Теперь обстоятельства кардинально изменились. Можно было вместо статс-секретарей с пересекающимися обязанностями создать несколько отделов с конкретными должностными инструкциями. Одни занимаются подготовкой высочайших указов и контролем за их исполнением. Вторые - получением докладов и прошений с их проверкой и исполнением. Удобно.
Суть второго проекта - создание отдельной службы на правах министерства и с прямым подчинением монаршей особе для "утверждения благосостояния и спокойствия всех в России сословий, восстановление правосудия". А проще говоря, это служба по расследованию и проверке политических и резонансных хозяйственных происшествий. Тайная канцелярия себя изжила.
В этом отчасти виновата Анна Карловна. Она не жаловала кляузников, мечтающих выслужиться. Ежели кто по пьянке чего сказанул или монетку с изображением царственной особы обронил, ей до того дела не было, как и до случайной ошибки в титуловании при написании челобитной. Прежде за это жестоко наказывали, поскольку считалось "оскорблением величества". Количество следствий по сравнению с предыдущим правлением в три раза снизилось.
Ну а третий проект был наиболее напрашивающимся. С воцарением требовалось дать нечто приятное и народу. Соль для людей крайне важна. Она поступала всевозможными путями: из Крыма, из-за границы на судах в Петербург и Архангельск, баржами с соляных копей, разбросанных по стране. Однако продукта вечно не хватало. В один только Петербург необходимо было ежегодно доставлять до четырех тысяч тонн.
Поскольку налог на соль давал немалый приток средств в казну, увеличение объемов производства и бесперебойная поставка соли на внутренний рынок всегда сопровождались ростом бюджетных поступлений. Наиболее простые средства еще, безусловно, не исчерпаны, но я продолжал гнуть свою линию на получение инициативными людьми возможности подняться. Давно подготовленное постановление ляжет сейчас Екатерине на стол. С одной стороны, легкое снижение налога, с другой - вольный промысел соли. Также предусмотрено наделение землей возчиков соли. Таким образом, эта особая категория граждан в имущественных правах приравнивалась к привилегированным группам.
- Михаил Васильевич! - В кабинет заглянул Зосима. - Тут к вам Игнатьев рвется без очереди, говорит, важно.
- Давай его сюда!
Пристав вошел сияющий. Он излучал столько света и счастья, что прекрасно мог заменить не только полную луну, но и солнце, разогнав без остатка тьму. На боку совершенно не соответствующая форме холщовая сумка, туго набитая.
- Опознал?
- И не только! - возбужденно воскликнул он. - Найдено логово злоумышленника, некоего мелкого польского шляхтича Михаила Еловицкого. Благодаря показаниям хозяйки установлен сообщник, снабдивший денежными суммами злодея. Как выяснено, коммерсант Рунеберг Олаус. Оный вражина немедленно задержан.
- Стоп, - невольно поморщился я. - Польский католик, дворянин…
Ну тут дело сомнительное. Не имея возможности доказать свое благородное происхождение, очень много шляхтичей угодили в податные сословия. Если бы на меня кинулись, махая шаблюкой, да со скрежетом зубовным, ничуть бы не удивился. А Дмитрий им чем не угодил?
- …совместно со шведским бюргером-протестантом изготовили бомбу для российского императора? Может, швед просто в долг дал, а ты мне здесь целый заговор рисуешь, надеясь выслужиться?
- Дослушайте до конца, ваше сиятельство.
- Ну?
- В обоих домах проведены тщательные обыски. У шведа обнаружен тайник. А там такое! - Он замолчал, извлек из сумки кипу бумаг и широким жестом выложил на стол. - А это письма Еловицкого. И никакой он не Еловицкий, а вовсе Поструцкий, и даже не из Киева или там Варшавы, а из Парижа прибыл. Вы почитайте, почитайте!
Кажется, пристав от возбуждения напрочь забыл о субординации. Принялся раздавать указания, без спросу уселся на стул и даже фуражку не изволил снять.
- Ты читаешь по-французски? - перелистывая страницу, спросил я.
- Гимназию окончил, - сказал он с гордостью.
- Из обер-офицерских детей?
- Так точно. Немецкий тоже знаю. В Петербурге без него никак не можно. А вот английский, увы. - Он огорченно вздохнул. - Так, по мелочи.
Это в смысле он опознал язык, здесь есть и такие сообщения? Ага, нашел. Действительно крайне занимательно. По отдельности все это не особо настораживает, а если подряд читать - совсем другое впечатление. Я принялся выписывать имена, делая краткие комментарии и ссылку на очередное эпистолярное творчество.
- Поешь, - разрешил я, указав на накрытые кружевной салфеткой тарелки.
