- А вот здесь я впервые всерьез обратил на тебя внимание, - сказал Богдан, когда они приблизились к постаменту. Святой князь Александр на вздыбленном коне грозно и гордо смотрел вдаль, распаленный битвою конь топтал копытами образину гадюки в католической тиаре… все как два месяца назад. Все как двести, триста, четыреста лет назад…
- А почему? - не удержалась Жанна.
- Ты не фотографировала. Стояла такая задумчивая… Явно размышляла о главном.
- Не помню, о чем, - призналась Жанна.
Они приблизились вплотную к постаменту. Теперь стали различимы выгравированные на глыбе карельского гранита скупые, но проникновенные и исполненные самых глубоких чувств слова: "Благоверному князю - благодарные потомки". И несколько правее надпись ханьская - четыре строки по четыре иероглифа:
Вэнь у ань жэнь
Ван чжи сы хай
Тянься вэй гун
Се минь лэ бай.
Аккуратно лавируя между созерцающими памятник людьми, Богдан и Жанна подошли к постаменту вплотную. Богдан медленно, церемонно поклонился памятнику в пояс - положил у постамента половину букета - и выпрямился. Сразу за ним, словно тень повторяя его движения, выпрямилась его жена.
После они двинулись к Сладкозвучному Залу - где стараниями Фирузе, старшей жены Богдана, впервые заговорили друг с другом.
- Жаль, Зал закрыт днем, - уже понимая его намерения, сказала Жанна.
- Положим у двери, - ответил Богдан. - Это все равно.
При выходе на аллею, ведшую с поляны Всадника к Залу, Богдан вдруг остановился, прислушиваясь.
- Хо, - сказал он. На лице его проступила счастливая, совершенно детская улыбка. - Коллеги будущие! Сто лет этой песенки не слышал…
Облепив, будто галчата, одну из многочисленных скамеек, под аккомпанемент двух дребезжащих гитар с десяток развеселых парней и девчонок пели, то попадая в ноту, то кто во что горазд, однако громко, азартно и от всей души:
Мы не Европа и не Азия,
Но сожалений горьких нет.
Возникла странная оказия - да!
В последние полтыщи лет!
- Подойдем? - покосившись на жену, спросил Богдан.
- Как скажешь, любимый, - ответила Жанна. Она твердо решила с сегодняшнего дня на все просьбы и предложения мужа отвечать только так.
Не откажите мне в любезности
Прочесть со мною весь "Лунь юй" - у-юй!
Дабы, где мы гуляем, местности - да!
Приобрели благой фэншуй!
Они подошли.
С любопытством повернувшись к ним, ребята перестали петь.
- Последний экзамен стали? - спросил Богдан.
- Ага! - раздался в ответ нестройный гомон. - Так точно, драг прер еч!
- Законоведческое отделение великого училища?
- Ага!
А кто-то особенно честный добавил:
- Заочное. Очники вчера гуляли.
- Я вас по гимну узнал. Десять лет прошло, а ничего не изменилось, - сообщил Богдан Жанне. - Приятно…
- И нам приятно! - ответил звонкий девичий голос.
Букет стал меньше, и Богдан нес его уже в одной руке - поэтому супруги держались теперь под руки. И Жанна почувствовала локтем, как Богдан окаменел.
Она с тревогой глянула ему в лицо.
Нет, ничего. Только смотрит на ответившую ему девушку как-то… странно. Сама не своя от внезапно всколыхнувшегося неприятного чувства ревности, Жанна присмотрелась к девице внимательнее. Девица как девица - сидит на спинке скамейки с бутылочкой кваса в руке; штаны в обтяжку, просторная кожаная куртка… Красивая, хотя и вполне специфической красотой - ханеянка, наверное. А может, казашка. В таких тонкостях Жанна еще не научилась разбираться. Непроизвольно она взяла мужа под руку покрепче. "Мой!" И тут же вспомнила о Фирузе.
А Богдан, похолодев, думал в эти мгновения: "Нет. Нет. Не может быть".
Девушка как две капли была похожа на принцессу Чжу Ли.
