Перехитрить природу не удалось. Едва холопы углубились на штык, как уткнулись в сплошное переплетение корней, тянущихся от дубов в разные стороны. Добрых полдня эти жилы, твердые как камень, пришлось перегрызать пилой и перебивать топорами. Ради ускорения работы Андрей, скинув ферязь, сам взялся за инструменты. Зато ниже корней земля оказалась довольно мягкой, и дело пошло споро. Вчетвером забравшись в яму, копатели за полчаса углубились больше чем на метр, пока Риус, испуганно вскрикнув, не выпрыгнул на край котлована:
- Там череп! Настоящий! С зубами!
- Чего орешь, черепов никогда не видел? - недовольно буркнул Пахом, перешел на его край, ковырнул лопатой, выворачивая земляной ком, отряхнул ладонью. - Ну, череп. Медвежий. Ты, когда бараньи ребрышки обгладываешь, тоже над каждой косточкой голосишь?
- Так то мясо… А тут земля.
- Все мы из земли вышли, в нее и войдем. И люди, и боги, и звери. Копай давай, я за тебя один рыть не намерен.
Рыжий холоп слез в яму и почти сразу стукнул лопатой во что-то твердое. Присел:
- Дядя Пахом, глянь, опять череп. Токмо волчий.
- А у меня медвежий, - поддев находку, выкинул ее из ямы Звияга. - Чего это тут столько голов звериных? Никак, кладбище лесное?
- Где тогда туши? - Пахом с подозрением глянул на князя. - Какое же это кладбище, если здесь только черепа лежат?
- А может, тут берлога была? - предположил Васька, склонив голову и прищурив один глаз. - Косолапый добычу сюда таскал да жрал. Кости пораскиданы, а из голов он потом мозги высасывал, или они сами в угол какой скатывались?
- Где ты видел, чтобы топтыгин охотился? Хотя бывает, конечно… Но уж в берлогу он точно ничего не носит, - отрезал Звияга.
- Тогда кто? Змей Горыныч?
- О Господи, - перекрестился Пахом. - Коли это змей, то жрал он не токмо волков да медведей, но и людей тоже.
На свет появился человеческий череп, глядящий в небо набитыми землей глазницами.
- Свят, свят, - закрестились остальные холопы. - Что же это за место такое?
- Копайте, копайте! - поторопил их князь. - Потом узнаете.
Земля опять полетела из ямы вверх, но недолго: холопы нашли два звериных черепа, еще один человеческий и… два почти полных костяка.
- Мертвецы! - решительно поднял голову Пахом, отбросил лопату и полез из ямы. - Здесь лежат мертвые люди. Это могила, княже. Захоронение. Мы разоряем могилу, Андрей Васильевич, оскорбляем умерших, тревожим прах людей, предков наших. Грех это, князь. Я этого делать не стану. Казни, милуй, но на такое святотатство я не пойду.
- Пахом, что ты говоришь? Какое кладбище, какая могила? Ты когда-нибудь видел, чтобы в могилы людей вперемешку со зверьем закапывали? Ну, сам подумай, Пахом… - Андрей пнул кончиком сапога медвежий клык: - Это что, люди? Ну, сам подумай, дядька, что это такое? Что это может быть?
- Неужели волкодлаки, князь? - сглотнул холоп. - Могила оборотней?
- Упырья яма!!! - Васька торопливо вскарабкался на край раскопа, а Риус и вовсе выпрыгнул на траву, как пингвин из воды. Звияга, заметавшись, вылез на другую сторону.
- Хоть упыри, хоть оборотни, Андрей Васильевич, - весь передернулся Пахом, - однако же зачем нам среди костей этих рыться? Нечисть поганая зарыта - так и пусть себе лежит, свет Божий прахом своим не оскорбляет.
Холопы выжидающе смотрели на своего господина.
