- Да ты остра на язычок, как я погляжу. Ладно, пойду. Смотри, чтобы пиво было свежее, да попрохладнее.
Кавалеры уже разошлись, впрочем один из них, как видно, самый упрямый, караулил меня по дороге. Я быстренько спустил его по лестнице и помчался в тронный зал, куда уже вошли Франки, Хильда и Берт со своей свитой, после чего растолкал придворных с министрами и уселся на полу по правую руку короля.
* * *
Вскоре распахнулась дверь, затрубили герольды, и в тронный зал ворвался молодой человек в роскошном костюме, при шпаге и с широкополой шляпой в руке.
- Посол его величества короля Неммардии! - громогласно объявил церемониймейстер, хотя мы и без него видели, кто пришёл.
Барон Виде твёрдым шагом промаршировал по ковру, по живому коридору из кавалеров и фрейлин, остановившись в трёх шагах от королевской четы. Видно было, что письмо дошло до адресата - глаза посла метали молнии - и ещё ему очень шёл бы дым из ноздрей, но никто на входе не догадался угостить его табачком. И даже от изысканного поклона барона Виде веяло лютой ненавистью к нашему королевству.
- Приветствую вас, господин посол, - ответил Франки вслух.
- Ваше величество! - взволнованно заговорил барон Виде. - Мы получили от вас письмо! Но ведь это просто неслыханно! Фактически, вы объявили нам войну.
Франк Четвёртый замер на своём месте, на лбу у него появились мелкие бисеринки пота. Вероятно, он припомнил, как я просил у него королевскую печать.
- Разумеется, мой король возмущён, и это ещё мягко сказано, - продолжал барон Виде. - Да он просто пришёл в ярость и хотел немедленно поднимать войска. Но наш военный министр пока что отговорил его величество начинать войну. Как это всё понимать? Ваше величество, я требую объяснений!
Король посмотрел на меня и прошептал:
- Что же ты наделал, сволочь?
В ответ я кинул на него встревоженный взгляд и захныкал:
- Франки, отчего ты такой жестокий? Стоило мне нечаянно тебя рассердить, как ты тут же устраиваешь конкурс на замещение моего места! Дай мне шанс исправиться, я больше не буду кидаться тараканами в господина военного министра.
Несмотря на взрывоопасность ситуации, королева Хильда подозрительно раскашлялась и крепко прикусила губу, а принц Берт, стоявший слева от неё, резко отвернулся в сторону, будто увидел на стене что-то необычайно интересное.
Барон Виде уставился на меня. Рожа в тот момент у него была просто зверская. Изучив меня с ног до головы, он снова обернулся к Франки и заметил:
- Ваше величество, лично я не вижу в сложившейся ситуации ничего смешного. Дело пахнет большим скандалом, если не больше. Я - полномочный представитель Неммардии, а ваш шут откровенно надо мной потешается. Не соизволите ли вы его прогнать?
- Не слушай его, Франки! Сейчас ему угодно прогнать меня, затем он начнёт теряться при кавалерах и фрейлинах, потом застесняется министров…
Грубиян Виде выхватил из ножен шпагу. Охрана, несколько кавалеров и военный министр положили руки на свои эфесы.
- Барон, барон, - заговорил Франки. - Известно ли вам, что означает этот жест на приёме у монарха иностранной державы?
Барон Виде с лязгом загнал шпагу обратно в ножны.
- Я готов дать вам объяснения, - заговорил Франки неожиданно твёрдым голосом. - Дело в том…
- Дело в том, - подхватил я, - что ваши вояки по пьяному делу разграбили и сожгли нашу приграничную деревню. Фактически, вы объявили нам войну. Мы требовали от вас их выдачи для суда, ох как требовали, господин барон. А вы выдали? Что-то не припомню. И кстати, барон, дошли до нас слухи, будто бы их всех наградили. Но ведь это просто неслыханно, как по-вашему? Я думаю, мы квиты.
Теперь неммардский посол избегал смотреть на меня. Выслушав мою речь, он обратился к Франки:
- Ваше величество, у вас государственными делами занимается шут?
- Вы намереваетесь оскорбить меня, господин барон?
- Нисколько, ваше величество. Просто я никогда не видел ничего подобного.
- Мне, господин посол, показалось унизительным для достоинства своего и моего государства самому заниматься подобным делом. Посему я и поручил его Турди.
- Вашему шуту, - уточнил барон Виде.
- Именно, - не стал отпираться Франки.
- Не имеющему даже дворянского титула.
- Возможно, он когда-нибудь его и получит. Если я его раньше не повешу.
- Ваше величество, думается мне, что продолжать нашу беседу в таком ключе не имеет смысла, - на удивление спокойно заметил барон Виде. - Вы позволите отправить офицера для поручений к моему королю за инструкциями, а самому подождать его здесь?
