И протянул Илье его красноармейскую книжку. По виду сержант сильно смахивал на блатного, Илья усомнился, книжку открыл. Действительно, есть запись о переводе, как положено – подпись, печать.
– Нет у меня вещей.
– Тогда прощайся с братками и пошли.
Илья повернулся к сапёрам.
– До свидания, славяне!
Ни с кем в сапёрном взводе он не сблизился, потому сильно не сожалел. Пока шли к штабу полка, рядом с которым располагался разведвзвод, сержант представился.
– Моя фамилия Пакля, командир отделения. Ты чего лыбишься? Из украинцев я.
– Весёлая у тебя фамилия.
– Какая есть. В моём отделении служить будешь.
Пришли во взвод. Пакля представил его бойцам.
– Наш новый боец, сержант Сафронов.
А всё отделение шесть человек вместо десяти по штату. У бойцов весь опыт – месяц боёв. Пакля лежанку показал в землянке.
– Твоя, занимай.
Пошли экипироваться. Илья получил автомат, к нему запасной диск, две пачки патронов. А ещё маскировочный комбинезон в каптёрке, сидор. Без сидора в поиск нельзя. Надо же куда-то запасной магазин пристроить, гранаты, харчи, ежели поиск предполагался на несколько дней. Илья попросил карту.
– А нету! Наш комвзвода трофейной пользуется. Отбери у немца, будет тебе карта.
С картами было плохо. Склады с картами были частью сожжены своими при отступлении, частично немцам достались в виде трофеев. Только зачем они немцам, если качество печати их топографических карт выше? А как без карты воевать?
На следующий день Пакля решил проверить, на что новичок способен. Отвёл Илью в овраг, поставил пустую консервную банку, сам встал рядом.
– Отсчитай сто шагов и стреляй.
Чёрт! Из ППД, который получил Илья, он не стрелял никогда, а оружие для начала пристрелять надо. Пакля же бравирует, в двух шагах от банки стоит. Илья для устойчивости лёг, переводчик огня на одиночный огонь поставил, прицелился, выстрелил. Видимо, прежний владелец оружия пристреливал автомат. Оружие снаружи потёртое, но попал Илья точно. Банка от попадания пули подпрыгнула, упала.
– Хорош! А то тревога поднимется, что за стрельба в тылу, – кивнул Пакля. – Давай теперь в рукопашную.
Илья автомат отложил. Пакля напал первым. Удары наносил резкие, но Илья был готов, блокировал. Предплечьями, а потом и сам атаковал. И не руками, а ногами. Мышцы ног значительно сильнее мускулов на руках. Бил не в полную силу, только обозначал удары, но всё равно вышло чувствительно.
– Стой! – раздался голос сверху. – А то ты Паклю забьёшь. Немцев так бить надо, а не своих товарищей.
Оба сержанта головы подняли. На краю оврага стоял лейтенант Хохлов, командир взвода разведки.
– Поднимайтесь, разговор есть.
Илья автомат поднял, на плечо повесил, привычным движением гимнастёрку оправил, складки назад согнал. Хохлов хмыкнул одобрительно. Все трое прошли в расположение взвода. Хохлов уселся на траву, разведчики перед ним. Лейтенант расстелил трофейную карту.
– Получен приказ взять языка, желательно офицера, ещё лучше – из ближних тылов.
Дураку понятно. Взводный или ротный офицер знает только положение на своём маленьком участке, и назвать может командира полка и дивизии. Требовался язык, знающий хотя бы дивизию, – направление удара, оснащённость, боеспособность. Можно подумать, такие в немецком тылу пачками ходят.
– Пакля, кого в группу берёшь?
– Вот его, – ткнул в Илью пальцем сержант, – и Ефремова.
– Не мало трёх?
– Если втроём не возьмём, то и вшестером тоже. Когда выход?
– Как стемнеет. Я на передовую сам провожу.
Так положено, во избежание несанкционированного перехода, случаи такие были. Илья задумался. Задание сложное. Правда, некоторые положительные моменты есть. Немцы наступают, дислокация войск меняется почти ежедневно, определённая неразбериха есть.