- Есть тому две причины, други, - размашисто осенив себя знамением, ответил Зверев. - Про одну скажу, ибо все равно узнаете. Другую Пахому на ушко шепну. Про нее вам всем лучше не знать. Так вот. Про клады вы наверняка слышали. Слышали и про то, что так просто их в землю никто не кладет. Каждый заклятие на него накладывает, от чужой руки защищает. Кто маленький клад схоронит - тот козленка сверху зарежет, слова колдовские произнесет. У кого клад большой - тот и человека сверху положить способен, чтобы мертвец сокровище надежно стерег. А теперь подумайте: какое же добро колдун сюда заховал, если не поленился волкодлаков наловить и поверх золота зарыть! Тут золото пудами считать придется. Хватит, чтобы княжество Сакульское богатейшим на Руси сделать, чтобы его, ровно Москву, густо населить. Чтобы вы все, кто захочет, волю получили, сами зажиточными людьми стали, родичам, друзьям подняться к сытой жизни помогли. Под упырями - золото. В этом я точно поклясться могу, золото там.
Волшебное слово: золото! Риус с Васькой тотчас спрыгнули вниз и принялись махать лопатами, не обращая внимания ни на какие черепа и костяки, Звияга тоже подошел к раскопу, ненадолго заколебался на краю:
- А как же проклятие, княже? Ты обмолвился: когда сокровище кладут, то заклятием его запирают. Коли упыри в стражах лежат, то каково же проклятие колдовское быть должно?
- Семьсот с гаком лет прошло, Звияга, как добро здесь зарыли. Какое уж тут проклятие! Выдохлось. Я же не боюсь!
Холоп кивнул, спрыгнул и тоже стал работать.
- А я, княже? - тихо поинтересовался дядька. - Какую тайну ты приберег для меня?
- Отойдем…
Зверев отвел Пахома шагов на пятьдесят, остановился:
- Ты, воспитатель мой, человек у нас в семье доверенный, ты про многое знаешь, о чем иные и не догадываются. Мыслю я, батюшка, и о проклятии, что на роду князей Сакульских лежит, тебе поведал. Так, али нет?
- Слышал я о той беде, - признал холоп. - Что не рождаются в их роду мальчики, и мужчины, породнившиеся с ними, долго не живут.
- Тогда ты меня поймешь, - облегченно вздохнул Андрей. - Коли я могилу колдуна этого с земли своей уберу, то и проклятие исчезнет.
- Колдуна? Про колдуна ты ничего не сказывал.
- Он там, - кивнул на раскоп Зверев. - Вместе с золотом. Пожалуй, я его даже смогу узнать. По мечу в груди. Уберем колдуна - в княжестве и мужики вымирать перестанут, и род Сакульских от порчи очистится.
- Во-от оно как, Андрей Васильевич, - потянул дядька. - Что же ты сразу о том не поведал? Ну, коли так, то и в могиле поковыряться не грешно. Бог простит.
Когда они вернулись, "археологи" успели углубиться еще на полметра. Теперь ребра и конечности белели почти по всему днищу ямы. Тут и там, подтверждая сказку князя Сакульского про упырей, выглядывали звериные черепа, земля в яме и вокруг была густо усыпана желтыми костяными пластинками, каждая размером с большой палец. Несмотря на всю свою энергичность, трогать костяки копатели пока не решались, выбрасывая наверх только волчьи и медвежьи головы, выскребая землю между останками.
- Пусти-ка меня, - решительно спрыгнул вниз Пахом, взялся за лопату. Он вогнал штык глубоко в землю рядом с одним из мертвецов, выдернул, отступил чуть в сторону, вогнал снова: - Чего смотрите? Помогайте!
Вчетвером они быстро обкопали скелет со всех сторон, потом вогнали лопаты под углом, одновременно нажали. Ком земли, скрепленный костями, оторвался от днища целиком - его поставили вертикально, потом вытолкали наверх. Дядька наклонился:
- Тут снизу еще один. Давайте, мужики, сперва вот этих двоих, что сверху, уберем, а потом под нижнего заглянем.
Мертвецов уже знакомым способом обкопали, подняли, затем закинули на край ямы нижнего. Пахом постучал вниз лопатой:
- Деревяшка какая-то. Тонкая, как оглобля. Еще одна наискось. Телега, что ли? Вон угол выглядывает. Вроде как сундука. Истлел весь. Сейчас, подкопаю.
- Здесь телег больше трех десятков зарыто, - присев на краю, на всякий случай предупредил Зверев.
- Да, сундук, - подтвердил холоп, слегка расчистив грязь. - Боковина. Все равно гнилье. Может, я сломаю сбоку да глянем, чего внутри?
- Давай, давай, - нетерпеливо потребовали Риус и Васька.
