Для этого нужно Аятоллу Хомейни и его прихвостней при первой возможности отправить на свидание с гуриями. Сделать это либо в Ираке, где они сейчас живут, либо в Париже, куда они переберутся в 1978-м. В случае удачи СССР обезопасит южные границы и получит выход к Персидскому заливу.
С Турцией всё ясно. Врагами были – врагами и останутся. А посему надо всячески им вредить, в первую очередь через товарища Оджалана и его курдских партизан, оказав им максимальную помощь оружием и грамотными инструкторами. Серьёзная партизанская война в единственной ближневосточной стране НАТО для СССР в высшей степени полезна. И попутно опускать Турцию пропагандистски, официально признав геноцид армян, греков, ассирийцев, называя турков предтечами фашизма.
По США двух мнений быть не может. Тут нужно вести себя твёрдо, на все провокации отвечать решительными силовыми акциями, но пакостить заокеанским "партнёрам" через третьи руки.
Большую главу в своём опусе я посвятил внутренней политике СССР. Попросив не обижаться на наезд на дедушку Ленина, напомнил, что его стараниями в начале 1920-х было создано исключительно нецелесообразное государственное устройство, запрограммированное на развал при серьёзном внутреннем кризисе и отсутствии крепкой руки. Разминировать ситуацию нужно постепенно. Сначала совместить должности партийного секретаря, председателя президиума, предсовмина, министров СССР и РСФСР, чтобы исключить так хорошо отыгранное Западом в 1990–1991 годах якобы противостояние русского Ельцина и советского Горбачёва. Затем в РСФСР все автономные республики понизить до автономных областей, а автономные области до автономных округов. Внутри всех этих автономий создать автономии для русских и других нетитульных наций. Места в органах власти автономий распределять пропорционально численности проживающих там народов.
Не мешало бы вообще поменять название РСФСР на РССР, поскольку ничего федеративного там никогда не было, всё это только на словах ещё со времён того же Ильича. В остальных республиках всем компактно живущим "нетитульным" народам, включая русских, дать автономию.
То же самое провернуть и с "титульными", среди которых тоже хватает отдельных народностей. Например, мингрелы, месхи, сваны, хевсуры в Грузии, то же самое в Азербайджане и Средней Азии. В той же Латвии есть латгальцы, в УССР галицкие украинцы очень отличаются от жителей Подолии и Поднеприя, русины в Закарпатье не хотят иметь ничего общего ни с теми, ни с другими, палешуки ближе к жителям Белоруссии. Всем этим народностям тоже дать автономии и всячески развивать у них своё, отдельное самосознание. А в БССР и УССР, наоборот, опровергать и подавлять мифы украинства и белорусолитвинства, проводя идею, что Великая, Белая и Малая Русь – один народ.
Когда Советские соцреспублики и их "элиты" ослабеют, реформировать эти образования в федеративные, подняв автономии в их составе до субъектов с правом на выход и переход в другие ССРы. После чего ввести новую систему распределения власти в СССР. Каждое союзное или автономное образование имеет столько голосов в органах власти страны, сколько даёт денег в казну и солдат в армию. (Похожая система была в старину в некоторых странах, например, в Голландии.) Всё справедливо: кто барышню ужинает… Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, за кем будет решающий голос во всех делах СССР.
Понятно, что всякое дотирование республик за счёт РССР должно прекратиться, а если хотят дотаций, то пусть смирятся с тем, что из России будут присылать людей на начальственные места в той же пропорции. Параллельно со всем этим надо чистить и прореживать национальные "элиты", строго по уголовным обвинениям, благо ворует там каждый второй как минимум. Никаких местных Академий наук быть не должно, Академия одна, в России, хочешь заниматься наукой – езжай к нам. Как и никаких вузов в ССРах и автономиях тоже не иметь. Это всё рассадники местечкового национализма и сепаратизма. За высшим образованием – только в Россию, заодно и купленных дипломов будет меньше.