Провизию не брали, полагали – вернутся к утру. Автомат, запасной магазин, нож да кусок верёвки – весь груз. Лейтенант вечером сам группу к передовой повёл. Илья сразу недочёты в подготовке группы выявил, сказывалось отсутствие боевого опыта, за месяц войны его не наработаешь. Во первых – сапоги отечественные, во вторых – оружие. Лучше бы автомат не применять. Когда в поиске доходит до применения оружия, считай – провал. Уже не до "языков", самим бы ноги унести. Оружие следовало немецкое иметь. Случись перестрелка, немцы сразу по звуку выстрелов определят – красноармейцы у них в тылу. А ещё – нет карты. Компас у Пакли допотопный есть, а что в нём толку без карты? Как определять местоположение? Даже мелочь взять – перед выходом не попрыгали. В момент перехода передовой оружие может предательски звякнуть, и группа обречена. Из таких вроде бы мелочей складывается успех или неудача.
После полуночи, когда эпизодические перестрелки на передовой стихли, лейтенант произнёс:
– Пора. В пять тридцать светать начнёт, вам до этого времени вернуться надо.
Метров двести шли в полный рост по нейтралке. Наши войска противопехотные мины не ставили, а если на противотанковую мину наступить, взрыва не последует, взрыватель срабатывает только под большим весом – танка, тягача, грузовой автомашины.
Илья спросил Паклю:
– Сержант, ты на той стороне бывал?
– И не раз.
– Конкретное место перехода наметил?
– Пустое, так просочимся.
Опять просечка. Днём следовало понаблюдать за передним краем в бинокль. Определить, где пулемётное гнездо, по возможности – огневые точки, часовых. Или неудобья – ручьи, овраги, заросли. Немцы в лучшем случае их заминируют либо поставят рядом часового. Немцы комфорт любят, кто поползёт в воду и будет там находиться всё время караула? Германцы слишком себя ценят. Поэтому неудобья, плохая погода – ветер, дождь, снег – самые лучшие условия для разведчика.
Дальше поползли. Сколько миновали, неясно. Пакля шепчет:
– Ты же из сапёров. Ползи первым, землю щупай.
Скорость передвижения снизилась. Илья проверит руками землю, проползёт полметра и вновь ощупывает. Недалеко от группы ракета взлетела. Сразу головы вниз опустили, замерли. Любое движение видно сразу. Когда ракета погасла, поползли. Уже табачным дымом потянуло, а затем тихий разговор послышался. Похоже, двое часовых в траншее встретились. Пришлось выжидать, пока разойдутся в стороны. А время неумолимо идёт, уже час ночи. Илья подполз к брустверу первым, за ним, по его следам – Пакля, замыкающим Ефремов. Илья в траншею заглянул, пусто. Перемахнул через неё, залёг. Так же и два других разведчика траншею преодолели. Ещё сто метров ползком, потом встали. Плохо, что никто из группы немецкого языка не знал. Ни подслушать, ни языка допросить. А ещё неизвестно расположение немецких частей. Насколько помнил Илья, вдали лес был, в ближайшем немецком тылу. Самое место для укрытия техники, расположения батарей. От леса до наших позиций километра полтора. Для пушки – тьфу, не расстояние. Да и миномёты калибром 80 мм и выше достанут.
Илья шёл медленно, вслушиваясь и вглядываясь. В случае опасности ложился. Пакля и Ефремов, следующие за ним цепочкой, повторяли его действия. Уже и лес рядом, Пакля подполз, в ухо зашептал:
– Какого лешего нам в лесу делать? Влево или вправо уходить надо.
– В лесу артиллерийские или миномётные батареи будут, штабы, госпитали. Там языка возьмём.
– Ну, гляди мне.
Илья про себя удивился – как Пакля в разведку попал, если аналитически мыслить не может? Но Пакля старший в группе, за неудачу с него спрос будет, если повезёт вернуться.
К опушке подползали, Илья рисковать не хотел. Уже подняться хотел, а рядом хруст. Из-за дерева немец вышел. Видимо, часовой, стоял какое-то время недвижимо, прислонясь к дереву. У Ильи на лбу испарина выступила. Подождал, пока часовой спиной к нему повернётся, вскочил, в два прыжка до немца добрался, всадил ему нож под левую лопатку. Обмякшее тело подхватил, опустил на землю бережно. С Ильёй Пакля возник.
