- Ну, они сперва, конечно, с пеной на губах со мной спорили, но не забывайте, это происходило при президентстве Олесина, так что административный ресурс был на нашей стороне, а у вас в России что угодно продавить можно, если давить с самого верха. Так что Марио наш официально числится ни мальчиком, ни девочкой, а гермафродитом. Признайтесь, что лучшего кандидата для контакта с высшими силами нам просто не найти!
- Да, возможно, это тот, кто нам нужен, - покачал головой Тверинцев, промолчавший весь разговор с Марио. - Но полной уверенности у меня все же нет. Мы пока так и не обсудили, что будем делать, если в Кесарево нагрянут всякие исследователи паранормальных явлений, не говоря уже о правительственных комиссиях.
- В таком случае я срочно женюсь на Софи Спецца, это мать Марио, потом хватаю самого Марио в охапку, и мы всей семьей отбываем на родину в Рим.
- А как, интересно, в сугубо католическом сейчас Риме отнесутся к появлению ребенка, являющегося живым напоминанием о древнеримской языческой религии? - язвительно произнес Тверинцев. - Твои соотечественики, Антонио ныне не очень-то являют собой образец толерантности, особенно в половых и религиозных вопросах!
- Во всяком случае, суд инквизиции ему теперь точно не грозит! - огрызнулся тот. - Как-нибудь проживем на мое профессорское жалованье, запретят проводить генетические опыты с человеческим материалом - так и черт с ним, мой главный опыт уже проведен, теперь осталось довести его до конца, чтобы пожать результаты.
- Хорошо, значит, о Марио я могу уже не беспокоиться, - сказал Тверинцев. - А как быть с остальными? Содержать девятнадцать семей у нас денег нет, самим им тут не прокормиться, защиту мы им тоже не сможем здесь обеспечить, и что теперь делать? Вывозить их отсюда поодиночке? Кто этим станет заниматься, кто возьмет шефство над каждым божественным ребенком, чтобы не упустить момента, когда у того начнут проявляться его сверхъестественные способности, кто поможет их матерям устроиться на работу по специальности, притом что свою квалификацию за последние тринадцать лет те, похоже, уже растеряли?
- Да, это проблема, - признал Триллини. - Хотя за Стива и Петра, я, например, не беспокоюсь. Вокруг матери Стива уже кругами ходит один американец из нашей церкви, думаю, если ему позволят, он увезет ее с сыном домой в США. Кроме того, своими предсказаниями мальчик уже вполне способен заработать на жизнь всей семье. Что до Петра, то он набрал уже такую силу, что с ним не справится ни один человек. Уж он-то всегда раздобудет себе на пропитание. Не дадут добровольно - вырвет! А вот с остальными… Больше всего я беспокоюсь за Алешу, Корнея и Влада. Из Алеши без нашей защиты просто веревки будут вить, такой он безответный, а на Влада с Корнеем в поселке и так косо смотрят, хотя они и живут здесь с самого рождения. Боюсь, если они попадут в руки религиозных мракобесов, их обоих убьют: Корнея - как чертово отродье за его рога, а Влада - как вурдалака за его зубы. Никто и разбираться не станет, что они оба, в общем-то, вполне безобидные ребята. Вот эту троицу надо спасать в первую очередь. Потом еще угроза висит над Элоизой и Дэви из-за темного цвета их кожи, над тремя нашими азиатами по причиной распространенной по отношению к ним ксенофобии, вот, пожалуй, и все. Хотя, я, конечно, за то, чтобы найти опекуна для каждого нашего ребенка.
- В таком случае, я выбираю Влада, - вымолвил Тверинцев. - А как быть с остальными - мы еще подумаем. Будем понемногу привозить в поселок верных адептов нашей церкви, знакомить оных с детьми и их матерями, чтобы они потом вывезли их отсюда. Так, со временем, всех и раздадим. Думаю, месяца два у нас в запасе есть.
- Хорошо, на том пока и порешим, - подвел итог Триллини. - Можете располагаться в моем доме, у меня есть три гостевые комнаты. Теперь у вас будет время поближе пообщаться с детьми. Если еще кто приедет - тоже милости просим ко мне.