Хорошо бы ввести правило: в своей ССР или автономии человек сможет делать карьеру, только поработав лет пятнадцать-двадцать в других частях страны. Пусть приучаются к общегосударственному, а не местечковому взгляду, пусть покажут, на что способны без протекции со стороны родственников и прочего блата.
Для профилактики исламизма разрешить ездить в хадж только после семидесяти, когда уже не до того, чтобы устраивать "священный джихад", а об аудиенции у Аллаха думать надо. Запретить учиться в иностранных медресе и тому подобных заведениях – в моей истории этих фанатиков из 90-х хватило выше крыши. Не хотят? Тогда лишать гражданства и запрещать возвращение. Одного плотно опекаемого спеслужбами и под завязку утыканного жучками медресе вполне хватит. Кстати, это же касается всех мечетей и прочих подобных мест. Чуть кто заговорил о "неверных", джихаде, шариате и эмиратах с халифатами, тех сразу на Колыму, пусть поостынут.
При этом не стоит мешать выезду из СССР всех желающих, кроме, естественно, тех, кто является носителем секретной информации. Написал отказ от советского гражданства – скатертью дорога. Хоть в Мекку, хоть в Землю обетованную, хоть в Европу с Америкой. Кстати, можно будет, опередив Фиделя, провернуть идеологическую диверсию против Запада – выслать к ним под видом политзаключённых всех уголовников. После этого уже никто на Западе не будет слушать рыдания разного рода Солженицыных.
Впрочем, желающие смогут вернуться, но не все и не просто так. Если ты за рубежом работал против СССР и имел дело с врагами страны – проходи мимо. Если же просто пытался "срубить" долларов на красивую жизнь – можешь вернуться, но для этого придётся внести в казну, скажем, 1 кг золота, или эквивалент в других драгметаллах, да ещё и обгадить капиталистический мир по полной программе в СМИ. Мол, как я настрадался, как там унижают простого человека, не говоря уже об иностранцах… Бедные негры! И за всё это получишь вид на жительство, но не гражданство. Гражданство – только за особые заслуги перед страной.
И вот мы добираемся до диссидентов. Как их вывести не только в СССР, но и в Восточной Европе? Взращённые на хрущёвской оттепели диссиденты ареста не боятся. Особенно восточноевропейские. Ну сколько там в моей реальности сидели всякие Гавелы и Михники? По полгода максимум… Лех Валенса и другие главари ЦРУшной гадины под названием "Солидарность" за попытку государственного переворота провели год… в партийном санатории! Даже не смешно. Да и реальный срок в комфортабельной европейской тюрьме их не напугает. А вот лет тридцать у нас на Колыме – очень даже! Когда европейские "борцы за демократию", отмотав срок, вернутся в свои Польши, Чехословакии, Венгрии и прочая (если, конечно, доживут), то им будет уже не до борьбы за "западные ценности".
Так же и с нашими диссидентами. Они, правда, покрепче европейских, советских лагерей не испугаются, морально готовы. А вот азиатских лагерей в КНДР, Вьетнаме и Лаосе, куда их отправят лет на тридцать, испугаются ещё как.
И, кстати, в 1980-м в Польше ожидается буча с "Солидарностью", а перед этим, в 1978-м, папой римским Иоанном Павлом II станет Кароль Войтыла. Сволочь редкая, устроил настоящий крестовый поход против СССР. Может, сейчас, пока он ещё польский кардинал, сидит у себя в Кракове, стоит его тихо усопнуть от какой-нибудь болезни?
Либо вот такой вариант, поскандальнее… Например, кардинала находят утром в постели с молоденьким мальчиком-послушником. Оба уже холодные, расследование устанавливает, что в разгар страсти кардинал коснулся ногой незаземлённого провода от цветомузыки или чего-то такого. В общем, любовь до гроба – погибли оба. А потом соответствующие видео и фотографии появляются в ведущих мировых СМИ. Ватикан скорбит, а вместе с ним и Польша, и ещё не факт, что на фоне этого скандала появится "Солидарность" со своим брендом, "благочестивым католиком" Лехом Валенсой.
