Текст представлял из себя сбивчивое повествование о каком-то чудовищном заговоре, о пришельцах из будущего и на треть состоял из истерических раскаяний самого Лампасова. Он заканчивался нешуточным заявлением:
"Когда вы будете читать это (слово забито буквой "х") рапорт, меня уже не будет в живых. Честь офицера диктует мне это (забито) выбор. Прошу считать меня до последней минуты коммунистом и похоронить с партбилетом в кармане".
Число, подпись.
Всё это было похоже на бред опасного сумасшедшего, но никак не на рапорт военного человека. Антропов потянулся к кнопке вызова секретаря… Но в тот момент, когда его палец уже коснулся кнопки, по всему зданию прокатились гулкие раскаты выстрела.
Юрий Владимирович застыл на мгновение, затем отдёрнул руку и замер. Ему очень захотелось залезть под стол и подождать, пока всё разъяснится.
Но вот в коридорах послышалась беготня, и в кабинет без стука проскользнул перепуганный секретарь. Он прикрыл за собой дверь и доложил:
- Минуту назад застрелился генерал-лейтенант Лампасов.
- Как?!
- В туалете, из табельного оружия.
Некоторое время Антропов молча смотрел на секретаря. Первым чувством, которое он испытал, было облегчение: это не заговор и не покушение. Затем взгляд его упал на испещрённый поправками нелепый текст рапорта. Несомненно, Лампасов был сумасшедшим. При нём было оружие, и он, пойми в разговоре что-нибудь не так, вполне мог…
- Почему у него не отняли оружие при входе в Кремль?
- Я сейчас же, немедленно это выясню, товарищ Генеральный Секретарь.
- Идите.
Сумасшедший он или нет, с этим рапортом следовало что-то делать. В нём указывались конкретные фамилии, и среди них фамилия Председателя КГБ СССР, бывшего его заместителя, генерал-полковника Змия.
Несмотря на свою собственную прежнюю устрашающую должность, Юрий Владимирович не владел искусством дворцовой интриги. Он попросту решил вызвать Змия к себе и потребовать от него решительных объяснений.
- Вызовите ко мне Змия, - приказал он секретарю. - Пусть захватит планы работы на четвёртый квартал.
- Слушаюсь, Юрий Владимирович.
В отличие от "зелёного" генерала Лампасова, Змию не пришлось ждать в приёмной. О его прибытии доложили сразу, и он, не чувствуя ни малейшего стеснения, прошёл в кабинет генсека.
- Рад вас видеть в здравии, Юрий Владимирович.
- Садись… Какое тут здравие, весь день на корвалоле.
- Да, это он что-то неожиданное выкинул. Прямо-таки ума не приложу… Ничего особенного за ним не было…
- Ты вот что… Я с тобой этого, вола не буду. На вот, держи и читай. Потом поговорим.
Антропов отдал рапорт, отошёл к окну и закурил. Змий склонился над бумагами и в считанные секунды проглотил весь текст.
Надо сказать, что он был готов к этой встрече. О самоубийстве Лампасова Змий узнал одновременно с генсеком, то есть, через минуту после выстрела. Он быстро просчитал возможные сценарии до выстрела и после - и в общих чертах всё понял. Перелистывая страницы только для виду, он напряжённо продумывал свою дальнейшую линию поведения.
Докурив, Антропов затушил сигарету в стоящей на подоконнике пепельнице, повернулся к Змию и с удивлением увидел, что тот беззвучно смеётся. Глядя на шефа, Змий, будучи не в силах произнести ни слова, молча потыкал в листки лампасовского рапорта и хрипло расхохотался во весь голос.
Пример его был столь заразителен, что губы Юрия Владимировича несколько раз невольно подёрнулись в улыбке, а в следующую минуту он, не удержавшись, тоже зашёлся смехом.
Когда оба немного успокоились, Змий сказал:
- Я уже давно начал замечать, что он немного того, спятил. Я даже велел за ним понаблюдать. А вот и не доглядел…
Погрустнев на мгновение, Змий опустил глаза.
- Но ты послушай, что он здесь пишет!..