– Зачем замочил?
– Часовой, едва не напоролся на него. Как "язык" – никчёмный.
Пакля часового обыскал, из нагрудного кармана вытащил солдатскую книжку, к себе в карман сунул. Полсотни метров в глубь леса, табачным дымом запахло, потом свет фонарика блеснул. Илья замер, немец метрах в десяти. На голове ни пилотки, ни фуражки. Рядовой или офицер? В сорок первом офицеры вермахта на передовой фуражки носили. Оказалось – сильно рисковали, для нашего снайпера или пулемётчика заманчивая цель. Потери большие среди командного состава пошли, офицеры на передовой пилотки стали одевать, а в тылу – кепи, как у егерских частей.
Немец не спеша, прогулочным шагом, пошёл в сторону разведчиков. Разведчики встали за стволы деревьев. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Что тут немцу делать? Или палатка в лесу? Взять?
Немец поравнялся с деревом, за которым Илья стоял. Выбора не было. Илья сложил кисти в замок, ударил по затылку. Проверено – сознания на несколько минут такой удар лишает, но без последствий в виде амнезии или того хуже – смерти. Немец упал навзничь. Тут же разведчики подскочили. Пакля моментально руки немцу за спину завёл, связал верёвкой. Надо бы рот кляпом заткнуть, чтобы не крикнул, а кляпа нет. Ефремов ремень поясной расстегнул, задрал гимнастёрку, от полы исподней рубахи ножом полосу ткани отхватил, немцу в рот затолкал. Илья прислушался – дышит ли немец, не зашиб ли?
– Ефремов, тащи пока "языка" на себе, потом Сафронов сменит.
В одиночку, да по пересечённой местности, нести человека, равного весом – та ещё задача. Ефремов мужик молчаливый, кряжистый, раньше кузнецом в колхозе работал, мышцы буграми. Бесчувственное тело подхватил на плечо. Илья впереди, дозором, за ним Ефремов с языком, замыкает Пакля. Илья маршрут поменял. Самое трудное – перебраться через траншею. Здесь она в одну линию, поленились немцы вторую создавать, всё равно наступать.
С наступлением у них на этом участке задержка получилась. Сначала, 23 июля, наши начали наступать на Смоленск из района Рославля, 25 июля – из района города Белый, 26-го из района Ярцево, 27 июля 22-я армия Западного фронта зацепилась на реке Ловать, где смогла удерживать позиции до конца августа. Немцы вынуждены были обороняться, подтянули резервы, и 28 июля 3-я танковая группа в 40 километрах восточнее Смоленска перерезала дорогу на Дорогобуж. Наши 16-я и 20-я армии Западного фронта оказались в окружении.
Ввиду больших потерь немецкое верховное командование издало директиву № 34, где группе армий "Центр" приказано было остановиться на занятых рубежах, прекратить наступление, закрепиться и перейти к обороне. И не только из-за потерь последовала остановка. Группа армий "Центр" начала страдать из-за нехватки топлива, боеприпасов, провизии. Их можно было доставить только грузовиками и бензовозами – железная дорога не действовала. А коммуникации растянулись на 400–600 километров фронтовых разбитых дорог. Кроме того, для подтягивания резервов из мест дислокации – в Польше, Германии, Франции – требовалось время. Немецкие стратеги при планировании операции предусмотрели не всё, не учли состояние дорог и стойкость Красной армии. Гитлер обвинил в промахах абвер.
Траншея уже в двадцати метрах впереди. Видимо – только сменились караулы, слышен бодрый разговор. Потом хлопнул выстрел, в небо полетела ракета. Дежурный пулемётчик дал очередь. ДОТа или ДЗОТа не было, пулемётчик вёл огонь из ячейки. Илья ясно видел пламя на конце ствола. Если перебираться здесь, пулемётчик представляет серьёзную угрозу. И время поджимает, до рассвета уже полтора часа. Подполз Пакля, прошептал в ухо.