Смешно сейчас вспомнить мое давнее желание навести дисциплину и прекратить воровство среди прислуги, объедающей хозяев. Есть вещи и поведение, обязательное для определенного уровня. Неизвестно с каких древних времен тянущийся обычай подразумевал у настоящего вельможи готовность принять у себя за обедом не только членов семьи и специально приглашенных гостей, но и любого человека благородного происхождения.
Поиздержавшиеся офицеры или небогатые просители из провинции, случалось, месяцами дожидались решения Сената. Им и за жилье иной раз нечем было платить, а есть тоже что-то надо. Потому накрытый на сорок-шестьдесят персон стол многим позволял продержаться, одновременно ставя просителя в зависимое положение. Кое-кто годами так жил, переходя из дома в дом, обедая у знакомых и незнакомых. Но мне лично обходилась в немалые суммы такая радость. А запретить тоже нельзя - традиция, и не самая плохая. И что делать, если осталась после застолья еда? Не выбрасывать же. Вот и тащат слуги без особой тайны.
Большие начальники держали открытый стол для чиновников своих учреждений, командиры гвардейских полков - для офицеров. Иностранные посланники для тамошних подчиненных, проезжих русских поданных. Один из простейших способов быть в курсе происходящего вокруг. Но важнее оказывать гостеприимство небогатым землякам, приехавшим из губерний, где знатные господа родились или имели большие владения. Практически все дворяне находились в родстве, свойстве или кумовстве. Считалось совершенно естественным и не вызывало возмущения или негодования "порадеть родному человечку", помогать пристраивать сыновей в полк, а дочерей замуж.
И я ничем не лучше. Прилежно исполнял священную обязанность оказывать покровительство землякам-архангельцам, воспитанникам Сиротского дома, военным, как хорошо знакомым, особенно вышедшим из небогатых семей или выслужившимся из солдат, так и их детям, а со временем и все более множащимся прямым и дальним родственникам всей этой братии. Обязанности патриарха реализовывал со всей ответственностью. Такие люди были надежны и преданны, а я у них числился заместо Господа Бога.
- И помолчи, - перелистывая страницу, пресек я попытку пристава пояснить текст допроса.
О! Манифест "Ордена возвращения"! Все о независимости страдают шведские морды. Ишь как пафосно. Зато прямолинейно, внушительно и открыто. Им хочется не свободы для народа, который не особо и знают, а личного участия во власти. Облагодетельствуют они нижестоящих потом, как это сами понимают. И хуже всего, что стоит даже честным, принципиальным и неподкупным борцам за освобождение страны от тирании дорваться до власти, - и вот тут-то начинается кровь. И чем благороднее звучат изначальные лозунги, тем жутче результат.
Всегда обнаружатся не согласные с их действиями, и нередко из собственного окружения. Диктатором или руководителем видят себя многие. Тут-то и начнется. Проще заставить, чем объяснить. Они готовы сделать счастливыми всех и каждого, согнув в бараний рог любого, а недовольного прикончив, предварительно приклеив ему соответствующий ярлык. И не важно, как он звучит: аристократ, кавалер, золотопогонник или вредитель. Суть одна.
Ладно, нет смысла дальше оттягивать. Пора браться за дело и доводить его до логического конца. Я поднялся, останавливая жестом едва не подавившегося пристава, попытавшегося вскочить. Позвал Кузьму для порядка, не оставлять же господина полицейского в одиночестве при государственных бумагах. Не столько боюсь чего-то, сколько по привычке. Я в очередной раз направился в кабинет императрицы.
Екатерина изучила бумаги и выслушала мои комментарии.
- Вы хотите сказать, - с оттенком изумления сказала она, - что существует обширный заговор с целью освобождения Швеции? На основании вот этих писем?
Обществ разнообразных направлений в Швеции существовало невероятное множество. Обсуждали экономические и социальные реформы, мечтали об уважении к личности. Велись разговоры о прошлом величии и мечтали об освобождении от власти империи и возвращении прежних территорий. Принадлежность к масонским ложам не считалась чем-то незаконным. Об их существовании знали, нередко места собраний были постоянны.
- Здесь уже не болтовня, а четкие планы. Спровоцировать столкновения с русскими гарнизонами и вырезать наших людей. Количество русских войск в Швеции минимально. Подразделения, как и в России, живут в отдельной слободке, но офицеры частенько на квартирах. Лишенные командования, солдаты при внезапном нападении не смогут оказать достойного сопротивления. Осенью переброска частей по морю затруднена. Момент смены монарха и неизбежное возникновение вслед за этим временных трудностей и растерянности послужит сигналом. Как вы изволили видеть, среди предложений присутствует взятие Дмитрия с семьей под стражу в момент прибытия в Стокгольм для коронации. А ведь это непременно предстоит в ближайшее время. Не ваш супруг, так вы подвергаетесь прямой угрозе. Зима на носу, войска вводить сложно, море штормовое, - глядя в окно, сказал я. - Принудить либо отказаться от унии, либо ввести парламентское правление.