- Это ваше право, господин барон. Буду рад видеть вас своим гостем.
- В таком случае, разрешите откланяться.
Франки хлопнул в ладоши и объявил:
- Аудиенция окончена!
Снова затрубили герольды. Барон Виде поклонился королю с королевой, после чего развернулся и вышел вон.
* * *
- Ваше величество! - пролаял барон Гроссир. - Измена! Ваш шут поставил нас на грань войны!
- Ничего подобного, Франки! Ты же сам слышал, что говорил этот пустоголовый молодчик посол! Их король хоть и взбесился, а всё-таки не решился напасть на нас! И у посла нет полномочий на объявление войны, раз он отправляет в Неммардию своего прихвостня за инструкциями!
Король временно потерял дар речи, поэтому ко мне обратилась королева:
- И что это доказывает?
- То, что неммардцы в себе не уверены. А теперь они и вовсе смущены, ведь Франки не стал плакать и просить прощения. Неммардия на нас не нападёт.
- А я вот думаю иначе, - вмешался барон Гроссир.
- Чтобы думать, нужны мозги, господин военный министр.
- Чёрт побери, ваше величество, этого мерзавца нужно немедленно казнить! Он натравил на нас Неммардию, а теперь ещё издевается!
- МОЛЧАТЬ!!! - вдруг взвизгнул король.
В тронном зале воцарилась полная, гробовая, гнетущая, неестественная тишина.
- Удружил ты мне, Турди, нечего сказать, - срывающимся голосом заговорил король. - И я тоже хорош - доверить дело государственной, первостепенной важности шуту! Да ещё какому шуту! Как только Неммардия объявит нам войну, я засажу тебя вместе с твоей секретаршей в самое глубокое, тёмное и сырое подземелье во всём королевстве. На голодную смерть. Теперь относительно вас, барон. Пусть только Неммардия одержит над нами хоть одну военную победу - вам не поздоровится. Каждый год казна расходует огромные средства на вооружение армии и укрепление крепостей, каждый год на вашей груди, - он брезгливо подцепил пальцем один из орденов барона, - появляется очередная побрякушка. И после этого вы имеете наглость утверждать, что мы не готовы к войне?! Завтра утром я лично проведу смотр войскам столичного гарнизона. Вы слышали, барон?
- Так точно, ваше величество, - выдавил из себя военный министр.
- Вот и отлично.
Тут у короля начался нервный тик - задёргалось веко, затряслись губы. Королева Хильда заботливо взяла его за руку и взглядом велела всем выйти.
11 ПРИНЦ БЕРТ
- Как прошёл приём? - поинтересовалась Дора.
- А! - ответил я, развалившись в кресле и с блаженным видом попивая пиво. - Ничего интересного. Я-то думал, что мы все выпьем на брудершафт, споём хором песню о вечной дружбе с Неммардией, а вместо этого врывается какой-то паршивый баронишка, ругается, угрожает.
- Что же теперь будет?
- Не знаю. Нас с тобой его величество обещал посадить в подземелье.
- Господи, - сказала Дора. - Да подземелье, с тех пор, как я попала к вам на службу, стало вторым моим домом.
- Ты мне тут не философствуй. Вот тебе черновик и бумага. Перепишешь текст красиво и без помарок. Нужно пятнадцать экземпляров.
- Зачем так много?
- Затем, что столько надо.
Дора принялась писать. Текст для индульгенций разбойникам я разработал сам. В каждой из них было написано, что такой-то (оставлялся пробел) является законопослушным верноподданным его величества Франка Четвёртого и имеет перед ним особые заслуги, каковой факт удостоверялся приложением королевской печати. Дора быстренько изобразила пятнадцать листов, а я прошёлся по ним поддельной болванкой с королевским гербом.
В столице с таким документом лучше было бы не светиться.
- Шеф, а когда его величество посадит нас в подземелье? - спросила Дора. - Надо хоть своих предупредить.
- Тебя так и тянет туда, - проворчал я. - Ты вот что, подруга дней моих суровых, собирайся, и чтобы уже сегодня вечером духу твоего в столице не было. Меня-то наш драгоценный король трогать побоится, а вот тебе, скорее всего, достанется на полную катушку.
- Вы издеваетесь, - сказала Дора с ожесточением. - Вам просто нравится меня изводить.
- Ты это о чём?
- О той долговой расписке на ваше имя, которая подписана мною. Как же я уеду? Проценты растут, а необходимую сумму мне ещё собрать не удалось.
Я прикрыл глаза и принялся рыться в памяти. На инструктаже координаторы говорили о Доре, да и Сергей Сергеич болтал какую-то чепуху насчёт ложных воспоминаний, кои должны будут придти ко мне от Турди. И после усиленных шкрябаний по сусекам моего мозга необходимая информация пришла.
