* * *
Новый приказ несколько изменил общее направление, в котором наступала 1-я танковая армия Катукова – уже не на запад, а на юго-запад, чуть ли не на юг. В Молдавию и дальше.
Поворот дал бригаде пару спокойных дней – дорога, по которой шли танки, являлась, по сути, рокадной.
Свернув с шоссе, по которому шли красноармейские колонны, танк Репнина выбрался на проселок, безлюдный, хотя и наезженный.
– А ну-ка, Иваныч, тормозни.
Мехвод тормознул. Геша выглянул из люка. Справа был лог, бугристо переметенный снегом. Репнин не поленился вылезти из танка и обошел его – у самой дороги из снега торчала голая желтая ступня.
Так вот что за бугорки припорошил утренний снежок!
Танкисты вылезали и подходили к кладбищу без могил и крестов.
Услыхав русскую речь, из кустов вылезли двое малышей – грязные, в каком-то фантастическом тряпье, дрожащие от холода и страха.
Мальчонка лет семи, глотая слова, заикаясь, рассказал, как вчера немцы согнали всех, кто остался в деревне, сюда, и – из пулемета.
– Маманя – тоже здесь, – шмыгнул пацаненок носом. – Мы с сестренкой тут были, все видели, ночью в ивняке прятались…
– Товарищ подполковник… – это Капотов с термосом.
– Напои, напои… – покивал Репнин.
Ребятишки, обжигаясь горячим чаем, пили и пили, утоляя жажду, прогоняя холод.
Неожиданно Геша разобрал новый звук – от шоссе приближалось несколько Б-4, между которыми мелькал генеральский "Бантам". Катуков?
Предчувствие Репнина не обмануло. "Бантам", прозванный солдатами "Бантиком", подъехал и резко затормозил. Брезентовый верх не слишком утеплял кузов, поэтому командующий 1-й танковой армией ни полушубка, ни папахи не снимал.
– Здорово, гвардейцы! – поприветствовал Катуков танкистов. – Чего стоим?
– Да тут… это… – мрачно выговорил Полянский и показал в сторону лога.
Катуков прошелся, и Репнин увидел, как судорога стянула лицо генерала. Коротко выматерившись, командарм развернулся и тут заметил детей. Даже спрашивать не стал, глянул на Капотова, а тот засуетился, стал оправдываться:
– Да вот, товарищ генерал-полковник, фашисты мамку ихнюю расстреляли…
Катуков жестом остановил танкиста и подозвал к себе капитана с бэтээра. Указав на детишек, приказал:
– В кабину, пусть отогреются. И накормить!
– Есть!
Усатый старшина мигом подхватил худенькую девчушку, капитан взял на руки мальчика, и оба трусцой поспешили исполнить приказ.
– Мы им и это припомним, – выговорил командарм, хмуро оглядывая лог. Вздохнув, он сказал: – В принципе, я вас и искал, Дмитрий Федорович. Бурда уже в курсе…
Поманив Репнина за собою, Катуков отошел подальше и пристально посмотрел на Гешу. Улыбнулся и сказал:
– Знаете, Дмитрий Федорович, я очень рад, что товарищ Сталин именно вас сделал своим доверенным, что ли…
– Да я ничего такого…
– Знаю, – оборвал его генерал-полковник. – Все знаю. Вы просто говорите правду. Поверьте, Иосиф Виссарионович не от всякого примет истину, а лишь от тех, кому доверяет. Я это все к чему? Кое-кто в Генштабе ворчит, а лично я радуюсь – планы наступления серьезно откорректированы, на чем настоял товарищ Сталин. И не в последнюю очередь после разговора с вами, Дмитрий Федорович. Иосиф Виссарионович сам упомянул об этом… Происходит что-то серьезное – отношения с англичанами заморожены, а вот с американцами… Говорят, весной товарищ Сталин будет встречаться с президентом Рузвельтом. Один на один.
