- Может, и покалечил? То есть в несознанку идем? В общем, Симонов, в карцер его, в холодный, не топить, пусть посидит и подумает. Завтра уже скрестись начнет, молить, чтобы бушлатик кинули. А тем временем разберемся, сколько на его счету сегодня трупов, и от этого будет зависеть, насколько увеличится срок. Если, конечно, тебя, Кузнецов, не поставят к стенке, чему я даже буду весьма рад. А уж коли накинут срок и останешься у меня в лагере - будешь работать на промыслах. Найду тебе самый дальний, в болотах, чтобы вся дурь из головы вышла. Там и сдохнешь у меня. Уводи его, Симонов.
Я бросил прощальный взгляд на бюст Вождя народов. Ладно, живите пока, черти.
Глава XIII
В карцер? Ебёна уксус, как говаривал мой армейский прапорщик, а оно мне надо?! Ребята, да ну вас в одно место! И так ни за что ни про что страдаю, а они еще и в холодную меня, чтобы я там заработал какое-нибудь воспаление легких или почки к чертям отморозил. Ни хрена, не на того напали!
Все эти мысли пронеслись в моей голове, когда после толчка прикладом в спину я оказался на улице. Причем по-прежнему без телогрейки.
- Прямо! - прозвучал сзади голос конвоира.
Где находится барак-карцер, я примерно представлял. Это самый дальний закуток лагеря, рядом с мертвецкой, где я последний раз видел заледеневшее тело отца Иллариона. Не исключено, что такое соседство выбрано не случайно. В карцере легко откинуть коньки, а чтобы сильно не напрягать с транспортировкой покойника, вот он, морг - в двух шагах.
Навстречу из темноты выскочил запыхавшийся вертухай с винтовкой наперевес.
- Леха, че случилось? - выдохнул он.
- О, Серега, проснулся! - хмыкнул мой конвоир. - Ты где был-то? Тут уголовники с политическими бучу устроили.
- Ни хрена себе! А я у Надюхи ночевал, слышу - сирена. Ну, думаю, что-то серьезное, а тут вона чего!.. А это ты куда его ведешь?
- Серьезная персона, - важно кивнул в мою сторону Симонов. - Тот самый, который блатарей с 11-го отряда в больничку отправил. Тоже в драке не последний был, надо думать. Теперь в карцере посидит.
- А-а, ясно… Ну ладно, пойду начальству доложусь, надеюсь, сильно не слетит.
Мы разминулись с задержавшимся у любовницы вертухаем и двинулись дальше. Все это время я лихорадочно соображал, что предпринять, чтобы избежать карцера, а лучше вообще слинять на хрен из этого вертепа. Завладеть оружием конвоира, найти одежонку поприличнее, какую-никакую еду раздобыть в столовой… Как-то видел того же самого Лагина верхом, может, здесь и конюшня есть. На лошади оно как-то было бы сподручнее хотя бы часть пути преодолеть, нежели на своих двоих. Эх, размечтался, Ефимка! Тем более, еще самому непонятно, куда валить, но главное, чтобы, как говорил незабвенный Михаил Сергеевич - процесс пошел.
Та-ак, до карцера-то тем временем всего ничего, вон за тем бараком он и будет, родненький. А там своя охрана, и что-то сделать окажется на порядок сложнее. Поэтому нужно решаться. Сейчас или никогда.
Я внезапно остановился, со стоном схватился за грудь и согнулся пополам.
- Эй, ты чего?
Конвоир тоже остановился позади, не зная, что предпринять. Я же, продолжая хрипеть, бухнулся уже на колени, всем видом демонстрируя, как мне хреново, мол, того и гляди окочурюсь. И в то же время краем глаза следил за Симоновым. Если вплотную не приблизится, будет так же держать меня на мушке на расстоянии пары метров - мой замысел накроется медным тазом.
Но, видно, Бог все же глянул в мою сторону. Конвойный приблизился на метр и ткнул в меня стволом трехлинейки:
- Слышь, мужик, ты чего? Тебе плохо, что ли?
- Хана мне, братишка, - выдавил я из себя между стонами. - Похоже, что-то отбили, да еще ваш Лагин, сука, добавил. Помираю я.