Забрав вещи из машины, собеседники разошлись по своим комнатам.
Глава 5. У ночного костра
За ужином Триллини поведал гостям, что этой ночью его подопечные устроят себе ночное гуляние.
- Два года назад у них такая традиция завелась - отмечать свой общий день рождения в ночь на первое июля, - сказал он. - Сегодня они тоже, конечно, спать не будут. Разожгут костер за околицей и станут колобродить чуть ли не до самой зари.
- Ты их хоть контролируешь при этом? - спросил Тверинцев.
- Нет, они просят, чтобы в эту ночь взрослые им не мешали. Не вижу причины отказывать им в этой маленькой просьбе. В конце концов, две предыдущих гулянки прошли без всяких эксцессов, кроме того, там будет Марио, а он уже достаточно разумный и ответственный человек, чтобы удержать своих приятелей и приятельниц от безобразий.
- Ну-ну, - хмыкнул Тверинцев, - блажен, кто верует! Твой Марио, может быть, вполне искренне хочет, что их коллективная гулянка прошла тихо-спокойно, только сдается мне, что в лидерах там ходит отнюдь не он. А характер того же Влада я еще по прежним визитам помню: если ему что в башку втемяшится, то его и сам черт не остановит! Вряд ли в подростковом возрасте он стал поспокойнее. Впрочем, покуда за них отвечаешь ты, я в твои прерогативы воспитателя вмешиваться не стану. Разрешил им гулять одним - пусть гуляют!
Ночью Каледину не спалось. Где-то уже за полночь он не выдержал, встал с кровати, оделся и вышел прогуляться по дремлющему поселку. Ноги как-то сами собой вынесли его за околицу, где в поле виднелся красный огонек костра. Нет, он понимал, что никто из детей его туда не приглашал и им, возможно, будет неприятно, если им вдруг решит составить компанию почти незнакомый взрослый дядя. Но еще сильнее было желание встретиться с этими удивительными ребятами в неформальной обстановке, без контроля со стороны Тверинцева и Триллини.
Когда Вадим подошел к костру, сидящие вогруг него дети молча раздвинулись и освободили ему место. Каледин понял это как приглашение присоединиться и уселся на траву между уже знакомым ему Корнеем и худеньким темноволосым мальчуганом, поддерживающим костер. Корней был здесь без своего цилиндра и, несмотря на свою природную вертлявость, сидел неподвижно, задумчиво глядя на огонь. Силуэт его увенчанной рогами фигуры живо напоминал сейчас знаменитые средневековые химеры.
- Эрик, по-моему, картошка уже готова, - произнес один из ребят, сидящих с противоположной от Вадима стороны костра. По голосу он узнал Марио.
"Надо же, картошку пекут, как мы, бывало, в детстве, в походе!" - слегка умилился Вадим. - "Вроде и дети они совершенно необычные, и время сейчас другое, и интересы у современных подростков сильно должны отличаться от тех, что были у нас в их возрасте, а вот поди ж ты! Просто идиллическая картина получается: ночь, костер, дети вокруг костра. Только лошадей не хватает, а то было бы ни дать ни взять классическое ночное!"
Вадим стал приглядываться к сидящим вокруг костра, выискивая знакомые лица. Так, этот парень, чьи длинные волосы полностью закрывают лицо, - наверняка Петр. Высокий улыбчивый мальчик рядом с ним - это Влад, его трудно не узнать. Вот тот мальчуган с точно выточенным из фарфора личиком, жмущийся поближе к Владу, - видимо, Алеша. А лихой пацан, что-то с увлечением рассказывающий соседу, размахивая при этом всеми четырьмя своими руками, - должно быть, Анатолий. В таком случае, сидящая рядом с ним индианочка - это Дэви. Вадиму захотелось узнать, а кто из этих ребят - тот знаменитый Стив, о котором он столько уже здесь слышал. Этот вопрос на правах знакомого он задал Корнею.
