Хозяин-осетин вежливо предложил новым гостям пройти и выбрать место. Они сели за дальний столик в глубине кафе, заказали две порции мороженого, а затем и кофе с коньяком. Иванов посадил Тамару спиной к залу, а сам устроился так, чтобы наблюдать за кавказцами. Их пара определенно вызывала интерес. Почему? Даже в гражданской одежде в Иванове можно было угадать военнослужащего. Может, им понравилась Тамара? А почему бы и нет? Крепко скроенная фигура девушки – как раз из таких, которые очень нравятся кавказцам: немаленькая грудь, красивые плечи, крепкие руки смотрелись очень привлекательно; излишне крутоватые бедра только подчеркивали высокую тонкую талию, а длинные ноги делали эти бедра даже очень сексуальными. В ее высоком росте и ширине прямых плеч чувствовалась молодая здоровая сила, что тоже нравится многим мужчинам. И открытое летнее платье, которое сейчас было надето на Тамаре, очень шло ей, подчеркивая величественную женственность фигуры. Лицо, не являя собой образец идеальной красоты, имело несколько черт, которые делали Тамару очаровательной даже без косметики. Она ею почему-то не пользовалась. Самым сильным ее оружием являлись глаза и улыбка. Иванов поймал себя на мысли, что когда Тамара начинала говорить или улыбаться, то от ее губ, глаз было трудно отвести взгляд. Да, было в ней что-то такое, чего не находили мужчины в большинстве других женщин.
Иванов знал, что Тамара нравилась многим мужчинам. Он был наслышан о неженской силе девушки. Рассказывали, как один молодой ухажер, схлопотав пощечину за высказанную в ее адрес пошлость, упал как подкошенный, хотя и пребывал в неплохой физической форме. Потому и побаивались Тамару всякие ловеласы и любители скорых побед. Но сейчас в кафе Тамару, скорее всего, могли принять за осетинку, разгуливающую с русским офицером.
Иванов уже допивал кофе. Девушка медленными движениями подносила чашечку к губам, о чем-то думала, отрешившись от окружающего, и редко поднимая взгляд от стола. Оглядев маленький полупустой и не совсем чистый зал, Иванов проворчал:
– Хоть бы столы за посетителями убирали, бараны! Только мух разводят.
– Саша, скажи, когда ты прочитал мою записку, что ты подумал обо мне? – наконец спросила Тамара.
Иванов стал подыскивать слова, которые не обидели бы девушку.
– Ну, мне было очень приятно, что ты помнишь обо мне. – он говорил правду.
– Я знаю, что ты все еще думаешь о Наташе. – Тамара подняла взгляд и посмотрела Иванову в глаза. – Но скажи честно, я тебе хоть немножко нравлюсь?
Он не знал, что ответить.
– Нравишься.
– Как?
– Как друг, как человек.
– Как друг… А как женщина?
– Понимаешь, – Иванов не отводил взгляд от глаз Тамары, – вот Иринку легко понять. Она без комплексов. Она всем нравится. А с тобой непросто. Ты очень сильная.
– Сильная? А вы, мужчины, боитесь сильных женщин?
Тамара откинулась на спинку стула и, кокетливо закинув ногу на ногу, посмотрела на Иванова взглядом, которого он еще не знал. Из-за полуприкрытых густых длинных ресниц на него призывно смотрели глаза утомленной блудницы. Восточные темно-карие глаза манили, звали и притягивали. Этот взгляд делал Тамару чертовски привлекательной. Но он же требовал и ждал прямого ответа. От такой перемены Иванов даже растерялся. Девушку, видимо, позабавило его состояние, и она улыбнулась.
– Успокойся, Саша, – она также неожиданно вышла из образа, – я пошутила.
– Ну ты даешь! – в голосе Иванова прозвучало нескрываемое восхищение.
– Женщины – актрисы, – тихо произнесла она устало.
– Что ты за человек? – Иванов был заинтригован. – Может, я плохой психолог, но как ты все это можешь держать в себе? Все вокруг уверены, что ты холодная, и мужчины тебя не интересуют. Но то, что я увидел тут сейчас, говорит об обратном. И мне кажется, что ты когда-нибудь сорвешься и устанешь быть правильной.
– А тебе этого хочется?
– Не знаю, – честно ответил Иванов.