– В сторону уходить будем?
– Выждем немного, я пулемётчика сниму, тогда вы вдвоём берёте языка и через траншею.
– Кто командир группы? Я или ты?
– Тогда предложи другой вариант.
Пакля помолчал. Видимо – ничего другого в голову не пришло.
– Ладно, действуй!
Илья пополз к пулемётному гнезду. Стрельба прекратилась. Пулемётчики сели есть. Слышно было, как они скребли ложками по консервной банке. Потом банку вышвырнули за бруствер, чиркнула зажигалка, потянуло дымом. Илья осторожно выглянул. Один пулемётчик откинул крышку на пулемёте, заряжал новую ленту, другой ему что-то рассказывал. Оба спиной к Илье. Разведчик повертел головой – не видно ли кого в траншее? Пусто. Вытянул нож, прыгнул. Первому сразу под лопатку, раз и второй, положил тело. Второй почуял неладное сзади, успел повернуться, а смерть уже вот она. Илья в сердце ударил. Пулемётчик вскрикнуть не успел. Илья из пулемёта затвор вытащил, зашвырнул далеко вперёд. По крайней мере, этот пулемёт им в спину стрелять не будет. Выскочил на бруствер, рукой махнул. Увидит ли сержант? Увидели. К траншее "языка" подтащили. Илья несколько шагов к ним сделал, помог немца принять. Оба разведчика траншею перескочили. А дальше ползком. Илья опасался противопехотных мин, а ещё пустых консервных банок. Заденешь неосторожно – звякнет. Колючей проволоки немцы поставить не успели. Проползли четверть часа, встали, немца втроём взяли и бегом к нашим позициям. Илье показалось – долго бегут, уже дыхание сбиваться стало. И окрик часового.
– Стой! Кто идёт? Стрелять буду.
Пакля ответил ядрёным матом, потом добавил:
– Разведка!
Оказалось, вышли в расположение своего полка, но не там, где выходили в поиск, а на позициях другого батальона. Но разобрались быстро. Комбат провожатого дал, чтобы сопроводил. Пока добирались по известным ходам, светать начало. У разведчиков напряжение отпустило. "Языка" взяли, сами целые остались, такое везение не всегда бывает. А уж как Хохлов обрадовался! "Язык" к тому времени в себя пришёл. Сначала дёргаться начал, да Ефремов ему кулак показал.
– В плену ты! Гитлер капут. Так что заткнись!
Пленного на ноги поставили, кляп изо рта вытащили. Даже если заорёт, уже никому не навредит. Все вместе дошли до штаба полка. Хохлов с пленным к ПНШ по разведке ушёл. ПНШ – это помощник начальника штаба. В полку ПНШ, в дивизии – начальник разведки и в подчинении у него уже разведрота. Пакля спросил:
– Ну что, кореша, спать завалимся или подождём?
Допрос мог идти долго. Ефремов и Илья переглянулись, дружно ответили:
– Спать.
В землянке сыровато, зато тепло. Скинув сапоги и сняв оружие, улеглись на лежанки. Жёстко, зато безопасно. Илья сразу в сон провалился. Показалось – несколько минут прошло, а уже трясёт кто-то за руку. Разлепил веки – Пакля.
– Ну что тебе неймётся?
– Обедать пора.
В землянке пусто. Как бойцы ушли, Илья не слышал. Пока сапоги одевал, Пакля похвалился:
– "Язык"-то ценный оказался. Обер-лейтенант интендантской службы. На карте расположение своих частей указал. Говорит, группа Гота, генерал ихний, завтра наступать будет.
– Я без "языка" знал, что немцы наступать будут, тоже мне новость.
Чувствовалось, Пакля ещё что-то сказать хочет.
– Говори, пока мы в землянке.
– Мне за взятого "языка" старшего сержанта дали.
– Растёшь! А по мне – правильно. Ты командир группы в поиске был, немца мы серьёзного взяли, не рядового.
– Так ты не обиделся?
– С тебя…
– Знаю, знаю, уже приготовил, – перебил его Пакля. – Сначала обед, потом отметим.
