* * *
Тяжелыми шагами генерал-полковник Эдвардс мерил банкетную залу. Его не менее тяжелый взгляд обозревал роскошно сервированные столы… успевшие, впрочем изгадиться объедками и потеками вина. За столами было уже пусто - если не считать весьма скудно одетой девицы, уснувшей прямо на одном из них. Тем не менее, значительная часть выставленных на банкете яств оставалась нетронутой.
В этой части Президентского Дворца Эдвардсу уже приходилось бывать - больше десяти лет назад, когда он был еще просто полковником, без "генерала". В ту пору Эдвардс прибыл в Сан-Теодорес в составе группы военных советников - в помощь маньядскому правителю, на тот момент дружественному. Правитель устроил в честь "дорогих гостей" прием… еще не зная, что его правлению осталось меньше месяца.
Теперь Эдвардс вошел в это помещение уже совсем в другом качестве: не "дорогого гостя", не гостя вообще - ибо на данное, куда более роскошное пиршество его просто не пригласили. Так что прибыл старый вояка сугубо "в рабочем порядке" - благо, для его профессии рабочий день длится не менее двадцати четырех часов.
Другое дело, что кое-кто придерживался совсем иных взглядов на рабочее время. Например, "Его Превосходительство": если верить референту, искать его следовал именно в банкетной зале.
"Превосходительство" действительно нашлось - за одним из столов, заваленных яствами. Председатель Совета Национального Возрождения Хорхе Мануэль дель Гадо сидел, подперев голову руками и смотрел на стоящую подле рюмку с темнеющим внутри коньяком. Небритый и понурый, дель Гадо совсем не походил на своего лощеного двойника с телеэкрана.
Почувствовав приближение Эдвардса, дель Гадо отвлекся и поднял на него взгляд - мутный и печальный.
- Ваше Превосходительство, - по-испански обратился к нему генерал-полковник. Обратился с иронией… как самому казалось. На деле же получилось грубая и презрительная насмешка.
- Я дерьмо, - прохрипел дель Гадо и вновь уставился на рюмку с коньяком.
А генерал-полковник Эдвардс аж слегка опешил от такой прямолинейности. Но быстро собрался с духом; не умел старый вояка утешать - потому и перешел сразу к делу.
- Хорошо же ты тратишь деньги американских налогоплательщиков! Замечательно! - Эдвардс обвел рукой банкетную залу, - знаешь, если бы Белому Дому понадобилось резко увеличить дефицит бюджета - они бы могли на тебя рассчитывать?
- Это… не за ваш счет, - огрызнулся дель Гадо, - за наш. Могу я распоряжаться казной хотя бы этой страны? А насчет траты вашей гребанной "зелени" - обращайтесь к министру финансов.
- Черта с два! - не выдержал Эдвардс, - к министру твоему я еще не обращался! Да чтоб у тебя был министр финансов - для начала должны быть сами финансы. А у вас? Тебе известен размер дефицита бюджета Маньяды?
Дель Гадо в ответ лишь промолчал и стыдливо потупил взор.
- Все это оплачивается, как ты сказал, "гребанной зеленью". Гребанный придурок…
- Я дерьмо, - вновь изрек дель Гадо и попытался снова вернуться к своему прежнему занятию. Но Эдвардс не дал - ухватил своего собеседника за подбородок.
- Окей! - сказал он не без удовлетворения, - раз уж ты считаешь себя недостойным… эта проблема решится быстро. Ты переедешь в… другое помещение, а на твое место найдем кое-кого потолковее. Думаешь, мало желающих - хотя бы в вашем… Совете?
Эдвардс хотел сказать "клоповнике", но вовремя поправился. Все-таки понятия "военный" и "язык как помело" синонимами не являются.
- Не надо… другого помещения, - пробубнил дель Гадо, - что нужно делать?
Несмотря на свое состояние, он не утратил сообразительности. И без труда понял более чем прозрачный намек патрона.
- Покончить с бардаком, - отчеканил Эдвардс, - с бардаком, который творится в твоей стране. В стране, которую тебе доверили… и не для того чтоб ты сорил деньгами. Устраивая пирушки для шлюх.
- Это танцовщицы, - виновато и крайне неуверенно возразил дель Гадо, покосившись в сторону спящей девки.
Генерал-полковник Эдвардс презрительно хмыкнул.
- …и, что конкретно я должен сделать? - переспросил его собеседник.
- Я же сказал - покончить с бардаком. И прекратить жить за счет дотаций. Это тебе понятно?
- Не совсем. В чем вы видите этот… бардак.