Репнин понимающе кивнул. Новость его обрадовала. Если все так и дальше пойдет, то, возможно, удастся уберечь Рузвельта от "скоропостижной" смерти в апреле 45-го, и тогда карта Черчилля будет бита, а СССР и США станут "решать мировые проблемы" между собой.
Конечно, Франклин Деланович – не подарок, но этот политик, по крайней мере, не так туп, как Трумэн, и не страдает русофобией в запущенной форме. Рузвельт – жесткий прагматик.
Как он вытащил Штаты из Великой депрессии? А через лагеря! Естественно, ни одному вшивому правозащитнику и в голову не придет подсчитывать миллионы американцев, умерших от голода и холода, от работы и отчаяния. Как можно считать жертвы в "сияющем городе на холме"? Это удел исключительно "сталинской тирании", "кровавой гэбни" и так далее.
Катуков не был человеком, сведущим в придворных интригах, но и природного ума хватило ему, чтобы не ставить Репнина в неловкое положение, не интересоваться подробностями бесед в кремлевском кабинете.
– Что нас касается напрямую? – деловито сказал командарм. – Наступление на Германию будет похоже на зеркальное отражение плана "Барбаросса" – РККА тоже нанесет тройной удар: Северная группа войск станет наступать из Прибалтики в Восточную Пруссию, Центральная группа – через Белоруссию в Польшу и дальше на Берлин, а Южная группа армий поведет наступление через Румынию, Венгрию и Австрию на мюнхенском направлении. Задача стоит такая: не дать союзникам времени и возможности оккупировать западную часть Германии. Весь этот сраный рейх должен быть захвачен Красной Армией.
Геша расплылся в откровенно счастливой улыбке.
– Давно я так не радовался, Михаил Ефимович, – признался он. – Это просто замечательно! Если мы займем всю Германию, все достанется нам одним. Будет что возвращать в СССР! Вон, немцы из одного Киева вывезли добра на полусотне составов!
– Согласен! – рассмеялся Катуков. – Я вам все это рассказываю для того, чтобы вы знали о сути происходящего. И еще одно изменение: нам не приказано освобождать Польшу, Румынию, Венгрию и Австрию. Требование одно – скорейшим маршем добраться до границ Германии! Не отвлекаясь на немецкие части или их союзников. Ни румыны, ни венгры нам не противники, но в любом случае, серьезно заниматься ими мы не станем. Когда развернем наступление в Румынии, то это будет означать, что советская территория полностью освобождена от фрицев, и, как бы ни был велик немецкий гарнизон в том же Плоешти, для СССР он не опасен. Всеми этими ошметками вермахта можно будет заняться и потом, после оккупации Германии и взятия Берлина. А пока что держим направление на Винницу и дальше.
– Горячо поддерживаю, – улыбнулся Репнин, – и одобряю!
Неожиданно он испытал беспокойство. Что-то ему вспомнилось, что-то было сказано… Винница!
Черт, как он мог забыть-то! А чему удивляться? То, что давно известно в будущем, ныне – тайна особой важности.
– Михаил Ефимович, – осторожно начал Геша, – чуть не забыл по горячке… В общем, еще в штрафбате, когда брали Киев, я наткнулся на одного немца. Ему досталась очередь из автомата, он лежал в луже крови. Я, когда мимо проходил, счел его мертвым, а он внезапно голос подал, по-русски позвал, да так чисто выговаривал… В общем, оказалось, что этот Дитрих родился на Волге, а потом с родителями переселился в Германию. Но не в этом дело. Дитрих рассказал, что его привлекали к совершенно секретному строительству под Винницей. На той стройке работали тысячи пленных русских и украинцев, а Дитрих был как бы на подхвате, переводчиком-надсмотрщиком, так сказать. Потом всех строителей расстреляли – их было больше десяти тысяч человек.
– Что же там такое строили?
– Секретную ставку Гитлера! "Вервольф" называется .