- Э-э, какой помираю, мне тебя велено в карцер живым доставить, там и помирай сколько влезет. Вставай, осталось всего ничего.
Еще один тычок стволом, но на этот раз я обхватил ледяную металлическую трубку и резко дернул на себя. Не ожидавший такой подлянки Симонов качнулся вперед, выпуская винтовку из рук, а в следующее мгновение получил прикладом точно промеж глаз, под нижний край шапки-ушанки. Смешно икнув, вертухай осел на снег и затих. Кожа на лбу лопнула, но вроде бы живой, пульс прощупывается. Побудет какое-то время в отключке. И мне этого времени должно хватить, чтобы конфисковать у конвоира длиннополый овчинный тулуп, валенки и рукавицы с шапкой. Размерчик, правда, помельче моего, все внатяг, особенно в плечах, хоть я и похудел за последние месяцы в неволе. Как же хорошо в теплой одежонке! И валенки подошли, на обмотанных портянками ногах сидели как влитые. Шапку с красной металлической звездой на голову, теперь перепоясаться ремнем с притороченным к нему патронташем. И последний штрих рукавицы со специально выделенным указательным пальцем, чтобы можно было давить на спусковой крючок. Не прошло и пары минут, а я уже выгляжу как боец НКВД.
Так, а с этим что делать? Бедняга либо сейчас очнется, либо окочурится тут в одном исподнем. Не добивать же парня, в самом деле, совсем пацан еще, и нагрешить, скорее всего, не успел. Ладно, свои ботинки я ему на ноги натяну, но это и все, чем я мог ему помочь.
Тут мой взгляд упал на барак, где хранились покойники. Корешков вроде бы при морге постоянно живет, у него там своя каморка, вон и свет от керосиновой лампы виден в маленьком оконце. Может, и согласится приглядеть за новым постояльцем?
Однорукий инвалид, на мое счастье, оказался на месте, причем без гостей, что было весьма кстати. Лишние свидетели нам ни к чему. Отворотив люто заскрипевшую на морозце дверь, окинул взглядом открывшуюся его глазам картину и задумчиво почесал пальцами единственной руки затылок.
- Это что же, не иначе, как ты, Клим, в вертухайское обрядился? И надо думать, что вот с него ты и снял? Дохляка мне приволок?
- В корень зришь, дед. Только живой он… пока. Без сознания. Оставлять его на морозе жалко, решил вот, может, у тебя паренек перекантуется. С покойничками.
- Ну, заноси, места еще есть, правда, слышал, буча у вас там была, свежие поступления ожидаются?
- Была, и твое заведение скоро заполнится постояльцами, все равно их определять больше некуда.
- Ну давай, тащи уже, а то и я продрог тут стоять… Только и у покойников не теплее, разве что ветра нет.
- А ты его одеялом прикрой, а предварительно спеленаю и кляп вставлю, чтобы раньше времени не шумел.
- Тогда и меня в моей комнатушке спеленай, можешь и тряпку в рот засунуть. А то приволокут сейчас трупы и подумают, что я тебе пособничал.
- И точно, как же это я сам не догадался!
В общем, сделали все, как запланировали. Уложил я конвойного на полати в мертвецкой, по соседству с окоченевшим зеком. Корешков притащил веревку и одеяло, сшитое из разноцветных кусков материи. Пока пеленал Симонова, тот уже начал приходить в себя, и я тут же знаками отослал старика, чтобы пленник его не запомнил. Затем продолжил дело, и в финале прикрыл бедолагу разноцветной попоной. Тот уже вращал белками глаз, пытаясь осознать, что происходит.
- Полежи пока в тишине, и не рыпайся, - прошептал я ему на ухо. - Будешь дергаться - пристрелю.
Тот попытался что-то промычать, но из-за вставленного в рот кляпа в виде какой-то вонючей тряпки из закромов сторожа трудно было разобрать содержание заготовленной для меня фразы. Оставив неудачливого конвоира наедине с покойниками, я перебрался в комнатушку Корешкова и проделал ту же процедуру, что и с Симоновым. М-да, связывать однорукого мне еще не доводилось. Ну ничего, примотать руку к туловищу - и готово. Теперь переложить на топчан. Для кляпа я нашел тряпку почище.
- Ладно, бывай, дед, не поминай лихом, - кивнул я на прощание.
