёрными неприветливыми тучами, после чего предположил:
- Сейчас они не будут идти с нами на сближение: при такой высокой волне палить из пушек - дело пустое, только ядра и гранаты тратить зазря. Но где-нибудь через полчаса ветер по-настоящему начнёт стихать и задует прямо в берег. Проверено уже! Тогда "Король" сразу повернёт к норвежским островам. На фрегате поймут, что мы задумали, попытаются резко сблизиться и быстренько потопить нас, или же - поджечь и взять на абордаж… Думаю, что ничего такого у них не получится, но лёгкой пушечной перестрелки точно не избежать! Поэтому, сэр Александэр, объявляйте общую тревогу! Пусть мои матросы занимают свои места - согласно боевому расписанию! Если кто из ваших людей захочет помочь в этом благородном деле - просто отлично. Жаль, что доблестному эсквайру Алексею так и не удалось выспаться…
- Стакселя - выбрать! У грота справа концы стравить и надёжно закрепить, слева - взять на риф! - громко скомандовал Лаудруп, ещё через три минуты объявил: - К повороту - готовсь!
"Король" элегантно развернулся - почти на девяносто градусов, всех стоящих на палубе, включая Петра, тут же окатило холодной морской водой.
- Ничего, это к добру, есть такая старинная и верная примета! - утешил капитан. - Тем более что вы, ребята, сделаны не из сахара, следовательно, и не растаете… Сэр Александэр, попросите всех зевак, включая вашего русского государя, незамедлительно спуститься в трюм! Скоро тут пушки начнут палить…
Егор попросил - громко и слегка грубовато, волонтёры (кроме Алёшки Бровкина и ещё двух добровольцев, пожелавших принять участие в предстоящем морском бое) покладисто и шустро полезли в трюмы. Пётр же, плотно прикрыв за ними люк, остался на палубе, зло и неприятно ухмыльнувшись, вытащил из-за пазухи пергаментный свиток, велел Егору - строго и непреклонно:
- Смотрю, Алексашка, ты уже и по-английски болтаешь шустро. Ну-ну! Перетолмачь тогда капитану, что я являюсь бомбардиром опытным, патентованным… Вот и диплом, подписанный славным курфюрстом бранденбургским Фридрихом. Пусть капитан Лаудруп укажет место моё - на случай сражения морского с подлым неприятелем…
Фрегат противника, заложив широченную дугу и подняв дополнительные паруса, незамедлительно устремился в погоню. На клотике его передней мачты тут же зловеще и отчаянно забился на сильном ветру "Весёлый Роджер"…
Минут через сорок пять, когда молочная туманная дымка полностью рассеялась - видимо, из-за изменения направления ветра, впереди показались сотни и сотни островов - самых различных форм и размеров.
Возле одного из таких безымянных островков два корабля наконец-то сошлись на расстояние, пригодное для обмена пушечными залпами.
- Огонь! - неожиданно завопил Лаудруп. - Не зевать, лентяи, мать вашу!
Раздался дружный грохот шести корабельных пушек, всё вокруг заволокло неправдоподобно густым пороховым дымом…
"Видимо, нашему опытнейшему капитану подсунули бракованный порох!" - насмешливо подумал Егор.
Только минуты через полторы сквозь непроницаемую дымовую завесу донеслись звуки ответного залпа. Судя по всему, грозный противник пошло промазал.
Когда дым рассеялся, стало ясно, что корабли опять расходятся, огибая остров с разных сторон. Причём Егор успел рассмотреть в подзорную трубу, что фрегату здорово досталось от метких выстрелов "Короля": в нижних парусах зияли неровные и рваные дыры от разорвавшихся картечных гранат, в борту наблюдались свежие раны-пробоины от попадания чугунных ядер.
- Ха-ха-ха! - хрипло и зловеще рассмеялся Лаудруп, плавно и уверенно перебирая своими мозолистыми ладонями ручки штурвала. - Мальчишки сопливые, описавшиеся от страха! Сперва воевать научитесь, а потом уже бросайтесь в погоню за взрослыми и опытными дяденьками!
- Капитан, а почему мы попали, а они - нет? - уважительно спросил Егор. - И этот порох… Почему наш порох - такой дымный?
- Почему порох дымный? - удивился вопросу датчанин. - Да потому, что я специально покупаю такой: итальянский, он в два раза дороже обычного… Именно поэтому мы и попали, а пираты - нет!
- Извините?
- Но это же так просто, мистер Александэр, сэр! Мой "Король" всегда стреляет первым, всегда! Мои матросы постоянно тренируются - стрелять с самых дальних расстояний. И порох - самый дымный порох на этом свете! Понимаете? Мы дали пушечный прицельный залп, скрылись за дымовой завесой и сразу же резко отвернули в сторону… Тактика такая, знаете ли!
Егор недоверчиво покачал головой:
- А как же - настоящие морские сражения? Когда эскадра идёт на эскадру?
- Ну, это же совсем другое дело! - Датчанин небрежным движением поправил на голове свою пиратскую треуголку. - Настоящие морские баталии - совершенно особый случай: корабли, ведомые храбрыми шкиперами, становятся друг напротив друга и безостановочно палят, до тех пор, пока кто-нибудь из них не потонет или не сдастся в плен. "Король" же - всего лишь мирное торговое судно, и его (то есть меня и мою команду) совершенно не интересуют ни потопленные суда, ни пленные адмиралы, офицеры и матросы. Наше дело - пальнули и ушли, пальнули - и оторвались от того, кто угрожает нам бедой… Кстати, похоже, что вашему великолепному царю Питеру вдруг стало не очень хорошо…
Тут же забыв о хитрой боевой тактике Лаудрупа, Егор бросился к центральной мачте, где располагалась корабельная мортира, куда царь был определён бомбардиром. Пётр сидел, неловко прислонившись боком к деревянному ящику с чугунными ядрами, и болезненно морщился, держась за поясницу.