Катуков вздрогнул.
– Это точная информация?
Репнин развел руками.
– Насколько мог быть точен умирающий.
Командарм задумался.
– Вот что мы сделаем, – решил он. – Маршем следуйте на Винницу, всей бригадой. Я вам придам мотострелков на бэтээрах, чтобы не отставали, и поговорю с летунами. Ну и, разумеется, поставлю в известность кого нужно. В любом случае, мы ничего не теряем! Гитлера там, конечно, давно нет, но что-то же должно остаться! Так что… Действуйте, комбриг!
Из воспоминаний капитана Н. Борисова:
"…И вдруг появляются два немецких истребителя. Нас было семь танков, и как раньше и отрабатывали на этот случай, если местность открытая, сразу расходимся в разные стороны. Разошлись, но один истребитель увязался почему-то именно за мной. А если он пошел, то по всем канонам будет идти до конца.
Конечно, я подавал команды механику, чтобы уходить из-под обстрела за счет маневра, но чувствовал, что по нам попадали. И вдруг у меня возникла мысль – а для чего, спрашивается, нам выдали дымовые шашки и гранаты? И решил попробовать.
Командую заряжающему: "Подай дымовую гранату!" Он мне передал, я люк открываю, механику сказал малость притормозить, гранатку запалил и аккуратненько пустил ее по башне, чтобы она на крыло упала. И получилось удачно.
Через пять секунд дыму – будь здоров. Механик маневрирует, дымище идет и идет, а я уже и вторую подбросил. Немец еще раз на вираж зашел, малость пострелял и улетел. Второй заходит, видит, что тут кругом дымина, и тоже ушел. Ну, вот он меня и записал, наверное, что танк подбит…
А когда мы потом вышли на переформировку, ротный готовил какую-то справку по боевому опыту и в ней упомянул, что Борисов применил дымовые гранаты. Другие офицеры себе на ус намотали. Но к концу войны самолетов противника стало встречаться меньше и встречи происходили реже. Превосходство нашей авиации стало очевидным".
Глава 17
Логово вурдалака
Окрестности Винницы.
5 января 1944 года
В самом начале 1944 года войска 1-го Украинского (Черняховский) и 2-го Украинского фронта (Ватутин) сомкнулись, окружая многочисленную группировку вермахта , в том числе 4-ю танковую армию, а также отсекая немецкие дивизии на Каневском выступе.
В направлении Первомайска наступали войска 3-го Украинского фронта (Малиновский), но основные силы прорыва были сосредоточены в руках Черняховского (1-я танковая армия, 3-я гвардейская танковая армия и 6-я танковая армия, 2-я воздушная армия) и Ватутина (4-я танковая армия, 5-я гвардейская танковая армия при поддержке 5-й воздушной армии).
Так что западное направление было надежно прикрыто, и марш на юго-запад для 1-й гвардейской танковой бригады никем не тормозился. Один из участков пути даже довелось проехать не своим ходом, а по железной дороге, чему Михаил Иванович был очень рад. Хомячья душа – берег моторесурс.
Прибыв на место ночью, танки и БТР сгружались в темноте, пользуясь приборами ночного видения.
"Вервольф" располагался километрах в восьми к северу от Винницы, у местечка Стрижавка, в сосновой роще. Сама ставка была невелика по площади, зато вокруг широкой полосой частили доты, пулеметные гнезда, вышки, артиллерийские позиции, а на высоких деревьях были оборудованы наблюдательные посты – ни пройти, ни проехать.
С воздуха ставку ранее прикрывали два полка истребителей, что базировались на Калиновском аэродроме.
А в центральной зоне, прямо в роще, были выстроены десятки финских домиков для генералов и прочих высших офицеров ставки, столовые, спортзал, здание гестапо, телефонная станция и так далее. Самое же главное, святая святых (если данное слово применимо к нечистой силе…), скрывалось под землей, перекрытое почти пятью метрами железобетона, вырубленное в толще гранита и уходившее на глубину пятидесяти метров. Бункер.