- Да ты еще и потешаешься, щенок! - Эдвардс рассвирепел, - или не в курсе? Мозги пропил? Так я тебе объясню.
Деньги, которые выделил Конгресс… выделил мне на эту чертову операцию, должны были давным-давно дать результат. А где он, этот результат? Наши компании, имевшие интересы в Маньяде, уже понесли убытки. Многомиллионные убытки! Они не могут обустроиться здесь, а если обустраиваются - их собственность уничтожают, а в сотрудников стреляют.
Я ясно выражаюсь? Если да - тогда какой вообще был смысл во всей операции? Легче было с Валадесом договориться - он хоть и сукин сын… был, зато надежный.
- А что же ваши солдаты? - осведомился дель Гадо с толикой ехидцы, - ваша хваленая армия? Вы что - не можете защитить своих граждан?
- Ублюдок… - вполголоса прорычал Эдвардс, - тупое дерьмо… Да ты понимаешь, что в солдат тоже стреляют - какие-то ублюдки из джунглей? Не одну сотню уже положили… И что прикажешь делать? Джунгли пожечь?..
На последней фразе Эдвардса передернуло. Он вспомнил молодость, вспомнил другие джунгли - вьетнамские, а также все "радости" пребывания в них.
- Слушай и мотай на ус, - начал он злобно, - американские войска находятся здесь исключительно с одной целью - прикрывать твой властных зад. Для полномасштабных боевых действий они не предназначены. Поверь: нам бы хватило сил втоптать вашу жалкую страну в пыль. Уничтожить половину населения, а другую половину посадить на баржи и выдворить к черту.
Но в Вашингтоне не пойдут на это - потому что до-ро-го. Гораздо дороже, чем поддерживать вас… вашу шайку лакированных ублюдков. Да и не поймут… даже союзники. Не говоря про ваших братьев-латиносов.
Оно нам нужно - война с половиной континента?
Именно поэтому, а не из любви и уважения, мы контактируем с тобой. И этим вашим Советом. Мы привели вас - сюда. В Президентский Дворец… а при Валадесе вас бы сюда и на выстрел не подпустили. Сидели бы по своим гасиендам, да чесали бы… одно место.
Эдвардс не стал уточнять, о каком именно "месте" идет речь.
- И что сделали вы? Вся ваша надутая братия? Что угодно - только не то, что нужно.
- А что нужно? - тупо переспросил дель Гадо.
- А я сказал - что. Очистить страну от отморозков с "калашами". Очистить… и я подчеркиваю: сделать это собственными силами. Чтоб все выглядело, как внутренние дела Маньяды… наведение порядка и прочее. Теперь ясно?
- Более чем. Только… насколько я помню, указ о создании Национальной гвардии был подписан еще…
- Отставить! - грубо оборвал его Эдвардс, - что мне с этих указов? Нужны результаты! Как продвигается дело - ты можешь мне сказать?
С мученической гримасой на лице дель Гадо покачал головой.
- А может… завтра утром? - робко и с надеждой почти что взмолился он, - я соберу министров… членов Совета… они все доложат…
- Сейчас, - отрезал генерал-полковник Эдвардс, - сейчас - или, самое большее, через час. Собирай этих пьяных свиней, которых ты называешь "министрами" и… я вас слушаю.
Хорхе дель Гадо неожиданно резко поднялся из-за стола, выпрямился во весь свой немалый рост и одним махом опрокинул в себя давешнюю рюмку с коньяком. Затем он поправил оттопыренный ворот рубахи (с расстегнутой верхней пуговицей) и обратился к патрону - на хорошем английском.
Причем, удивительно ясным голосом:
- А вы не могли бы… повежливее? Я все-таки аристократ и Президент… хоть и и.о. Вы же - просто военачальник.
И, не дожидаясь ответа, легким стремительным шагом председатель Совета Национального Возрождения двинулся прочь из залы. Генерал-полковник Эдвардс последовал за ним… но явно отставал. Вынужден был неуклюже семенить - и испытывал унижение.
"Мальчишка… - процедил он сквозь зубы, - аристократ гребанный…"
Как ни крути, а дель Гадо и впрямь оставался аристократом. И умудрялся-таки унижать даже своего патрона - невзирая на де-факто подчиненное положение.
* * *
У этого человека было много имен. В родном Пуэрто-Рико его нарекли Пабло Хименесом, после эмиграции он стал гражданином США Полом Хьюмэном. На Балканах его знали, как Ибрагима Горановича, на Кавказе - как Ильхама Заглоева. На Ближнем Востоке, за точность и эффективность он был прозван Скальпелем. И, наконец, для очередного формирования профессиональных ниспровергателей власти в очередной "банановой республике" этот человек именовался просто Инструктором.