После обеда уединились в землянке. После ночного поиска разведчиков никто не беспокоил. Пакля вытащил из-под лежанки бутылку водки, разлил по кружкам, Илья сказал тост:
– Чтобы звание не последним было. Расти до старшины.
Выпили. Водка ещё довоенного производства была, вполне нормальная. Ефремов на хлеб с салом налегал. Водка расслабила, Илья не пил давно. Пакля вытянул ещё одну бутылку, на этот раз коньяк.
– Трофейный, – похвалился он.
– Пойло, по мне водка лучше, – вздохнул Ефремов.
А Илье коньяк понравился. Вкус богатый, аромат – букет! Выпил не спеша, по глотку, смакуя. Пакля, как и Ефремов, выпили залпом, как водку.
– Тьфу, как одеколон, – поморщился старший сержант.
– А ты как буржуй пьёшь, – глядя на Илью, сказал Ефремов. – Из каких будешь происхождением?
– Техникум перед войной закончил, а поработать не успел, призвали, – соврал Илья.
– Всё равно белоручка, – пробурчал Ефремов.
– Паша, отстань от человека. Он ночью троих немцев завалил. А ты? Нам собачиться не пристало, одно дело делаем и от каждого зависит успех задания и жизнь сослуживца. А Сафронов проявил себя, не сдрейфил. Ты случаем не сидел?
– Бог миловал.
– А я мотал срок по малолетке за драку. Ножичком ты работаешь умело, как будто опыт есть.
– Долго ли приобрести? Из окружения выходил, пришлось поучиться.
В землянку зашёл Хохлов. Разведчики вскочили.
– Сидите! Отдыхаете?
– Новое звание Пакли обмываем.
– Плесните и мне.
Виновник торжества развязал сидор, выудил на свет божий бутылку водки.
– Берёг для особого случая! – гордо сказал Пакля.
Лейтенант сказал тост:
– Чтобы из поиска все возвращались живыми!
Молча выпили. Илье уже рассказали, что после первых боёв и первых поисков взвод понёс серьёзные потери. Да он и сам видел по численности. Полк был из кадровых, не кадрированных, в которых служили только офицеры, да и то не меньше штатной численности. В случае военного положения призывники прибывали, а техника, вооружение и командиры уже здесь. Это лучше и быстрее, чем формировать полк сызнова.
– Товарищ лейтенант! Ещё?
– Хватит. Да и вам пора прекращать.
– Отдыхаем, надо же звание отметить, традиция.
Лейтенант ушёл. Обычные командиры с подчинёнными не пили. Не из-за гордыни, субординацию соблюдали. Но в разведке писаные и не писаные правила зачастую нарушались. Кому ещё дозволялось ходить с ножами? Или в немецких сапогах? А пошарь у любого разведчика в сидоре. Найдёшь не только запасные портянки, но и выпивку, а ещё трофейные пистолеты, как оружие последнего шанса. Командиры глаза закрывали. Штатное оружие – автомат, не положено бойцу два ствола. И ножей военная промышленность в начале войны не выпускала. Делали сами, заказывая у слесарей в автобате из рессорной стали, пользовались трофейными. Позже стали выпускать ножи по типу финских для разведки, десантников. Без ножа даже простому пехотинцу плохо. Ни банку консервов вскрыть, ни в рукопашной отбиваться. Штык трёхлинейки четырёхгранный, на длинный стилет похож. Им только колоть противника можно, а резать не получится. Правда, до войны стали выпускать АВС и СВТ, самозарядные винтовки, к ним придавались штыки плоские, но неудобные, потому что длинны чрезмерно. На немецких карабинах штыки тоже были, но для солдатского быта неудобные. А штыковых атак немцы не любили, боялись, считали – варварство. Уже после войны конструкторы и руководство армии негативный опыт учли. На автоматах Калашникова штык-нож был удобен, а при помощи ножен и проволочные заграждения можно было резать. На карабине Симонова, к сожалению, штык был несъёмный, откидной.
Выпив, захмелев, легли спать, всё же бессонная ночь сказывалась. Утром Пакля выглядел помятым, вздохнул:
– Сейчас бы рассола, душа просит.