Тот в ответ моргнул, и я вышел из барака на свежий воздух. Так, теперь в сторону столовой, может, удастся там чем-нибудь поживиться. Правда, непонятно еще, как я выберусь за пределы лагеря, но будет решать проблемы по мере их поступления.
В столовой никого не было, о чем свидетельствовал висевший на двери амбарный замок. Пара ударов прикладом - и скоба вместе с замком уже в снегу. Внутри темно, хоть глаз коли. Блин, надо было у сторожа хоть спички спросить, теперь что же, к нему возвращаться?
А не хочется. Может, удастся найти что-то съестное наощупь… Примерное расположение помещений в столовой я помнил, в большой зал идти смысла нет, нужно порыскать в подсобке. А она прямо и налево, если я ничего не путаю. Вот только какая дверь, первая или вторая? Одна из комнат точно поварская, там, может, пожрать и найдется, но вряд ли много.
Я вел ладонью по шершавым доскам, всем своим нутром чувствуя, как испаряются драгоценные минуты. Так, вот первая дверь. Толкнул - заперто. Ладно, применим силу. Удара плечом оказалось достаточно, чтобы хлипкий запор слетел и я оказался внутри. Через небольшое зарешеченное конце проникало внутрь немного света, и этого минимума мне хватило понять, что я, похоже, оказался в поварской. В этот момент какое-то странное шевеление в углу заставило меня вскинуть винтовку.
- Кто там?
- Не стреляйте, я это, Даудов.
На фоне оконца мне удалось различить выпрямившийся во весь рост человеческий силуэт.
- Какой еще Даудов?
- Повар, - жалостливо признался силуэт, поднимая руки.
- А-а, повар, говоришь, - протянул я, пытаясь вспомнить физиономию этого самого Даудова, потому что по голосу узнать было трудно. - А чего под замком сидишь?
- Так я часто остаюсь ночевать, чтобы утром не идти из отряда, а с сиреной начинать готовить завтрак, ваши же знают. Вот меня просто и запирают, положено столовую на ночь под замок.
- И точно, как же я забыл! - хлопнул себя по лбу с деланным изумлением.
- А что за сирена была, я уж думал, случилось что…
- Учебная тревога, проверка боеготовности. Ты это, Даудов, спички есть?
- Есть, как не быть!
- Давай сюда.
Получив коробок, я чиркнул спичкой, осветив лицо стоявшего передо мной зека. Ну да, знакомая физия кавказского разлива, видел за раздачей в колпаке. Тот, похоже, меня не признал, что ж, тем лучше.
- Даудов, хавчик есть? Лагин по делам отъезжает, приказал быстренько собрать ему узелок. Давай, веди на склад, и котомку какую-нибудь прихвати.
- Так ведь накладную надо…
- Я тебе вот сейчас прикладом в лоб выпишу накладную! Двигай, лишенец… Стой! Лампа-то есть хоть какая? Засвети, а то так и будем, что ли, со спичками мыкаться? Надолго твоего полкоробка не хватит.
Через десять минут я выходил из столовой с удобно сидящей котомкой за плечами. Помимо буханки хлеба, трех банок тушенки, мешочка соли, пачки чая и кулька колотого сахара туда же втиснулся и кухонный нож, которым при должной сноровке было легко вскрыть те же самые банки, не говоря уже о том, чтобы отрезать от буханки ломоть. На всякий случай прихватил и ложку.
- А замок как же? - раздался в спину голос Даудова.
Обернувшись, я глянул на валявшийся в снегу амбарный замок, сбитый вместе со скобой.
- Скажешь, от Лагина приходили, вопрос жизни и смерти.
Так, куда дальше, в сторону ворот? Там вышка, минимум двое в охране, плюс собака. Пользуясь эффектом неожиданности, можно с ними разобраться при помощи довольно солидно выглядящего кухонного ножа, вот только не уверен, что выйдет по-тихому. А шум мне сейчас совершенно ни к чему. Поднимут тревогу, и далеко я уйду, особенно если на меня спустя всех имеющихся собак? То-то и оно.
