На шоссе Могилёв – Мстиславль, где у моста через Проню находился с сапёрами Илья, показались первые грузовики с ранеными. Как только они проехали, показался конный обоз. Возчики нахлёстывали усталых коней, стремясь побыстрее перебраться через мост, на другой берег. За обозом потянулись красноармейцы. А стрельба всё ближе. Неожиданно взорвался снаряд прямо посредине реки. Обычно немцы старались по мостам не стрелять, надеясь их захватить.
Илья нащупал коробок спичек в кармане. Спички специальные, для сапёров. Впрочем, их и другие рода войск используют. Горят под дождём, сильным ветром – пока сама не догорит, не погасишь. Ныне это в порядке вещей, а тогда редкость. Илья подошёл к старшему лейтенанту.
– Я на другой берег перейду. Как можно будет подрывать, дайте сигнал.
– Какой?
– Ну, хотя бы фуражкой махните.
– Принимается.
Илья сапёров проинструктировал.
– Следите за старшим лейтенантом. Как отмашку даст фуражкой, поджигайте бикфордов шнур, а я на той стороне запалю.
Илья с трудом прошёл по мосту. Народу много, военные и гражданские, он один против движения. Уселся недалеко от моста на пригорке, лицом к шоссе. Так и другой берег видно, где старлей, и шоссе справа. Большая часть отступающих прошла, да не все.
Неожиданно раздался рёв мотора, потом пулемётный выстрел. На шоссе ворвался танк. Окраска серая, очертания угловатые. Немец! Танк принялся крушить всё – повозки, машины, давить людей. Один грузовик сброшен с шоссе в придорожную канаву, следующий буквально смят. Минуты и танк прорвётся к мосту. Илья вскочил, повернулся к другому берегу. Почему старлей медлит, не подаёт команды? Ослеп и оглох? Илья закричал изо всех сил.
– Прочь с моста, сейчас взорвётся!
Да кто его расслышал за криками паники и страха? Наоборот, люди ринулись на мост, сбивая друг друга в воду. Кого-то сбили с ног, крики! Ждать некогда. Илья сбежал по насыпи, спотыкаясь и оскальзываясь на траве. Вытащил коробок, раза в три больше обычного. Где ящик с тротилом и шнур? Ящик высоко, только угол виден, зато бикфордов шнур свисает и до него можно дотянуться. Илья достал спичку – почти в ладонь длиной, значительно толще обычной, чиркнул об обмазку коробка. Яркая вспышка, дым с противным запахом, от которого сразу в горле запершило. Поднёс пламя к бикфордову шнуру. Почти сразу зашипело, дым струйкой от шнура пошёл. Всё, надо убираться отсюда как можно быстрее. Сначала побежал по берегу по течению, увидел прибившуюся к земле корягу. Столкнул её в воду, из нагрудного кармана достал красноармейскую книжку, взял зубами за её уголок. Оттолкнулся, вцепился в корягу и поплыл. Вот-вот грянет взрыв. От моста на полсотни метров отплыл. Если бы под опорой лежала бомба, а не безоболочный тротил, ему не выжить – осколки далеко летят, за сотню метров, а то и дальше. Река помогала течением. Илья беспокоиться стал. Вдруг шнур погас или не сработал взрыватель? Танк уже на подходе к мосту. Люди в панике бросаются с моста в воду. И тут грянул взрыв! Всё заволокло дымом, быстро поднявшимся вверх. Танк, передними катками въехавший на мост, нагнулся, полетел вниз и перевернулся, упав в воду, поднял огромный фонтан брызг. Пролёт моста рухнул, но полностью не упал, стоял под наклоном. Люди, из тех кто остался на мосту, бежали к восточному его концу. И тут второй взрыв. Это его сапёры, пусть и с задержкой, взорвали второй ящик тротила.
