Усатенький разорялся бы еще долго, но вмешался королевский сенешаль, указав на неуместность подобных речей на королевском совещании.
Однако мне показалось, что сам Карл поглядел на меня с удивлением. В чем я опять накосячил? И что это гражданин виконт вдруг на меня наехал? Мы что, личные враги?
Выяснилось это позже. Когда совещание закончилось и я оказался в кругу друзей.
– Тебе следовало промолчать, – укоризненно произнес мой брат Арман. – Виконт де ла Брис вышибал тебя из седла трижды, а это было еще до того, как ты затеял шашни с его кузиной.
Я поднял бровь, мол, с чего ты взял, что дело в кузине?
Арман понял правильно:
– Де ла Брис ни от кого не скрывал, что хочет оказаться в постели Филиси. Думаешь, ему по нраву, что там оказался ты?
О как! А мой двойник – ловелас, оказывается? Господи, разве это справедливо, если меня убьют за то, что мой двойник кого-то соблазнил?
Я пожал плечами… И увидел, как усатенький виконт с друзьями выходит на площадь. Наши взгляды встретились, и усатый, гнусно ухмыльнувшись, сделал такой жест, будто перерезает кому-то горло. То есть не кому-то, а мне!
Ах ты ублюдок! Я ухмыльнулся не менее гнусно и вновь продемонстрировал мсье виконту средний палец.
Рожу усатого перекосило, он растолкал дружков и решительно направился ко мне.
Да, с дикцией у него определенно проблемы. А тут еще скороговорка два слова в секунду: с брызганьем слюной и демонстративным хватанием за меч.
Ни хрена не понял. Да и понимать тут нечего, так что я и не слушал. Прикидывал боевые и технические характеристики виконта. Рост примерно мой, даже чуть поменьше. Ноги кривые, но мускулистые. Плечевой пояс, предплечья – на уровне. Боец, вне всяких сомнений. Двигается резко, быстро, импульсивно. Наверняка и сражается так же… Будем надеяться. Интересно, как он в пешем строю? Готов поклясться, что до лучших наших бойцов ему далеко. Значит, трижды меня из седла выбивал? То есть не меня, а Жофруа. Но я ведь не собираюсь устраивать с ним конный турнир…
Хотя речь шла именно о турнире. Виконт обещал убить меня, как только я осмелюсь с ним сразиться.
Я поймал встревоженный взгляд Армана, улыбнулся, положил руку на эфес, чуток вытянул меч и поглядел на виконта.
Понятливый здесь народ. Сразу видно – профессионалы. И любители. Большие любители. Мгновение – и мы уже в кругу заинтересованных зрителей. Просторном таком кругу.
Вжик! – И мой оппонент уже с клинком наголо. Хороший клинок, однако. Ничуть не хуже моего. Если не лучше. И бронь у виконта, можно сказать – элитная. Кольчуги здесь – большая редкость. Импортный товар.
А на мне даже доспехов из арсенала де Мота не имеется. Не думал, что пригодятся. Можно снять плащ и намотать на левую руку… Но то, что хорошо против ножа, не защитит от клинка из "сварного булата". Неудачно получилось. Я предпочел бы, чтоб мой тренированный торс защищало что-нибудь поосновательнее, чем красивая рубаха с шелковой вышивкой.
И еще одна проблема, о которой следует помнить. "Травма" спины логично "изменила" мою походку. Но манера сражаться для профи – как визитная карточка. Можно не сомневаться, что мой стиль боя решительно отличается от стиля моего "двойника". Никакая травма не способна оправдать такую трансформацию, а здесь слишком много тех, кто видел Жофруа де Мота в деле. Значит, поединка быть не должно. Я должен свалить виконта первым же ударом. Вопрос – как? Есть идеи?
Виконт с ходу в бой не бросился. Может, ждал, как джентльмен, пока я обнажу оружие? А может, прикидывал, как тяжела моя травма, и какие бонусы на этом можно получить. Вот только я уже знал, что характер у ревнивца отнюдь не нордический.
