Тинкет не ответил; похоже, он не услышал, что Томка к нему обратилась. Он смотрел на афишу на стене, ту самую, на которой Гуттаперчевая Принцесса крутилась в обруче над пылающим озером.
- Это ты? - Тинкет вытянул руку. - Здорово выглядишь...
- Не-а. Этой афише сто лет в обед. А нарисована здесь моя прабабка, я те... вам про нее рассказывала. Знаменитая цирковая гимнастка. С ней произошел...
Томка прикусила язык. Она хотела сказать "несчастный случай", но еще до того, как слова сорвались с губ, поняла, насколько они неуместны. Несчастный случай?! Как же! Все было настолько очевидно, что Шерлок Холмс не стал бы даже браться за такую задачку. Конечно: прабабка сошла с ума, то же самое случилось с графиней М. Получается, мерзкий карлик Коппелиус похитил и ее отражение, а, может, даже душу. Об этом свидетельствовала и пустая рама зеркала на стене номера.
- Прабабка? Да, говорили... - Тинкет подошел к афише ближе. - Вы действительно похожи...
- Ага... - отрешенно ответила Томка и тут же вздрогнула. -
Похожи?!
- Ну, фигура, прическа, выражение лица, как у... симпатичное.
Очень похожи... Вот почему карлик так на нее смотрел! Он знал, кто она такая; понял сразу, как только заметил Томку в бальном зале палаццо. И именно потому доктор Коппелиус позволил ей увидеть похищение графини. Была ли эта угроза, предупреждение, чтобы Томка не лезла не в свое дело, или карлик руководствовался иными мотивами - оставалось гадать. Как и о том, почему он так легко отпустил девушку...
Хуже всего, что с каждым новым вопросом история становилась более запутанной. Ответов же не наблюдалось даже на горизонте. Томке казалось, что она ногой раздавила осиное гнездо и теперь пытается уследить за кружащим над головой роем крайне раздраженных насекомых.
Например - как доктор Коппелиус смог похитить и графиню М., и ее прабабку? Разница во времени между двумя событиями составляла около ста лет... Конечно, не исключено, что под птичьей маской скрывается древний старикашка, но подобная версия представлялась девушке сомнительной.
Или еще вопрос - зачем ему это? Почему именно графиня и ее прабабка? Что в них такого особенного? Тут долго ломать голову не пришлось - "особенного" в них было выше крыши. Одна - Гуттаперчевая Принцесса, вторая - настоящая великанша из детских сказок, вместе - бродячий цирк на выезде.
Томка напрягла память. Что там сказал Коппелиус, забирая осколок с "отражением" графини? Что-то вроде: "Она станет жемчужиной моей коллекции"... Томка с отвращением посмотрела на афишу доктора Коппелиуса. Так вот что такое этот "Театр Кошмаров"! Тинкет говорил, что видел новую афишу в городе, и упомянул Самого Старого Человека и какого-то Великана...
Картина начинала проясняться. Получается, каким-то образом - может, при помощи старинных зеркал или же жуткой трости с набалдашником в виде фигурки Голубя - доктор Коппелиус похищал "особенных" людей. А после, за деньги, показывал их в "Театре". Классическое фрик-шоу в худшем из своих проявлений.
Образ жуткого доктора обретал более четкие черты. За таинственной инфернальной внешностью скрывался компрачикос! Самый настоящий Карабас-Барабас, только без бороды и плетки о девяти хвостах.
Томка замотала головой. Глупость какая-то! Но чем больше она об этом думала, тем более убедительной казалась ее версия. Пусть она противоречила Томкиным представлениям об устройстве вселенной, но зато все объясняла. И плевать на Шерлока Холмса, который умолял начинающих детективов первым делом отбрасывать невозможное.
Томка вдруг заметила, как Тинкет что-то говорит. А она, погрузившись в собственные мысли, его даже не слышит.
- А?
Слова фокусника прозвучали несколько глухо.
- Ты тоже так можешь? - Тинкет постучал пальцем по краю нарисованного обруча, на котором крутилась Гуттаперчевая Принцесса.