– И как ты считаешь, скоро я сорвусь?
– У таких людей, как ты, Тома, рядом должен быть человек, кому они могут исповедаться. Иначе – взрыв! Или ты ведешь дневник?
– Ты неплохой психолог, Саша. Да, я действительно веду дневник. А человек был. Но он устал. Оказался слабее. Или сильнее, но устал. Вы, мужчины, не любите сильных женщин. Я говорю о сильных мужчинах. Слабые меня не интересуют. Вот ты, Саша, хотел бы видеть рядом с собой сильную женщину?
– Наташа была неслабой. И я хотел, чтобы она была рядом.
– Но ее больше нет…
Тамара еще что-то хотела добавить, но в этот момент к их столику подошел хозяин заведения и что-то спросил у нее на осетинском языке.
– Я грузинка, – ответила девушка на русском так, чтобы слышали сидящие за соседним столиком. – Работаю врачом в госпитале.
Догадка Иванова оказалась верной. Местные обычаи строго следят за честью девушки и честью рода. Иванов посмотрел на соседей. Все пятеро мужчин, услышав ответ Тамары, казалось, потеряли к ней интерес. Выяснять отношения с местным населением сегодня в планы Иванова не входило.
– Давай съедим мороженое, пока не растаяло, – предложил он.
– Давай, – согласилась Тамара.
Каждый думал о своем. Иванов не сразу уловил, как после какой-то иностранной песни из динамиков прозвучали первые слова: "Не отрекаются, любя…". Вначале он узнал только голос Аллы Пугачевой, и вдруг, как удар, он перестал воспринимать происходящее. Он снова был с Наташей в квартирке Мишки Ковалева в их первую ночь, он видел ее живую, слышал ее голос, ощущал запах ее волос. Они танцевали с Наташей под эту песню… Тело била мелкая дрожь. К горлу подступала тошнота.
– Саша, что с тобой? – откуда-то издалека дошел до Иванова голос Тамары.
– Пойдем отсюда… – сказал он, возвращаясь в реальность.
Тамара позвала бармена. Тот подошел и выписал счет.
Они вышли на укрытую сумерками улицу. Тамара несла в руках целую бутылку водки, купленную в кафе.
– Выпить хочешь? – она показала бутылку.
– Можно, – согласился Иванов.
– А где?
– Идем, я знаю место.
Они пришли в парк. Сели на знакомую Иванову лавочку, и он открыл бутылку.
– Стаканов нет, – произнес озадаченно.
– Давай по очереди из горлышка. Так пьют друзья. Ты – первый, – предложила Тамара.
– Знаешь, я ведь никогда не рассматривал женщин с позиции друга, – Иванова потянуло на откровенный разговор сразу после первого глотка. – Нет, эта часть как бы подразумевается в отношении с женщиной, но не как основная. И ненадолго. Понимаешь?
Тамара пила водку как вино – небольшими глотками. Иванов поинтересовался:
– Ты не опьянеешь?
Тамара улыбнулась, посмотрела на Иванова, прищурив один глаз, будто прицеливаясь, и ответила:
– Я выросла среди горцев и пить умею.
В ушах Иванова это прозвучало как вызов.
– А давай на спор, – предложил он, явно переоценивая свои силы, – кто первый сдастся?
– Смотри, Саша, – рассмеялась Тамара, – мне этой бутылочки будет мало.
– Ничего, – загорелся ненужным азартом Иванов, – купим еще.
– Но учти, – предупредила полушутя девушка, – я тебя отсюда не понесу.
– Ладно, – соображая, протянул Иванов. – А зачем пить здесь? Пошли к тебе. Там Андрюшка с Маринкой. Они рассудят наш спор.
– А на что спорим? – поинтересовалась Тамара.
– На желание, – выдал первое, что пришло на ум, Иванов.
– Согласна. Тогда первый тост – за победу! – Тамара одарила Иванова своей очаровательной улыбкой.
На автобус они не сели – решили пройтись. Шли, никуда не торопясь, разговаривая о жизни.
Перед входом в дом Тамара остановилась.
– Наш спор в силе? – уточнила она.
– В силе. Но ты можешь еще отказаться, – подзадорил девушку Иванов. За время прогулки он почувствовал себя лучше и вполне мог продолжать состязание.