"Струсил?" – вновь беззвучно шепнул я с насмешливой улыбочкой.
Вероятно, виконт умел читать по губам. Вмиг встопорщил усы и кинулся…
Есть!
Я умею очень быстро извлекать оружие. И сразу пускать его в ход. Превосходный удар у виконта! С двух рук, мощно, резко… Попал бы – от меня только брызги полетели бы. Но я привык к мощным ударам. Скандинавы – они помощнее тебя, виконт.
Мой меч успел вовремя. Парировал я жестко и тоже двумя руками: причем левая – обратным хватом. И резко вниз, оголовьем рукояти – в выставленную вперед ногу. Всем весом – в колено.
Хрусь – и пополам. Ну не пополам, конечно, но мало не показалось. Виконт взвыл, а я, выпустив собственный меч, наработанным движением перехватил виконтову правую руку. Болевой – и меч виконта у меня. Ласково улыбаясь, прижал ревнивцу лезвие к кадыку. Сдаваться будем?
Нет, не будем. Сдохнет, но не сдастся. Зарезать галльского петушка? Но как к этому отнесется общественность? Король, к примеру? Опыт жизни среди викингов научил меня: убивать авторитетных воинов – чревато. Кровная месть – наверняка. Еще и деньгами накажут…
Как всегда, выход нашелся. И как всегда – довольно рискованный.
С той же ласковой улыбкой я вложил отнятый меч в ладошку виконта и шепнул ему на ушко, очень надеясь, что мой чудовищный акцент будет списан на боевую горячку:
– Брат Филиси не будет убит мной…
Засим – шаг назад с одновременным подхватыванием с земли собственного меча.
Набросится или нет?
Не набросился. Расцвел, поклонился галантно. Выдал коротенькую речь в честь моей чести. И, прихрамывая, двинул восвояси.
Надо полагать, мы теперь друзья? Кузина Филиси мне прощена?
Хорошо иметь дело с рыцарями.
Не успел я вложить меч в ножны, как оказался в окружении Армана и прочих беллаторе. Благосклонно принял поздравления. И приглашение на вечернюю попойку. На этот раз у беллаторе Филиппа де Люза. Интересно, когда наступит моя очередь?
Глава 19,
в которой герой знакомится с очаровательной любовницей беллаторе Жофруа
Однако я его понимаю. Теперь понимаю. Малышка Филиси действительно оказалась хорошенькой.
Не успел я справиться с обедом, как в дом, унаследованный мною от беллаторе Жофруа, прилетела ее служаночка с вестью о том, что госпожа страстно желает меня поблагодарить за то, что пощадил ее любимого кузена.
Я не стал противиться. К тому же любопытно было взглянуть на ту, из-за которой меня собирались убить. Настолько любопытно, что я даже пренебрег угрозой разоблачения. Да и нехорошо отказывать женщине.
Понимаю виконта. Рыженькая, зеленоглазая, с румяными щечками, губками цвета недозрелой вишни и очаровательными веснушками. К тому же чистоплотная – Филиси приняла меня в ванне. Вернее, в корыте. Большом таком медном корыте, наполненном горячей и душистой водой. Плавающие в воде розовые лепестки и тончайшая ткань пеньюара укрывали большую часть прелестей кузины виконта де ла Бриса. Но кое-что оставалось доступно заинтересованному зрителю. Например, облепленные розовым батистом перси минимум третьего размера.
– Иди же сюда, скорее!
Джентльмены не вправе отказывать дамам. А беллаторе – это больше, чем джентльмен. Это – рыцарь. Хорошо, что у меня вчера побывала Ивет. И сексуальный голод поубавила, и кое-каким полезным вещам научила. Например, я догадался, что снимать исподнее необязательно.
