– Кладбище, эрц. Ближайшее кладбище. Безымянная могила, сделанная мартами. Место нашего последнего упокоения.
– Вы так считаете?
Честно говоря, баронесса красива. Даже очень. Тонкие черты лица, безупречный овал. Красивой формы губы и великолепная фигура. Даже под платьем я угадываю невероятную длину стройных ног и тонкую талию. Она, кажет-с я, понимает, о чём я подумал, и алеет от смущения. Потом произносит:
– Но я очень богата, и мои богатства хранятся в Океании, где покой и порядок…
– Баронесса… – Встаю, наливаю себе кофе и отхожу к окну, за которым расстилается мрачная затихшая столица. Задумчиво скольжу взглядом по чёрным силуэтам зданий, отражающимся в падающей снежной крупе. Делаю глоток… – Я уже сказал, что в Нуварре деньги не ценят. Ваши деньги. У нас другие измерения, отличные от общепринятых. Мне искренне жаль вашу дочь, баронесса. Очень жаль. Но что я могу? Воскресить вашего супруга я не в силах…
– Я не прошу вас об этом. Мой… муж… – Её голос наполняется горечью. – Меня фактически продали ему. Сопливой девчонкой. И жизнь с ним была для меня худшим временем в жизни. Признаюсь, узнав о его смерти, я впервые вздохнула с облегчением. Почувствовала себя свободной.
– А Юница?
– Муж никогда не интересовался ею.
– Уверены? – Мои глаза прищуриваются. – На самом деле ваш покойный супруг очень любил и вас, и дочь.
– С чего вы взяли?!
– Иначе он не послал бы вас ко мне, дав шанс на выживание. А может, и на счастье…
– Увы. Вы отказываете мне в нём. В вашем шансе…
Оборачиваюсь к ней. Глаза блестят в свете потолочного светильника, на округлых щёчках блестящие борозды слёз. Молча подхожу к столу, ставлю пустую чашку на поднос. Совсем другим тоном произношу:
– Что-то я расчувствовался.
Женщина понимает, что я уже совсем не тот, что был мгновение назад. Не сочувствующий, не переживающий. Вновь жёсткий прагматик и циник. Её манера поведения сразу же меняется. Теперь и она сменила тактику, убедившись, что слёзы на меня не подействовали. Что предпримет баронесса следующим шагом? Какова будет попытка? Надавить на жалость и сочувствие не получилось. Деньги меня, точнее, нас не интересуют. Её лицо становится другим. Теперь передо мной не усталая измученная женщина, а тоже жёсткий опытный торгаш. Она взглядом спрашивает разрешения, я киваю, и Аора устраивается в кресле напротив моего, не обращая внимания на то, что я стою рядом.
– Дайте мне что-нибудь острое, господин эрц.
– Надеюсь, вы не станете вскрывать себе вены? – шучу я в неуклюжей попытке отвлечься. Потому что такой она вызывает у меня одно желание – просто завалить её в постель.
Но, похоже, баронесса этого не видит, или оставляет на крайний случай. Ладно. Протягиваю ей нож для разрезания бумаг. Дама наклоняется, задирает подол длинной юбки, не смущаясь показать нижние, и начинает надпарывать длинный подгиб. Из распоротого шва появляются на свет предметы. Какие? Да те, что и следовало ожидать: пара небольших кристаллов аметиста, медная цепочка довольно тонкой работы, что-то вроде перстней, тоже, кстати, медных. Всё это она выкладывает передо мной, не забыв поправить одежду. Я презрительно усмехаюсь.
– Это что за хлам?
– Кто вы, эрц?
Неожиданный вопрос, и я сбиваюсь с мысли.
– Что значит – кто?
Её глаза глубокого зелёного цвета чуть сужаются.
– Любой из русов или других сейчас стоял бы с очарованным взглядом, не в силах отвести глаз от сокровищ перед ним.
– Сокровищ? Вы считаете эти побрякушки драгоценностями?
