Вечером Николай отправил татя в подвал, запер его и пошел в избу к воеводе – доложиться о своем прибытии. Тот был на месте и читал какое-то послание.
– А-а, Николай Иванович! Здравствуй, здравствуй! Что-то давненько тебя в Твери не видать было! Я уж подумал, не забыл ли ты в своей деревне про службу государеву? – приподняв левую бровь, сурово спросил воевода.
– Не серчай, Дмитрий Сергеевич! Неожиданно деревня моя разрослась людьми! Пришлось боевыми холопами самолично заняться, а то придет зима, нужно будет свое войско на смотр выставлять, а оно не готово. Это же тоже государственный интерес! Так что и в своей деревне я был на государственной службе, – ответил Николай. – Опять же татя поймал. Меня хотел убить, паршивец!
– Да ты что! – взволновался воевода. – И кто он?
– Холоп купца Волошина!
– Ты смотри! А ведь предупреждал я тебя, Николай Иванович, что с братьями Волошиными шутки плохи – злые они люди!
– Так убивать-то меня за что? Я же их и их добро от татей стерегу!
– Так-то оно, конечно, так, но где-то ты им сильно насолил, Николай Иванович!
– Это что? Из-за того, что я на дочери купца не женился, что ли? – рассмеялся Николай.
– Н-е-е, дружище! Думается мне, что у них есть другой резон, чтобы тебя убить, и он будет гораздо сурьезнее!
– Тогда надобно мне подумать, Дмитрий Сергеевич. Пусть он пока посидит в заточении.
– Как пожелаешь, боярин, могу и подержать его у себя. Но волошского холопа ты к себе ведь пряником приманил?
– Пришлось вначале ему немного ногу болтом попортить. А потом я лекаря попросил посмотреть холопа.
– Вот видишь, а значит, купец может теперь тебя обвинить в порче его имущества!
– Так он же меня убить хотел?
– Ты в Твери человек еще новый, да и в Москве, как я разузнал, совсем недавно появился, а Волошины здесь давно живут, и их все знают и, как торговцы, авторитет имеют. У них и связи нужные есть, а ты ведь совсем недавно из Литвы к нам прибыл. У тебя никакой раны нет, а у волошского холопа в ноге твой болт сидит. Так что подумай, Николай Иванович. До завтра у нас с тобой еще время есть. А дальше может большой шум подняться!
– Пойду я поужинаю и отдыхать, воевода. Хочу все хорошо обдумать!
– Так ты что, с дороги со мной и по чарочке не выпьешь? От нее и сон у тебя лучше будет? – удивленно спросил воевода. – Ладно, тогда я тоже поужинаю, караул проверю и на боковую.
– В следующий раз обязательно, Дмитрий Сергеевич, вместе посидим, выпьем, а сейчас устал я уж больно сильно после дороги. Думал, что еду отдыхать в деревню, а получилось, что все две седмицы как молодой лось с новобранцами носился по полям и лесам! Отдохнуть уж больно хочется и подумать над сказанным тобой! Кстати, как тут мой Мишка? Справляется без меня?
– Мишка? Ах, Мишка! Эт да, изрядное количество ворогов успел наловить со своей милицейской дружиной в твое отсутствие! Так что и без тебя служба Разбойной губы ладно справлялась!
– Хорош тот начальник, у кого служба и без его присутствия по-накатанному идет! Ну, будь здоров, воевода!
– И тебе, боярин, не хворать! – ответил Дмитрий Сергеевич и внимательно посмотрел вслед Николаю.
Глава 17
Подстава
Николай раскрыл глаза. Вокруг непроглядная темнота. Он прислушался. Где-то недалеко от него были слышны голоса. Женский он сразу узнал. А вот мужской вроде как и знакомый, но чей? Николай перебрал в памяти знакомых. Нет, не подходил. Но через секунду ледяной воздух проник под футболку, и кожа на спине покрылась неприятными мурашками. Его Ленка разговаривала с Василием. "Но его же уже нет в живых", – с ужасом подумал Николай, и тут их речь стала более ясной.
– Отдай, это не твое! – прорычал Василий.
– Тебе это уже не нужно, а ему еще понадобится, – не сдавалась Ленка.
Николай попытался всмотреться, но ничего не было видно. Слишком темно. Он полез в карман и достал сотовый. Включил фонарик. Яркий голубоватый луч выхватил из темноты Ленку и Василия. Он держал у ее груди длинный нож, но она не обращала на него никакого внимания. Ленка что-то зажимала в своем кулаке, а Василий пытался это что-то у нее отобрать. Николай попытался встать, но это у него получилось очень медленно. Вязкий воздух пеленал его по рукам и ногам, не позволяя ему быстро двигаться. Наконец он встал и осмотрелся. Это же то самое подземелье, с которого у него начался путь в средневековую Москву. Вот и обгорелая рука торчит из стены, правда, от нее остался лишь маленький обрубок – осыпалась. Василий почувствовал его присутствие и обернулся.