Во всей округе действовал строжайший режим безопасности. Охранная спецгруппа "Ост" тайной полевой полиции очищала район от неблагонадежных – "жидов и большевиков", от всех, кто хотя бы потенциально мог противостоять "истинным арийцам".
Остовцы отвечали за три охранных кольца на дальних подступах к ставке.
После тщательной переписи все жители получили специальные пропуска, был введен комендантский час, а время от времени бдительные гитлеровцы проверяли дома на предмет: "А не завелись ли тут агенты Кремля?"
Конкретную охрану ставки несли тщательно отобранные солдаты из дивизии СС "Адольф Гитлер".
Вот только вся эта интересная информация мало способствовала тому, чтобы найти искомое место. В восьми километрах от Винницы, в пяти кэмэ от Стрижавки. Замечательно просто!
Еще бы навигатор ГЛОНАСС сюда…
Дабы не плутать, Геша повел бригаду к Южному Бугу, выйдя на берег его притока, мелкой речушки Десны – "Вервольф" выходил к ней. Где-то тут должен быть…
– Ваня, – сказал Репнин, внимательно оглядывая местность, – передай Лехману, чтобы двигал всем батальоном к аэродрому. Если там пусто, пусть присоединяется к нам. Если есть… Офицеров живьем брать!
– Есть!
– Иваныч, вперед, но без спешки. Ваня! Передал?
– Так точно! Лехман принял.
– Слушай дальше. Полянский пусть заходит с севера, отсюда то есть, где-то тут должна быть электростанция, а Заскалько – со стороны Южного Буга, там еще башня водонапорная торчит. При себе оставляю взвод Капотова.
– Есть!
Борзых забубнил, а Геша вновь прижал лицо к нарамнику. Ага…
Явно позиция для орудий, но всего две пушки перевернутые. То ли бросили их в спешке, то ли… Лучше подстраховаться.
– Ваня! "Дозвонись" до Кочеткова, пускай выпускает тральщик.
– Понял!
– А то уж больно тихо все да гладко…
"Сороктройка" с тралом показалась слева, прошлась угловатой тенью и поперла вперед.
– Иваныч!
– Иду по следам, командир!
Тральщик выбрался к забору, затканному металлической сеткой и колючей проволокой, и прорвал ограду. Вломившись в заросли насаженных сосенок и кустов, танк выкатился на асфальтированную дорогу, сразу сбиваясь на обочину.
– Иваныч, ходу! Кажется, мы успели!
За деревьями разгорались пожары – деревянные дома дымились, из их окон уже вырывались языки огня. Было заметно, что поджоги только-только начались.
Репнин не знал толком, где тут бункер – домишки его не интересовали, – но немцы сами подсказали местонахождение нужного объекта.
У одного из больших срубов стояли танк "Пантера", пара "Ганомагов" и десяток грузовиков. Надо полагать, что после того, как РККА заняла Винницу, ставка была брошена, а теперь немцы вернулись, проскользнув через линию фронта, чтобы окончательно замести следы .
Русские танки 6-й армии миновали неприметный поселочек, мастерски спрятанный под соснами – ни с воздуха не разглядишь, ни с земли.
– Бронебойный!
– Есть бронебойный! Готово!
– По "Пантере" – огонь!
Пушка содрогнулась, разрывая ночную тишину. Снаряд вошел в немецкий танк, как вилка в котлету.
Тут же добавил Капотов, попав в один из грузовиков. И начался огненный ад – "Опель Блиц" разорвало на куски, а ослепительные вспышки последовали одна за другой, рассылая осколки во все стороны, подрезая деревца, шпигуя толпу немцев, высвеченную пламенем.
– Прекратить огонь! Там взрывчатка и бомбы! Ванька!
– Понял!