– Кто? Я – отказаться?! – смеясь, возмутилась девушка. – Да я тебя "сделаю"!
– Проиграть не боишься? На желание спорили. – Иванов дразнил ее. – А вдруг я велю тебе раздеться догола?
Тамара аж задохнулась от такой наглости.
– Смотри, я тебя предупреждала!.. – не найдя других слов, она с силой толкнула дверь в дом.
– Ой, как страшно! – воскликнул Иванов, проходя за Тамарой на кухню.
Марину и Ващенку, вовсю хозяйствовующих у кухонного стола, похоже, очень заинтересовал услышанный диалог.
– А вот и они, – произнес Ващенка при появлении на пороге пререкающейся парочки.
– Салют поварятам! – поприветствовал их Иванов.
– Вы где были? – поинтересовалась Марина, переводя подозрительный взгляд с Тамары на Иванова и обратно.
– Мы уж думали, что вы давно ужин приготовили, нас ждете, – поддержал свою подругу Ващенка. – Где вас так долго носило?
– Прогулялись по городу, – сказала Тамара, проходя в свою комнату. – Я сейчас вам помогу. Только переоденусь.
– Прогулялись по городу, – как попугай, повторил Иванов.
– Вы напились, что ли? – Марина внимательно вглядывалась в лицо Иванову. – Сашка, да ты пьяный! Вот это да! Я тебя таким никогда не видела!
– Командир, ты позволил себе "нажраться" без меня? – возмущение Ващенки казалось неподдельным.
– Ну, выпили чуть-чуть, – оправдываясь, Иванов стал расхаживать по кухне, постепенно приближаясь к столу, возле которого трудились Ващенка с Мариной. – Зашли в кафе поесть мороженого, а там его только вместе с водкой подают.
На последних словах Иванов игриво защекотал Марину пальцами по ребрам.
– Уй-и! – завизжала она поросенком, подпрыгнув на месте. – Хватит меня щупать! У меня в руках нож! Сумасшедший!
– Полегче там! – вступился Ващенка. – Попрошу мое руками не трогать.
– Андрюша, а тебя в садике не учили, что жадничать нехорошо? – Иванов отошел от вжавшейся в угол и ожидающей от него следующего подвоха Марины.
– Видимо, много вы мороженого съели, – девушка с опаской провожала Иванова глазами. – Наверное, с коньяком?
– С водкой. – Иванов поведал о состоявшемся споре.
– Нет, ты, Саня, Томку не перепьешь, – вынесла безоговорочный приговор Марина.
– Поглядим, – резонно отрезал Иванов.
Бесцельно слоняясь по кухне, он оказался у двери в комнату девчат.
– Знакомая дверь, – сказал Иванов, открывая ее и заглядывая вовнутрь. – Тамара, ты скоро там?..
То, что увидели его глаза в следующий момент, заставило Иванова замереть на полуслове: у раскрытого шкафа спиной к двери высокая девушка с сильным телом стояла в одних тоненьких черных трусиках. "Венера!" – пронеслось в голове Иванова. Тамара развернулась в пол-оборота и, не стыдясь своей наготы, позволила Иванову несколько секунд полюбоваться собой, потом прикрыла руками очень красивую грудь и с укором посмотрела на нарушителя этикета. Громко сглотнув слюну, Иванов захлопнул дверь и отскочил от нее как ошпаренный.
– Ты что? – удивился Ващенка.
– Стучаться надо! – тихо смеясь, посоветовала Марина.
Иванов почувствовал, что ему стало душно в доме. Сервировка стола уже подходила к концу, поэтому он решил, что можно отвлечь своего "правака" от хозяйственных дел.
– Марина, я у тебя заберу Андрея? – спросил Иванов.
– Это еще куда? – в голосе Марины прозвучали нотки беспокойства.
– Не волнуйся, скоро верну. Всего на пару минут на свежий воздух.
– Только недолго, – тоном начальника разрешила Марина.
– А меня, может, спросите? – попытался побороться за свои права Ващенка.
– Не успеете соскучиться, – не обращая внимания на реплику Андрея, пообещал Марине Иванов.
– Пошли, что ли, – он жестом указал Ващенке на выход.
– Что за жизнь! – почти натурально возмущаясь, Ващенка понуро направился к двери. – Все командуют. Поесть некогда. Хоть бы кто-нибудь спросил: "Андрюша, а что ты хочешь?". Нет, все только нагибают. Хоть кто-нибудь бы разогнул!