– Снова ты, опричник! Как ты мне надоел! Нигде от тебя покоя нет!
– Николай! – оглушительно закричала Ленка. – Лови! Это твой ключ домой!
Она чем-то прикоснулась к стене за ее спиной, а затем это "что-то" бросила Николаю. Он подставил ладонь, и на нее упал золотой "грецкий орех". "Это же тот же самый кусок золота из кошеля Василия", – подумал Николай.
Он посмотрел на Ленку. За ее спиной растворялась стена и медленно, как на старой фотографии, проявлялся парк из его времени – времени Николая.
– Ленка! – закричал Николай, но она уже уходила от него сквозь стену.
Она возвращалась в свое время, а Николай оставался в подземелье, и теперь к нему бежал Василий. У него это получалось как-то неестественно, замедленно. Он и кричал ему так же замедленно, а Николай в это время сжимал в руке золотой слиток.
– Вставай, боярин! Вставай!
До него как сквозь вату доходили странные звуки. Он ничего не мог понять. Наконец он разобрал слово "боярин". Николай с трудом открыл глаза. Он сжимал в кулаке висящий у него на шее небольшой кожаный мешочек, в котором он хранил золотой "грецкий орех".
– Боярин! Живой, а мы уж подумали, что все – помер, – сказал Мишка и перекрестился.
Николай повернул голову. Его комната была полна людей. Кроме Мишки и Антипа здесь были воевода, три стражника и суетливый мужичок с маленькими черными бегающими глазками. Человека с такими глазками он совсем недавно выгнал из своей комнаты, но только тот был много старше. "Волошин", – подумал Николай, и только сейчас до него стало доходить, о чем они тут все говорят.
– Я же тебя никогда не обманывал, воевода! Мне сразу этот боярин не понравился, как я его только первый раз увидел на нашем торгу! То, что он разбойников будто бы ловил, это он специально, чтобы к тебе в доверие втереться, воевода. Он с самого начала у тебя казну хотел украсть! У него же даже собственного дома в Москве нет! Я даже думаю, что он просто самозванец и никакой он не боярин Бельский. Сильно похож на воеводу, боярина Бельского, который сгорел во время пожара в подвале собственного дома, и только!
– Разберемся, – односложно ответил воевода и посмотрел на все еще лежащего в постели Николая. – Как же ты так, боярин, а я тебе было и вправду поверил! Ты бы хоть встал, что ли!
Николай сел на кровати и потянулся за одеждой. Много времени на одевание ему не потребовалось. Он потянулся за шпагой, но воевода неодобрительно покачал головой.
– Не положено, боярин.
– А что случилось-то, Дмитрий Сергеевич?
– Смотри, как притворяется! – взвизгнул Волошин и посмотрел на воеводу.
Тот указал Николаю рукой на угол комнаты. Там стоял большой деревянный сундук, окованный металлическими полосами и закрытый на висячий замок. Николай мог поклясться, что раньше этого сундука в его комнате никогда не было. Воевода подошел к нему и снял с пояса один из ключей. Открыл замок и откинул крышку.
– Ё-мое! – только и смог сказать Николай, когда увидел, что в этом сундуке внутри.
– А ты не знал? – подозрительно глядя ему в глаза, спросил воевода.
– Откуда, Дмитрий Сергеевич?
– Лжа, воевода, чистая лжа, – тут же зашипел купец и стал буравить Николая своими маленькими глазками.
– Страже охранять сундук, пока казначей пересчитывает деньги, как зеницу ока! Потом перенесете обратно в мою избу! Сам лично проверю, и не дай бог, что хоть одна медная монета из сундука пропадет! – грозно прорычал воевода. – А ты, купец, иди домой и чтобы никуда из города без моего ведома ни ногой!
Купец мелко закивал головой, еще раз злобно посмотрел на Николая и быстро выбежал из комнаты. Воевода тяжелым взглядом обвел ее. Посмотрел на Николая и коротко бросил:
– Пошли!
Николай взял со стула комом брошенную вечером куртку и нащупал под ней кобуру с пистолетом. Скрутив все в комок, он с небрежным видом сунул ее себе под мышку. Идти было недалеко – всего лишь до подвала, в котором он вчера запер татя, который покушался на его жизнь. Воевода, даже больше не поглядев на Николая, пошел в свою избу. Страж же отпер дверь и крикнул. Тать, сильно прихрамывая, вышел наружу и зажмурился от яркого солнца. Привыкнув, он заметил Николая и ощерился.
– Вот и твой черед пришел посидеть в подполе, боярин! Будешь знать, как в честных людей стрелять и ни за что сажать!