Моё удивление неподдельно. Как же мало надо для местных, чтобы разбогатеть! Я не сдерживаю короткий смешок. Потом обхожу стол, выдвигаю ящик и достаю шкатулку размером двадцать на сорок сантиметров, высотой в пятнадцать с аметистами, переданными мне из Метрополии. Водружаю её на столешницу. Делаю приглашающий жест:
– Откройте, баронесса.
Недоумевающий взгляд, но она не делает попытки выполнить мою просьбу.
– Что же вы, госпожа?
Женщина медленно встаёт, приближается к столу, подносит руку к крышке, но отдёргивает её.
– Нет. Если позже… – Застывает, словно ей в голову пришла какая-то мысль. Чуть подаётся назад, объясняя причину отказа: – У меня есть ещё кое-что, что может вас заинтересовать, эрц… Но если я открою шкатулку сейчас, то не смогу воспользоваться этим…
Теперь мне становится интересно не на шутку. Что она может мне ещё предложить? Какую-то тайну почившего двора? Секреты императорской тайной службы? Родовое знание?
Аора подходит к двери, защёлкивает засов, затем возвращается ко мне. Становится так, чтобы я видел её всю, бросая взгляд на плотно занавешенные окна. Ох, не нравится мне это…
– Вы действительно собираетесь выставить меня и дочь завтра прочь из вашего дома?
Киваю.
– Потому что вы ничем не обязаны ни моему покойному мужу, ни, тем более, лично нам?
Опять кивок.
– А если вам придётся…
Прерывается, поднимает руки и начинает торопливо, нервно расстёгивать крохотные пуговицы платья.
– Что вы делаете, баронесса?
Женщина заливается краской стыда, тем не менее не прекращая своего занятия:
– Больше у меня с собой ничего нет… Кроме самой меня. Очень многие мужчины… Вас не интересуют ни деньги, ни драгоценности… На вас не действуют слёзы… Что я могу ещё дать вам, кроме себя самой?
– Предлагаете оценить товар?
Она зло, забыв о скромности, поскольку, похоже, я разозлил её до глубины души, выпаливает:
– Да! Можете взглянуть на то, что будет вашим, если вы спасёте нас!
Сдёргивает платье, оставшись в нижнем белье.
Ну… что сказать? За толстым слоем нижних юбок, корсетов и рубашки видно ровно столько же, сколько и тогда, когда платье было на женщине. Единственное, что меняется – её щёки становятся пунцовыми. Мне смешно и… скучно. Чего-то похожего я от неё и ожидал.
Молчание становится нестерпимым. Для неё. Мне-то что… И женщина не выдерживает:
– Неужели и я вам неинтересна, эрц?!
Машу рукой:
– Тьма с вами, баронесса. Оставайтесь. В конце концов, два рта меня не объедят, а при первой же возможности я отправлю вас в Океанию.
– А почему не в Нуварру?!
Поясняю:
– А зачем вы нам там? Вы ничего не умеете, ничего не знаете. Нахлебники нам в государстве не нужны. Нуварра принимает тех, кто имеет специальность, может работать, обладает жаждой знаний, чтобы принять нашу науку. А что можете вы? Допустим даже, что вы хорошая мать и жена. Способны переступить через гордость и стыд, чтобы спасти свою дочь. Но этого мало. Что вы умеете?
Она опускает голову, держа в руке своё скомканное платье. Опять машу рукой в этаком презрительном жесте:
– Оденьтесь, баронесса. И мой совет на будущее: соблазнить нуваррца вашим нижним бельём невозможно. Скорее наоборот. Разденься вы совсем – тогда ещё можно было попытаться добиться своего. Или приди вы ночью в постель. А в таком виде, простите, это просто… гхм… смешно. Поскольку что в верхнем платье, что в нижнем – выглядите вы одинаково. Всё тело, каким бы роскошным оно ни было, словно в панцире, как императорский военный броненосец.