- Что? - Томка вздрогнула. - Не знаю... Но раз моя прабабка так могла, то и у меня должно получиться. Была бы огненная яма...
- Хм... Что, если... Смотри, есть у меня одна идея. За основу берем этот номер - обручи, огонь и копья. И представь: в самый ответственный момент трос обрывается, и ты падаешь вниз. Я почти придумал, как это провернуть технически, осталось проработать детали.
Томка растерянно моргнула.
- Одного не понимаю, - произнесла девушка, - откуда такое желание отправить меня на тот свет таким количеством столь извращенных способов? Ну, правда? То чемодан и копья, теперь огненная яма... Вас в детстве укусила прекрасная миниатюрная брюнетка, и вы затаили злобу на прекрасных миниатюрных брюнеток как класс?
Тинкет поперхнулся и громко закашлялся. Пока кашлял, окончательно пришел к выводу, что с ассистенткой он не прогадал.
Наконец, Томке удалось выставить фокусника за порог.
Тинкет все порывался рассказать схему иллюзии, которую без лишней скромности назвал "Прекрасный Феникс". Загоревшись идеей, он мог говорить о ней часами. Однако Томка, как бы ей не льстило название, была не в состоянии слушать о веревках настоящих и веревках фальшивых, ступорах, блоках и прочей тайной кухне иллюзионного жанра. Несколько раз она недвусмысленно намекнула Тинкету, что собирается в душ и, если ему дорого здоровье, не стоит становиться у нее на пути. Да и собаку пора кормить, пока та не захлебнулась слюной.
Того же мнения придерживался Снуппи, и именно его голос оказался решающим. Пес скулил так жалобно и так настойчиво, что этого не вынес бы самый жестокосердный человек. Царь гуннов Аттила и тот отправился бы на поиски собачьей миски, сжигая по пути города.
Не успел фокусник закрыть за собой дверь, а Томка уже собрала полотенце, мочалку, шампуни и прочие принадлежности, необходимые девушке, чтобы принять душ, и отправилась в ванную комнату. Снуппи она привязала к спинке кровати, благоразумно убрав пакет с кормом подальше от его глаз. Не хватало, чтобы он и здесь учинил разгром, как в палаццо графини. На удивление, пес принял это с безропотной покорностью.
Душ в номере только назывался этим словом, но едва ли его заслуживал. Мыться под ним могла бы только цапля, и та - стоя на одной ноге. Томке еще повезло с фигурой - девушка корпулентная с задачей бы не справилась. Ржавая сантехника не менялась с тех времен, когда в номере жила Томкина прабабка. Минут пять девушка воевала с кранами, выбирая между водой ледяной и водой кипящей, прежде чем достигла компромисса. Вода пахла ржавчиной и тиной, но после всего, что Томке пришлось вытерпеть, на подобные мелочи она уже смотрела сквозь пальцы.
Довольно долго она просто стояла под горячими хлесткими струями. Вокруг нее клубился пар, громко шипела вода, и расшатавшаяся вселенная постепенно стала приходить в порядок.
Томка старалась ни о чем не думать и, в конце концов, добилась определенных результатов. Как бы упрямо не лезли в голову мысли - о Лауре и Снуппи, о карлике и графине, о Тинкете и фокусах, - Томка гнала их со всей безжалостностью, на какую была способна. Ей хотелось просто отдохнуть. А ничто так не приводит в порядок голову, как полчаса под горячим душем. К тому же душ согревал, а за пару дней в Венеции Томка успела продрогнуть, как ездовая лайка на подходах к Северному Полюсу.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Как бы комфортно Томка не чувствовала себя под душем, она прекрасно понимала, что нельзя оставаться под ним вечно. Иначе рискуешь превратиться в распаренный розовый студень. Пришлось наступить на горло собственной песне и закрутить краны.
Растирая волосы полотенцем, Томка вышла из-под душа. Пар и водяная взвесь постепенно рассеивались. Девушка рассеяно посмотрела на запотевший осколок зеркала на стене... И подскочила на месте, визжа, как сигнальная ракета. Если, конечно, бывают сигнальные ракеты "ню".