Николай ступил на порог подвала и оглянулся. На пороге гостевой избы стояли Мишка и Антип и удивленно смотрели на него.
– Проходи, боярин, не задерживай людей! Не серчай! Это воевода приказал тебя сюда поместить. Осерчал он на тебя очень сильно, а тут еще с Москвы из казенного приказа должны приехать. Порядок и деньги проверять. Обижен он на тебя очень! В обед я тебе еду принесу, а пока мне нужно тебя запереть, боярин!
Дверь подпола закрылась, и Николай снова очутился в темноте. Ему отчего-то вспомнился его сон и Лена, которая что-то ему кричала про ключи. Николай машинально дотронулся до мешочка, в котором лежал золотой слиток. Он вспомнил, что, прежде чем уйти сквозь стену и вернуться домой, Лена прикоснулась им к стене. "Это всего лишь сон, но я ведь тоже прошел сквозь эту чертову стену! А Василий! У него же как раз и был этот слиток золота, и он ходил через стену туда и обратно. Надо будет как-то навестить это подземелье", – размышлял Николай, пытаясь найти себе место, где можно было бы присесть. Но чистого места не было, везде присутствовал запах мочи и экскрементов. Свет проникал лишь сквозь щель под дверью, но глаза и к такому освещению стали постепенно привыкать, но все равно света было мало. Николай достал из кармана зажигалку. Он не курил, но эту вещицу всегда носил с собой, и она уже не раз его выручала. В ее неверном свете он увидел кучу соломы. По всей видимости – лежбище. Осмотрелся, нашел местечко почище и присел. Спрятал в карман зажигалку. Одел наплечную кобуру, а на нее куртку. Так ее не будет видно. Николай задумался, кто его мог так крупно подставить? Похоже, что это купец Волошин. Больше-то и некому, но как он сумел такое сложное дело провернуть в крепости, где кругом стража? "М-да! Вопросы-вопросы, но где и как найти на них ответы?" – задумался Николай. Он еще немного посидел, но потом вдруг вспомнил об ужине! И он сам и воевода перед сном ужинали, а потом он никак не мог проснуться. Николай подошел к двери, стал в нее барабанить и кричать:
– Воеводу позовите! Срочно!
Прибежал стражник. Закричал, что не положено, на что Николай его обругал и послал за воеводой. Через некоторое время тот все-таки пришел, но дверь подвала не открыли.
– Чего звал-то? Покаяться надумал?
– Нет, воевода! Не виновен я, но спросить тебя хочу, ты случаем не просыпался сегодня с утра так же тяжело, как я?
За дверью была тишина, изредка прерываемая сопением воеводы, а затем удивленное:
– Точно, боярин! Ты же это что? Думаешь, что усыпили нас?
– Так и есть, воевода! Обвели нас с тобой, как детей малых, вокруг пальца! Узнай, осталось ли у повара что из вчерашней еды. Если да, то дай на пробу какой-нибудь собаке, и потом последи за ней!
– Посиди пока еще, боярин, а я прознаю, но, если твоя правда, сам казню предателя! – гневно прорычал воевода.
Он ушел. Николай успел пообедать в подвале, насквозь пропахшем отходами человеческой жизнедеятельности. Ноги затекли, потому что прилечь он так и не рискнул, и отсидел почти что все время на корточках. Но наконец он услышал крик воеводы:
– Отпереть немедля!
Послышалась возня, дверь в подпол распахнулась, и яркое солнце ослепило Николая.
– Выходи, боярин, и извини меня! Черт попутал, прости, Господи, мою душу грешную! Заговорил мне зубы этот Волошин, а я ему и поверил! Да как тут не поверить, если вся казна моя у тебя в избе оказалась?
– Ничего, воевода! Не держу я на тебя зла! Сказывай, что узнать удалось!
– Идем! Сам увидишь!
Николаю еще никогда не доводилось бывать в пыточной, и то, что он увидел, повергло его в шок. Одно дело, когда смотришь это в кинотеатре или по телевизору, а совсем другое дело видеть все вживую. Когда они вошли, то первое, что ему бросилось в глаза – это два человека, вернее, это были подобие людей. Они были прикованы к стене, выложенной из крупного камня. На их руках и ногах были железные оковы. Подле них валялась собака, а на лавке сидел полуобнаженный мускулистый мужик в кожаном фартуке. Раньше Николай его уже видел на казни разбойников – это был палач. В руке он держал острый раскаленный прут и методично, не торопясь, крутил его на огне. При появлении воеводы он отложил его в сторону, встал с лавки и поклонился. Только сейчас Николай заметил у дальней стены безжизненное тело еще одного человека.
– Плесни на них воды! – зло приказал воевода.
Палач набрал воды в деревянное ведро из стоящей в углу бочки и облил с ног до головы одного, а затем и другого человека. Когда они зашевелились, Николай с большим трудом в одном из них признал купца Волошина, а в другом татя, который хотел его убить.