– И как ты хочешь, чтобы тебя разогнули? – продолжил в тон ему Иванов.
– Грубый ты! – обиженно повернулся Ващенка в сторону Иванова на пороге.
– Иди, не останавливайся, – легко подтолкнул его Иванов.
– Нет, какая несправедливость, – продолжал возмущаться Ващенка, пока его еще могла слышать Марина, – они уже наелись и напились, а мы…
Тут Андрей прекратил свое сольное выступление, потому что уже вышел на крыльцо, а зрителей, кроме Иванова, там не оказалось. А командир знал почти весь его репертуар.
– Ну что ты хотел, командир? – поинтересовался Ващенка.
Отведя его подальше от дома, Иванов сказал:
– Слушай, Андрюха, мне сейчас лучше уйти. Но как это сделать, чтобы не обидеть девчат?
– А зачем тебе уходить?
– У нас с Тамарой отношения складываются как-то не так.
– Ты – мужик, она – баба. Что тут может быть не так? – оскалился Ващенка.
– В том-то и дело! – Иванов с размаху ударил кулаком по своей ладони. – Не могу я сейчас думать о женщинах!
С лица Ващенки слетела улыбка, и он сухо произнес:
– Саня, Наташку не вернуть. А жить надо. Хочешь пить – пей. Хочешь гулять – гуляй. Не хочешь – не трахайся. Но живи. И меньше думай – легче будет. А Тамарку я уважаю. Она баба хорошая.
– Не волнуйся, я не припадочный, – зло ответил Иванов. – И Тамару уважаю. Но не нужны мне сейчас никакие отношения и никакие бабы.
– Извини, Саня, – уже мягче сказал Андрей, – вопрос спорный. И не будь ты дураком. Ведь раз живем. И не порть, пожалуйста, нам вечер своей чувствительностью и принципиальностью. А насчет припадков… Надеюсь, у тебя больше не появится желания застрелиться?
– Зло ты меня воспитываешь, Андрюша. – Иванову стало тяжело стоять, и он сел на бревно возле забора.
– Ничего, ты сильный, Саня. Мы все у тебя учимся. – Ващенка сел рядом. – Не обижайся, командир. Слабость – не твой конек. И я бы хотел с тобой еще полетать, и вообще, чтобы все дальше сложилось хорошо. А кризис – он пройдет.
– Спасибо, – тихо произнес Иванов, понимая, что Ващенка говорит искренне. – Все пройдет. И жизнь.
– Поэтому, Саня, гуляем сегодня!
– Я всем всегда советовал, что жить надо проще. А вот сам-то, видимо, к этому не готов.
– Готов – не готов! – проворчал Ващенка. – Не узнаю тебя, командир! А если бы мы сегодня не вернулись? Если бы пулеметчик взял поточнее? Ты об этом подумай. А что будет завтра, Саня, ты знаешь? Может, тебе и везет, но договор с судьбой не заключишь. Кому нужна философия, если завтра могут убить? Например, я хочу сегодня выпить и любить Маринку так, что если завтра не вернусь, она бы помнила меня как самого лучшего мужика в своей жизни. И если есть "тот свет", то я и там буду желать Маринке счастья, и чтоб нашла себе нормального мужа на этом свете. Я думаю, что и Наташка хочет, чтобы ты был счастлив.
– А говоришь, что философия не нужна, – грустно улыбнулся Иванов. – Считай, что уговорил на выпивку, Андрюха.
– Ну вот, совсем другое дело! – удовлетворенно согласился Ващенка. – Пошли в дом?
– Погоди. Хочу попросить тебя об одной вещи, – Иванов посмотрел Андрею в глаза. – Когда мы с Тамарой сегодня уже хорошо "наберемся", поухаживай за ней, как ты это умеешь. Поцелуй ее.
– Ты сдурел? – Ващенка посмотрел на Иванова как на ненормального. – Да она меня уложит одной левой! А Маринка? Она меня вообще убьет!
– А ты выбери момент. Не сумеешь – так не сумеешь.
– Объясни, на хрен тебе это нужно?
– Хочу, чтобы она от меня отстала. И не хочу никаких разборок с ней.