Пахом размахнулся, ударил. Стенка проткнулась, как бумажная, и отвалилась. Наружу посыпалась какая-то труха, камушки, косточки. Семьсот лет прошло - что в сырой земле уцелеет? Дядька копнул дальше, и на свет выкатилась медвежья черепушка, украшенная на лбу широкой желтой пластиной в виде раскинувшей крылья птицы.
- Упырий царь… - восхищенно прошептал Риус.
- Ну да, они своему царю голову отрубают и в сундуке возят, - хмыкнул Пахом и одним точным ударом снес пластину с кости, подобрал, потер о рукав. - Во. За такую побрякушку таких, как ты, троих купить можно.
- А таких, как ты, - десять, - недовольно огрызнулся мальчишка.
Холоп протянул пластину князю, принялся шуровать дальше и вскоре добыл вторую голову с пластиной, а потом и волчью - со вставными зубами. Тоже, понятно, из золота. Андрей же пока рассмотрел первую, похожую на орла германского вермахта. Вот только клюв этой птицы был без горбинки, полого изогнутый. Сокол, что ли? По-старославянски сокол назывался рюриком. Получается, новгородцы рубились с Рюриковичами. Причем под предводительством Гостомысла. Забавно.
- Больше ничего… - Пахом сам не заметил, как увлекся. - А если дальше вдоль борта копнуть? Ага, есть! Еще сундук! Вскрываем?
Не дожидаясь ответа, он ударил лопатой в угол, потом еще раз, чуть ниже, отковырнул. Опять посыпалась труха, среди которой сохранились обрывки шкуры и меха. Чьего - теперь и не определить. Пахом продолжил шуровать в сундуке и вскоре выкатил совершенно зеленый кувшин с широким горлышком, пару каких-то блях, три покрытых маслянистой грязью блюда.
- Все, - выпрямился холоп. - Нет здесь ничего больше.
- Искать нужно, - ответил Зверев. - Тут много всего снизу. Но на сегодня, мыслю, нужно с археологией заканчивать. Скоро смеркаться будет.
- С чем заканчивать, Андрей Васильевич? - не расслышал Звияга.
- Говорю, что, если вы не хотите ночевать здесь, среди мертвецов, нужно возвращаться.
Холопы встрепенулись, побросали лопаты наверх, вылезли наружу.
- Инструмент можно оставить, не украдут, - разрешил князь. - И вот еще что… Не рассказывайте никому, чем мы тут занимаемся. Такими делами хвастаться не стоит. Гнездо каменной выпи разоряем - и все.
Разборка могильника заняла у кладоискателей полных восемь дней. Так долго получилось оттого, что пять могучих дубов пришлось "укладывать", чтобы проникнуть им под корни. К виду мертвецов люди привыкли и теперь почти не обращали внимания, что ходят по костям, выворачивают лопатой чью-то ногу или руку. Общее построение захоронения стало понятно в первые же дни: составленные бок о бок телеги, поверх которых накиданы тела. Поэтому и вскрывали земляной слой отдельными ямами - с таким расчетом, чтобы попасть в середину очередного возка и оценить его содержимое. Пока удалось набрать мелких золотых украшений килограмма на два, горсть серебра и груду всякой бронзовой и медной утвари, которую еще предстояло вычистить, чтобы понять: нужна она кому-нибудь здесь или нет.
- Глянь, княже, чего я тут нашел! - раз после полудня встряхнул всех своим криком Пахом. - Гляди, прямо как новенький! Зараз видно - наш, русский. Дедовский.
Сияющий холоп, подбежав к краю широкой ямы, показал Звереву отлично сохранившийся меч, по клинку которого шла словно окалина, камень в оголовье светился рубиновым огоньком, а перекрестье рукояти сберегло большую часть позолоты.
У Андрея от ужаса ухнуло в груди:
- Й-ё… Ты чего сделал, остолоп?! Брось, брось скорее!
- Да как можно? Грешно оружием раскидываться. Им, может статься, отцы наши рубежи…
- Через этот меч как раз силы мужской лишают!
- Чур меня! - тут же отшвырнул находку дядька и торопливо закрестился.
- Да чего уж теперь, коли схватился - бери. Давай, показывай, где ты его нашел?
- Там вон, возле ямы, - махнул рукой назад холоп. - Иду, вижу - алое что-то поблескивает. Я взялся, потянул… Ан это меч-кладенец!