Радист затараторил. Геша хотел было и Кочеткову дать ЦУ, но тот и сам сориентировался – несколько бронетранспортеров подъехали, лихо развернувшись и открывая огонь из пулеметов.
Мотострелки попрыгали, разбегаясь, приседая, стреляя из автоматов.
– Тащ командир! Лехман сообщает: на аэродроме находился самолет… этот… как его… А! "Кондор"! Грузился, моторы завел уже. Леня ему фугасным всю морду расфигачил, то есть кабину, и хвост. Там документы какие-то в ящиках…
– Скажи, пусть занимается на месте! Пакует немцев и бумаги!
– Есть!
Репнин снова прижал лицо к нарамнику. Огонь слепил, но можно было разобрать, что у бравых ребят Кочеткова все под контролем.
Немцев застали врасплох – вдруг ниоткуда, из темноты, налетели, наехали, насели…
– Чего тут сидеть? – буркнул Геша, всуе оправдывая риск, и полез наружу. Впрочем, "ППС" он прихватить не забыл. – Сидите пока здесь.
Хмыкая на недовольное бурчание, Репнин покинул танк. Снаружи мрак не стоял, было довольно светло – пожар и светил, и даже грел. Снег был аккуратно расчищен, но судя по всему, еще в декабре – позднее на орднунг времени уже не было, приходилось драпать. Проглядывали газоны с бурой травой, цветочные клумбы.
Подбежал Кочетков в камуфляже и в каске, отдал честь и затараторил:
– Саперы, тащ подполковник! Почти тридцать тонн взрывчатки, и еще столько же авиабомб… было. Сейчас тонн двадцать пять осталось. Минировать хотели!
– Не стали или не успели?
– Не успели, тащ командир! Разгружать только начали, а тут мы! Многих мы постреляли, остальных повязали. Есть разговорчивые…
– Вот что… Командира тутошнего вы не хлопнули?
– Хлопнули нечаянно, тащ подполковник, да тут не он командовал, а один тип. Он служил при ставке и все тут знает!
– Давай его сюда.
– Есть!
Вскоре два матерых сержанта приволокли перепуганного фрица в пальто, замотанного шарфом, но без шапки. У фрица, по всей видимости, никак не мог устояться баланс между страхом и злобой. Он ненавидел русских, ненавидел свою пропащую судьбу, но и боялся до жути – этих недочеловеков с автоматами, берлинское начальство…
Сказать, что Репнин знал немецкий язык, было бы неправдой. Но на уровне военного разговорника – более или менее.
– Имя, – спросил он, – фамилия, звание?
Голос его был насколько холоден, настолько и равнодушен. Дескать, не дашь ответа – черт с тобой, пытать не будем. Застрелим и спросим следующего в очереди желающих жить.
– Зигфрид… – выдавил немец. – Зигфрид Вайс.
– Жить хочешь, Зигфрид Вайс?
– Йа… Йа! Йа!
– Проводи нас в бункер. Будем посмотреть. Амосов! Пошли, прогуляемся.
– Куда? – подбежал особист.
– К Гитлеру в гости.
Компанию Репнину составили Полянский и два пехотинца – громадные близняшки Семеновы.
Подойдя к надстройке бункера, Вайс оглянулся на Гешу.
– Шнелле! – буркнул тот.
И Зигфрид поспешно набрал код на тяжелой двери, она и отворилась. За нею крылось не мрачное подземелье, а ярко освещенный спуск – узковатый трап, двоим на котором не разойтись.
Впереди шагал Вайс, шагал боязливо, постоянно оглядываясь.
Фонарики не понадобились – один из генераторов был запущен, и свет повсюду горел.
Ничего в бункере не напоминало о бомбоубежище или доте – не было тут ни угрюмых бетонных стен со следами опалубки, ни проводов под высоким, метра три, потолком – белые стены, кафель, дубовые панели, паркет, ковровые дорожки, лампы дневного света. Был даже бассейн, хотя воду в нем и спустили.