И он начал зачитывать вслух наиболее виртуозные пассажи из сумбурного лампасовского текста.
Вернувшись к себе, Змий крикнул Коршунова.
- Слушай внимательно. Рапорт отправили на психологическую экспертизу. Надо будет сделать так, чтобы документ был случайно уничтожен. Залит кислотой, реактивом… По вине лаборанта. Иди, займись этим немедленно.
- Слушаюсь, Владилен Казимирович.
Как подполковник Хромов увидел во время дежурства сон, непредусмотренный Уставом и даже неприличный, а Людмила Каримовна увидела сон ещё более невероятный и странный
Было четвёртое сентября. Лето закончилось, и вечерняя прохлада уже предвещала промозглую осень. В Ленинграде шёл дождь, а в пахнущем лесом и созревшими в садах яблоками Подмосковье закатывалось за горизонт яркое малиновое солнце. В бывшем графском особняке укладывались спать. Над широкой атласной кроватью зажглись два перламутровых светильника.
- Поздно приехал и ничего не рассказываешь. Тебя кто-нибудь обидел? - потребовала мужа к ответу Людмила Каримовна.
- Лампасов застрелился. Прямо в Кремле, на приёме у Генерального.
- Да что ты говоришь!.. - Людмила перестала растирать крем на руках. - Это тот самый красивый блондин в приталенном кителе? В пятницу он был на обеде… о господи!
- Да.
- Как же так?!
- Говорят, что сошёл с ума.
Людмила охнула и оба некоторое время лежали молча.
- Скоро у нас будут большие перемены. Юра что-то затевает. На прошлой неделе я имел с ним разговор с глазу на глаз. Он набирает себе команду в ЦК, будет крутой поворот влево.
- Почему влево? Может быть, не надо так круто?
- Надо, надо. Иначе - полный обвал.
- Уже?… Что же теперь будет? Когда?
- На весеннем Пленуме.
- Все согласны?
- Нет, не все. Многие хотят дожить спокойно.
- А я тоже хочу спокойно. Ещё неизвестно, как это у вас всё получится. Скажи ему что-нибудь, отговори…
Но Павел Андреевич безнадёжно махнул рукой и, пожелав супруге спокойной ночи, погасил светильник. Людмила тоже немного погодя погасила свой, но ещё продолжала лежать на спине с открытыми глазами.
- А что ты решил с этими вымогателями - ну, ясновидящими? А вдруг это они Лампасова? А потом и тебя…
- Не знаю, ещё не решил.
- А я думаю, что они сумели расшифровать Нострадамуса. Его ведь до сих пор ещё никто не смог правильно прочитать, а эти, стало быть, прочитали. Теперь живём как подопытные: они всё наперёд знают. Сходи к Змию, поговори с ним, пусть разберётся.
- Людмила, - в голосе Павла Андреевича появилось страдание, - не говори мне про Змия, это страшный, страшный человек! Он и хитёр как дьявол. Артист, комедиант из преисподней. Для него жизнь - игра, люди - пешки. Сатана, воистину Сатана!..
Павел Андреевич так разволновался, что когда пил своё вечернее молоко, поперхнулся и долго кашлял.
"Сатана, воистину Сатана!.."
В тесном отсеке сверхсекретного отдела с бронированной звуконепроницаемой дверью работала хорошая вентиляция, иначе бессменный дежурный подполковник Хромов давно бы лишился чувств от переутомления и усталости. Впрочем, вентиляция работала здесь не для повышенного комфорта дежурных. Она была необходима для бесперебойной работы звукозаписывающей аппаратуры.