Так, а это что за строение? Ешь твою медь, это же тот самый ангар, из которого как-то поутру выезжали аэросани! Что-то наподобие тех, что использовали герои довоенного фильма "Семеро смелых". За рулем был мужик в кожанке, подбитой мехом, в очках на пол-лица, а кто сидел в кабине - было не разглядеть. Вполне вероятно, что сам Мороз. Шума было много, со снегоходами из моего времени, ясен пень, и сравнивать не приходится. Но уезжал шустро, подняв за собой целый вихрь снега. Может, попробовать, чем черт не шутит! Тем более, что и охраны не видать.
Замок тут оказался не в пример хлипче, чем на столовой, так что вскоре я оказался внутри. Прикрыв дверь, чиркнул спичкой из конфискованного у Даудова коробка… Ба, да тут не одни, а сразу двое аэросаней! А вон и керосиновая лампа на гвоздике над верстаком висит весьма кстати, а на соседнем - очки с регулирующимся кожаным ремешком. Летной шапки не видно, ну ничего, конфискованную у конвоира поглубже натяну, да еще завязки под подбородком подвяжу.
Запалит фителек не составило особого труда, и я смог более предметно разглядеть аэросани. Вроде бы как алюминиевый корпус, или даже из дюралюминия, на боку надпись: "АНТ-IV". Не знаю, что значит аббревиатура АНТ, лишь бы находились в рабочем состоянии. Лыжи с виду бы из того же материала, что и корпус. Парочка фар - тоже дельно, а то в потемках можно и в овраг уехать. Сзади - деревянный винт, даже не забранный в сетку, а просто в каком-то проволочном каркасе.
Даже имелось что-то типа бардачка, в котором, к своей радости, я обнаружил компас и карту. Пригодится.
А что с бензобаками? Где они у этих саней спрятаны - это еще предстояло выяснить. Оказалось, под откидывающимся кожухом. Причем у одних аэросаней бачок литров на 50 был полон, я даже палец замочил, сунув его в горловину, а у вторых, наоборот, пуст. Видно, эти вот к поездке готовились, просто так заливать полный бак вряд ли бы стали. Да еще и в кабине сзади канистра литров на двадцать. Судя по запаху, и впрямь бензин, хотя, возможно, какой-то специальный, авиационный. Где-то читал, что на авиабензине даже наши танки ездили. Ну, танки меня не волнуют, меня волнует, чтобы этого бензина хватило для того, чтобы затеряться в тайге.
Управляются сани, судя по всему, элементарно. Руль, во всяком случае, имелся. Коробка передач вряд ли тут имеется в привычном смысле слова. Похоже, вот эта рукоятка под рулевой колонкой вроде тех, что ставили на мопеды в моем детстве, прибавляет и убавляет газ. А это, наверное, "ручник", с которого нужно сниматься при трогании с места. Задняя скорость, само собой, не предусмотрена.
А заводится агрегат… а заводится агрегат… А заводится агрегат, похоже, от двух пусковых магнето справа и слева от места водителя. Грешным делом уж подумал, что с помощью классического: "От винта". Эти самые магнето, насколько хватало моих технических познаний, по идее, должны подавать напряжение каждое на свой ряд свечей - достаточно было достаточно подергать за рычажок. Примерно по такой же схеме заводились старые мотоциклы и бензопилы, где не нужен был никакой аккумулятор. Дергай стартер и дави на газ, не забывая до поры до времени стоять на ручнике.
Проверил уровень масла с помощью стандартного щупа. Вроде бы в порядке. Надеюсь, механик не стал ничего разбирать, чтобы с утра вернуться к сборке, иначе у меня по пути элементарно может что-нибудь отвалиться.
Не знаю, преднамеренно это было сделано или нет, но пол ангара оказался покрыт слоем снега. Возможно, и по мерзлой земле аэросани прокатились бы на лыжах своим ходом, но выкатиться из ангара по снегу точно не будет проблемой.
Кстати, если эти аэросани заведутся, нужно вывести из строя вторые, а то ведь догадаются отправиться на них в погоню. Делов-то - залил бензин и вперед!
Я закинул котомку в открытую кабину, туда же отправилась винтовка Мосина. Натянул на глаза очки, сверху - шапку, подвязав под подбородком тесемки. Ничего так, крепко сидит. Теперь в кабину, на место водителя или пилота - кому как привычнее. Ну, с Богом!
