- Да. Если письмо предназначено Нобунага, сразу все становится на свои места. Вспомни письмо. "Верю тебе". Это может означать только одно. Кто-то из монгольских вождей признает Нобунага своим союзником. "Жди с момента восхода пятой до ее угасания". Чего ждать? На это указывают следующие строчки: "Пусть всегда горят огни. Будет от пятидесяти до ста". Речь идет о кораблях и об огнях, которые должны гореть на прибрежных скалах, указывая место, где можно пристать и высадиться на берег. О чем еще может идти речь? Я не вижу других объяснений. - Ацухимэ вела пальцем по иероглифам. - Нобунага и монгольский вождь давно ведут переписку и обо всем уже договорились. На это указывают вот такие слова: "Обещанное получишь" и "Там, где уговорились". А "обещанное" - это, я думаю, речь идет о положении Нобунага в захваченной монголами стране Ямато. "Звезды благоволят нам, обещают победу". Какую победу имеют в виду? Да, конечно, захват страны Ямато! Я думаю, Нобунага требовал себе не меньше, чем место правителя Японии. Правителя, который будет подчиняться монгольской империи, платить ей дань, будет править от имени монгольского императора и при поддержке монгольских войск. Но будет править. Всей страной Ямато. А в дальнейшем Нобунага, разумеется, надеется обмануть своих союзников, убрать тяжелую монгольскую руку со своего плеча и править уже совершенно единолично...
Ацухимэ говорила возбужденно, размахивала руками и потому смахнула с коленей листок с иероглифами. Артем наклонился, поднял, подал.
- Теперь вспомни, Алтём, предпоследнюю фразу из письма: "Отправлено семь гонцов". Здорово перестраховался вождь монголов! Что стало с одним гонцом, нам известно, но остаются еще шестеро. Хотя бы один из них добрался до Нобунага, в этом можно не сомневаться. Скорее всего, даймё уже прочитал письмо. И через два месяца где-то на побережье высадятся монгольские войска. Они соединятся с самураями даймё Нобунага. Предатель-даймё поведет эту орду хорошо известными ему дорогами. Поведет, скорее всего, прямо на Киото. Предавший свою страну предаст и своего императора. Скажи мне, если я не права, и скажи, в чем я не права!
Артем потер ладонью лоб. Над тем, что он сейчас услышал, требовалось крепко поразмыслить. Но при беглом взгляде сестра Хидейоши была права во всем. Во всяком случае, гладко складывает одно с другим, и из этого самым логичным образом вытекает третье.
- А... береговой охраны у вас нет? - задал Артем один из вопросов, которые у него возникли по ходу ее рассуждений. - Я почему спрашиваю - выходит, большая группа кораблей может подойти к берегу и высадить воинов незаметно?
- Страна Ямато - не только страна великих духом людей, но и страна множества островов...
- Я понял, - закивал Артем, - протяженная береговая линия. Охранять ее трудно, практически невозможно, вот ее никто и не охраняет. А для пущей надежности монголы всенепременно подойдут к берегу под покровом ночи и еще погоду, гады, выберут подходящую - пасмурную. Чтоб уж точно никто не засек.
- И пристанут в таком месте, где нет подводных камней, где можно подойти вплотную к берегу и где воинам можно выбраться на берег.
- Больше тебе скажу, Ацухимэ! Я кое-что слышал о монголах. Говорят, они не могут сражаться иначе как верхом на лошадях. На земле они чувствуют себя не так уверенно. Из этого следует, что на их кораблях будет много лошадок. Значит, требования к месту высадки еще больше возрастают.
- Но в любом случае им придется приставать к берегу и высаживаться вдали от поселений, - сказала Ацухимэ.
- Поэтому и нужен Нобунага, который огнями укажет место высадки, а потом проведет горными и лесными тропами прямо туда, куда надо, - подхватил Артем.
- Нобунага нужен больше для другого. - Ацухимэ вновь убрала письмо в тайник. - Если требовалось бы только провести по дорогам - сгодился бы любой, допустим, странствующий монах. Нобунага нужен как человек, который известен самураям и у которого отыщется много союзников внутри страны. Представь, монголы придут сами по себе, придут как захватчики - против них тут же сплотится вся страна. А если они придут всего лишь как союзники знатного самурая Нобунага, который хочет навести в Ямато порядок и наказать врагов императорского дома, - это совсем другое дело.