- Принудить меня?! - Она сверкнула глазами и чуть не зашипела на манер рассерженной кошки.
Ага, совсем не северный темперамент, столь долго сдерживаемый, проснулся. В детстве горячая чертовка была, а затем приняла правила и стала исключительно выдержанной на людях. Кажется, я не ошибся. Такая не уступит. И не простит.
Екатерина резко встала и прошлась от окна к двери и обратно.
- Хуже всего, что этот "Орден" получает деньги от англичан, - произнесла она.
Ну да. Может бросить тень на репутацию. Англичанка на троне, а ее родственники норовят завалить государство. Нет ли здесь измены и с ее стороны?
- На самом деле это не тайна, - спокойно сказал я. - Англичане много лет подкармливают всяческих недовольных. Есть еще несколько организаций самого разного толка. Впрочем, и французы финансируют "Детей свободы", а посредством масонских лож пытаются управлять умами. Тридцать две группы, и почти тысяча членов. Устав организации требует слепого повиновения младших членов старшим.
- И вы, Михаил Васильевич, так спокойно об этом говорите?!
- До тех пор пока дальше разговоров не идет, не вижу причин беспокоиться. Все в пределах прав, дарованных унией.
- Вот это вот сегодняшнее не причина для обеспокоенности?!
- А вот теперь пришло время всерьез заняться недовольными. На абсолютно законных основаниях. Государственная измена, убийство императора, получение иностранных денег - лучше предлога не бывает!
- Григорий Александрович?! - резко повернулась она к Потемкину.
- Михаил Васильевич хочет сказать, - моментально ответил тот, - что фактически связать с английским золотом два общества, польское с центром в Париже и шведское, довольно сложно. У них разные хозяева и цели.
- Но поскольку нас не любят ни те, ни другие, - закончила она мысль, - они успешно сотрудничают.
- Пока. Завтра все может измениться.
- В России ведь тоже существуют в немалом числе всевозможные тайные общества, - продолжая вышагивать туда-сюда, после паузы сказала Екатерина.
Еще сколько! От безобидных любителей словесности до достаточно сомнительных поклонников французских прогрессистов.
- Время такое, - поспешно сказал я, пока чересчур ретивые мысли не созрели в голове государыни. - Рождается новая одежда, новый стиль общения. Идет ускорение производства, и все это невольно порождает философию, которая должна дать обоснование и объяснить смысл новых явлений. Молодые умы кипят. Все подряд: старики, люди зрелого возраста и молодые - обсуждают и осуждают действия правительства или, напротив, требуют более радикальных действий.
- Народное просвещение, - сказала Екатерина откровенно ядовито. - Теперь стали грамотные и заимствуют идеи из Европы.
- Истинное просвещение не состоит в количестве умствователей и писателей. Цель его в распространении знаний, точных наук особенно. Мы имеем огромную нужду в инженерах, медиках, химиках, но весьма сомнительна в ближайшие годы польза от второго Канта или Юма. Эта роскошь неокрепшему уму может быть вредна, потому в университетах российских упор сделан на факультеты прикладные. А самонадеянность двадцатилетних, считающих себя вправе помышлять о преобразовании государства, смешна. Их надо бить по рукам, пока не повзрослеют, и не больше.
- Выходит, очень к месту проект создания жандармерии, - сказала императрица, прекращая хождение и усаживаясь снова за стол.
Я поспешно захлопнул рот, пока с языка не слетел дурацкий вопрос. Это она про ту самую службу расследования и дознания при ее особе. Просто само слово впервые прозвучало из ее уст. Мы с Потемкиным хотели нейтрально назвать Третьим отделением канцелярии Ея Величества.
- Тайная канцелярия совсем мышей не ловит. - Екатерина частенько вставляла в речь простонародные выражения и пословицы. - Такое злодеяние профукать!
Не зря даже не приняла князя Глебова, вновь назначенного не так давно покойным супругом. Извинения ей не требовались.
- Правда, проект явно недоработан. Помимо сыска и следствия еще передать в ведение жандармерии "черный кабинет"…
А это она перлюстрацию корреспонденции и дешифровку из моего ведомства выводит и в свою канцелярию включает.
- …и цензура печатающихся в России газет и книг, включая переводные, не помешает.
- Тотальный контроль крайне дорог и по сути своей недостижим, - быстро сказал я. - Всегда можно задним числом применить меры к нарушавшему правила. А предварительная цензура… излишне дорого. Да и не лучшая идея полное воспрещение. Запретный плод сладок.
- Есть иное предложение?