Когда в наушниках послышалось похрапывание Гималайского, а затем и посапывание его супруги, Хромов устало потянулся и переключил магнитофон с гигантскими бобинами плёнки на самую медленную скорость. С некоторых пор он научился применять эту маленькую хитрость, позволявшую ему не менять бобину до самого утра. А потом, за десять минут до звонка будильника в спальне высокопоставленных супругов, его самого разбудит выскочивший из ручных часов хитроумный штырёк. Он кольнёт в запястье и не уберётся до тех пор, пока не измучает и не заставит проснуться окончательно. Потом Хромов встанет с кресла, поменяет бобину и установит обычную скорость записи. Полчаса спустя он переключится на микрофоны, вмонтированные в потолке столовой, а ещё через час - на микрофон в спинке сидения автомобиля. Но это будет завтра. А сейчас…
Хромов с удовольствием стащил с себя сапоги, повесил на холодную батарею сырые портянки, сполз в полулежачее положение, раскинул по полу босые ноги, поправил на голове наушники, почмокал губами - и в ту же секунду захрапел, присоединившись своим третьим голосом к звучащему в наушниках дуэту.
В эту ночь ему снились супруги Гималайские, ставшие почти родными. Ведь он был незримым свидетелем абсолютно всех их деловых и личных разговоров, а иногда, по некоторым звукам и междометиям, мог догадываться даже о самых интимнейших сценах на супружеском ложе…
Сначала Хромову приснилась одна Людмила Каримовна. Она лежала, бесстыдно раскинувшись на шёлковом покрывале огромной кровати и, мечтательно вздыхая, гладила ладошками свою большую упругую грудь и широкие бёдра. Поскольку Хромов ни разу в жизни не видел Людмилу, она представлялась ему пышной голубоглазой блондинкой.
Открылась боковая дверь, из ванной вышел Павел Андреевич. Он подошёл к жене, присел на край кровати и стал гладить её по разным частям тела поверх и даже под покровом полупрозрачной сорочки. Людмила заёрзала, задышала… И тут с обеих сторон начались такие бесстыдные действия, подобные которым он не позволял себе никогда даже со своей женой.
…Несмотря на паскудство происходящего, Хромову приятно. Он елозит по полу босыми ногами, хмыкает и высовывает язык.
Но вот причудливые сексуальные игры, по существу ещё только прелюдия полового акта, нарушены появлением в спальне третьего лица.
Это страшное, отвратительное существо с козлиными ногами, копытами, свиным рылом, гибким туловищем, покрытым шерстью, и длинным, поднятым к затылку, хвостом. Хромов понимает, что это существо - генерал-полковник Змий, и он же - Сатана…
Павел Андреевич тревожно принюхивается, оборачивается и видит Сатану. Лицо его искажается ужасом, он раскрывает рот, но не может произнести ни звука. Чудовище плюёт ему в лицо, и с несчастного начинает сползать, стекать кожа и плоть, обнажаются и падают на пол кости, рассыпаются порошком и исчезают.
С хохотом чудовище вскидывает гигантский, покрытый шерстью половой орган…
И тут Людмила Каримовна начинает душераздирающе кричать.
Хромов тоже кричит, срывает с головы наушники, швыряет их на пол и, продолжая кричать, топчет их босыми ногами. Внезапно опомнившись, замирает.
Людмила Каримовна тоже увидела сон страшный и удивительный.
…Вот полная луна выплывает из-за чёрных туч и освещает спальню, в которой на кровати, поверх покрывала, лежит она сама и её муж Павел Андреевич. Оба одеты как для торжественного приёма или визита. Она - в строгом вечернем платье; он - в костюме и лаковых полуботинках. Оба лежат на спине, руки по швам. Спят.
Но вот старинные часы во всём доме громкой разноголосицей начинают бить полночь, за оконным стеклом пронзительно кричит в полёте ночная птица - и супруги одновременно открывают глаза.
- Пора… - на одной мёртвой ноте произносит Гималайский.
Они легко, не шевельнувшись, принимают вертикальное положение. Стоящая у тлеющего камина кочерга летит в руки Павла Андреевича; Людмила оказывается сидящей верхом на длинной метле. Окно распахивается, и супруги-призраки один за другим вылетают в сумрак ночи.
Набрав высоту, они видят позади яркие огни Москвы с кремлёвской звездой посередине, а внизу под собой - тёмный лес. Поднявшись ещё выше, устремляются на север.
Теперь под ними темнота с редкими, поблёскивающими кое-где огоньками. Скорость полёта уже такая, что от встречного ветра глаза слезятся, а волосы, будто сделанные из проволоки, топорщатся назад.