- Но чужестранцев у вас не любят, - проговорил Артем чуть растерянно. - Ведь Нобунага не может этого не понимать...
- Вот! - Ацухимэ вскочила с сухого щупальца-корня, ее глаза заблестели лихорадочным огнем. - Вот! И ты об этом тоже догадался! Не зря, я думаю, Алтём, даймё собирал свидетельства деяний Ченг-Цзе и скупал какие-то вещи, имевшие отношение к Великому Монголу. Представь, даймё вдруг объявит, что Ченг-Цзе по крови - японец, носитель частицы духа Ямато. И докажет это каким-нибудь древним свитком, в котором рассказывается, что отец Ченг-Цзе, монгольский вождь Есугей, прибыл из Страны островов. Или, допустим, отец Есугея или его дед прибыл отсюда, - это неважно. Тогда и дети Ченг-Цзе, получается, носители частицы божественного духа Ямато. И значит, Нобунага вправе был брать их в союзники. Представь, как сразу изменится отношение к Нобунага у других знатных самураев. Ты правильно об этом догадался, Алтём.
Артем не стал опротестовывать последнее заявление японки. Наоборот, акробат с самым серьезным видом кивал, будто все, что он сейчас слышит, для него далеко не новость, все это он уже давно просчитал и вычислил.
- Многие рады будут услышать, что полмира завоевал, оказывается, ваш соотечественник, японец. - Артем закинул ногу за ногу. - "Мы так и думали, - скажут они, - разве мог какой-то гайдзинский монгол покорить столько стран и народов, да ни за что! А вот японец мог, ему это несложно".
- Да, ты это верно подметил, Алтём, найдутся такие люди. - Девушка вновь присела на изгиб сухого дубового корня. - А Нобунага, я думаю, станет действовать так: не вступая ни в какие схватки, скрытно доведет войско от побережья до столицы, захватит Киото, возьмет в заложники императора и добьется, чтобы микадо провозгласил Нобунага сегуном. После этого у Нобунага будут развязаны руки.
- Да-а, - многозначительно протянул Артем, поглаживая щетину на подбородке. Собственно говоря, там была уже не щетина, там уже бородка отросла. Правда, хиленькая такая бородка, неубедительная, делавшая его похожим на меньшевика из советских фильмов про революцию. Хорошо, хоть Ацухимэ не знает, кто такие меньшевики.
- Кое-что мне пока остается неясным... - Артем сопроводил высказывание замысловатым кручением пальцев. - Ну хорошо, я понимаю, почему меня чуть не убил письмоносец. Я по дурости слямзил у него опознавательную монетку вместе с коробом. Он подумал, что я не просто так ворую, а подослан врагами... Ха! Я-то ладно, я от голода. Но он-то, он! Сел смотреть на циркачей, как дитя малое! Тайный человек называется, доверенное лицо монгольских вождей и будущего сегуна страны Ямато!
- А почему бы ему не посмотреть на циркачей? - Ацухимэ недоуменно выпятила губы и пожала плечами. - Он, наверное, уже десятки раз проделывал этот путь в оба конца и привык, что все проходит мирно и спокойно...
- И расслабился, что по-человечески понятно. Разумно, - признал Артем. - Согласен с тобой. Да, вот что мне еще неясно! Почему ты так уверена, что мастера Мацудайра убили из-за этого письма? Ведь ты же в этом уверена?
- Да, - кивнула Ацухимэ. - Я думаю, было так. Ты подарил сэнсэю гравюру. Мастер Мацудайра увлекался гравюрами укиё-э. Наверное, его заинтересовало, почему укиё-э обита медью. Обычно она ничем не обита. Сэнсэй отодрал полоску, обнаружил тайник и в нем письмо. Трудно сказать, успел он или не успел разгадать тайнопись, прочитать послание и догадаться о его скрытой сути. Может быть, и не успел. Одно можно сказать с уверенностью - находку он показал одному из ближайших помощников по имени Цурутиё, которому полностью доверял...