- Что случилось, мин херц? Тебя ранило? - забеспокоился Егор, подбегая к царю.
- Не знаю, Алексашка, не знаю… По команде капитана пальнули, всё вокруг дымом заволокло. Тут меня что-то и кольнуло сильно - в поясницу… Ох, пробивает-то как, даже сидеть больно!
Алёшка Бровкин лукаво подмигнул Егору, демонстрируя из-за царской спины свой указательный палец.
- У этих пушек морских - отдача непривычная! - понятливо улыбнувшись, высказал своё предположение Егор. - Вот и тебе, мин херц, досталось - той отдачей… Поручик Бровкин, чего ждёшь? Быстро помоги Петру Алексеевичу спуститься в каюту его! Примочки свинцовые приложи к пояснице, ромусом отпои ямайским…
Ещё часов пять-шесть продолжалась эта забавная и увлекательная игра в морские кошки-мышки: лавирование, неожиданные встречи между островов, обмен пушечными залпами, потеря друг друга из вида, новые встречи, новые залпы…
Хотя "Король" по-прежнему сражался более грамотно и искусно, но и несколько выстрелов пушек фрегата достигли своей цели: одно из ядер попало в заднюю мачту, которая сразу же переломилась пополам, другим ядром оторвало правую ногу у юного волонтёра Семёна Ростова, разорвавшейся картечной гранатой убило матроса-датчанина, вставшего у мортиры на место "приболевшего" Петра…
Убитого матроса завернули в холстину, в ноги покойному положили тяжёлое пушечное ядро, холстину зашили суровыми парусными нитками, мешок с трупом, после краткой молитвы, прочитанной капитаном Лаудрупом, сбросили за борт. Семёну Ростову же Егор остановил кровь, тщательно перевязал обрубок. Потом они вместе с Алёшкой Бровкиным спустили несчастного в трюм - под надзор и опеку других волонтёров и Франца Лефорта, который понимал немного в делах медицинских.
К обеденному времени бриг, подгоняемый сильным попутным ветром, вошёл в широкий фьорд, посередине которого возвышалась величественная треугольная скала, вокруг неё яростно плясали белые невысокие буруны.
- Средненькое течение в Круговом фьорде есть, причём как на входе, так и на выходе, - пояснил Лаудруп. - С ближайших гор во фьорд стекает множество ручьёв - с тающих ледников. Так вот, течение не очень сильное, но почему-то эта треугольная скала его притягивает. Около любого берега бросьте деревянную палку - она обязательно врежется в этот странный камень…
"Король" прошёл по Круговому фьорду едва ли три четверти морской мили, когда Алёшка Бровкин, стоящий на корме брига с подзорной трубой в руке, громко и недовольно (по-русски - потому как от души) воскликнул:
- Не удалось оторваться, чёрт меня побери! Они идут следом за нами, только что миновали треугольную скалу!
Капитан Лаудруп, которому Егор перевёл суть Алёшкиного тоскливого вопля, нисколько не огорчился:
- Посмотрим, как пираты пройдут повороты: фьорд там очень сильно сужается, да и вечер уже не за горами…
Бриг, при поддержке верного попутного ветра, уверенно преодолевал слабое встречное течение, продвигаясь всё дальше и дальше в глубь древней и таинственной Норвегии. Вокруг было очень даже симпатично и величественно. Берега Кругового фьорда представляли собой сплошные скалы - чёрно-синие, изысканно и беспорядочно изрезанные, совершенно неприступные, слегка напоминающие башенки древних средневековых замков.
Впрочем, уже через полчаса пришлось данный маршрут временно прервать, вожделенные повороты, обещающие кардинальное решение "пиратской" проблемы, так и остались недосягаемыми. Ветер, дувший с моря, неожиданно стих - полностью и сразу. Уже через тридцать-сорок секунд "Король" остановился и, под действием силы течения, начал медленно и величественно разворачиваться, становясь поперёк относительно прямого русла фьорда.
- Отдать якоря, бездельники! - русским медведем взревел датчанин. - Быстрее, пока не шандарахнуло о береговые скалы! - Оставив штурвал на попечение Алёшки Бровкина, он лично бросился к кормовому якорному клюзу.
Егор поспешил на нос корабля, резко дёрнул за короткий рычаг простейшей механической лебёдки: противно загрохотала ржавая якорная цепь, раздался громкий всплеск от падения тяжёлого якоря в тёмные вечерние воды фьорда. Он дождался, когда якорь ляжет на дно, медленно досчитал до пяти и, плавно повернув рычаг в другую сторону, намертво зафиксировал цепь…
Бриг, проплыв по течению ещё несколько метров, чуть-чуть дёрнулся и, словно окончательно подчиняясь поступившему строгому приказу, послушно закачался на спокойной водной глади…
Лаудруп, убедившись, что якоря успешно "забрали грунт", а цепи туго натянуты, достал из-за голенища высокого ботфорта подзорную трубу, раздвинул её телескопические колена, правым глазом приник к окуляру, через несколько минут довольно объявил, передавая Егору свой оптический прибор:
- Противник тоже заякорился - на два якоря. Только не сразу. Молокососы, что тут скажешь! Ещё на шестую часть мили морской снесло их течением…
До пиратского фрегата было - в привычных метрических единицах - немногим больше километра. Судно также застыло на двух якорях, развернувшись поперёк фьорда.