Женщина алеет ещё больше, хотя кажется, что дальше некуда:
– Вы желаете, чтобы я разделась совсем?!
– Упаси вас боги, госпожа! Наоборот, я хочу, чтобы вы оделись и покинули мой кабинет. Я уже сказал: пока можете остаться в моём доме. А там будет видно.
Она судорожно натягивает свой балахон, пальцы не слушаются, и пуговички не лезут в петли. А их тут не один десяток.
– Долго вы ещё, баронесса?
– Лучше бы помогли! – не подумав, выпаливает она.
– Желание дамы – закон.
Я подхожу к ней и с ловкостью, выдающей немалый опыт, быстро застёгиваю её наряд, помогаю одёрнуть и поправить. Машинально она бормочет:
– Спасибо…
Затем кровь отливает от её щёк. Она покачивается, начинает заваливаться. Едва успеваю поддержать за талию.
– Ноги не слушаются… – шепчет она.
Помогаю дойти до небольшой софы в углу. Усаживаю.
– Переволновались?
Аора кивает.
– Сейчас.
Нахожу в аптечке кофеин, наливаю стакан воды, протягиваю ей пилюлю и сосуд.
– Примите.
Женщина с благодарностью берёт, глотает лекарство. Я забираю у неё стакан. Пара минут молчания – и бледность на её щеках сменяется слабым румянцем.
– Как себя чувствуете, госпожа?
– Уже лучше.
– Хорошо. Тогда можете идти спать. И не волнуйтесь. Здесь вы будете в безопасности.
– Спасибо вам, эрц… – шепчет она. Встаёт, с любопытством смотрит на шкатулку: – Может, теперь покажете, что там?
Но я прячу её обратно в стол:
– Думаю, не стоит.
Аора кивает и, чуть покачиваясь на каблуках своих неудобных туфлей-ботиночек, выходит из кабинета, прикрыв за собой дверь.
Уф… Ну, женщина! И ведь красивая до жути! Что же с ней не так? Слишком она отличается от всех, кого я встречал здесь… Стоп!!! Она же сказала, что все деньги её семьи в океанских банках! Значит… Мне становится легко и просто настолько, что я едва не смеюсь в голос, – она океанка! Всего-навсего. То-то у неё акцент, хотя почти незаметный, и говорит она на русийском привычно. Так уже больше десяти лет здесь живёт! А дочь обучила только своему языку, вот девочка и молчит. Хотя всё прекрасно понимает… Млин! Как всё просто! Словно манная каша! Тогда Горн… Как же он мог быть слугой в их особняке? Опять не складывается. Ничего не понимаю. А должен бы… Чертовщина какая-то! Мотаю головой, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сплошные загадки, как и всё в этом мире… Но с добротой надо завязывать! Не хватало ещё, чтобы все аристократы Русин собрались в моём доме! Нужны они мне, как зайцу стоп-сигнал.
Спускаюсь на кухню. На ловца и зверь бежит! Застаю там Горна и ещё не лёгшую Аору, со страхом застывших за столом при моём появлении, а до этого о чём-то шептавшихся.
– Что?! – зло спрашиваю я их. Горн начинает бледнеть. Аора смотрит на него с недоумением, переводит взгляд на меня, но я ровным тоном обращаюсь к слуге: – Если ты ещё раз пустишь в мой дом кого-нибудь без моего разрешения или ведома, вышвырну тебя прочь без всякой жалости.
Баронесса ахает, прикрывая ладошкой рот.
– Относительно же вас, госпожа… Постарайтесь быть полезной, или, по крайней мере, незаметной, чтобы я меньше жалел о своей добросердечности. – Сказал, словно отрезал.
Открываю шкафчик, достаю оттуда банку растворимого кофе. Такой мы тоже научились делать. Подогреваю чайник и делаю себе большую чашку напитка. Молча сажусь у стены, приваливаясь к ней и наблюдая за молчащими стариком и женщиной. Тишина давит на нервы. Твою ж… Не допив, выплёскиваю кофе, потерявший вдруг весь свой вкус, в отхожее ведро, швыряю кружку в мойку. Выхожу прочь. Пора спать.