- А ближайший помощник оказался соглядатаем и осведомителем, которого подсунул мастеру его заклятый враг, - такое, увы, частенько случается как раз с ближайшими помощниками, - подхватил Артем. - Нобунага, конечно, не мог смириться с тем, что его, полновластного даймё, не пускают в селение Касивадзаки. И он пристроил рядом с Мацудайра своего шпиона. Как он это сумел, тебе виднее.
- Год назад Цурутиё ездил на несколько месяцев по делам школы в Ицудо...
- Ага, вот там, наверное, Нобунага его и обработал. Я наслышан о родовой вражде между домами Мацудайра и Цурутиё. Скорее всего, даймё умело сыграл на струнах кровной вражды. Впрочем, это теперь не столь важно.
- Скорее всего, Цурутиё давно вынашивал планы убийства мастера, а тут все для этого сошлось, - сказала Ацухимэ. - Мастер поделился с Цурутиё своими догадками по поводу письма. Думаю, точно такими же догадками, какими я поделилась с тобой. Я не верю, что я разгадала тайный смысл письма, а сэнсэй не смог. Цурутиё понял, что нельзя допустить, чтобы кто-то еще узнал о письме. И он убил мастера Мацудайра. А свалил все на тебя. На кого еще сваливать, как не на чужеземца.
- Да, теперь мне все понятно.
Пока они с Ацухимэ беседовали под засохшим деревом, солнце взбежало уже на вершину небесной горы. Стало совсем тепло и хорошо.
- Но доказать измену Нобунага с помощью этого письма невозможно, - сказал Артем. - Нет прямых указаний, лишь косвенные... У меня есть причины ненавидеть Нобунага, но даже я не до конца уверен, что он...
- Не уверен! - перебила Ацухимэ, и глаза ее стали угрожающе сужаться. - А почему во владениях Нобунага объявились яма-буси? Вспомни слова моего брата, он все тебе сказал! Объяснение только одно - кто-то нанял яма-буси для убийства Нобунага. Думаю, кто-то в Киото и в Камакура знает или догадывается о планах Нобунага и хочет им помешать. Потому что не знает, как по-другому можно его остановить.
Артем почувствовал, что на данный момент уже сильно устал от всех этих нобунаг-шмобунаг и прочих ченг-цзеев, сынов Едигеевых.
- Может быть, Нобунага уже убит? - вяло предположил Артем.
- Нет, - уверенно помотала головой Ацухимэ. - Тогда в Касивадзаки обязательно появился бы гонец с сообщением о смерти даймё. Нет, он жив. И вообще, кому бы то ни было сейчас добраться до Нобунага очень сложно, а будет еще сложнее. Он ждет нападения и постоянно начеку.
- Может быть, следует идти в Киото, - предложил акробат, - найти там Хидейоши, показать ему письмо, пусть он покажет его императору или, если к микадо не пустят, покажет недоброжелателям при дворе Нобунага. Есть же у Нобунага недоброжелатели при дворе!
- Есть, и много. Но есть и те, кто за Нобунага. Только все это не имеет никакого значения, Алтём. Даже если мы раздобудем лошадей и доберемся до Киото за полторы недели, даже если Хидейоши поверит моим словам, а его словам поверят другие самураи...
- Пройдет слишком много времени, - закончил за нее Артем.
- Это не главное. Главное - никто не станет посылать войско, чтобы помешать даймё. В лучшем случае сюда пошлют чиновника с отрядом самураев.
- А их при необходимости самураи Нобунага легко перебьют.
- Да, Алтём, - устало сказала Ацухимэ. - Еще раз повторяю: помешать планам Нобунага можно, только убив его. Тот неизвестный, что нанял яма-буси, уже проходил по этому пути размышлений.
- Но даймё постоянно начеку и ждет нападения...
- Но он никак не станет пугаться женщины знатного самурайского рода, ей он позволит приблизиться к себе вплотную.
- Ах, вот что ты задумала, - протянул Артем. - Теперь я понимаю, куда и по какой дороге ты собираешься идти...
* * *
Артема разбудил громкий звук. Гимнаста, как на пружине, подбросило вверх. Фу ты, из-за какой ерунды шухер...