- А Стивки здесь нет, - ответил тот. - Он вообще с нами почти не бывает. Он, видимо, считает, что день рождения - слишком незначительное событие, чтобы отрываться ради него от своих медитаций.
Темноволосый Эрик между тем стал доставать из костра печеную картошку. К ужасу Каледина он запросто совал руку в самое пламя, пальцами ворошил раскаленные угли, выискивая среди них картофелины.
- И не горячо? - спросил Вадим.
- Да не-е, нормально… - откликнулся мальчик, раздавая горячие картофелины всем желающим едокам. - Градусов триста будет, не больше.
- Не знал, что ты такой огнеупорный, - сказал Вадим, беря у него запеченный корнеплод.
- Ага. Все, кто меня не знает, тоже всегда удивляются. Это у меня давно началось, может быть, с самого рождения. Мама меня сначала по рукам хлопала, когда я за горячие угольки брался, а потом увидела, что ожогов у меня не остается, и перестала. Вот, поглядите.
Эрик выхватил из костра раскаленный уголек и растер его пальцами в черную пыль. Затем он плюнул на руку, тшательно вытер ее о штаны и продемострировал Вадиму. На подушечках пальцев не было ни малейшего следа ожогов.
- Ну, ты, парень, и уникум… - произнес Каледин.
Разговор их был прерван появлением у костра нового персонажа. Откуда-то из темноты на свет вышел рыжеволосый подросток с большим луком, висящим на плече, и встал в трех шагах от Вадима. Тот сразу узнал юного охотника на ворон Василидиса. В правой руке мальчик держал две утиных тушки.
- А вот и дичь принесли! - весело крикнул кто-то с другой стороны костра. - Васька, готовить сейчас будем?
- Непременно! - в тон ему ответил юный лучник. - Сейчас Марио приготовит нам утку по-пекински! Медиатор, ты готов к подвигам на ниве кулинарии?
- Вот прямо сейчас встал и побежал! - огрызнулся Марио. - Впрочем, если вы дотерпите до завтрашнего вечера, мы с матерью Ченя можем попытаться и утку по-пекински сорганизовать. Только не обольщайтесь, при такой ораве едоков каждому достанется разве что на один укус!
- Можешь не напрягаться! - милостиво разрешил ему Василидис. - Сейчас опалим этих уток над костром и зажарим на вертеле.
Оглянувшийся на подошедшего Василидиса Вадим поневоле залюбовался мальчиком. При свете костра его обнаженное бронзовое тело самых совершенных пропорций казалось телом какого-то античного бога. Еще большее сходство с ними ему придавал охотничий лук.
Василидис, между тем, передал подстреленную дичь Эрику, охотно принявшемуся за готовку, а сам растянулся на траве рядом с Вадимом, практически прижавшись к нему бедром. Взглянув мальчику в лицо, Каледин заметил, каким хитрющим взглядом смотрит на него пацан. Юный грек, похоже, был уверен в собственной неотразимости. Чтобы сбить с него понт, Каледин заговорил с ним намеренно насмешливо:
- А ты, Василидис, выходит, не только ворон стреляешь, но и браконьерствуешь помаленьку? Лицензия у тебя на этих несчастных уток есть?
- А что, разве нужна?! - искренне удивился пацан и даже приподнялся на локте. - Да их тут, дядя Вадим, до хрена водится!
- Вообще-то нужна, только ее таким малолетним стрелкам все равно не выдают. Антонио знает, чем ты тут занимаешься?
- Не-а, я ему только ворон показывал… А вы можете звать меня просто Васей. Вы не говорите ему об этом, а?…
- Ладно уж, не скажу… Ты только на птиц охотишься?
- Я пытался зимой еще и на зайцев поохотиться, но их очень трудно подстрелить… А если с первого раза не попал, то они так быстро улепетывают, что даже на лыжах не догонишь! В уток куда легче стрелять - они всегда по прямой летят. Я, бывало, и со ста шагов в них попадал!
- Ну, это ты, брат, заливаешь…
- Нет, честно!