Я вспомнил о том, что семья Доры как-то среди зимы оказалась на улице безо всяких средств к существованию. Королевский шут ссудил девушку деньгами, после чего принял её на службу. Вот откуда они были знакомы, мне вспомнить не удалось. То ли росли вместе, то ли Турди её когда-то грабил.
Подписав долговую расписку, Дора попала в рабство. Шут откровенно её домогался, однако в своих домогательствах не преуспел, вследствие чего его подчинённой приходилось терпеть придирки, издёвки и кратковременные командировки в дворцовое подземелье.
- Послушай меня…
- Нет, я не буду вас слушать! Вы хотите, чтобы я с вами переспала, тогда, возможно, долги мне простятся! Но этого не будет, слышите?!
И вдруг моя, а не Турдина память подсказала мне, где я раньше видел эти глаза, столь яростно сверкавшие в эту минуту.
- Кто позволил тебе орать? Да я тебе такое устрою! Ты у меня будешь знать по именам всех крыс во всех подземельях королевства.
- И пусть! Мне гораздо приятнее общаться с ними, чем с вами!
- Вот и пообщаешься. Присядь-ка.
- Я вполне могу слушать ваши издевательства и оскорбления стоя.
- Дело твоё. Знаешь, Дора, вчера его величество изволили звездануть меня скипетром по спине. И вот от этого мне открылось будущее.
- Чьё?
- Твоё, как ни странно. Теперь я знаю, что произойдёт с тобой в дальнейшем. Например, скоро ты поймёшь одну простую вещь: не в деньгах счастье.
- А в чём?
- Есть много более приятных… Ага, вот, - заметил я, найдя, наконец-то, в бумагах Турди долговую расписку Доры. - Видишь, это просто бумага.
- Но в ней написано…
- Да какая разница, чего там понаписали! Слушай меня, я же тебе твоё будущее предсказываю. Пройдёт лет сорок, ты станешь старой, сморщенной, впадёшь в детство и станешь ходить под себя.
- А вы останетесь вечно молодым? - хмуро спросила Дора.
- И где-то в это время у тебя родится внук.
- Вы это серьёзно?
- Сперва, конечно, дети появятся.
- Уж не от вас ли?
- Не знаю. Очень сомнительно. Так вот, твой внук станет величайшим человеком в истории. Как Александр Македонский. Или Архимед.
- А кто это?
Я мысленно обругал себя и ответил:
- Ладно, пример неудачный. Скажем так: твой внук станет величайшим изо всех великих.
- А если у меня их будет два? Или три?
- Да может и с десяток. Но у того, о котором идёт речь, будут твои глаза. Точь-в-точь твои.
Я сложил вексель и быстро изодрал его в клочья. Дора ахнула.
- Что вы сделали?!
- Не забывай о нашем разговоре и моём предсказании, когда станешь баюкать своего внучка на коленях и стирать загаженные им пелёнки, - добавил я, распахивая окно и выбрасывая в него клочки расписки.
Но порыв ветра занёс добрую половину их обратно, разбросал по кабинету, по волосам и платью моей секретарши.
- И с этого момента держись от меня подальше, - предупредил я. - И никогда, слышишь - никогда! - и ни за чем ко мне больше не обращайся.
- Но я так не могу. Деньги по векселю…
- Я не собираюсь с тобой препираться. Повторяю: чтобы уже сегодня тебя в столице не было.
- Знаете, - заметила Дора, отряхивая с себя клочки расписки, - если это какая-то болезнь, то больной вы мне нравитесь куда больше, чем здоровый.
- Ты тут поостри ещё.
Внезапно Дора положила мне руки на плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
- Мне нечем вас отблагодарить, - сказала она при этом. - Но я постараюсь забыть обо всём, что между нами было. И запомнить вас вот таким,
- Ладно, иди уже, - проворчал я, бросая кошелёк Турди на стол. - Это тебе на дорогу и на первое время. Я ничего не хочу слышать, попробуй только не взять! Устраивайся где-нибудь в провинции, выходи замуж, рожай детей. Всё!
- Прощайте, - сказала Дора.
Я обнял её за плечи и торопливо вышел. Не хочется отпускать, но ещё хуже будет, если она останется в лапах у этого тарантула Турди. С неё, пожалуй, хватит. Жаль только, что мы с ней больше никогда не увидимся.
* * *
- Турди! - окликнул меня принц Берт. - А я к тебе.
- Что-то случилось?
- Отец слёг на нервной почве. Но я не о том хотел поговорить.
- А о чём же?
- Отец к обеду не выйдет, барон Виде тоже отказался, так что мы с тобой можем посидеть у меня в обсерватории да поболтать о том, о сём, как в былые времена.
- Пойдём, - согласился я.
