* * *
- Основным видом боя должна быть активная маневренная оборона с засадами, минными западнями и управляемыми фугасами на дорогах. Огненными мешками, внезапными обстрелами транспортных колонн, - втолковываю я комкору.
- Это на словах хорошо звучит, а как вы будете управлять своими подчинёнными? У вас что, у каждого бойца имеется рация? И как он с ней перемещается? Или его сопровождают два носильщика и радист?
А Кобыланды слушает наши препирательства и ухмыляется - весело ему наблюдать, как рядовой пытается поучать генерала… генерал-лейтенанта, если я правильно перевел нынешние звания на привычные мне.
Тут входит незнакомый комполка и сообщает:
- На четвёртой заставе второго отряда с сопредельной стороны был обстрелян пограничный наряд, - пока вошедший переводил дух (видно, что запыхался от быстрого бега), комкор ехидно скривил брови и спросил:
- С нашей стороны потери есть?
- Никак нет. Смазали японцы. Однако тут как раз случайно проходил конвойный батальон, который занялся преследованием злоумышленников, для чего пересёк границу и сбил гарнизон ближайшего населённого пункта.
- Карту, - блеснув гневным взором в сторону моего товарища, генерал-лейтенант спросил: - У вас ведь три таких батальона подготовлено. Один вы только что вывели из-за реки. А второй, получается, отправили на дело. И не пытайтесь меня убедить, будто всё произошло случайно.
- Реальную выучку войска получают только участвуя в боевых действиях, - поторопился я его успокоить. - Начинать большую войну самураи сейчас не готовы - вот и обкатаем тактику на малых конфликтах, тем более, они сами нарываются. Через год развернём обстрелянные батальоны в полки, а потом к тридцать девятому году тем же способом получим уже три вполне боеготовые дивизии, оснащенные по последнему слову техники и укомплектованные опытными, проверенными в деле бойцами.
- Если вы согласны, - поддержал меня Кобыланды, - большое дело получится для страны и неприятный сюрприз для гидры мирового империализма.
- Вы, товарищи, меня за Советскую власть не агитируйте, - рявкнул на нас "проверяющий". Отдыхайте тут… пока. А завтра покажете мне батальон, что вышел из боя. И не в парадном строю, смотрите, а в самом настоящем обычном состоянии. Я у вестового обмундирование позаимствую - притворюсь младшим командиром на манер сообщника твоего - Беспамятного, а ты, Кобыландыевич, смотри, чтобы без показухи мне.
* * *
Сколько сюрпризов ожидало комкора - в точности не скажу. Но мне их хватило за глаза. Начну с того, что ППТ я не узнал, хотя были они у шестерых из числа восьми членов десанта каждой бранзулетки - на стволах появились дырявые кожухи, как на привычных нам ППШ. Понятно, чтобы боец не обжигал руки о ствол. Кроме того заметно короче стали магазины.
- Пришлось выбирать между ёмкостью и удобством стрельбы из положения лёжа, - улыбнулся отделенный, чей экипаж мы выбрали в качестве жертвы любопытства высокого столичного гостя.
В таком стрелковом отделении просто боец, именуемый стрелком, оказался всего один. Потому что присутствовал там ручной пулемётчик со вторым номером и снайпер, вооружённый незнакомой мне винтовкой с оптическим прицелом. Снайперу полагался помощник-прикрывающий. Ещё имелся собственно командир отделения, телефонист и артиллерийский корректировщик. Как мне пояснили - последний, восьмой боец обычно использовался "по обстоятельствам" - послать куда, посторожить, сбегать глянуть - как оно там…
В оснащении мотострелков сразу бросились в глаза "фартучки", скрещенными на спине лямками и широким поясом напоминающие форменные фартуки гимназисток. Собственно передника спереди почти и не было, вернее основная его часть оказалась на боках, где в кармашках гнездились запасные обоймы, цилиндрические предметы и пистолет с ужасающим стволом - ракетница. Так вот - цилиндрические предметы оказались гранатами, а ракетница - гранатомётом. Она посылала снаряд метров на триста по высокой траектории, но взрывался он, как я понял, не от удара, а по времени. То есть при дальнем выстреле - ещё в воздухе, а при ближнем падал на землю и ждал, пока догорит запал.