На вопрос о профессии или роде занятий Хьюмэн-Хименес хранил многозначительное молчание, либо не без юмора именовал себя "свободным художником". Тем самым он совершал двойной обман - потому как не имела его деятельность ни малейшего отношения искусству… да и свободы в ней, по большому счету, не было.
Да, люди наподобие Пабло Хименеса вроде бы никому конкретно не служили, не давали присягу, не обязаны были хранить верность. Никому - кроме собственного кармана. Их называли "солдатами удачи", хотя удача в их делах решала не так уж много - гораздо меньше, чем опыт, умение и, разумеется, экипировка. Более правильным, наверное, было бы именовать таких людей "солдатами без армии" - с нанимателями вместо командиров и Золотым Тельцом, в качестве эквивалента "чувства долга".
И все же это была не свобода.
Наемничья стезя могла показаться веселой боевой вольницей разве что прыщавому подростку - насмотревшемуся кинобоевиков, наигравшемуся в компьютерные "стрелялки" и начитавшемуся комиксов… ну или книжек - примерно того же качества. Именно оттуда выходили и въедались в неокрепшие юные мозги такие категории, как "приключения", "путешествия" и, конечно же "никто никому ничего не должен". Хьюмэн-Хименес знавал немало "коллег", пришедших в профессию с такой вот требухой в голове. Да с нею, кстати говоря, и ушедших - навсегда и вперед ногами.
Хименес же уходить не собирался, поэтому вынужден был усвоить ряд несложных, но важных, истин. И перво-наперво осознать свою истинную роль - не супергероя, всесокрушающего и неуловимого, а лишь "винтика" в непостижимом для ума механизме.
Понял он и тот факт, что свобода в этом мире, по большому счету, отсутствует - существует лишь терпение. Терпение обладателей "слесарных инструментов" - способных, в случае надобности, закрутить любой из "винтиков" поплотнее, а то и вовсе выдернуть его и выбросить подальше. Во избежание же такой участи следовало, как минимум, не вызывать недовольства этих глобальных слесарей.
К своему ремеслу Хьюмэн-Хименес относился как к обычной работе - не больше и не меньше. Без лишних эмоций, избегая явных промахов и с пониманием, что умение приходит с опытом.
Как и любая работа, "скорбный труд" наемника большей частью состоял из рутины - и находчивый пуэрториканец давно смирился с этим обстоятельством. Ибо работал он не ради этой "большей части" - но для тех приятных моментов, что бывают в жизни любого профессионала.
Когда очередная "невыполнимая миссия" все-таки выполнена, заказчик расплатился, а новое задание еще не замаячило на горизонте - вот тогда для "солдата удачи" и наступали поистине "золотые дни". Дни, когда он мог жить в свое удовольствие. Ради этих-то дней (какими бы короткими они не были) Пабло Хименес был готов рисковать собственной жизнью. И рисковал - хоть в джунглях, хоть в пустыне, хоть в горах Кавказа. Рисковал - и еще ни разу не имел повода считать этот риск неоправданным.
Не должна была стать исключением и эта миссия - невесть какая по счету в послужном списке Хименеса. Именно за ней Скальпель прибыл в аэропорт Сан-Теодореса - обычным рейсовым самолетом и без экипировки… пока. Последняя должна была прибыть в качестве груза - при условии положительного решения.
Вышеназванного решения ждала не только бездушная амуниция - ибо Хьюмэн-Хименес не собирался участвовать в этой операции в одиночку. Ему в помощь ожидалось прибытие целого взвода "коллег" - проверенных и опытных парней, со многими из которых Скальпель побывал не в одной "заварушке". Теперь они ждали своего часа… точнее, сигнала о том, что контракт подписан.
В аэропорте Сан-Теодореса Хьюмэн-Хименес не вызвал ни тени подозрений. Отчасти он добился этого благодаря своему покамест цивильному облику, отчасти… заурядностью. Да-да - ибо Скальпель не был единственным наемником, прибывшим в тот день в столицу Маньяды.
Представители данной (довольно-таки древней) профессии слетелись в беспокойную республику словно мухи к куче свежего навоза. И если мух привлекал запах, то наемников - дух наживы, что кружился над этой страной. Предстоящая операция сулила немалые барыши - судя по сумме транша, что США перечислили Маньяде "для содействия в поддержании правопорядка".