Это старик-жрец пошевелился, задел посох, прислоненный к перилам, и тот с грохотом упал на ступени. Старичок тоже проснулся, сладко почмокал губами, протер глаза, зевнул во весь беззубый рот, осмотрелся, хитро подмигнул Артему:
- Иди сюда, сядь поближе!
Артем подошел к дедушке. "Наверное, о вере заведет разговор", - подумал Артем. И не угадал.
- Ты странствуешь вместе с ней, - старичок-жрец мотнул головой в сторону храма, - значит, спишь рядом с ней, так?
- Так, - подтвердил Артем. И сразу ему припомнились их ночевки по пути сюда. Одна в лесу, другая - в каком-то замухрышном селении на постоялом дворе редкой убогости. На постоялом дворе спали в разных комнатах, и Артем выспался неплохо. А вот в лесу... Ее дыхание, тихий скрип соломенного мата под ее телом, ее близость, ее запах. Долго ворочался Артем на лапнике, не мог заснуть.
- Смотри, силой ее не бери, - вдруг сказал старичок.
Артем хотел сказать было: "Ее возьмешь, пожалуй! Враз сам без всякой силы останешься", но смолчал.
- Уж поверь мне. Терпи и получишь свое. Или же, - жрец с кряхтением поерзал на ступенях, - вот что сделай. В районе Айдзу находится храм Вакамия Хатиман. Рядом с храмом есть два пруда, в них водится таниси. Сходи к прудам, дождись ночи, поймай таниси и жди голоса. Ты услышишь, как голос требует возвращения таниси. Это голос ками пруда. Услышав его, скажи: "Я верну таниси в обмен на..." И назови, что желаешь получить.
Артем поблагодарил старичка-жреца за дельный совет. Что такое таниси, которое живет в тех прудах, уточнять не стал. Во-первых, все равно ловить не пойдет, а во-вторых, вдруг настоящий японец не может не знать таниси. И начнется: "Ах, ты не японец! А ну-ка шляпу сыми!" Кто б знал, как лень Артему сейчас заводить байку про морячка с затонувшего корабля.
- А она, - старик опять мотнул головой в сторону храма, - как к тебе относится?
- Никак не пойму, - честно признался Артем.
- И ты, наверное, мучаешься от своего непонимания. И во всем пытаешься разглядеть знаки ее расположения. Она взглянула как-то по-особому - не подобрела ли она ко мне? Она сегодня улыбнулась мне ни с того ни с сего - не означает ли, что полюбила? Эх, молодежь-молодежь... - проворчал жрец-каннуси. Ни дать ни взять какой-нибудь российский дед на завалинке. - Она, - на сей раз он показал на храм посохом, - из Кумазава. Знаю их семью, еще бы мне ее не знать. Мне всегда казалось, что у каждого Кумазава душа заключена в камень. Только камни разные: крепче, хрупче, изящней, грубее, круглее, пористее, гранит, яшма, сердолик... Словом, разные, как я сказал! Но любой камень - запомни это, юноша! - можно расколоть. Какой-то можно расколоть ударом меча. Какой-то - сбросив на него сверху камень больше и тяжелей. А третий - сделав так, чтобы по капельке точила вода. Или поочередно поливая камень сперва кипятком, потом студеной водой. Ты понимаешь меня?
- Э-э, - призадумался Артем, что ответить, но придумать ничего не успел.
- Или вот еще что можешь сделать. - Жрец ткнул верхним концом посоха Артема в руку и заговорщицки понизил голос. - Поймай окодзэ, заверни в белую бумагу и скажи: "Окодзэ, пошли мне удачу в моих любовных делах, я разверну тебя и дам увидеть солнечный свет". Окодзэ любима ками гор, они помогут ей, а она - тебе. Но только не забудь...
Старичок задрал голову - ага, это он услышал шаги Ацухимэ. Девушка вышла на крыльцо, надела тэта, спустилась к ним, присела рядом на ступеньках.
- А теперь, прежде чем уйти, ты мне, девочка, - жрец легонько ткнул ее посохом в бедро, - расскажешь, что случилось с мастером Мацудайра?