Так вот понял мой товарищ идею подствольного гранатомёта. Ну и прилаживать это устройство под ствол никто даже не подумал. Местные умельцы сработали. Но бойцы одобрили, рассказали как "замучили" этими штуками окопавшихся супостатов, когда пристрелялись - выгнали их из укрытий под пули снайпера.
Третий момент оказался для меня просто шоковым. Оказывается, командир машины может в бою связаться по радио с каждым бойцом. В шлемы-будёновки вделаны примитивные детекторные приёмники, способные принять мощный сигнал радиостанции транспортёра на расстоянии чуть ли не полкилометра - этого достаточно, чтобы дать целеуказание или команду на смену позиции.
Комкор часа полтора "играл в солдатики", гоняя ребятишек через микрофон. Успокоился, когда выучил все позывные бойцов этого отделения… хе-хе. Пусть прочувствует, что командирам наука нужна не меньше, чем бойцам.
Да, рации имеются на всех машинах, и пара телефонных аппаратов и катушки с проводом - а как же при такой мобильности без управления и передачи разведданных? Каждое подразделение хоть что-то, да видит и, если вовремя доложит - то у командования легко "сложится" цельная картинка.
* * *
Пару дней наш проверяющий выглядел крайне недовольным и бурчал по любому поводу. Ему решительно всё не нравилось. Или это таким образом зависть из него вылезала? Настоящую же проблему он создал нам на третий день:
- У тебя, как я понял, готовится к переходу границы третий так называемый конвойный батальон, - спросил он у Кобыланды. - Так вот - я должен пойти с ним и посмотреть всё это в деле своими собственными глазами.
- Никак невозможно, - отреагировал мой друг. - Пассажирских мест в транспортёрах нет, а на место командира машины человека нужно больше года готовить.
- В десантном отделении поеду, - продолжал настаивать комкор.
- Туда тоже лишнего человека не впихнуть - они и так там, как сельди в бочке.
- Вместо бойца сяду. Переоденусь рядовым - чего там сложного? Небось, справлюсь за рядового красноармейца. И не спорьте - вопрос решённый. Извольте наилучшим образом исполнить, а не устраивать мне дискуссию о невозможности выполнения приказа старшего по званию.
- Точно, - улыбнулся я. - В третьем-то батальоне вас не видели не только комкором, но даже младшим командиром. А мы объясним, что вы от газеты, и что это очень нужно, чтобы правильно описать коварство японских милитаристов.
Потом мы тренировали с комкором посадку-высадку, обращение с ППТ - там два спусковых крючка: один на одиночную стрельбу, второй - на автоматическую. Ну и другие элементы подготовки, как могли, подтянули. Как его "внедряли" в один из экипажей, я не видел. А вскоре мы провожали "бранзулеточный" батальон, отправляющийся на вылазку.
Лоханки числом около четырёх десятков спокойно въехали в реку, переплыли её и скрылись на другом берегу. Ночь, тишина, только негромкий гул моторов и тихий лязг неторопливо перематывающихся гусениц. Почему гул негромкий? Так работал я над глушителями. Не идеально получилось, но выхлоп заметно ослабил. Следом подошла колонна грузовиков - на воду сбросили понтоны, соединили их настилом в паром, и началась перевозка машин на тот берег.
Что-то грохотало вдали, Кобыланды нервничал, не снимая с головы наушников, после рассвета вдали за границей пролетело несколько самолётов. Держать меня в курсе происходящего никто не пытался, да и маловато, думаю, поступало новостей - не до докладов сейчас нашим.
* * *
Ждать - тоскливое дело. Невольно в голову начинают лезть дурацкие мысли, появляются сомнения и как-то неуверенно чувствуешь себя, если ничем не занят. Я слонялся по заставе, стараясь не попадаться на глаза командирам - ну кто меня надоумил одеться красноармейцем! Кто угодно может до тебя доковыряться и куда угодно послать. Хотя, тихо тут, благостно, как я люблю. Ровно стучит в сарае движок, крутит генератор. Стоп! Что за ерунда? Зачем генератор, если вот столбы с проводами и лампочка под потолком в комнате горит? Ну-ка, куда ведет кабель от генератора?
Привел он меня туда, где на столе стоит рация. Рядом - боец в наушниках и мой товарищ дремлет. Солдатик занимается зарядкой аккумуляторов - узнаю своё "изобретение" с переключателями и "указометром" - называть эту головку вольтметром у меня язык не поворачивается.