- Где?
- Здесь где-то… - отойдя на пять шагов, закрутился дядька. - Вот… Ну, среди костей было… Ребра, голова… Сейчас… Нет, не вижу.
- Ну, ежики японские, - сплюнул Зверев. - Ну, что ты будешь делать?!
- Да здесь, здесь нашел.
- Да ты… - Андрей сорвал с его головы шапку, смял в кулаке и сунул под нос. - Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал, олух? О чем? Как колдуна иноземного среди прочих отличить можно?
- Ну… помню… - попятился холоп.
- По мечу, чмо болотное, по мечу в груди! Ну, что теперь? - Князь швырнул шапку оземь и развел руками. - Ну, и где его теперь искать? Тут полторы тысячи трупов! Как я найду теперь нужный? От кого избавляться? Все, что ли, вывозить? Ну, Пахом, чего молчишь?!
- Дык, это… Ты… Ты прости меня, Андрей Васильевич. Запамятовал.
- А что мне твое прощение? Жизнь возвернет? Так мы, Пахом, по одной земле ходим. И проклятие у нас с тобой общее. То самое, что всех мужиков в здешних местах губит. Ай, ладно. Копайте. Здесь копайте. Может, хотя бы золото отыщем. И то утешение.
Однако в указанном дядькой месте золота не обнаружилось, хотя холопы и дорылись аж до тележных колес, которые на удивление хорошо сохранились в слежавшемся озерном песке.
- Может, по телегам лучше порыщем? - предложил, выбираясь на слой из мертвецов, прищуривший глаз Васька. - Откуда золоту на земле быть?
- А оно не в обозе лежало, - тихо ответил Андрей. - Значит, и бросили его не в обоз. Рядом. Ладно, собирайтесь. Завтра еще попытаемся. Здесь оно где-то. Нутром чувствую, что здесь. Может, телегу поверх него закатили? Нужно попробовать подрыть.
Именно с этого они и начали работу новым утром: мальчишка, прихватив лопату, начал спускаться вниз - и вдруг с отчаянным воплем выскочил наружу:
- Мертвец, мертвец!
- Что, за ухо схватил? - захихикал Риус.
- Нет! Он… Он… Он пропал! - наконец выдохнул рыжий корабельщик.
- Ну да, до ветру побежал, - присоединился к насмешкам Звияга. - Не боись, сейчас вернется.
- Сами гляньте, намедни тут лежал. Вона, там голова была, тут руки. А ноги в земле. От них теперь токмо ямы остались.
Андрей обошел раскоп, склонился над краем. Но ничего особенного не увидел. Поверху шел густой слой жирного чернозема, ниже начинался песок, под которым, в самом низу ямы, местами проглядывала глина. Разумеется, сверху все было изрыто дырами, песок, подсохнув, начал осыпаться тонкими струйками. Ничего особенного, раскоп как раскоп.
- Васька! - грозно рыкнул Зверев. - Вниз давай, и по сторонам лопатой пошуруй. Посмотри, может, телеги поверх еще чего-то поставлены. Только глину не рой, ниже земли тут ничего не опускали.
Мальчишка шмыгнул носом, подобрал инструмент и спрыгнул вниз. Вскоре оттуда стали вылетать песчаные фонтаны. Звияга, отмерив два шага от предыдущего шурфа, начал рыть новый, к очередной телеге. Быстро и ловко. Андрей, задумавшись, подошел ближе.
Так и есть - в этом месте земля почему-то была рыхлой, и никаких костяков под лопату не попадало.
- Княже, подойди на одно слово, очень надобно, - кашлянув, позвал его Пахом.
- Чего тебе? - повернул к нему Зверев.
- Вот, - указал на груды земли у края могильника холоп.
- Ну, и? Лично я ничего не вижу.
- Я тоже, Андрей Васильевич.
- Тогда зачем звал?
- Как же, княже? Смотри - ничего. Мы ведь в первый день четырех мертвецов сюда вытащили. Целых, нетронутых. Черепа, вон, валяются, никто их не ворует. Зверь дикий для баловства как раз костяшку бы уволок. А тут… Пропали. Вместе с землей.
- Точно, - вспомнил Андрей. - Лежали.
- Что же теперь будет, княже? Что же это творится?