– Может, ты думаешь, что она, пьяная, станет приставать ко мне?
– Возможно. Просто сегодня я увидел совсем другую Тамару.
Ващенка задумался и произнес неуверенно:
– Саня, я, конечно, попробую сделать то, о чем ты просишь. Но, по-моему, ты все усложняешь.
– Посмотрим, – Иванов потрепал Ващенку за плечо. – Я знал, что ты не подведешь.
– Саша, Андрей! – позвала из окна Марина. – Мы вас ждем.
– Идем! – прокричал Иванов.
Когда летчики зашли на кухню, девчонки уже сидели за столом. Тамара не поднимала на Иванова глаз. Взглянув на нее, он сразу обратил внимание, что Тамара решила дать свободу груди, не надев бюстгалтер: пуговицы на цветастой летней рубашке еле держались, расходясь под напором красиво налитых тяжелых округлостей. Этот факт волновал мужское начало Иванова. Он сел рядом справа от Тамары, стараясь не опускать взгляд ниже ее лица. Ващенка пристроился напротив, возле Марины, периодически бросая бессовестные взгляды на Тамарину грудь. Как старший за столом Иванов взял полномочия в свои руки.
– Марина и Андрей! – начал он, наполнив рюмки. – Призываю вас быть судьями на нашем с Тамарой состязании. Вы имеете право не пить, пропускать тосты, но должны строго следить за мной и Тамарой. Победителя выберете вы.
– А на что вы спорили? – с нескрываемым интересом спросила Марина.
– На желание? – Тамара посмотрела на Иванова.
– На желание, – подтвердил он.
– Это что, значит, проигравший исполняет желание победителя? – удивилась Марина.
– Да, – твердо сказал Иванов, взглянув на Тамару. Их глаза встретились. Она кивнула в знак согласия.
– Любое? – уточнила Марина.
– Любое, – ответил Иванов.
– Любое, – подтвердила Тамара.
– Класс! – воскликнул Ващенка. – За это и выпьем.
– А не круто будет? – засомневалась Марина.
– А ты за кого больше боишься? – поинтересовался Ващенка. – Спор есть спор.
– Да я за вас обоих болеть буду! – заверила Тамару и Иванова Марина.
– И я – за обоих, – сказал Ващенка. – Начали?
После первой выпитой рюмки разговор продолжил Иванов. Он рассказал всем, как, учась в десятом классе, уже однажды проиграл подобный спор девушке, которая была старше его на два года. Больше он этого делать был не намерен.
Тут тост предложил Ващенка:
– Давайте выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!
Перед тем как опрокинуть в рот рюмку, Иванов взглянул на Тамару. Девушка неожиданно подмигнула ему, и Иванов снова увидел знакомый волнующий взгляд из-под полуопущенных ресниц. Сердце предательски забилось сильнее, Иванов вспомнил ее обнаженную и почувствовал себя неловко, будто его сейчас поймали на месте преступления. Он выпил, поставил пустую рюмку на стол, стараясь не глядеть на Тамару.
Уже после четвертой рюмки Александр почувствовал, что начинает пьянеть. Стараясь больше налегать на закуску, он продолжал наливать и произносить тосты. После пятой поднялась из-за стола Марина и удалилась в комнату. После седьмой отказался пить Ващенка. На восьмой Иванов понял, что уже сильно опьянел. Тамара держалась молодцом, лишь казалась немного уставшей. Она смотрела на парней через густой занавес полуопущенных ресниц, часто смеялась, но не производила впечатления очень пьяной.
Наполнив рюмки себе и Тамаре, Иванов, покачиваясь на стуле, произнес девятый тост:
– Хочу выпить за тебя, Тамара. До сих пор мне не доводилось встречать девушек, похожих на тебя. Вот Андрей и ты – самые близкие друзья сейчас для меня. Хочу, чтобы в твоей жизни все было лучше, чем хорошо! Будь счастлива!
Иванов залпом опрокинул рюмку. Тамара пила как обычно – мелкими глотками.
– Пойду освежусь. – взглянув на Ващенку, Иванов подмигнул ему и тяжело поднялся из-за стола. Перед тем как выйти на улицу, Александр заглянул в комнату девчат. Свернувшись на кровати калачиком, не сняв платья, спала Марина. Иванов погасил свет и вышел на свежий воздух.