Всё, задание выполнено. Илья заработал ногами, коряга стала приближаться к другому берегу. Очень медленно, течением вниз её сносило быстрее. Река сделала поворот, обрушенный мост, люди на берегу, всё исчезло из вида. Сколько он проплыл? Триста метров, пятьсот? Да какая разница? Корягу прибило к берегу, он встал на ноги, выбрался на берег. На красноармейской книжке два маленьких пятнышка от воды. Документ убрал в карман, потом лёг на спину, задрал обе ноги. Из сапог с шумом вылилась вода. Не теряя реку из вида, пошёл по редколесью. Надо выбираться к шоссе. Там грузовик, сапёры. Выбрался. На этой стороне никого нет. Ни старлея с бойцами, ни полуторки с сапёрами. А на другой стороне ад! Вслед за первым танком вырвались ещё два и несколько бронетранспортёров. Стреляли из пулемётов по людям, давили гусеницами. Страшная картина и помочь невозможно. Конечно, значительная часть гражданского населения и военных успела пройти по мосту. Не взорви Илья мост, немецкие танки уже были бы здесь, на этом берегу. Возможно, люди разбежались бы, остались целы. Но какой ценой? Обидно было. Илья попал в сорок первый из лучших для армии времён, когда Шойгу возродил армию. Появилось новое вооружение, новые технологии, взять те же беспилотники, танки "Армата". И служить в армии стало не зазорно, на срочную службу шли с желанием. И видя сейчас, как отступает Красная армия, с большими потерями, неорганизованно, было досадно, сердце щемило.
Шагал по шоссе, пока не уткнулся в заслон.
– Стой! – раздался приказ. – Кто такой? Документы!
Вот где пригодилась красноармейская книжка. Илья предъявил.
– Окруженец?
– Никак нет. Выполнял с группой сапёров приказ – взорвать мост через реку Проню.
– Успешно?
– Сами видите, через мост никто не идёт и не едет, на шоссе пусто.
– Не поторопился?
– Вместе с мостом в реку рухнул немецкий танк. Можете сами убедиться, если смелости хватит к берегу выйти. Там сейчас немцы наших танками давят.
– Сержант, что вы себе позволяете? – разозлился командир заслона.
Или заградотряда? Были такие в первый год войны. Задерживали красноармейцев и командиров, собирали в команды, передавали на пополнение в соседние части.
Но Илью не стали задерживать. Документы в порядке и ведёт себя независимо. Окруженцы или отступающие вели себя по-другому, чувствовали свою уязвимость.
На машине до моста добрались быстро, а шагать пришлось долго. Хорошо, у Ильи зрительная память отличная. К вечеру добрался до расположения части. Нашёл командира взвода, доложил о выполнении задания.
– Жив? – удивился Ордынцев. – А сапёры сказали – погиб при взрыве. Я уже похоронку написал, только отправить не успел.
– Значит – жить долго буду, примета такая есть.
– Боец Красной армии, а в дремучие приметы веришь, – укорил лейтенант. – Ладно, иди на кухню, там оставляли ужин для нарядов.
И на том спасибо. На фронте поесть, да ещё горяченького – большая удача. Кормили скудно, но в тылу было ещё хуже. Из-за наступления немцев зерновые на корню сгорели, а север страны да Сибирь урожаи скудные давали.
Глава 5
В разведке
После ужина Илья зашел в жилую палатку. Те два сапёра, что с ним на задание ходили, увидев его, остолбенели.
– Мы думали – ты погиб, лейтенанту доложили, – повинились они.
– Рано хоронили. Почему медлили со взрывом?
– Старший лейтенант не давал. А как ты взорвал пролёт моста со своей стороны, тут и мы своё дело сделали.
– Я же вам сигнал подавал рукой. А уехали зачем? Я полдня пёхом добирался.
– Так подумали – погиб. Кого ждать?
– Ненадёжные вы товарищи, подведёте в серьёзной ситуации.