Я быстренько скинул лишнее на ларь у стены, положил меч на табурет около ванны и окунулся в горячую водицу. Эх, хорошо!
Знаками я показал: мол, обет запрещает мне вести светскую беседу.
Филиси была в курсе. Что ж, заявила она, в таком случае ты будешь пить и слушать. И собственноручно налила мне вина. При этом у меня появилась возможность убедиться: хороша у Филиси не только грудка.
Благородная француженка трижды звякнула в колокольчик. И в комнату заявились еще две девушки. Одетые. С музыкальными инструментами. Ну да, музыка здесь только живая.
Девушки заиграли, Филиси запела. Пела рыженькая просто очаровательно. Я заслушался настолько, что даже упустил миг, когда маленькая ножка… Впрочем, это – интимное.
Филиси пела, я пил. И наслаждался. Ей-Богу, жизнь французского аристократа мне нравится. Может, мне так и остаться беллаторе?
Нет, норманская сторона мира мне всё же милее. Разве может сравниться эта сладкоголосая красуля с моей Гудрун? Да никогда в жизни! Не говоря уже о клятвах, которые я принес…
Но расслабиться и получать удовольствие – законное право победителя. Маленькие радости походной жизни…
Потом было совсем хорошо. Служаночки подлили нам в корыто еще пару ведер кипятка и (да здравствуют приличия!) удалились за ширму, где и продолжали наигрывать и напевать, пока мы с их госпожой играли в более откровенные игры.
Огорчило меня лишь одно: с контрацепцией здесь дела обстояли – не очень. А рыженькая Филиси очень опасалась забеременеть.
Но и с учетом названных ограничений всё получилось неплохо. Зеленоглазая крошка оказалась на удивление выносливой, и силенок в этом теле, таком нежном и мягком с виду, оказалось более чем достаточно. И еще один плюс: подмены она не заподозрила. В этом я был уверен, потому что очаровательный ротик Филиси можно было заткнуть лишь поцелуем. Всё остальное время она безостановочно щебетала, комментируя всё подряд: мою и свою внешность, качество игры служанок, последовательность интимных действий, резвость ее новой кобылы, ее собственную резвость, возросшую стоимость благовоний на столичном рынке, необходимость сдерживаться во избежание нежелательных последствий (с надоедливой периодичностью), печальную судьбу неизвестных мне девиц, которые этих последствий не избежали, своего предыдущего любовника (священнослужителя, между прочим, но такого красавчика), свой будущий брак (кстати, почему бы именно мне на ней и не жениться? Папа, скорее всего, будет не против), замечательное платье королевы, на которое пошло столько шелка, что хватило бы… Ну и так далее. К сожалению, я не мог полностью пренебречь этим щебетом. Время от времени в этом потоке проскакивали и полезные сведения. Например, о родственниках моего "двойника". Или о политическом раскладе при дворе Карла.
Словом, если болтун – находка для шпиона, то болтушка – настоящий подарок.
Нет, хорошо, что я не убил кузена де ла Бриса. Не то Филиси пришлось бы надеть траур, а я лишился бы не только телесных утех, но и новостного источника, сравнимого с Интернетом по мощности информационного потока. Впрочем, доля полезной информации в милой болтовне Филиси была примерно такая же, как в большинстве новостных лент.
Я обнимал рыженькую француженку, слушал мелодичный щебет… и думал о Гудрун. Нет, меня не мучили угрызения совести. Тем более что Гудрун вряд ли сочла бы мои развлечения с Филиси изменой. Так женщина двадцать первого века не станет сердиться на мужчину, если тот, не имея возможности заехать домой пообедать, перекусил в кафе. Но, блин, как я тосковал "по домашней кухне"!
Филиси выпросталась из моих объятий и звякнула в колокольчик.
Тут же набежало полдюжины служанок с полотенцами и халатами. Однако полюбоваться фигуркой рыженькой француженки мне не пришлось. Она целомудренно удалилась в другое помещение, оставив мне пару девушек – для обслуги.