Глава 15
Перед завтраком мы встречаемся: я, баронесса и молчащая, как обычно, Юница. Пока слуги расставляют приборы, я разворачиваю газету, быстро пробегаю глазами. Всё страньше и страньше, как говорила одна девочка. Рекламы нет вообще. Ну за исключением…
"…За любые деньги выедем из столицы в безопасное место…"
"…Требуются люди, которые могут постоять за себя и сберечь жизнь и имущество нанимателя…"
"…Молодая красивая женщина готова принять помощь…" Да. Жители столицы то ли начинают сходить с ума от страха, то ли вообще лишились последних проблесков разума. Раздражённо откидываю газету в горящий камин. На улице крупными хлопьями падает снег. Хлопает входная дверь. Кого принесло?! Слышно негромкое бормотание, но я различаю знакомые нотки. Понятно, один из ребят. На лице маленькой гостьи мелькает страх, но поскольку я сижу спокойно, она тоже успокаивается. Девочка, похоже, начинает оттаивать, и смотрит то на меня, то на маму с любопытством. Интересно, о чём она думает? В зале появляется жених Золки, пробегает на кухню, на ходу поклонившись нам.
– Кушать подано. – Королевская фраза любого спектакля.
По моему лицу проскальзывает улыбка, и Юница приоткрывает от неожиданности свой ротик. Спохватившись, закрывает и выпячивает нижнюю губу. Это выглядит так забавно, что я, проходя мимо неё, неожиданно даже для самого себя взъерошиваю ей волосы. Девчушка ахает, и на её личике расцветает робкая улыбка, совершенно её преображающая.
– Идёмте, дамы.
Аора поднимается, на ней по-прежнему то самое идиотское платье. Мой рот кривится. Баронесса, естественно, не подозревает причину моего презрения, торопливо осматривает себя, не находит ничего особенного, мнётся, но, поскольку я и её дочь уже исчезли в дверях столовой, следует за нами. Словно настоящая семья. Муж. Жена. Ребёнок. Чужой… муж. Чужая жена. И чужая, естественно, дочка.
Мы молча едим, наконец баронесса не выдерживает:
– Что пишут в газетах?
– Ничего, кроме воззваний и лозунгов, госпожа. И объявлений сумасшедших.
– Сумасшедших?
Две пары глаз скрещиваются на мне.
– Да, дамы. Потому что только полный идиот может сейчас сообщать всем и каждому о том, что у него есть деньги и ценности. Да ещё в газетах.
Женщина догадывается, что я хотел сказать, опускает голову, уже молча продолжая трапезу.
Хлёсткий выстрел на улице. Это не привычная мне местная винтовка. Что-то другое. Может, трофей с фронта? Да мало ли стволов самого экзотического вида сейчас на руках? Появляется мажордом, с встревоженным видом сообщает:
– Ваша светлость, только что мимо дома проследовал отряд рабочих. Они вооружены.
– И что?
– В сторону дома эрца Ульриги.
Машу рукой, хотя это мой ближайший сосед.
– Скажешь, что они собираются делать.
Горн кланяется и исчезает.
Завтрак подходит к концу, и я встаю, чтобы идти к себе в кабинет, поскольку надо проверить ещё пару-тройку адресов из своего органайзера. Но тут вновь появляется мажордом с перекошенным лицом:
– Ваша светлость, рабочие вытаскивают из домов их владельцев и куда-то уводят!
– И что тут такого? Либо на общественные работы, либо берут заложников. Или ты уже забыл, что к столице приближаются части с фронта?
Лицо Аоры белеет, а Юница становится серьёзной до невозможности. Горн тоже спадает с лица. Действительно, похоже, за последними событиями об этом все забыли.