Илья не кривил душой. Пока не увидел тело убитого товарища, нельзя утверждать, что он мёртв. Обязательно во время операции или после неё найди сослуживца. Ранен если, окажи первую помощь, доставь в санбат или госпиталь. Убит – вынеси к своим, а если невозможно, похорони, на карте отметку сделай и документы погибшего воина командованию сдай. Сапёры же слиняли, убоявшись пушечно-артиллерийской стрельбы на другом берегу. Зарубочку в памяти себе сделал – с этими на боевые задания не ходить. Люди всегда проявляют себя в тяжёлой, экстренной ситуации. Сколько Илья видел хороших вроде бы парней. Душа компании, балагур, рубаха-парень, свой в доску. А в критической ситуации трусили, жизнь свою спасая. Вокруг таких в отряде некая пустота образовывалась. Потом сами уходили или командиры переводили их в другие подразделения, где риску меньше. Отдохнул день. Отдых в армии дело относительное. Не было боевых заданий. Потому как весь взвод, вернее остатки его, готовили противотанковые мины. Главная ударная сила вермахта – танковые войска. Выбей танки, остановится наступление. Самые танкоопасные места, это ровные поля, луга, где масса танков развернуться может. В лесу или горах, а хуже того – в болотистой местности танки действовать не могут. И в городе уязвимы. У танка обзорность скверная, из любого подвала или этажа могут противотанковую гранату бросить. А ещё – пушка танка, как и пулемёта, не может подниматься на большой угол, мёртвая, непростреливаемая зона получается.
Средств борьбы с танками в сорок первом было немного. Противотанковых гранат не хватало, к тому же очень тяжёлые, бросать с близкого расстояния надо, а кто же из танкистов подпустит близко пехотинца? Если только из траншеи, когда танк в нескольких метрах. С артиллерией тоже плохо, многие полевые орудия были захвачены в артиллерийских парках, часть уничтожена при бомбёжках. Противотанковых пушек не хватало, да и слабы были. В середине тридцатых СССР купил у Германии лицензию на выпуск 37-мм пушек, наложили на лафет ствол более крупного калибра – 45 мм. Получилось лучше, чем у немцев. Но танковая промышленность не стояла на месте, росла толщина брони и сорокапятка эффективно могла бороться с танками на коротких дистанциях – 150, 200 метров. Только в сорок втором году, с выпуском грабинских дивизионок, положение выправилось.
Противотанковые мины были дешёвым, эффективным и грозным оружием. Ночью, когда ни наземная, ни авиационная разведка не могла засечь постановку минных полей, взвод выехал к передовым позициям на двух грузовиках. В одном сапёры и шанцевый инструмент, в другом – ящики с минами. В расположении наших войск окопы и траншеи неполного профиля. Половину ночи перетаскивали ящики с минами на позиции, ввиду открытой местности машины близко подойти не могли – опасно. Случайная пуля, и грузовик в пыль превратится, разрушив всё вокруг на сотню метров. В каждой мине, с виду круглой, 5 килограмм взрывчатки. Нагрузившись минами, а каждый сапёр по две штуки нёс, да ещё и сапёрную малую лопату, пошли в сторону противника. Капитан пехотной роты, на участке которого проводилось минирование, утверждал, что до немецких позиций четыреста-пятьсот метров.
Командир сапёрного взвода приказал зайти на нейтральную полосу наполовину, расставить мины в шахматном порядке. А как ночью понять, сколько прошёл? Шагами? Так на своих двоих только малую часть пути прошли, потом поползли. Никому не хотелось поймать шальную пулю. Немцы периодически пускали осветительные ракеты, постреливали из пулемётов.
Когда предполагаемые двести метров сапёры преодолели, лейтенант махнул руками в обе стороны. Сигнал – разойтись и ставить мины. Дело нехитрое. Сапёрной лопатой лёжа вырыть ямку, желательно дёрн аккуратно снять, выбрать землю, раскидать по сторонам, уложить мину, сверху вкрутить взрыватель, прикрыть дёрном. Немецкие танкисты непонятные холмики или подозрительные места объезжали, поэтому мины маскировали по возможности. Илья свои две установил, вернулся к траншее за минами. Чтобы не ходить лишний раз, снял с себя ремень, пропустил через проволочные ручки мин, две перебросил через плечо, а две в руки взял. Груз опасный и тяжёлый, рискнул, не полз, шёл ногами. Лейтенант увидел, сказал вполголоса.
– Сафронов, ты что же делаешь? Смерти ищешь? Вот вернёмся, получишь два наряда вне очереди.
– Слушаюсь, лучше на кухню.