На свете существуют тысячи вещей, которые могут заставить впечатлительную девушку скакать, точно горная серна, и верещать, словно ее ужалила пчела. Если верить статистике, то первым номером в списке окажутся мыши, второе место честно поделят пауки, тараканы и обручальные кольца. Однако ни в одном исследовании не указано, на каком же месте стоит "загадочная надпись, таинственным образом появляющаяся на стене". Самый известный случай "таинственной надписи на стене" имел место на пиру вавилонского царя Валтасара, но в летописях не сохранилось данных о том, сколько же девиц завизжало, увидев, как невидимая рука чертит: "Мене, мене, текел, упарсин".
Томка, скача и вереща, о статистике не думала. Думала она как раз о надписи, проступившей на запотевшем осколке зеркала. Надписи, в отличие от древнего пророчества, простой и понятной:
"Помоги мне!!!"
Не успели ее ноги коснуться земли, дверь с грохотом распахнулась, и в ванную ворвался Тинкет.
- Что слу... О, черт!
Томка взвизгнула еще громче и, кое-как прикрывшись полотенцем, забилась в угол. Возвращаясь к статистике: мужчина, врывающийся к девушке в душ, как повод для визга стоит на двенадцатом месте.
- Прости, я не... - забормотал Тинкет, тщетно пытаясь на Томку не смотреть. - Я услышал, ты кричала... И подумал, что...
Томке было не до его мыслей. Протянув руку, она указала на надпись и выдохнула:
- Там... Слова! На зеркале...
Тинкет повернулся. Запотевшее стекло постепенно возвращалось к нормальному виду, но надпись еще можно было разглядеть. Впрочем, не похоже, чтобы она впечатлила фокусника. Глядя на исчезающие слова, Тинкет лишь нахмурился.
- И что? - осторожно произнес он. - Это какие-то особенные слова?
- Они появились! Из... ниоткуда! - выкрикнула Томка, поражаясь его бесчувственности.
Тинкет поднял руки.
- Без паники, - сказал он, обращаясь больше к себе, чем к девушке. В некоторых ситуациях сохранять хладнокровие очень сложно. - Все в порядке, ничего страшного не случилось...
- Не случилось?! Да если бы ты смотрел на зеркало, ты бы сразу понял, что случилось! - Томка возмущенно засопела, изо всех сил пытаясь плотнее укрыться не таким уж большим полотенцем.
- Хм... Все объяснимо. Кто-то написал эти слова раньше и на зеркале остался след, который не виден, пока стекло не запотевает. Понимаешь, как бы чисто мы не мыли руки, всегда остается...
Неизвестно, что больше взбесило Томку - его успокаивающий тон или же его непроходимая тупость. Не нужно было бы придерживать полотенце - всплеснула бы руками, а так - всплеснула руками мысленно.
- Всегда?! Да я видела, как эта надпись появляется! Как ее пишут... Буква за буквой!
- О! А как пишут? В смысле - кто?
- Откуда я знаю? - огрызнулась Томка. - Я просто увидела, как она появляется. Спроси меня, откуда - я скажу, что с той стороны. И я знаю, что это невозможно, можешь не говорить.
Тинкет подошел к осколку зеркала.
- А что здесь написано? - спросил он. - Это по-русски?
- По-русски, - кивнула Томка. - А написано здесь "Помоги мне", восклицательные знаки не переводятся.
- Помоги мне? Кому?
- Понятия не имею, - ответила Томка. - Подписи здесь нет.
Тут она покривила душой, ибо догадывалась, кто мог оставить послание. Девушка была растеряна, смущена и напугана, но не настолько, чтобы не решить столь простую задачу. Надпись появилась с той стороны зеркала - раз; она была на русском - два; само собой, первым делом на ум приходила вездесущая Томкина прабабка. Вот и сходила в душ, проветрила голову... Мало ей прочих проблем, а тут еще такой подарочек.
Тинкет протянул руку, дотронулся до исчезающей надписи. И, вскрикнув, отдернул ладонь.
- Что? - Томка рванулась к фокуснику, едва не забыв, в каком она сейчас виде.