Мы двинулись к обсерватории. По дороге придворные нам кланялись и шаркали ногами. Уже у самой обсерватории мы встретили группку совсем уж безмозглых фрейлин, непонятно зачем собранных со всех сторон королевой. Они строили нам глазки, а одна из них спросила:
- Ваше высочество, неужели и вправду будет война?
Принц пробормотал грубое ругательство и прибавил шагу.
В обсерватории никого не было. Принц залез в настенный буфет, извлёк оттуда графинчик с коньяком и плеснул по стаканчику. Я примостился за столом, заваленным книгами и астрономическими таблицами. Коньячок у Берта оказался отменным. Принц обогнул трубу телескопа, грозно нависшую над столом, очистил на нём место и с удобствами разместил графин, приткнул блюдо с пирожными, после чего устроился сам, развалившись в кресле и закинув ногу на ногу.
- Натворил ты дел, Турди, - вздохнул он. - Что же теперь будет?
- Не знаю, Берт. Если всё пойдёт, как задумано, то и закончится хорошо.
- Отец сегодня пригрозил, что накажет тебя, но ты не думай ничего такого.
- Я понимаю. Не мог же он просто промолчать.
Некоторое время принц молчал, внимательно глядя мне в глаза.
- Сколько уже с тобой общаюсь, но никогда не могу понять, шутишь ты или говоришь серьёзно, - признался он затем.
- Работа у меня такая.
Принц снова наполнил наши стаканчики и заговорил:
- Дело в том, Турди, что я скорее поверю в повальную измену всех министров оптом, чем в твою. Отец это тоже понимает, но уж больно сложный финт ты затеял.
- Берт, я надеюсь на то, что всё получится.
- Я тоже хочу в это верить. Как, в общем-то, и родители. Но если ты не хочешь рассказывать, то я и спрашивать не буду, только скорее бы всё это закончилось.
- Кончится одно, начнётся другое, - предположил я. - Жизнь-то продолжается.
- Вот-вот. И когда-нибудь я унаследую престол. Вот тогда у нас всё будет иначе. Я понастрою множество культурных заведений: институтов, театров, музеев…
- Обсерваторий, - подсказал я.
- А ты не издевайся. Я буду переманивать к нам лучших учёных, артистов, художников и стихотворцев из других стран. Мы станем культурной и научной столицей мира.
- А как же Неммардия и прочие соседи?
- Я ведь не говорил, что собираюсь разогнать армию. Пусть только сунутся. Но ты представь себе: по улицам нашей столицы будут ходить не бандиты, мародёры и прочие жлобы, а интеллигентные и культурные люди. Из самых дальних стран к нам повалят богачи, чтобы нанять наших скульпторов, архитекторов и художников.
- Боюсь, Берт, ты не скоро этого дождёшься.
- Давай свой стакан. Я понимаю, что всё это случится не на следующий день после моей коронации. Но, Турди, поверь мне, так и будет. Главное - начать. А там и у нас начнут рождаться великие люди.
Я удивлённо покосился на него и заметил:
- Лет эдак через сорок.
Берт прикинул, сколько ему тогда стукнет и ответил:
- Лучше бы пораньше. А ты знаешь, какая скульптура появится на центральной площади нашего города?
- Памятник тебе, - сказал я, не задумываясь.
- Памятник тебе, - возразил принц. - Во всяком случае, это будет изваяние шута.
- Ты, Берт, как придумаешь что-нибудь! Почему именно шута?
- Я так хочу.
- Королём ты так и не стал, а замашки у тебя уже как у Франки.
- Нет, Турди, здесь ты неправ. Отец совсем о другом думает. У него на уме только всякие спорные территории, иные из которых не стоит и на карту наносить. Но ты не думай, я его не осуждаю…
Коньяк пробудил во мне полную расслабленность - даже языком ворочать было лень. Я сидел в кресле, прикрыв глаза, и слушал, как мечтает принц Берт. Да, что-то у него получится, хотя и не всё сразу. А там и внук у Доры родится.
Открыв глаза, я увидел старичка профессора, пришедшего заниматься с принцем науками. Он стоял позади своего ученика и терпеливо ожидал конца его проповеди. Я толкнул увлёкшегося принца под локоть и кивнул на профессора. Берт прервал свою речь, вскочил с кресла, поздоровался с наставником и предложил:
- Оставайся, Турди.
- В другой раз, - ответил я. - Не буду вам мешать.
И выскользнул из обсерватории.
* * *
На выходе из дворца меня ожидал сюрпризец. Два солдата из охраны скрестили передо мной алебарды и вызвали дежурного офицера. Тот начальственным тоном объявил мне о том, что по приказу его величества я не должен покидать дворец вплоть до следующих распоряжений.
Надо мной навис призрак серьёзной опалы. Я поболтал с офицером, выяснил, что Доры вышеуказанный приказ не касается, вернулся в свой опустевший кабинет и повалился на кровать, погрузившись в полупьяное блаженство.