Илья мины установил, землю раскидал. Вроде хорошо получилось. Но это ночью, в темноте. Но не будут ли мины заметны днём? Похоже, не все сапёры тщательно маскировали мины, потому что Илья задержался дольше всех. Сослуживцы уже поползли назад, Ордынцев приглушённо крикнул, приложив ладони ко рту:
– Сафронов, чего возишься? Возвращаемся.
Работа окончена, можно к передовой, да налегке. Чтобы лопата не мешала, Илья её за пояс сзади черенком заткнул. И проползли всего-то несколько минут, как слева вскрик. Почудилось? Слева лейтенант должен быть. Присмотрелся Илья. Кто-то лежит, а над ним ещё тёмная фигура. Пуля в комвзвода угодила? Рядом с первой ещё фигура возникла. Неладное творится. Илья лопату из-за пояса вытащил, в руку взял. Немецкая разведка? Или наши сапёры? Голос не подашь – спросить, да если немцы, велик риск очередь в ответ получить. Пополз в сторону лейтенанта, а одна из фигур к нему метнулась. Илья вскочил, у лежащего человека манёвра нет. Подбегавший не в пилотке, как у сапёров, а голова капюшоном накрыта. С ходу попытался Илью ножом ударить, да не на того нарвался. Илья боковой стороной лопаты по руке с ножом рубанул и вторым ударом, тычком штыком лопаты в шею. Враг рухнул. И только сейчас Илья припомнил, что немцы уже час как из пулемётов не стреляют и осветительных ракет не пускают. Объяснение простое – их, немецкая разведка на нейтралке. Выхватил револьвер, не целясь, выстрелил в тёмную фигуру раз, второй. Тут же упал на землю, перекатился. В темноте прицелиться невозможно – ни мушки, ни целика не видно, да и сама цель смутно видна. Но, похоже, зацепил. Со стороны нашей передовой винтовочный выстрел. Ага, часовой услышал револьверные выстрелы на нейтралке, тревогу поднял, видел, что сапёры минировать шли. В сторону немецких позиций несколько теней метнулись. Если группа обнаружена, чего уж скрываться? И через малое время с нашей стороны топот.
Илья крикнул:
– Я сапёр, не стрелять!
К нему подбежали двое.
– Что за стрельба?
– Я стрелял, появилась немецкая разведка. Похоже – одного лопатой зарубил, в другого стрелял. А ещё человек пять к немцам побежали.
– Показывай.
Илья повёл бойцов в сторону лейтенанта. Тут же выстрел ударил. Боец упал, сорвал с плеча автомат, дал короткую очередь.
– Сдавайся, не то гранату брошу! – закричал боец.
Нет ответа. Встали, осторожно приблизились. Немец был убит автоматной очередью. А рядом – Ордынцев, мёртвый. Ножом в спину убит. Боец товарищей кликнул. Двое нашего лейтенанта взяли, ещё двое – немца, понесли к своим позициям. Боец спросил:
– Где ещё один? Которого ты лопатой?
– Подальше.
Илья прошёлся зигзагом, наткнулся на тело. Боец подозвал ещё двух красноармейцев. Убитого понесли к нашим траншеям. Туда же направился Илья с бойцом. Немцы не стреляли, боясь задеть своих. Но только Илья и бойцы спустились в траншею, открыли огонь из миномётов, да поздно. Видимо, их разведка вернулась, доложила о неудачном поиске. В траншее уже пехотный капитан ждёт, сапёры. По приказу капитана тела всех убитых в землянку занесли. Здесь светло, коптилка горит. Капитан сначала тело Ордынцева осмотрел.
– Ножом его убили.
Потом тела немцев. Оба в маскировочных костюмах, под ними немецкие мундиры.
– У, какие откормленные! – удивился капитан. – Надо контрразведку вызвать, пусть осмотрят. Садись, боец, ждать будем.
Капитан по полевому телефону позвонил, коротко доложил.
– Да, понял, ждём.
Пока ждали, рассвело. Контрразведчик первым делом к Илье.
– Ты их обнаружил, сержант?
– Я, сержант Сафронов. Похоже, они увидели Ордынцева, командира взвода нашего. Я сначала вскрик услышал.
– Что вы делали на нейтральной полосе?
– Всем взводом мины противотанковые ставили.
– Продолжайте.