- Dammed! - Тинкет замахал рукой. - Холодная, как...
Не подобрав подходящего сравнения, фокусник ограничился тем, что облизал палец. После чего посмотрел на зеркало с куда большим подозрением.
- Пожалуй, ты права, - согласился он. - Что-то действительно странное...
- Ха! - ехидно сказала Томка, что в переводе означало:
"Я всегда права!".
- Надо рассмотреть получше, - пробормотал Тинкет. - Какое-то это зеркало необычное... Жаль, света здесь маловато.
- Так снимай его, и выметайся отсюда! Я скоро выйду.
- О, конечно... Извини.
Тинкет аккуратно снял зеркало со стены и шагнул из ванной комнаты, стараясь не глядеть на Томку. Но на пороге все же не выдержал и обернулся.
- Кстати, замечательно выглядишь. Полотенце тебе очень идет...
- Пошел вон!
Мочалка шмякнулась о захлопнувшуюся дверь.
Когда Томка вышла из ванной комнаты, сменив полотенце на пижаму фисташкового цвета, Тинкет стоял под люстрой и вертел в руках осколок зеркала. Желтое пятно отраженного света скакало по потолку, как взбесившийся заяц.
Что бы Тинкет не увидел в зеркале, ему это не нравилось - он едва заметно покусывал губы, а на переносице появились морщинки. А вот Снуппи был спокоен, точно статуя Будды. Пес лежал кверху пузом, в обнимку с пустой миской. И судя по тому, как он елозил хвостом по полу, до нирваны ему оставалась пара шагов.
- Вот и я, - сказала Томка, откидывая со лба влажные волосы. - Говорила же, что скоро... Что там с зеркалом?
- Странное оно, - сказал Тинкет, поворачивая осколок к свету. - Не понимаю, почему хозяева держат в номере осколок вместо того, чтобы купить новое зеркало? Не так дорого они сейчас стоят. С конца пятнадцатого века цены заметно упали. А о такой осколок кто-нибудь может пораниться.
- Думаю, он от того зеркала, - Томка указала на пустую раму. - Здесь же все историческое-историческое. Зеркало разбилось, но выбросить его не решились... Вот и повесили на стену то, что осталось. Этому осколку, небось, уже сто лет.
- Сто лет? - Тинкет усмехнулся. - Бери выше. Я не большой специалист, но кое-чего нахватался. Думаю, это работа середины или конца восемнадцатого столетия, старая школа... Смотри, здесь на обороте есть печать мастера... Большая ее часть. Зеркало сделано в мастерской некоего "ретти".
- Аретти, - сказала Томка. - Его звали Пьетро Аретти.
- Ты знаешь мастера?
- Кое-что про него слышала, - уклончиво ответила Томка. - Что был такой зеркальщик, и работы его очень высоко ценятся. Вроде, он умел делать особую амальгаму.
- "Особая амальгама" - это любимый прием муранских мастеров, - объяснил Тинкет. - Они все утверждали, что владеют неким секретом, и их зеркала не такие, как у соседа по улице. Конкуренция была бешеная, вот и выдумывали подобные сказки. Хорошая реклама - основа торговли.
- Но особенная амальгама существует, - возразила Томка. - Ее называют египетской. Клеопатра в минуту нежности выболтала ее секрет Юлию Цезарю, а ей его рассказали древние атланты.
- Вот видишь. Столько веков прошло, а прием работает. Венецианцы - гении торговли. Они бы продали эскимосам айсберг, снабдив его соответствующей этикеткой. Мол, это тот самый айсберг, на который напоролся "Титаник" и так далее.
- За каждой легендой всегда что-то стоит, - упрямо заявила Томка.
Фразу эту любил повторять один ее родственник по материнской линии, некий Вильгельм, он же Вим, Вегенер. В семье его считали вроде штатного дурачка - носится по свету, как угорелый, связан с какими-то подозрительными личностями и явно замешан в темных делишках. Когда же он появлялся, то травил байки в духе барона Мюнхгаузена. Послушаешь его историю о путешествии аргонавтов, так будто он сам там был и выдавал себя за Орфея. Вот этот Вим и утверждал, что всякая легенда имеет под собой основание твердое, как скала.