Я не удержался, вписал несколько мыслей на экономическую тематику. Например, что не мешало бы слезть с нефтяной и газовой иглы. Прошёлся немного по культуре. Мол, почему бы не дать по рукам спекулянтам дисками с популярной западной музыкой и просто не напечатать на "Мелодии" альбомы ведущих рок– и поп-исполнителей? Естественно, фильтруя группы и певцов, чтобы в текстах не звучало ничего, порочащего советский строй. И не пропагандирующего секс и наркотики. Пусть просто поют о любови, мало ли, вдруг среди слушателей попадутся знатоки того же английского языка.
В общем, накидал я в рукопись своих мыслей, возможно даже не обработанных толком, писал, что в голову приходило. Надеюсь, Машеров с моими умственными завихрениями разберётся. Вон как внимательно читает, иногда даже возвращаясь назад, перечитывая какие-то заинтересовавшие его абзацы.
До посадки в ленинградском аэропорту дочитать всё равно не успел. Заметно было, с каким сожалением он убрал папку в портфель, который тут же услужливо подхватил Николай Петрович. Не иначе, глава республики уверен в своём помощнике, что не станет тот открывать папку без разрешения непосредственного начальства. Да и на виду постоянно Николай Петрович, никуда он с этим портфелем от своего руководителя не денется.
В "Пулково-1" Машерова встречал сам первый секретарь ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. Хозяин города на Неве сердечно обнялся с Петром Мироновичем, пожал руку мне и помощнику Машерова, после чего предложил проехать сразу отобедать. Предложение было принято, и мы на двух автомобилях отправились куда-то за город, где обнаружилось похожее на теремок-переросток заведение с очень даже приличным меню.
Я закончил пораньше, сказал, что пойду прогуляюсь, полюбуюсь природой. Место здесь и впрямь было живописное, один только благоустроенный пруд с важно плавающими в нём лебедями чего стоил! Впрочем, долго наслаждаться этой красотой мне не дали. На крыльце появились Романов с Машеровым, обменялись репликами, после чего Пётр Миронович махнул мне рукой, приглашая садиться с ним в машину, тогда как Романов уселся в тот лимузин, на котором он ехал сюда с Машеровым.
– Мы с Григорием Васильевичем договорились встретиться ещё вечером, – пояснил белорусский лидер, оборачиваясь с переднего пассажирского сиденья. – А сейчас едем в Ленинградский электротехнический институт, к Жоресу в гости.
Я сидел сзади, рядом с Николаем Петровичем, сжимавшим в руках портфель начальника. Мой мобильник вместе с зарядником лежали в моей неизменной сумке. Ещё в Москве, перед отлётом, Машеров, на несколько секунд оставшись со мной наедине, негромко поинтересовался, не потерял ли я аппарат. Ну и шуточки!
Путь до ЛЭТИ не занял много времени. Жорес Иванович, намного моложе, чем когда я видел его по ТВ, вышел нас встречать сам вместе с ректором института Александром Вавиловым.
– Коля, ты мне портфель дай, а сам с охраной отдохните пока в кабинете ректора, – скомандовал Машеров своему помощнику. – Александр Александрович, чего людей с собой таскать попусту, тут мне явно ничто не угрожает, пусть у вас отдохнут, вы же не против?
– Бога ради, пойдёмте, я вас проведу…
– Спасибо. И кстати, не хочу отнимать ваше драгоценное время, у вас же наверняка какие-то дела. А мы тут с Жоресом Ивановичем как старые товарищи и земляки повспоминаем былое, посидим у него в лаборатории.
– Конечно, конечно… А товарищ тоже с вами пойдёт?
– Это писатель Сергей Губернский, он помогает мне в работе над мемуарами, поэтому его присутствие меня ничуть не отяготит.
Избавившись от лишних глаз, оставшись втроём, мы поднялись на второй этаж, где находилась просторная, светлая, прекрасно оборудованная лаборатория. В данный момент она пустовала, так что дверь Жорес Иванович открыл своим ключом.