Двигатель, чихнув, завелся с третьего раза. Винт позади машины сначала медленно, как бы нехотя крутанулся, а затем резко набрал обороты на холостом ходу. Надеюсь, снаружи не очень слышно. И не помешало бы открыть ворота, таранить-то мы будем другие. Если не удастся протаранить двойные главные ворота и отъехать от лагеря на достаточное расстояние… Даже не хотелось думать о возможных последствиях.
Итак, ворота ангара открыты. Никого поблизости не наблюдается - ни охраны, ни тем более зеков, которых согнали по баракам. Сначала у вторых аэросаней перережем шланг топливного насоса, пусть будет сюрпризом, если отправятся на них в погоню. А вот теперь можно и валить. Достал из кармана фото Вари, которое после всех этих приключений даже не помялось.
- Ну что, моя маленькая, пожелай мне удачи.
Снова прячу фото в карман, включаю фары, легко обнаружив соответствующий тумблер, затем выжимаю педаль газа. В валенках это делать не очень удобно, но терпимо. Даже под меховыми "ушами" чувствовалась мощь воющего на более сильных оборотах агрегата. Медленно выкатываюсь из ангара, выворачивая руль влево. Машинка вполне неплохо управляется, и главное - все просто, без лишних наворотов. Столь же неторопясь выезжаю на главную, если можно так сказать, улицу лагеря, чтобы уже по прямой к воротам нормально разогнаться.
И в этот момент вижу, как передо мной дорогу пересекают ни кто иные, как Мороз с Лагиным. Оказавшись в свете фар, парочка, до этого оживленно что-то на ходу обсуждавшая, резко остановилась, повернув лица в мою сторону. Наверное, даже, будучи слегка ослепленным фарами, Лагин меня разглядел, потому что тут же что-то крикнул Морозу и потянулся к висевшей на боку кобуре. А вот Мороз, в свою очередь, с неожиданной для комплекции прыткостью вдруг рванулся вперед и обхватил руками передок аэросаней, словно бабу, бесстрашно на нем повиснув.
- Слезь, придурок! - заорал я, прибавляя газу.
Однако тот либо не слышал, либо решил проявить чудеса героизма, а Лагин, в свою очередь, не рискнул стрелять, опасаясь задеть начальника. Мне же ничего другого не оставалось, как выжать газ на полную и направить аэросани в сторону двустворчатых ворот, представлявших собой металлическую сетку на деревянном каркасе. В последний момент я разглядел, что нижняя кромка каркаса находится от расчищенного снега на высоте сантиметров тридцати, то есть лыжи вроде бы пройдут снизу и пострадать не должны, а основной удар придется на "морду" саней, вернее, на тушу начальника Ухтпечлага, прилепившегося к передку машины.
С вышки раздался выстрел, заглушаемый звуком двигателя и винта, то, что стреляли - я определил по увиденной краем глаза короткой вспышке. В меня точно не попали, движок работал в прежнем режиме, значит, скорее всего, так же не поврежден. За мгновение до того, как пойти на таран, я инстинктивно зажмурил глаза и пригнулся к "баранке"…
Треск ворот я расслышал даже сквозь завывания мотора. Аэросани судорожно вздрогнули, меня бросило вперед, отчего я слегка приложился грудью о руль, а в следующий миг еще один толчок. И наружные ворота мы преодолели с таким же успехом, вылетев на оперативный простор. Открыв глаза, с изумлением обнаружил, что Яков Моисеевич как ни в чем ни бывало висит на передке и даже, подняв голову, уже без потерявшейся где-то фуражке, что-то кричит в мой адрес.
Извини, дорогой товарищ Мороз, не до тебя сейчас, нужно уносить ноги. Вернее, лыжи. Свет фар, между которыми, как нос промеж глаз, разместился начальник лагеря, нормально освещал путь метров на десять вперед, не больше, дальше прилично рассеиваясь. Но я пока ехал пусть по несколько занесенной снегом, но все же дороге. Причем с довольно приличной скоростью, допотопный спидометр на приборной панели показывал 50 км/час. Однако рано или поздно с нее придется сворачивать, да и примерзший, должно быть, к капоту саней Мороз мне тут был ни к чему. Чай, не новую серию "Безумного Макса" снимаем, это там дебил на капоте был в тему. Вот только бы отъехать от лагеря подальше…