Вот они уже миновали Ленинград, раскинувшийся пёстрым светящимся ковром, и начали понемногу снижаться.
Посреди дремучего леса, залитого молочным туманом, горят костры, выложенные пентаграммой, вокруг которых собираются члены Политбюро. На деревьях кумачовые транспаранты:
Привет участникам 666-го Слёта
ВКП (б) - КПСС - ВКП (б)!
Защитим социалистические завоевания от происков агентов империализма,
и их внутренних пособников!
Подлетающие со всех сторон на боровах, козлах, в ступах и даже на драконах участники Слёта, приземлившись, раздеваются в сторонке догола, натираются снадобьями и чинно, словно индейские вожди, рассаживаются вокруг костра. Но круг этот умышленно не замкнут: свободное пространство усыпано подушками и цветами. Это место для Председателя.
Гималайский тоже быстро сбрасывает одежду и натирается мазью, похожей на сперму. Людмиле стыдно раздеваться, но муж торопит, и она подчиняется. Она натирается мазью и сразу перестаёт смущаться, наоборот, ей становится легко и приятно.
Но вот, теперь, когда все на местах, из темноты появляется величественная фигура Председателя. Это Змий в образе Сатаны. Над его головой, между длинными рогами, играет пламя. Его руки, сложенные на груди, покрыты шерстью и заканчиваются копытами. Через плечо - орденская лента с золотом и драгоценными камнями. Он выше всех по меньшей мере на голову.
Улыбаясь торжествующе и зловеще, Председатель становится на подушки и поднимает хвост. Все опускаются на четвереньки и в порядке очереди целуют ему анус. Совершив ритуальный круг, снова садятся на свои места. На лицах угодливые улыбки. Людмила, единственная здесь женщина, незаметно сплёвывает и утирает губы.
Председатель поворачивается и торжественно произносит:
- Товарищи коммунисты! Шестьсот шестьдесят шестой Слёт Всесоюзной Коммунистической партии большевиков объявляю открытым!
Все дружно встают и устраивают овацию. Выждав с минуту, Председатель делает жест копытом, все смолкают и садятся. К маленькой фанерной трибуне выходит Антропов и читает доклад о возрастающей роли Партии. Изредка его прерывают бурными и продолжительными аплодисментами.
Доклад длинный, непонятный и скучный; Людмила Каримовна начинает клевать носом. Незаметным тычком в бок Гималайский будит жену.
Но вот все доклады закончены, Слёт приступает к самой главной части программы. Над костром подвешивается огромный котёл, и Председатель начинает бросать в кипящую воду подаваемых ему младенцев - будущих врагов советской власти.
Все начинают хлопать, пританцовывать и грубо, неслаженно скандировать:
- Ленин! Партия! Ком-со-мол!..
Они бледные и жирные, с огромными свисающими складками, которые в танце трясутся и колышутся из стороны в сторону.
- А теперь выберем царицу Слёта! - выкрикивает кто-то из актива.
- Царицу! Хотим царицу! - с готовностью подхватывают остальные и начинают скандировать: - Ца-ри-цу! Ца-ри-цу!..
Теперь всё внимание обращено к Людмиле Каримовне; она смущена, ей приятно. Её подводят к Председателю и кладут на жертвенный стол. Почувствовав недоброе, Людмила пытается вывернуться, но её руки и ноги уже крепко привязаны.
- Жертву Председателю! Царицу в жертву Председателю!.. - даёт затравочку подхалим из актива, и все дружно подхватывают.
Некоторое время Сатана, чуть заметно улыбаясь, водит копытом по груди и животу своей соблазнительной жертвы. И вдруг над её чревом несколько раз вздымается и опускается длинный окровавленный нож…
Срывая голос, Людмила Каримовна пронзительно закричала. Её муж спросонок тоже невнятно проголосил и принялся звонить и звать на помощь. Сбежалась охрана и прислуга, кто-то протянул Людмиле под нос нашатырный спирт. Она вдохнула, широко раскрыла глаза и огляделась. Люди, окружившие кровать, попятились. Павел Андреевич дрожащей рукой тыкал ей в губы чашку с молоком.