И, хотя Хьюмэн-Хименес понимал, что далеко не вся сумма будет потрачена по назначению, повод для слюноотделения у него все же был. Мысленно разделив сумму транша на примерное число наемников, требуемых для операции, Скальпель сразу смекнул: упускать такой шанс глупо. Глупо до непростительного - все равно как получить богатое наследство и целиком спустить его на выпивку и продажных девок.
Даже в среднем на одного бойца сумма выходила весьма и весьма приличная - чего не скажешь про время, требуемое на операцию. Последнее составляло сутки с момента начала. Данное обстоятельство делало возможный отказ от участия глупым вдвойне.
Посему Хьюмэн-Хименес предпочел не валяться на пляже Майами - откуда, собственно, он и был выдернут известием о выгодном деле. Узнав об оном, наемник немедля сорвался в путь - чтобы в энный раз шагать по аэровокзалу чужой для себя страны… и улыбаться окружающим своей безупречной белозубой улыбкой.
Улыбкой, похожей, скорее, на оскал хищника.
* * *
Обращение председателя Совета Национального Возрождения Хорхе Мануэля дель Гадо к гражданам Республики Маньяда.
Дорогие сограждане! Меньше года прошло с того дня, когда наша страна твердо встала на путь свободы, демократии и открытости. За это время она прошла путь, на который многим государствам мира понадобились десятилетия. Тяжелое наследие прежних режимов - коррумпированных, тираничных и бездарных, сегодня почти преодолено. Наша страна уверено движется по избранному пути и не намерена сворачивать с него.
Но я не могу не упомянуть и о тех тучах, что пытаются застить наши ясные горизонты. Речь идет о людях, так и не нашедших себя в новой жизни. О так называемых "повстанцах" - о бандах вооруженных налетчиков, что скрываются в джунглях, грабят грузы и терроризируют мирных граждан.
Но сколь бы ни были отвратительны их преступления, даже эти люди вправе рассчитывать на понимание и сочувствие. Ибо на путь преступления зачастую встают те, чье положение - безвыходно; те отчаянные, кому, казалось бы, нечего терять. Обедневшие крестьяне, разорившиеся торговцы и наемные работники - которые потеряли работу из-за сложной экономической ситуации. Они взяли в руки оружие лишь для того чтобы добыть себе пропитание и спасти свою жизнь.
Также, многие из тех, кого называют повстанцами, поддались на лживые увещевания своих главарей - а также преступных сообществ, стоящих за ними. Поверили в ту ложь, что приписывала всю вину за их беды нашему Совету, а также иностранцам - особенно гражданам нашего нового союзника США.
И когда эти люди брали оружие в руки, когда убивали своих сограждан и приезжих - они выступали не более чем слепыми орудиями; не более чем марионетками своих главарей. Они верили в то, что творят благородное дело - и этой верой готовы заразить окружающих. Вправе ли мы ненавидеть их за это? Вправе ли желать смерти? Нет - но мы вправе прекратить бессмысленное кровопролитие. И восстановить в нашей стране мир и порядок.
Совет Национального Возрождения принял непростое для себя решение - объявить амнистию участникам повстанческих отрядов. Тем из них, кто твердо решит сойти со своей преступной стези и вернуться к мирной жизни.
Как отец из библейской притчи был рад возвращению блудного сына - так и наш Совет приветствует раскаяние бывших преступников, их готовность вернуться к мирному труду на благо страны. Я официально заявляю: те из повстанцев, кто не совершил тяжкие преступления, будут полностью восстановлены в своих гражданских правах, смогут получить работу и достойный заработок. Всех же остальных ждет суд - справедливый и беспристрастный.
Я обращаюсь к каждому из рядовых участников повстанческого движения - что лично для тебя лучше? Лить кровь, а затем возвращаться в свое неуютное и негостеприимное убежище в джунглях? Или жить нормальной жизнью - той, которую ты потерял и только из-за этого взялся за оружие.
Не верь своим главарям и самозваным "командирам". Они используют тебя, заставляя делать кровавую и грязную работу - и однажды оставят тебя умирать от пули или от тропической лихорадки. Ты нужен им лишь до тех пор, пока способен стрелять. И убивать тех, на кого они укажут. Убивать и грабить.
Совет Национального Возрождения предлагает тебе выбрать другой путь. Приди к ближайшему лагерю для раздачи гуманитарной помощи, сдай оружие - и тогда, только тогда у тебя появится шанс снова стать полноценным гражданином своей страны.
Вива ля Маньяда!