- Желаю всем вам стать через пять лет сюцаями, - сказал Богдан. В ответ к лучезарным небесам торжественно вознеслись многочисленные руки с разнообразными бутылочками.
- Совет да любовь! - закричали развеселые юнцы и юницы, заметившие, видно, как супруги приносили в жертву Всаднику цветы. - Многая лета! Ваньсуй! Служим Ордуси!
Богдан и Жанна двинулись дальше. За спинами их с новой силой забренчали обе гитары.
Отринем напрочь колебания,
Вися в Великой пустоте!
И наше первое свидание - да!
Пройдет на должной высоте!
Ча-ча-ча!!!
"Ничего не скажу Багу, - думал Богдан. - Ничего. У них со Стасей, похоже, так сообразно все складывается - грех спугнуть… - Он вспомнил, как мечтала принцесса Чжу работать следователем, преследовать человеконарушителей на крышах… - Не может быть, - решительно сказал он себе. - Нет. Просто сходство".
"Не хватало еще, - думала Жанна, - чтобы он у меня на глазах ханеянку подцепил. И, главное, на той же площади, что и меня!"
Богдан обернулся. И Жанна, коли так, на всякий случай обернулась тоже.
Красивая девушка с раскосыми глазами смотрела им вслед.
Харчевня "Алаверды",
19-й день восьмого месяца, шестерица,
ранний вечер
Исторические места имеют обыкновение обрастать реликвиями, как днища ветеранов мореплавания - моллюсками.
Недавно над одним из столиков в харчевне Ябан-аги повисла на цепях массивная бронзовая дщица с гравированными в древнем стиле надписями по-русски и по-ханьски: "Здесь в 13-й день восьмого месяца 2000 года по христианскому летосчислению (девятый год под девизом правления "Человеколюбивое взращивание") специальным Гонцом Великой Важности драгоценные императорские награды были вручены ургенчскому беку Ширмамеду Кормибарсову, срединному помощнику Возвышенного Управления этического надзора Богдану Оуянцеву-Сю и приравненному ланчжуну Управления внешней охраны Багатуру Лобо".
Ябан-ага, конечно, предпочел бы перечислить героев в обратном порядке, начав со своего старинного приятеля Бага - но как ни крути, а бек Кормибарсов был среди прочих старшим по возрасту, а что до Богдана, то с императорскими цензорами, будь они хоть трижды милейшими людьми, лучше держаться поуважительнее. На всякий случай. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай.
Впрочем, когда дщица впервые была продемонстрирована недвижимо сидящему на своих книгах йогу Гарудину, тот, хоть так и не открыл глаз, вздохнул с одобрением - и пиво в его кружке, оглушительно хлюпнув, исчезло напрочь. Пришлось не просто добавлять, а наливать заново.
За этим самым столиком, которому, даже когда он пребывал незанятым, иные посетители осмеливались теперь лишь почтительно кланяться, расположились нынче единочаятели со своими подругами.
Некоторое время обсуждали напитки. В ответ на предложение Бага слегка расслабиться несгибаемый Богдан мягко, но решительно отказался от алкоголя вовсе; Жанна, благодарно и гордо стрельнув на мужа глазами, небрежно сказала: "Я за рулем" и спросила шампанского; Стася же, ломая голову над тем, как уговорить Бага принять предложение обаятельного миллионщика (для Баговой же пользы, разумеется), безразлично пожала плечами - и Баг решил, что не на особицу же ему хлебать эрготоу. "В конце концов, кто мешает мне прийти сюда в другой раз, как встарь, одному?" - рассудительно подумал честный человекоохранитель и заказал себе и Стасе пива "Великая Ордусь", а для Жанны попросил Ябан-агу принести, гм, шампанского, что вызвало у последнего некоторое замешательство, после которого, впрочем, на столе возникла бутыль "Игристого Гаолицинского". "Варвары", - читалось во взоре Ябан-аги, и Баг его вполне понимал: запивать шуаньянжоу кислыми пузырьками мог только варвар. Богдан пил манговый сок.