– Ну! – грозно рыкнул воевода. – Говори, иуда, почто людей в крепости усыпил и сундук с казной боярину подкинул?
– Мне старший брат приказал, – еле слышно прошептал купец. – Он нам все дело в Твери испортил.
– Говори, какое такое дело? – спросил воевода, но купец замолчал.
По нему было видно, что он боится признаться. Палач взял в руки раскаленный прут и, мерно покачивая его в воздухе, подошел к нему. У купца от страха округлились глаза, он замотал головой и что-то невразумительное замычал. Палач приложил к его оголенному животу красный от жара прут. Раздался истошный крик, противно завоняло паленым мясом, и купец снова потерял сознание.
– А собака, что – тоже мертва? – жалобно спросил Николай.
– Да нет! – усмехнулся воевода. – Жива наша псинка. Вот выспится и снова будет бегать, как живая.
Воевода посмотрел на безвольно поникшую голову купца, потом с прищуром на татя.
– Этот хотел тебя убить, боярин?
– Он! – ответил Николай.
– Считай, что он уже не жилец на этом свете! Да и купец тоже! Опишем его имущество, и пойдет оно в пользу нашего города. Хоть какой-то толк от него будет!
– А что же он, нам так и не сказал?
– А не сказал он то, что шайка Беспалого по его указаниям бесчинствовала и бояр убивала, а их имущество потом Волошин себе забирал и в других городах продавал. Крохи, конечно, и Беспалому перепадали, но основное этот иуда себе забирал.
– Так чего же он казну тогда себе не забрал?
– Испугался он, что тогда мы казну искать начнем, а ежели найдем, то несдобровать ему, иуде! Он рассчитывал на убитых купцах да боярах наживаться, а когда ты приехал в наш город, то сильно помешал общему делу этих поганых братьев!
– Понятно. Ради такого дела можно было и всю крепость усыпить и город без охраны оставить! – закончил за воеводу Николай.
– Точно, а помог ему его шурин. Он у нас на кухне работал. Теперь вон он, у стены бездыханный сейчас лежит. Пойдем, Николай Иванович, отсюда. Что-то захотелось мне на чистый воздух выйти. Не хочется рядом с этими поганцами находиться. Лучше с тобой за одним столом в моей избе вместе посидим, за жизнь поговорим! Ты ведь на меня обиду не держишь, боярин?
– Не за что мне обиду на тебя держать, Дмитрий Сергеевич, – ответил Николай.
– Вот и ладушки! У меня там, в светлице, твоя шпага да ножи тебя дожидаются. Негоже боярину и без оружия ходить. Да, Николай Иванович, все хотел тебя спросить, а шпагу свою ты где добыл? Больно уж знатная она у тебя!
– У разбойника отбил, да как-то по душе она мне стала!
– Еще бы! – усмехнулся воевода. – Такое оружие целого состояния стоит!
Собеседники вместе пошли к двери. Воевода открыл ее. Затем остановился на пороге, немного подумал, повернулся к палачу и жестко приказал:
– Кончай их обоих сегодня же, а потом собакам их тела скорми. Не желаю, чтобы такие поганые нелюди в нашей родной земле-матушке лежали! Не заслуживают они людской смерти!
Глава 18
Ловля на живца
До конца сентября время для Николая пролетело совершенно незаметно. Ежедневные объезды тверских земель со своей милицейской дружиной по заранее установленному им графику, о котором не знал никто, приносили свои плоды. Даже его дружина получала маршрут движения только перед самим выходом из города. Николай ориентировался по жалобам, которые жители Твери и окрестных земель высказывали ему лично, а купцы и бояре отписывали в своих посланиях. Люди поверили в него, и теперь у него появилось множество добровольных помощников в разных уголках Тверского княжества. Разбойников на дорогах стало гораздо меньше. Можно было даже говорить о кое-каких успехах, и Николай отписал судье Разбойного приказа о выполнении своего задания, но ответа от него пока не было, но деньги на служебные надобности Николаю приходили регулярно, вместе с деньгами для воеводы. Несколько раз он успел побывать в своей деревне и был рад изменениям. Людей становилось все больше. Пожарища были все убраны и вычищены, а на их месте уже красовались новые клети для животных, а рядом стояли дома новых жителей деревни. Появились в ней и свои ремесленники. Так что теперь на торги в Тверь приезжали и его крестьяне. Он с ними тоже время от времени встречался, так что был в курсе всех событий в деревне. Боевых холопов у него тоже стало больше. Теперь их вместе с воеводой было уже пятеро. Оружие, амуницию, в общем, все, что полагается, Николай им купил. Благо его запасы это позволяли делать. Начали даже огораживать село. Стало появляться что-то вроде остроги. Николай про себя смеялся: "Так скоро и своим городом обзаведусь!"