- Наиболее целесообразной формой сплочения литераторов, и молодых в особенности, была бы организация самостоятельного, скажем, Общества развития русской культуры или чего-нибудь в этом роде. Обязательно организовать в государственных газетах критические статьи с целью добиться определенного воздействия и влияния на общество и писателя. Не преследовать, создавая дутую славу, а компетентно и убедительно под педагогическим углом зрения написать. Еще неплохо бы обеспечить материальную поддержку полезным людям, вплоть до субсидий, облеченных в ту или иную приемлемую форму.
- Признайтесь, Михаил Васильевич, вы думали об этом раньше!
- Не стану отрицать, ваше величество. Я много лет пекусь о пользе просвещения народа и как не нанести притом вред государству. Некоторые идеи сегодня носятся в воздухе, и невозможно заткнуть всем уши и завязать глаза. Европа меняется на глазах. России тоже придется, чтобы не отстать. Мы и так вынужденно догоняем Англию по развитию. И значит, есть всего два пути: расти или быть битыми. Если не сейчас, то через поколение. Третьего не дано. Чтобы расти, нужно учиться, познавать новое, получать новый опыт. Но не обязательно ломать все и сразу. Надо вносить изменения неспешно. Не трогать то, что нормально работает.
- Для этого важен полный контроль над жизнью подданных.
Кстати, не мешает устроить ревизию трат и доходов за последние месяцы. Дополнительный способ прижать некоторых. Полагаю, возражений от ее величества не последует.
- Определенная свобода высказывания все же необходима, - продолжил я. - Люди должны иметь способ указать правительству на упущения и злоупотребления власти. Иначе недовольство уйдет в тайные общества, и цели неминуемо постепенно превратятся из умеренных в крайне радикальные.
- В том имеется смысл, - признала она, - но важен надзор. И полиция, к примеру, не хуже французской. Меня Григорий Александрович ознакомил с цифрами.
Конечно, впечатляет. Сто тысяч ливров в год выделялось на содержание парижской полиции. В подчинении лейтенанта полиции Парижа находились не только штат центрального офиса, но и двадцать два инспектора с помощниками, каждый из которых имел свою сферу деятельности: уголовные преступления, проституция, надзор за иностранцами и так далее. А у нас до сих пор отсутствует департамент уголовного розыска, и за порядком в городе с населением в пятьдесят тысяч человек следят полицмейстер, его помощник, два пристава, четыре их помощника и сорок пять городовых. Но это еще хорошо. В сельской местности один полицейский на пару тысяч населения, в уездных городках на две тысячи человек аж пять городовых.
- Безусловно, за время существования полиции назрели изменения, но, должен сказать, не обязательно знать всё. Важнее получить требуемую информацию в любой момент. Потому я настаивал на необходимости закрыть город до окончания расследования убийства Дмитрия. Никто, включая иностранные дворы, не должен знать о шведском заговоре, пока окончательно не выявлены виновники и не принесена присяга.
- Прошло не так много времени, а кажется, гораздо лучше начинаю понимать, за что вас так ценила Анна Карловна, - сказала царица задумчиво. - Подведем итоги нашей беседы. Нацию нужно просвещать. При этом в государстве должен быть порядок и соблюдение законов. Следовательно, важно иметь добрую полицию. Все тайные общества, под какими бы названиями ни были, есть отвратительное явление. Честному человеку скрывать нечего.
Она внимательно посмотрела на меня и Потемкина. Возражений не последовало.
- Манифест "О разделении личной канцелярии на особые управления" подготовит Баранов, учитывая ваши предложения.
Баранов ее личная креатура. Доверенный секретарь из продолжающих дежурить при царской особе гимназистов. Они давно знакомы. Родился под Костромой в семье священника. Вместо семинарии угодил в придворные, направленный за успехи в освоении наук к Екатерине. Параллельно читает в университете лекции по статистике Российского государства и преподает географию в гимназии. Мы с ним не особо знакомы, однако, по отзывам, он выступал за свободный труд, осуждал крепостное право и продажность судей.
- Подробнее штат, жалованье и обязанности обсудим позже. У вас там шестнадцать человек, не думаю, что этого будет достаточно, придется привлекать для следствия иных должностных лиц. На местах и полиция, и градоначальники могут быть крепко повязаны. Видимо, потребуются отделы жандармов в губерниях. Обдумайте, Михаил Васильевич.
- Будет исполнено, ваше величество, - поклонился я. Здравая мысль. Почему сам не догадался?
- Шефом жандармов, моим генерал-адъютантом и соответственно генерал-лейтенантом станет господин Потемкин, с очень широкими полномочиями. Прямо сейчас возьмете этого полицейского… как его…
- Игнатьев.
- Именно, и еще кого потребуется, вплоть до армейской команды, и начнете чистку сначала в Петербурге, затем и в Швеции. Там ведь ваши бывшие подчиненные Лебедев и Брандт обретаются?