- Теперь не знаю. Думаю, много чего теперь случится. Ты бы меч Гостомыслов, Пахом, подобрал. Думаю, пока мы его на место не загоним, придется нам изрядно попотеть.
- Золото!!! Господи, золото! Смотрите, золото!
Мужчины, бросив свои дела, кинулись к яме, в которой, едва не задыхаясь, повизгивал от восторга Васька.
- Золото!!! Вы гляньте, золото! Вот, вот… - Он не без труда выволок себе под ноги матово поблескивающий желтый слиток, похожий на гигантский банан. - Это оно, золото! Князь, княже, Андрей Васильевич… Правда, всем вольную дадите? И денег отсыплете, сколько унесем?
- Вольную… Вольную каждому, кто пожелает, и три шапки серебра, - после короткого колебания пообещал Зверев. - Но только, когда золото в деньги превратится. Сейчас же это просто тяжесть. Груз. Эти слитки сперва нужно на ушкуй доставить и перевезти туда, где его купят. Туда, где вместо вас других холопов найти получится. Причем так, чтобы посторонние про находку мою ничего не узнали. Вам сейчас вольную дай - так даже ушкуй в озеро некому вывести будет. Надеюсь, это понятно? Тогда вытаскивайте.
В шесть рук мужчины затянули слиток на край ямы, потом перетащили на траву. На глазок, было в этом сокровище пуда три разом. Видимо, до сплавления в "банан" оно являлось тем самым летающим копьем, что было повержено волхвами во время битвы. Таскать такую тяжесть в руках нормальный человек не сможет. Тут без магии не обошлось.
- Риус, беги на ушкуй, принеси какую-нибудь попону, потник, парус старый… В общем, тряпье какое-нибудь, во что золото завернуть. Не стоит сверкать им даже перед смердами. Вась, а ты еще пошарь. Там еще быть должно. Помню, много на колдуне золота висело. Коли среди украшений останки найдешь - не трогай. Меня зови.
- Мама-а!!! Не-ет! Ма-а… Помогите!
Мужчины ринулись к яме, едва не столкнувшись лбами:
- Чего, что случилось?
- Песок… Песок на ноги осыпался…
- Чего же ты орешь, словно тебя режут, олух?
- Ага, вам там хорошо. А у меня вдруг тяжесть на ногах. Я думал, меня мертвецы за пятки схватили.
- Вылазь, - поднял с земли лопату Пахом. - От тебя, кроме крику, пользы все едино никакой. Я сам понизу поищу.
Косой Васька с готовностью выбрался из песка на землю и уселся, поджав ноги.
- Дядя Звияга, а три шапки серебра - это много?
- Хватит, чтобы всю жизнь гоголем ходить, сытно есть, сладко пить и ни дня при этом не работать..
- А холопа себе завести хватит?
- На трех хватит. Чтобы было кому обокрасть и голым оставить. Я, княже, о другом спросить хочу. Коли ты вольную холопу дашь, на земле твоей он поселиться сможет? Не погонишь смерда, что ни в подъемных, ни в закупе нужды не имеет?
- Да живи, только рад буду, - пожал плечами Андрей. - Но без оброка не получится. Пусть меньше, нежели всем, но за землю платить придется.
- Это само собой, - смиренно кивнул холоп. - Знамо дело, не своя.
- А свою купить не хочешь?
- Свою у простого мужика боярин жадный и отнять может, Андрей Васильевич, - злорадно усмехнулся Звияга. - А у тебя попробуй отними. За тобой мне спокойнее.
- Ясно, - согласился Зверев. - Получается, нашел ты все же для себя душу близкую, осесть у меня решил.
- Пахарь я, княже. От сохи меня татары взяли. К земле и тянет.
- Коли тянет, я тебя так и так отпущу. Только давай сперва дело сделаем. Сам видишь, рук ни на что не хватает. Без тебя и вовсе задохнусь. Договорились?
- За слово доброе благодарю, княже. Службой тебе за него отплачу. Но руки по земле тоскуют.
Пахом в яме чем-то зашуршал, и наружу один за другим начали вылетать золотые круги, пластины, чаши, похожие видом на оплывший свечной воск.
- Нашел! - радостно подпрыгнул Васька.
- Дядька, отдыхай! - крикнул Зверев. - Нам ныне дай Бог собранное до ушкуя донести.