Другой ящик с аккумуляторами подключен к рации - она от него работает, пока заряжается второй комплект. Получается - мотор-генератор сюда привезли вместе с радиостанцией и радистом на время, пока проводится операция на сопредельной территории. Опа! Парень вытащил отвёртку и отвинчивает винты крепления кожуха рации. Не иначе - какая-то неисправность. Надо помочь. Это ведь я когда-то подключал-соединял в первый раз, значит и в этот раз соображу, что к чему.
Зашёл с крыльца, прокрался на цыпочках мимо спящего Кобыланды и присел рядом с бойцом, придерживая переднюю стенку, уже отсоединённую от остального. Какой культур-мультур! Даже и не знал, что на нашем заводе так хорошо делают. Я тогда научил электриков, да и не заглядывал больше сюда. Кузьмин их проверял при приёмке - вроде претензий не было. И немудрено, если тут такая икебана! А это что за незнакомая связь?
Кажется, я спросил вслух.
- Так переключатель средневолнового передатчика, Иван Сергеевич!
- Не понял, - удивился я. - Писано же было в руководстве, что рация коротковолновая.
- Так она и есть коротковолновая, - захлопал глазами радист. - На средние переходят, когда отдают команды бойцам на детекторные приёмники. Короткие-то волны куда сложнее детектировать, - пояснил он таким тоном, словно это всем известно.
Я упёрся взглядом в гнутое из металла шасси, из которого торчали радиолампы, пачки пластин переменных конденсаторов, заглянул сзади, где натянулись между изолирующими колодками резисторы и разной формы незнакомые финтифлюшки. Ох так ничего себе технический прогресс! Вообще непохоже на первый экземпляр, побывавший когда-то у меня руках.
Проснулся Кобыланды. Похоже, моё изумление не было беззвучным, а дремлет он чутко.
- Принимает? - спросил он у радиста.
- Так точно. Клемму переобжал.
- Ступай, Игнат, прогуляйся до ветру. Я послушаю, - мой друг отправил прочь лишние уши. - Что, понравилось? - это уже вопрос ко мне.
- Тут маркировано не по-нашему, - ответил я невпопад.
- У Софико есть родня. Из бывших. Эмигрировали они после революции. Вот один троюродный и делает маленький гешефт. Оттуда готовые блоки, отсюда - чёрная икра. Ну а канал передачи… хм, - Кобыланды помедлил немного. - Да не надо тебе этого знать. Завод покупает сборку у артели "Красная медь", прячет в самодельный кожух - всем хорошо. Не бери в голову и про наш разговор забудь.
* * *
Через три дня с противоположной стороны начали возвращаться грузовики. Некоторые везли раненых. А ещё через пару дней приволокли на тросе несколько повреждённых "бранзулеток" - их переправили на наш берег всё тем же понтонным паромом.
Потом я наблюдал возвращение батареи трёхдюймовок: установленные в грузовых отсеках гаубичной длины стволы казались обрезами зенитных орудий - так уж придумали их устроить. Плыли пушечные транспортёры неважно, глубоко погрузившись в воду, отчего сердце замирало - уж очень немного оставалось на поверхности высоты до обреза открытого кузова. Странные чувства они у меня вызывали - эти уродцы. С одной стороны направленные при транспортировке вверх стволы выглядели очень убедительно и производили грозное впечатление. С другой - стрелять из них было можно только при больших углах возвышения, когда отдача направлена преимущественно в землю. Грубо говоря, цели, расположенные ближе трёх километров были для этих орудий досягаемы только с применением ослабленного заряда - так уж получились у нас возможные углы возвышения, что пришлось вернуться к раздельному заряжанию. При попытках стрелять прямой наводкой из-за малой массы машины происходила такая её раскачка, что ствол задирался и снаряд уводило вверх.
Словом, это оружие работало только с закрытых позиций или издалека. Наши попытки создать сзади опору в виде бульдозерного ножа-отвала к успеху не привели - с ним транспортёр окончательно перетяжелялся, разбалансировался и в воде погружался кормой вперёд. Слишком маленькую и лёгкую машину мы сделали…
Наконец появились основные действующие "лица" - транспортёры с десантом. Они деловито вступили в реку и неспешным ходом преодолели её. Выбравшись на наш берег ядро вышедшего из "поиска" батальона стало втягиваться в лесную дорогу, ведущую от заставы, на которой мы квартировали. Одна из машин отклонилась в нашу сторону, остановилась ненадолго, "выпустив" из длинного верхнего люка коренастую фигурку, а потом почапала туда же, куда и все.