Василидис вскочил на ноги и сорвал с плеча лук, готовый тут же продемонстрировать свою меткость. Достойных объектов для стрельбы поблизости не оказалось, и мальчик недовольно уселся обратно. Тем временем, Эрик, уже успевший опалить обеих уток и насадить их на невесть откуда взявшиеся шампуры, с большим раздражением прислушивался к разговору. Воспользовавшись возникшей паузой, он решительно потянул Вадима за рукав.
- Васька кого угодно охмурять готов… Вы не слушайте его, он такой… У нас как только новый человек в поселке появится, так Васька обязательно к нему подкатывается… Говорит, что раз он потомок древних греков, то ему и положено… А вы, дескать, северяне, вы и развиваетесь медленнее… А почему это я развиваюсь медленнее?!
- А ты действительно северянин? - прервал Вадим словоизлияния ревнивого пацана.
- Да, я норвежец по матери. А кто мой отец - я понятия не имею, да из нас никто этого не знает, только гадать можем… Я думаю, мы все же в чем-то должны на них походить, может, даже больше, чем на матерей… Вот скажите, почему у меня волосы темные, хотя я норвежец и мать у меня блондинка, а у Васьки - рыжие, хотя по матери он грек? Да из наших ребят вообще мало кто на свою мать походит, разве что Боря, ну, и Хорхе немного… Девчонки, те, наверное, чуть больше…
- Трудно без отца? - спросил Вадим.
- Ага, - признался Эрик. - Антонио, конечно, обо всех нас заботится, но у него один Марио в любимчиках… Дядя Коля редко к нам приезжает, да и он чаще с Владом общается, ну, еще с Корнеем и Петром, а на меня и внимания почти не обращает… Еще у матери Стива ухажер есть, он, наверное, Стивке станет заместо отца. Я иногда мечтаю, чтобы моя мама тоже за кого-нибудь замуж вышла и чтобы ее муж потом увез нас отсюда.
- А что, плохо здесь живется?
- Да не то чтобы плохо, а, знаете, ску-у-ушно… Никуда нас отсюда не выпускают, как в других местах живут, мы только по телевизору и видим… Скорей бы уж вырасти, что ли…
- Скоро разъедетесь, не беспокойся, - успокоил мальчика Вадим. - Президент недавно сменился, никто ваш поселок больше охранять не станет, и держать вас всех здесь скоро не будет никакой возможности.
- Правда?! - с надеждой переспросил мальчик.
- Точно тебе говорю. Но, конечно, вашим матерям действительно придется подыскать себе мужей. Ты мне лучше вот что скажи: Антонио утверждал, что вы любите отмечать свой общий день рождения без взрослых. А меня вы тогда почему к себе допустили?
- Ну-у, какие у нас здесь взрослые… - протянул Эрик. - Матери наши да Триллини в качестве единственного мужчины. А поселковые и сами к нам не подойдут, они нас почему-то опасаются… А вы все же свежий человек, к тому же мужчина!
В порыве чувств Вадим взъерошил юному норвежцу волосы. Тот благодарно хмыкнул и вдруг прижался к Каледину плечом. Вадим приобнял его рукой.
Привлеченный разговором, к ним подошел Толик, бросив на время свою пассию. Если бы не две пары рук, придававших ему сходство с индийским божеством, этот мальчик выглядел бы типичным сельским пареньком из средней полосы России. Он помялся немного, не зная, как начать разговор, затем, наконец, решился:
- Здравствуйте! Вы к нам надолго в Кесарево?
- Здравствуй, Толя! - ответил Вадим. - Не знаю, смотря как сложатся обстоятельства. Пока в мои планы входит поближе с вами познакомиться. Я уже успел взять интервью у Марио, теперь вот Эрик мне о вас рассказывает. Хочешь присоединиться к разговору?
- Да, конечно. А что вас интересует?
- Да практически все. Никогда, знаешь ли, не доводилось встречаться с такими уникальными детьми. Вот Марио, как выяснилось, пятнадцать языков знает и готовит отменно, Стив с младенчества серьезные книги читает и может предсказывать будущее, Эрик огня не боится, а Василидис из лука стреляет лучше любого спортсмена. А у тебя, Толя, какие умения?