В двери раздаётся громкий стук. Молотят явно прикладами. Достали. Поднимаюсь на второй этаж, открываю дверь балкона, перегибаюсь через ограждение. Внизу топчутся рабочие в чёрных кожаных куртках с винтовками, на рукавах – синие повязки.
– Слушаю вас, господа.
Стук обрывается, незваные гости поднимают голову:
– Выходи!
– С какой стати?
Один из них передёргивает затвор, наводит ствол на меня.
– Выходи, именем Совета рабочих представителей!
– Прежде объясните, почему я должен выходить?
– Ты будешь направлен на рытьё окопов для защиты столицы! И твои домашние тоже!
Из-под балкона выходит… Я замираю от удивления: такой красавицы я даже не мог представить! Длинное чёрное пальто толстой кожи, как у остальных, на руках – вязаные, опять же чёрные перчатки. Уже знакомая мне повязка на правом рукаве, выделяющаяся среди остальных белым кругом. Похоже, знак командира. Светлые волосы, заплетённые в толстую косу, огромные глаза. Не такая уж молоденькая, кстати. Ровесница моей гостьи. И в довершение всего висящая на боку, на жёлтом широком ремне, подчёркивающем тонкую талию и высокую грудь, кобура с массивным армейским револьвером гонведского производства. Хвала богам, моё остолбенение быстро проходит, и я спокойно улыбаюсь в ответ на её заявление:
– Госпожа не знает, к кому попала?
– Да будь ты хоть сам император! – Видно, что командирша начинает злиться.
Пора её успокаивать.
– Я – эрц Михх Брумм, официальный представитель – наблюдатель Нуварры в Русин. А это – мой дом и наше представительство в столице… Э… То ли Империи, то ли Республики. Иностранный подданный. И вашим законам не подчиняюсь. В случае попытки проникновения в мой особняк силой буду препятствовать этому всеми имеющимися у меня возможностями. Вплоть до вооружённого противостояния.
– Чего?!
Похоже, что до неё не доходит. Терпеливо объясняю:
– Я иностранец, девушка. И потому – неприкосновенен ни для кого. Понятно?
Она беспомощно оглядывается по сторонам, но тут откуда-то выворачивается ещё один из таких же синеповязочников с кругом, опасливо смотрит на меня. Он подбегает к даме в чёрном пальто и шепчет ей что-то на ухо. Она хлопает длиннющими ресницами, изумлённо уставившись на меня. Ротик потрясающей формы приоткрывается, затем захлопывается. Тишина. Ну и чем закончится? Через силу дама выдавливает:
– Прошу прощения. Мы ошиблись, эрц.
Мой здешний титул она словно выплёвывает. Звучит негромкая команда, отряд разворачивается и покидает территорию особняка, направляясь к следующему дому в ряду роскошных жилищ.
Однако от Уруры тянет промозглым холодом, а я в домашней одежде. Даже не накинул на себя ничего тёплого.
Возвращаюсь в помещение, закрываю балконные двери и чуть ли не бегом скатываюсь по лестнице к горящему камину. Протягиваю к огню озябшие руки. Тьма! Вроде беседовал пару минут, а промёрз до костей! Ух!.. Но вот уже знакомая волна пробегает под кожей, и я начинаю согреваться. Хм… Недооценил я рабочих. Сильно недооценил! Можно сказать, прощёлкал! Собирал информацию по высшим кругам, по научным светилам, по данным промышленности и настроениям армии. И пропустил мощнейшую организацию! Впрочем, как я понимаю, не только я. Вот и светлейший полицай-генерал, или верховный комиссар милиции Республики Стоян ун Ангриц тоже не подозревал ничего такого. Но я-то как мог забыть? Не обратить внимания?! Забыл о семнадцатом годе?! Не идиот ли я?
– Простите, эрц, чего хотели эти?.. – Аора презрительно кривит губы, кивая прелестной головкой в сторону двери.
– Чтобы я рыл им окопы. Похоже, Совет рабочих настроен серьёзно оборонять столицу.
– Рыть… окопы?!
Баронесса поражена до глубины души.