– Ко мне один из этих направился, кинулся с ножом. Я сначала лопатой по руке ударил, потом в горло.
– Надо же, шустрый какой! У немцев в разведке подготовленные люди, а сержант его разделал, как повар селёдку. Молодец. Всё?
– Нет, мимо меня несколько человек пробежали, далеко, смутно тени видел. Дважды из "нагана" стрелял. Часовой на нашей стороне из винтовки пальнул. Потом красноармейцы прибежали.
– Стой здесь, я тело осмотрю.
Контрразведчика не было долго. Вернувшись, сказал.
– Зайди в землянку, показания подписать надо.
В землянке усадил за стол, которым служила дверь, снятая с какой-то избы, дал бумагу, карандаш.
– Пиши, так, как мне говорил. Внизу дата, подпись.
Илья написал, бумагу контрразведчику вернул. Тот пробежал глазами.
– Складненько. Вот что, сержант. В сапёрах мужикам в возрасте служить надо. А тебе сам бог в разведке служить велел. Ты как?
– Не против.
– Я с командиром разведки потолкую. Он тебя найдёт.
– Разрешите идти?
– Разрешаю.
Сапёры тело своего командира на плащ-накидке понесли, Илья следом шагал. Внезапно всё получилось, не ожидал. Если бы не реакция, не навыки, отработанные до автоматизма, сам бы сейчас на нейтралке лежал. Илья резко развернулся, вернулся в землянку капитана.
– Разрешите нож немецкий забрать? Если меня в разведку переведут, мне пригодится.
– Если для дела, бери. Твой трофей.
Илья ещё при осмотре тела немца обратил внимание на нож. В чёрных кожаных ножнах, ручка рифлёная, с выемками под пальцы, клинок смотрится хорошо. В деле его Илья не пробовал, но в разведку плохое оружие не берут, от этого жизнь зависит.
Сапёрам лопатой орудовать – не привыкать. Для Ордынцева могилу вырыли, завернули в кусок брезента, после полудня схоронили. Старшина водку выдал, фронтовые сто грамм. Но из-за убыли бойцов получилась двойная доза. Помянули лейтенанта. Строг был, но справедлив, не придирался из-за мелочей. Илье Ордынцева жалко было – молодой, неопытный, погиб нелепо.
Через день в сапёрный взвод заявился лейтенант. Сначала все подумали – нового командира взвода прислали. А лейтенант спросил Сафронова.
– Сержант Сафронов, – козырнул Илья.
Лейтенант критически осмотрел Илью, даже вокруг обошёл. Илья немного обозлился. Чего он, как цыган при покупке лошади, ходит да смотрит. Офицер, по тогдашнему – командир, до сорок третьего года, когда погоны в армии ввели, попросил красноармейскую книжку. Илья достал документ из кармана, протянул. А лейтенант внезапно удар нанёс. Илья, не ожидавший нападения, всё же сумел откачнуться назад, на рефлексах.
– Хм, неплохо. А с дыхалкой как?
– Не курю.
– Замечательно. Мне про тебя вчера контрик рассказал. Интересно стало, как это ты лопатой немецкого разведчика убил. У них ведь подготовка серьёзная.
Контриками называли солдаты между собой сотрудников военной контрразведки.
– Случайно вышло.
– Рупь за двадцать, врёшь!
– Тогда зачем спрашивать?
– Пойдёшь ко мне во взвод? Спокойной жизни не обещаю.
– Пойду.
В разведку брали только по желанию бойца. Сложная служба и рискованная. Заставь человека приказом, он в поиске всю группу подвести может.
– Я твою книжку заберу, поговорю с начальством.
В сапёрном взводе половины личного состава не хватает, и хороший командир толкового солдата добровольно не отдаст. Илья сомневался, что лейтенант добьётся перевода, да ошибался. Лейтенант, командир взвода полковой разведки, по роду службы постоянно общался с начальником штаба, командиром полка. Ведь разведданные он передавал им. Видимо, нашёл аргументы, поскольку уже вечером в расположение взвода пришёл разбитной сержант.
– Сафронов есть?
– Я! – отозвался Илья.
– С вещами на выход. Держи ксиву.