- Ну, не знаю… - потупился мальчик. - Говорят, что я на рояле хорошо играю. Антонио специально его мне из Москвы выписывал.
- Неужто в четыре руки?
- Да, конечно… А что в этом такого?
- Да ничего, если не считать того обстоятельства, что в мире пока не было четырехруких пианистов. А кто тебя обучал?
- Никто, я сам научился… по самоучителю…
- Хм, уже и такие выпускают? Мелодии по нотам играешь?
- Могу по нотам, могу и на слух подобрать. Антонио говорит, что у меня абсолютный музыкальный слух, и у сестренки моей тоже.
- Какой еще сестренки? Ты разве не один у матери?
- Ну, я так Дэви называю… - совсем засмущался мальчуган. - Понимаете, у нас с ней одинаковые анатомические особенности, по четыре руки то есть… Ну, я и решил, что у нас с ней, должно быть, был общий отец.
- Какой-нибудь многорукий Шива, да?
- Ну, типа того…
- В таком случае неудивительно, что он выбрал ее мать, но вот чем его привлекла твоя? Она ведь у тебя русская, верно?
- Верно. Это, наверное, потому вышло, что у нас здесь много русских. Вот и у Пети мать русская, и у Бори, и у Алеши, и у Нади, и у Кати…
- Вполне убедительная гипотеза. Значит, выходит, ты Дэви в качестве сестры воспринимаешь, а я сперва подумал - как подружку… Ладно, расскажи мне вот что: вы с ней с обеими парами рук одинаково хорошо управляетесь? Вы, вообще, правши или левши?
- Мы, наверное, амбидекстры, - признался Толик, - то есть всеми руками одинаково хорошо управляемся, причем и верхними, и нижними.
- А какой рукой ты в школе пишешь?
- Правой верхней, а если она устает, то правой нижней. Но я могу всеми четырьмя руками писать, причем одновременно и разные тексты. Я проверял!
- Вот это уже фантастика! А у сестренки твоей те же способности?
- В общем-то да. Она, правда, на рояле не играет, зато танцует замечательно! Жаль, здесь сыграть не на чем, а то бы она для вас станцевала!
- Еще успеет, я от вас не завтра уезжаю… Да у вас, я погляжу, у кого ни копнешь - обязательно какой-нибудь исключительный талант выискивается. О многих, наверное, даже ваш Антонио пока не знает, иначе бы он нам уже рассказал. Вам с сестренкой тоже хочется живого отца заиметь?
Толик ничего не ответил, лишь грустно вздохнул и повесил голову. Вадим огляделся по сторонам и обнаружил, что на него смотрит добрая половина участников гулянки и все, вероятно, с одним и тем же невысказанным желанием привлечь к себе внимание. Эх, безотцовщина!… Жаль, не смогу вас всех взять к себе, придется выбрать кого-то одного… Ладно, еще будет время со всеми познакомиться.
Утки, тем временем, успели поджариться. Эрик, вооружившись ножом, порезал их на мелкие кусочки и раздал по рукам. Валим тоже получил свою порцию. Погрустневшая с его приходом детская компания постепенно расшевелилась, вновь послышались смешки. Корней тихонько поднялся и направился куда-то в темноту, затем бесшумно возник за спиною у Анны и запихнул ей за шиворот лягушку. Девица издала оглушительный визг, вскочила на ноги, догнала удирающего Корнея и мощно огрела его по спине. Их стычка переросла в общую веселую возню. Затем Влад надумал прыгать через костер. Желающих набрался добрый десяток, прыгали и поодиночке, и парами. Один Марио сидел на своем месте и снисходительно поглядывал на разошедшихся сверстников. Впрочем, когда его задевали, он весело отмахивался. Гуляние продлилось несколько часов. Лишь с рассветом притомившаяся детвора разошлась спать по домам, причем Эрик перед уходом тщательно загасил костер. Вадим ушел вместе с ними, держа за руку уже сонного Марио. Добравшись, наконец, до кровати, он проспал почти до полудня.