Хромов подобрал с пола расколотые наушники, с перепугу оделся и застегнулся на все пуговицы. Поменял бобину и переключил магнитофон на положенную скорость. Наспех перетянул наушники липкой лентой, нахлобучил на голову. В мембранах слышна возня и приглушённые голоса людей. Да сон ли это был?…
Бумеранг
- От него ничего нет, - озабоченно доложил Коршунов, прикрыв за собой дверь кабинета.
Зажмурившись, Владилен Казимирович нервно потёр ладонями лицо. В последние дни его особенно мучили головные боли и хроническая бессонница.
- Я же просил, просил вас никогда не надевать этот галстук…
Не сводя глаз с командира, Коршунов развязал узел, стянул галстук с шеи, запихал его в карман и поправил воротник рубашки.
- Если это необходимо, я готов сам выехать в Ленинград.
- Не надо одолжений. Поехал бы, хочешь или нет… Сейчас важнее другое. Медлить больше нельзя. Завтра донос напишет кто-нибудь ещё, и спасти положение будет труднее. Время "Икс" - седьмое ноября. Концентрацию техники и войск в городах отнесут к подготовке военного парада. Что?…
Коршунов, не издавший до этого ни звука, уверенно подтвердил:
- Очень правильное решение, Владилен Казимирович.
- Да, да… В оставшиеся два месяца придётся много поработать.
Искоса бросая на командира настороженные взгляды, Коршунов занял своё обычное место за пустым совещательным столом и начал неторопливо раскладывать перед собой бумаги.
- Вы нашли кандидатуру для…
- Да, я вас понял, Владилен Казимирович, такой человек есть, с ним уже работают.
- Кто же это?
- Танкист, гвардейский лейтенант, свежий выпускник военного училища. - Понизив голос, Коршунов с расстановкой добавил: - Сын Павла Александровича Лампасова.
- Не слишком ли это… прямолинейно?
- Наш народ падок на мелодрамы. Интрига хороша. Генсек подлостью и обманом довёл славного генерала Лампасова до самоубийства… Сын мстит за отца. Он убивает тирана и стреляется, смыв своей кровью позор семьи.
- Хм…
- Военным, на которых мы намерены опираться в ближайшие месяцы, это понравится.
Змий подумал, что его референт гораздо хитрее и опаснее, чем он мог предполагать. И он остановил на Коршунове свой долгий и пристальный взгляд.
В селекторе послышался голос дежурного офицера:
- Товарищ генерал-полковник, в здание вошёл капитан Рахметов. Он…
Генерал и его референт живо переглянулись.
- Что-нибудь не так? Ну, говорите!
- У него что-то с лицом…
- Что! Что именно?…
Но в коридоре уже слышались уверенные шаги.
В одну секунду прокрутив возможные объяснения такого поведения Рахметова, его невыход на связь и, в особенности, странное замечание дежурного по поводу его лица, Коршунов сделал молниеносный и единственно правильный в сложившейся ситуации вывод - это не Рахметов… И он украдкой нащупал под пиджаком оружие.
От Змия не ускользнул этот жест, но он сам в эти мгновения понял другое. Референт, в заговоре с Рахметовым, намерены его ликвидировать, чтобы сделаться хозяевами положения… Пристально глядя в растерянные глаза Коршунова, он выдвинул верхний ящик стола, нащупал пистолет и снял курок с предохранителя.
Дверь распахнулась.
На пороге стоял человек в грязном плаще, с обожжённым лицом и немигающим взглядом. Не произнеся ни слова, он осмотрел кабинет и, найдя глазами генерала, двинулся к нему, одновременно просовывая правую руку за пазуху плаща. Боковым зрением Змий увидел, что референт плавно соскальзывает под совещательный стол.
- Именем Перестройки, - сказал Рахметов, и в тот момент, когда в его руке блеснула рукоятка пистолета, Змий выстрелил ему в голову.
Рахметов отшатнулся, сделал шаг назад, но устоял на ногах. В середине лба у него появилась тёмно-красная дырочка, в глазах - растерянность.
Змий вышел из-за стола и в упор выпустил ему в лицо ещё две пули.