Девушки деловито сняли с меня мокрое, выловили из корыта портки, вытерли меня насухо, надели сменку (как раз мой размер), расчесали, запаковали в верхнюю одежду, опоясали мечом, в четыре руки расчесали гриву и бороду и проводили к столу. Всё – менее чем за пять минут. Вот это профессионализм!
И я наконец понял, что мне напоминает мое пребывание в Париже. Отпуск! И не надо удивляться. Просто представим себе такую ситуацию: человек одиннадцать месяцев пашет в крайне суровых условиях. Например, бьет шурфы в тайге или моет золото на севере. А на двенадцатом покупает путевку куда-нибудь в Коста-дель-Соль, в пятизвездочный отель… Вместо холода, гнуса, сырости и заскорузлой робы – солнце, море, белый костюм. Вместо закопченного котелка и кружки с пробкой в ручке – скатерть, приборы, вкусная еда, вино из большого бокала. А еще цветы, зеркала, сверкающая ванная и услужливые чистые девушки…
Вот именно это я и имею в виду.
Глава 20,
в которой выясняется, что уверенность в собственном превосходстве и расположении Всевышнего еще не гарантия победы
О французском короле я был лучшего мнения. Идиотская идея разделить войско – восторжествовала.
Отчасти мне была понятна французская самонадеянность. Регулярная армия – против каких-то дикарей-язычников.
Да еще превосходство в численности изрядное.
В Париж подтянулись кое-какие резервы. Вассальные графы-бароны, прослышавшие о богатствах, которые нахапали норманы, решили поучаствовать в общем празднике. Опять-таки Бог, несомненно, на стороне франков. Ну да, эти морские разбойники захватили пару-тройку городов, но как можно сравнивать местные гарнизоны с настоящим войском?
Пока армия короля готовилась к победе, норманы грабили окрестности Парижа. И активно торговали элитными пленными. Франки не жадничали – выкупали. Надо полагать, рассчитывали всё вернуть после победы.
Настроение в столице было приподнятое. В успехе никто не сомневался. Франкские шевалье, еще не убившие ни одного викинга, авансом купались в славе. Мои "друзья" во главе с беллаторе Арманом всерьез прикидывали будущие дивиденды. В общем, христианское французское воинство не слишком отличалось от языческого скандинавского. И те и другие были мастаки насчет дележки виртуальной медвежьей шкуры.
Но шансов у последних было несомненно больше.
Еще и потому, что у норманов в ближайшем окружении Карла имелся шпион. Я.
А я был необычайно доволен собой. Что ни говори, а вероятность моего успешного внедрения была невелика. Мое внешнее сходство с беллаторе Жофруа открывало мне доступ в Париж, но в мои планы не входила активная жизнедеятельность. Я намеревался играть роль тяжелобольного инвалида, а тут всё так лихо закрутилось.
Если по уму: мне сейчас надо валить.
Открыть в одиночку охраняемые ворота города, всё равно какие, – задача нерешаемая.
Искать союзников? А как?
Нет, в городе наверняка немало народу, готового на всё за хорошие бабки. Но как прикажете этот народ искать?
Спуститься на городское "дно" с мешком серебра?
Так и насмерть утонуть можно.
У меня нет возможности зарыться в какую-нибудь нору и действовать осмотрительно и неторопливо. А чем дольше я нахожусь среди людей, знавших Жофруа де Мота, тем больше вероятность моего разоблачения. Склонен думать: меня до сих пор никто не раскусил лишь потому, что подобное никому в голову не могло прийти. Кто здесь мог представить, что место беллаторе Жофруа может занять подменыш? Если не принимать во внимание разные сказки о ведьмах и троллях, здесь подобное просто не практикуется. Надеть на себя чужие тряпки и обмануть стражу? Да запросто! А сыграть чужую роль, причем роль человека, хорошо известного обществу? Абсурд!