"Фигурка" же направилась в нашу сторону. Комкор - вот кто торопился выразить нам своё… интересно, что?
* * *
- Ну, вы и прохиндеи, - заявило начальство, сидя в заставской столовой и уплетая за обе щёки аппетитно пахнущее горячее варево. - Это же просто машина войны какая-то, а не конвойный батальон. Чуть какое затруднение встретят - подтягивают артиллерию и крошат японскую оборону с зарытых позиций.
- Большой расход снарядов, - вздохнул Кобыланды. - Нам бы нормальные самоходки, чтобы могли работать прямой наводкой, не опасаясь никакого огня…
- Что за самоходки? - вскинулся комкор.
- Вроде танка, но без башни. С толстым лбом и мощной пушкой.
- Такие не плавают, - одёрнул я размечтавшегося друга. - Сразу лишишься свободы маневра. Да и ресурс ходовой у них заметно меньше, чем у нынешних лёгких транспортёров.
Проверяющий передал опустевшую миску повару и жестом потребовал у ординарца бумагу и карандаш:
- Ну-ка, нарисуй в общих чертах, - повернулся он ко мне.
- Не, ну нормальную пушку нужно ставить на более тяжёлую машину, а для этого потребуются двигатели куда как мощнее. Наши-то крошки на своей мягкой подвеске так и будут подпрыгивать от каждого собственного выстрела.
Несмотря на столь категорическое утверждение, я принялся прорисовывать вариант удлиненного до пяти метров корпуса, добавив с каждой стороны по два катка - это позволяло мне увеличить массу машины тонн до семи с половиной. Тогда в лоб и в щит пушки удавалось поставить листы толщиной миллиметров двадцать пять, но крыша боевого отделения и часть его задней стенки надёжно не влезали в балансировку, а поворот ствола ограничивался теми самыми пятнадцатью градусами, что я и обещал когда-то. И, судя по всему, без дульного тормоза никуда не денешься. А это значит, что при стрельбе из окопа пороховые газы поднимут столбы пыли.
Получившийся силуэт показался мне знакомым - не иначе - в будущей войне нечто подобное применялось какой-то из сторон.
- Вот, - сказал я завершив эскиз. - Но плавать эта машина не будет никогда. И вообще, в пределах имеющейся концепции унифицированной ходовой части достигнут предел, как размера повозки, так и её массы.
- Штабную ещё нарисуй, тоже длинную, но без пушки, - вдруг вспыхнул комкор. - В этой тесной жестянке едешь, словно жук в спичечном коробке, толкаясь плечами на каждом ухабе. Но, чтобы плавала, - спохватился он, - негоже командиру отставать от своих частей.
Мы с Кобыланды переглянулись, и я принялся за работу - у нас появился союзник.
- Так, прохиндеи! - оглядев моё художество, "союзник" придал своему лицу недоверчивое выражение, - как я понял, для обеспечения одного батальона в бою требуется ещё и авторота?
- И инженерный взвод, - кивнул Кобыланды.
- А откуда всё это взять? - погрустнел наш недавний оппонент. - Впрочем, - добавил он спустя минуту, - мысль о разворачивании конвойных батальонов в полки я поддержу, а там будет видно.
Мой товарищ достал давно приготовленную папку с обоснованиями структуры мотострелковых частей и штатными расписаниями, а я подумал про себя, что ничего, кроме событий на Халхин-Голе из истории не помню, но про то, что тут, на Дальнем Востоке, по линии соприкосновения с японцами никогда не было спокойно - знаю наверняка. А ведь три полка - это уже дивизия. Если она себя хорошо зарекомендует в предстоящих через пару лет событиях - процесс утроения численности войск высокой мобильности, возможно, захотят продолжить… три дивизии к сорок первому году, это уже кое-что на весах противостояния с фашистской Германией. Если получится - может быть на начальном этапе войны не произойдёт таких грустных событий, как в известной мне истории? Ведь у западных границ страны местность отнюдь не степная - для активной маневренной обороны очень даже пригодная.