И сейчас Томка готова была подписаться под каждым его словом. Она же собственными глазами видела эту особую амальгаму.
Привстав на цыпочки, девушка заглянула в зеркальный осколок. Отражение как отражение, ничего особенного... На удивительное зеркало из палаццо графини М. совсем не похоже. И выглядела она в нем как в обычном зеркале - то есть выше всяких похвал, но не более того.
- Тем не менее, это зеркало очень странное, - продолжил Тинкет.
- Куда уж страньше! - сказала Томка. - Тебе мало таинственной надписи?
- Надпись это еще не все... Вот, смотри.
Он повернул осколок, чтобы девушка могла лучше видеть свое отражение.
- И что? - спросила Томка, приглаживая растрепавшиеся после душа волосы.
- Ничего не замечаешь?
Томка всмотрелась в зеркало как могла внимательнее. Изучила свое лицо до мельчайшей черточки, от кончика носа и карих глаз до крошечной родинки рядом с ухом.
- Нет. Не вижу...
- На стены посмотри, - подсказал Тинкет. Томка послушно посмотрела на стены, - а теперь обернись...
Томка выполнила и это указание. Зачем это было нужно, она не понимала, но, может, Тинкету нравится, как она поворачивает голову, всякое ведь бывает?
- И все равно, - неуверенно начала девушка, - ничего не... Ой!
- Ага.
- Обои! Они другие!
- Не совсем, - покачал головой фокусник. - Сперва мне тоже так показалось, но потом я присмотрелся - нет, обои те же самые.... Разница в другом. Здесь, - Тинкет постучал по осколку, - они выглядят лучше. Смотри: и цвета ярче, нет подтеков и пузырей...
- Как? - только и смогла произнести Томка.
- Если б я знал! - сокрушенно заметил Тинкет. - Оптическая иллюзия? На ней можно было бы построить отличный фокус...
У Томки тем временем появилось некое подобие объяснения.
- Не забыл, что я тебе говорила про особую амальгаму?
- Египетскую, от Клеопатры?
- От нее самой. Эта амальгама заставляет вещи выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Не знаю, как это получается... Вроде, туда добавляют золото и еще какие-то элементы. Правда, мне казалось, действует это только на людей... - Томка вспомнила о Снуппи перед зеркалом графини. - И на собак. Но не на обои же!
- Та еще загадка, - протянул Тинкет. - Кстати, когда ты смотришься в это зеркало, у тебя нет странного ощущения?
- Какого именно?
- Не могу понять, - сказал фокусник. - Такое чувство, что не только я в него смотрю, но и оттуда кто-то за мной наблюдает. Как бы подглядывает из-за угла. Не сочти меня параноиком...
- И не подумаю! - с горячностью воскликнула Томка. - Скажешь тоже - параноик... В этом зеркале взаправду кто-то есть. Кто-то же написал на нем ледяными буквами "Помоги мне" и поставил три восклицательных знака! Зуб даю, там кто-то прячется. И, кажется, я знаю кто именно.
- Кто? - фокусник удивленно приподнял бровь.
Ответила Томка не сразу.
- Вот скажи, - проговорила она после минутной паузы. - Ты веришь в привидений?
- Я же шотландец!
- Это ответ на вопрос?
- В какой-то мере, - кивнул Тинкет. - Понимаешь, в Шотландии не верят в призраков...
- А... - разочаровано протянула Томка, но Тинкет продолжил:
- Еще мы не верим в дождь, овец, "Глазго Рейнджерс" и лохнесское чудовище - какой смысл верить в очевидные факты? Если ты родился шотландцем, с первого дня тебя сопровождают пять-шесть фамильных привидений плюс призраки, живущие в родильном доме, призраки, живущие в доме родителей, призраки из домов соседей, призраки младшей школы, средней и старшей, призраки, которые воруют по утрам молоко, и призраки, которые воют по ночам...
- Какая у вас в Шотландии насыщенная потусторонняя жизнь!
- Не то слово, - согласился Тинкет. - Так что ты говорила про привидений?