Чем дольше я думал над самой идеей моего внедрения, тем яснее понимал, насколько мне повезло. Каким местом я сам думал, когда соглашался?
Хотя нет, моя наглость как раз вполне понятна. Я ведь и сам что-то типа подменыша. И вон как преуспел. Отсюда и наглость. И уверенность в том, что всё получится. Как всегда.
Тем более, мы целую неделю, пока ехали к Рагнару, выдавали себя за шевалье…
"Вали из города! – говорил мне разум. – Сейчас – самое время! Ты принесешь Рагнару весть о глупом плане короля разделить армию! Разве этого мало? Хватит испытывать свою удачу!"
Но доводам разума я не внял.
Мне очень нравился мой отпуск в Париже. И я собирался задержаться здесь еще на пару дней.
В конце концов я могу покинуть город в любую минуту. Десятки свободных вояк покидали Париж, недовольные королевской политикой. Другие вояки прибывали в город, чтобы поискать славы и денег. Была у меня даже мысль: замаскировать десятка три викингов под франков и тайком провести в Париж. При условии, что их будет возглавлять самый настоящий беллаторе, эта задача – ничуть не сложнее моего внедрения. Зато с такой командой я бы наверняка сумел захватить ворота…
Вопрос: а хочу ли я это сделать?
Ответ: нет.
Я совершенно точно не желаю, чтобы викинги вошли в Париж.
И буду очень доволен, если сумею уговорить короля откупиться. Как это было под Анжером. Я буду очень-очень доволен, потому что, согласитесь, спасти от резни целую столицу Франции – это круто!
Вот только как уболтать короля, если ты принял обет молчания?
– В общем, так, Вихорёк, – напутствовал я своего оруженосца. – Твоя задача – сообщить нашим, чтобы порадовали конунга. Ему не придется штурмовать Париж. Король намерен атаковать сам. Причем двумя армиями, по обоим берегам Сены. Начнут завтра-послезавтра. Дальше Рагнар сам разберется. И постарайся, малыш, чтобы тебя не убили.
– Не сомневайтесь, мой господин. Я всё сделаю.
– Двигай! – Я хлопнул лошадку по крупу, и Вихорёк галопом догнал группу парламентеров с выбеленным щитом на палке, в данном случае вполне заменявшим атрибутику герольда.
Лошадка под Вихорьком была из моей конюшни. Сама конюшня располагалась за пару улиц от моей резиденции. Это была конюшня графа Парижского, у которого Жофруа арендовал полдюжины стойл. Псарня была подальше. В соседнем квартале. Там же – любимые охотничьи птицы Жофруа де Мота.
Я туда не совался. Хоть и говорят, что охотничьи псы преданы тому, кто их на охоту водит, но мало ли…
А вот в конюшню заглянул. Любимый боевой жеребец Жофруа погиб на поле брани вместе с хозяином. В депозите осталось пять лошадок. Четыре – для общих нужд, пятый – молодой рыцарский конь, купленный беллаторе сравнительно недавно. Я попытался наладить с ним контакт с помощью фруктовой взятки. Жеребец отнесся к подачке благосклонно. Глядишь, договоримся. Лошади ничуть не глупее собак. А рыцарские вдобавок отличаются исключительной преданностью хозяину. У меня была возможность в этом убедиться, когда мы "осваивали" трофейных коней.
Но вернемся к моему оруженосцу.
Намечалась очередная миссия по выкупу пленных. Вихорёк вступил в ее ряды с горсткой серебра в кармане – моей долей в общем благотворительном фонде.
Пока они выезжали из города, я успел подняться на стену и получил возможность наблюдать за процессом.
По ту сторону рва "покупателей" ожидала группка викингов с дюжиной пленных в потрепанных одеждах церковных иерархов. Присмотревшись, я обнаружил в числе "продавцов" моего Скиди. Удачно получилось. Вот и думай после этого, на чьей стороне Высшие Силы…