Вот тут Артем опешил так опешил. Прямо рот разинул. Да и Ацухимэ явно растерялась. А старик мелко захихикал. Утер побежавшую по губе слюну.
- Ты думаешь, девочка, я здесь никого не знаю, ни о чем не слышал? Господин Мацудайра раз в пять лет навещает святилище Касуга. Я держал в руках его меч, такой меч никогда не забудешь. Откуда у тебя его "Свет восемнадцати лун", а? И носишь ты его в неродных ножнах, поэтому он так и бренчит. Что все это значит?
Опа! Вот это уже новости дня и для Артема. "Свет восемнадцати лун" у нее в сумке! Да может ли такое быть? Похоже, старичок-каннуси что-то напутал. Артем повернулся к Ацухимэ, вопросительно посмотрел на нее и тоже стал ждать объяснений.
- "Свет восемнадцати лун" я украла, а на его место всунула другой меч с похожей рукоятью. Я не самурай, я - женщина, я не обязана строго придерживаться "Пути воина". Я хочу, чтобы человек, больше других виновный в смерти мастера, умер от его клинка...
- Подожди, - перебил старичок, - очень много всего. Моя мысль не поспевает за всем сразу. Давай говори по порядку, девочка. Так значит, мастер Мацудайра умер?..
* * *
... Они шли сумрачным даже в самый разгар дня, живым коридором из ветвей лиственниц. Они уходили от святилища Касуга, и Артему было немного жаль уходить. Видимо, лесной храм олицетворял собой покой, Артем же ничего не имел против толики покоя.
- Ты все решила для себя? - спросил он Ацухимэ.
- Да, - твердо сказала девушка.
- Ты все еще хочешь убить Нобунага своими руками?
- Да.
- Помнишь, ты мне как-то сказала: "Считается, женщина должна убить себя, когда посягают на ее честь. Но зачем убивать себя, когда я легко могу убить того, кто посягает на мою честь"? - Артем остановился, преграждая путь Ацухимэ и вынуждая ее остановиться. - Зачем тебе убивать себя, когда можно убить Нобунага и самой остаться в живых! Скажи мне... Вот ты - из знатного самурайского рода, ты - дочь самурая, сестра самурая... И украла легендарный меч "Свет восемнадцати лун". Неважно, какие мотивы тобой двигали, но ты ведь украла. А можешь ты пойти на сделку с яма-буси, если дело касается судьбы твоей страны?
Ацухимэ задумалась. Думала она довольно долго, ногой шевеля старую хвою на тропе.
- Я - женщина, я не самурай, - она подняла взгляд на Артема. - У женщин иные представления о чести. Я могу пойти на сделку с яма-буси, если дело касается моей родины. Я на многое могу пойти ради своей страны...
- Я тут тоже кое-что обдумал. И хочу предложить тебе план, который позволит не только сорвать подлые планы Нобунага и спасти страну Ямато от монголов, но и тебе оказаться гораздо ближе к твоей заветной мечте - влиять на государственные дела.
- Говори, - твердо сказала Ацухимэ...
Глава семнадцатая
ПИКНИК НА ЯПОНСКОЙ ОБОЧИНЕ
Вечно в заботах, снуют то туда,
то сюда воробьи на гнездах...
Бусон
Они отошли от деревни Дако примерно на два ри и остановились на привал. Конечно, они не устали. Два ри перехода для них, молодых и выносливых, - это что для скаковой лошади полкруга ипподрома. Просто они захотели перекусить. Даже молодым и выносливым нужно время от времени подкреплять свои силы.
А дело в том, что постоялого двора, где они могли бы за звонкую монету сытно отобедать в подходящих условиях, в деревне Дако не имелось. А на кой он нужен деревне Дако! Паломники, которые изредка сюда наведывались, ночевали в храме, это разрешалось. И ели они то, что приносили в собой в узелках и коробах. Или же, на худой конец, покупали пищу у крестьян. А сами крестьяне, считающие каждое зернышко риса, вообще не понимали, как можно питаться где-то еще помимо дома. По последней причине в Дако отсутствовали наряду с постоялым двором также всяческие чайные дома, рестораны, бистро, пирожковые, шарико-колобковые, закусочные и прочий общепит.