– Так, ну и где ваш чудо-аппарат? – с ходу поинтересовался профессор, не успели мы переступить порог помещения.
Машеров многозначительно посмотрел на меня, и я извлёк из сумки сотовый телефон. Ещё в самолёте мы договорились с Петром Мироновичем, что я сам представлю Жоресу Ивановичу мобильный телефон. И тогда же я предупредил Машерова, что выдать это всё как секретную разработку финской фирмы не удастся.
– Почему? – чуть заметно напрягся он.
– Да потому, что здесь меню на русском языке, да и сам корпус явно не новый. Видите потертости по краям? А на платах вполне может стоять год производства. Уж такой ас в технике, как Алфёров, сразу сообразит, что дело нечисто.
– Действительно, как-то я над этим не подумал… Что же теперь делать? Хотел убить сразу двух зайцев, встретиться и с Романовым, и с Жоресом, а получается, с телефоном дело не выгорит.
– Вы же говорили, что доверяете Жоресу Ивановичу. Может, открыться, рассказать всё, как есть?
Машеров задумался, глядя в иллюминатор, затем вздохнул и покачал головой:
– Ладно, так и быть, рано или поздно всё равно пришлось бы рассказывать.
Так вот мы и решили, что ещё один человек в этом мире узнает мою настоящую историю.
Алфёров взял телефон осторожно, словно боясь что-то в нём повредить. Покрутил в пальцах, затем попросил включить и показать, как он работает. Пришлось повторять практически ту же процедуру, что и в случае с Машеровым в санатории, только на этот раз обошлось без демонстрации файлов личного содержания, да и контакты уже были подчищены.
– Откуда это у вас? – пристально глядя мне в глаза, спросил профессор.
Далее настала очередь вступать Петра Машерова. На объяснение ушло около получаса, изредка Жорес Иванович речь земляка прерывал удивлёнными междометиями.
– Фантастика! – воскликнул профессор, когда первый секретарь компартии Белоруссии закончил говорить. – Просто фантастика! Ни за что не поверил бы, если бы не держал в руках эту вещь. Сергей Андреевич, я понимаю, что время вас поджимает, но мы обязательно должны с вами встретиться снова, и вы мне расскажете об открытиях двадцать первого века! Какие возможности открываются, какие возможности!..
– Так как, Жорес Иванович, попробуете разобраться с аппаратом, не привлекая лишнего внимания? – спросил Машеров.
– Да теперь вы уже у меня силой его не отберёте. Не успокоюсь, пока не узнаю, что там внутри. Вы мне только ещё раз объясните, как с ним управляться.
Перед тем как ещё спустя час покинуть ЛЭТИ, Машеров вновь предупредил Алфёрова, что о сотовом не должен знать никто посторонний. Профессор клятвенно пообещал никому, даже под пытками, не раскрывать тайну, и мы с ним распрощались. Из института Машеров отправился на встречу с Романовым, намекнув, что, возможно, попробует прощупать Григория Ивановича на предмет плотного сотрудничества. И добавил, что сегодня же, даже если придётся пожертвовать сном, дочитает мою рукопись.
– Ну а вас сейчас отвезут в аэропорт, в Москву полетите обычным рейсом, билет вам купили, – сказал Пётр Миронович. – Спасибо, что согласились отправиться со мной в Ленинград, сам я вряд ли сумел бы так доходчиво всё объяснить Алфёрову… Николай Петрович!
Помощник, стоявший в отдалении, шустро подскочил.
– Отдайте товарищу Губернскому его билет и организуйте такси, что ли, а то нам в другую сторону сейчас ехать. Ещё раз спасибо, Сергей Андреевич, надеюсь… нет, уверен, это была наша с вами не последняя встреча.
Глава 12
Вопрос с моим членством в Союзе композиторов решился опять-таки благодаря Анатолию Авдеевичу. Получив из рук председателя правления Родиона Щедрина заветные корочки, я тут же отправился к Чарским дарить очередную песню. Хотя и попсовую, но всё же в своё время она мне запала в душу, даже под гитару её разучил. Называется "Куда уходит детство", в каком-то фильме её Пугачёва должна будет исполнить. Теперь-то уже, правда, не исполнит, вот такой я негодяй. Любопытно, что если в большинстве песен – и это общемировая тенденция – упор делается на припев, то в этой композиции меня больше зацепила мелодия куплета. И вообще было такое чувство, когда я впервые её услышал, словно грустный куплет и задорный припев взяли из двух разных песен и соединили воедино.
Но Чарским она пришлась по вкусу. После второго дубля в исполнении дочери Анатолий Авдеевич едва не прослезился.
– Аранжировку, может, у Гараняна сделаете? – предложил я. – Какое-нибудь вступление, туда-сюда… Сами знаете, в этом деле я не так силён, как самому хотелось бы.
– Не волнуйтесь, это всё мелочи, песня прелестная, прямо за душу берёт. Теперь уже даже я чувствую себя вам обязанным. Инга, ты со мной согласна? Как тебе песня?
– Клёвая… В смысле – отличная.
Несмотря на подарок, я всё же зарегистрировал композицию в ВААП, а Инге Чарской у нотариуса заверил разрешение на её безвозмездное исполнение. Юридические формальности, никуда не денешься. Зато теперь никто не придерётся.
Заодно Чарский рассказал, что Инге сделал предложение сын одного влиятельного чиновника – замминистра среднего машиностроения СССР. Знакомы они были ещё со студенческих лет, только сынок замминистра учился на курс старше. И дочка уже дала согласие, хотя предварительно посоветовалась с папочкой.
– А когда свадьба, дату уже наметили?
– Думаем, после Нового года, где-нибудь в середине января. Родители Валеры Филатова, жениха то есть, тоже не против этого времени.
– Фамилию, надеюсь, Инга менять не будет? Я имею в виду, на афишах она по-прежнему останется Чарской? Всё-таки это уже своего рода бренд, Пугачёва вон, к примеру, тоже девичью фамилию для сцены оставила.
– Действительно, это идея.
– И кстати, у вас там во дворе и в подъезде, похоже, уже поклонники и поклонницы начинают собираться, раньше их не замечал. Не докучают?
– Есть такое, я уже думал Ингу на вторую квартиру отселить, там хоть однушка, но всё равно приличная. А тут видите, подвернулся вариант с женитьбой, получается, вопрос сам собой снимется. Осталось потерпеть недолго. А вас обязательно пригласим на свадьбу.
– Спасибо, обязательно приду поздравить Ингу. Такое событие случается раз в жизни.
И вспомнил себя, свою первую жену из будущего, а затем вторую уже из этой реальности. Кто бы мог подумать! Искал счастье в той жизни, а нашёл в этой.
Только вернулся домой – звонок из столичного ОСВОДа. Нашли-таки, чтобы вручить мне медаль "За спасение утопающего". Пришлось на следующий день ехать в это самое общество, получать медаль и фотографироваться для газеты "Комсомольская правда". Небольшая статья о моём подвиге вышла под банальным заголовком: "Награда нашла героя".
Постепенно я обработал и привёл в божеский вид воспоминания Машерова. Это оказалось не в пример легче, чем сочинять самому, и в то же время, естественно, потруднее, нежели тупо переписывать чужие сочинения с "ридера". Теперь предстояло вручить стотридцатипятистраничную рукопись самому Петру Мироновичу для наложения резолюции. Надеюсь, бывшему партизану наше совместное творчество понравится. Тем более что книга выйдет под авторством Машерова, что ему, на мой взгляд, должно прийтись по душе. Как-никак каждый из нас не лишён хотя бы капли честолюбия.
Набрав по межгороду его помощника Николая Петровича, проинформировал его, что опус под рабочим названием "Народные мстители Полесья" дописан и я готов при удобном случае представить его главе республики. В ответ услышал, что Пётр Миронович планирует посетить столицу СССР в ближайшем будущем, тогда и договоримся о встрече.