Пригубили по первой. Принялись за шуаньянжоу. Для дорогих гостей Ябан-ага, как всегда, расстарался от души: в центре стола исходил паром один из первых в этом году булькающий самовар "хого" - блестящая бронзовая труба его, которую опоясывал раскаленный резервуар с беснующимся кипятком, выдавала еле видный дымок. Свернутая в трубочки тонко нарезанная баранина грудами возвышалась на обширных блюдах по правую руку от каждого; слева разместились блюдечки с потребными соусами, доуфу, лапшой и прочими закусками.
- …У него такой одухотворенный облик, - говорила Жанна, вспоминая посещение Жасминового Всадника и смиренно мучаясь с палочками. Можно было попросить и привычный прибор, но она сама решила начиная с сегодняшнего дня есть так, как полагается приличной ордусянке; надо же привыкать. - Красивое лицо. Вызывающе одухотворенное и красивое, вот что я хочу сказать. На нынешний лад. И мне хотелось бы знать: а какие-то современные, скажем, Чудскому побоищу изображения Александра сохранились или все это лишь воображение ваятеля? - Жанна бросила баранину в кипящую воду и теперь наблюдала за ней, собираясь с духовными силами для того, чтобы достать мясо палочками и не уронить его при этом ни на стол, ни себе на подол.
- Ну, во-первых, - с обстоятельностью, достойной лучшего применения, тут же начал просвещать ее Богдан, - ваятель, Жанночка, тоже жил четыре с половиной века назад. Так что о нынешнем ладе уже речи быть не может. Во-вторых, в ту пору, как ты сама понимаешь, в его распоряжении могли быть какие-то изображения, какие до наших дней и не дошли. Этого мы просто никогда уже не узнаем. В-третьих…
Баг налегал на мясо. Возвышенное созерцание всегда возбуждало в нем аппетит и желание выпить. Поскольку выпить сегодня не получалось, следовало хоть поесть; просторные и тонкие до полупрозрачности пластины баранины с его блюда двигались по непрерывному конвейеру: кипяток - соус - рот. Через равномерные промежутки времени в это размеренное действо вклинивался глоток ледяного пива. О том, что Жанна запивает мясо "Гаолицинским", Баг старался не думать.
Стася допила свой бокал пива. "Пора подключать независимых экспертов, - подумала она, невольно пользуясь выражениями, привычными ей по работе в лаборатории Управления вод и каналов. - То есть Богдана и Жанну. Надеюсь, они не подведут. Они же настоящие друзья - а друзья не посоветуют плохого. Как бы так ненавязчиво, невзначай…"
Щеки девушки раскраснелись, голос сделался особенно звонким.
- Кстати, насчет облика, - сказала она, задорно улыбнувшись. - Вы представляете, мы смотрели сегодня работы Гэлу Цзунова…
- Ох, а мы до сих пор не выбрались, - сокрушенно покачал головой Богдан.
- Давай завтра, любимый, - сразу предложила Жанна. И улыбнулась при мысли о том, что было понятно лишь им двоим: - Я тебя мигом до Павильона домчу.
Богдан улыбнулся ей в ответ и легко подхватил палочками оброненный ею кусочек доуфу.
- …И на одном из свитков, совершенно замечательных, честное слово, - Баг не узнал князя Игоря! - продолжала Стася.
Баг поджал губы.
- Да узнал, узнал… - выговорил он, слегка смешавшись. - Лик написан вполне канонически. Просто, знаешь ли, драгоценная Стася… совсем недавно я видел это же изображение - но весьма далекое от канонического! Это меня и сбило…
- Как интересно, - сказал Богдан, и Стася, уже готовая ненавязчиво перейти от князя Игоря к Лужану Джимбе, а затем и к его предложению, прикусила губку, поняв, что придется, по меньшей мере, переждать. - Где же это? Ты не рассказывал.
Жанна отпила еще глоток из своего бокала. "Поразительное вино, - снова подумала она. - Лучше любых наших шампанских. Надо будет придумать какой-нибудь праздник, купить бутылку… лучше две… и выпить с Богданом наедине. Дома, - и не кривя душой перед собою, закончила мысль так: - Пока Фирузе не вернулась". Ей было стыдно так думать о старшей жене Богдана, о женщине, которая их познакомила, но она ничего не могла поделать с собою. "А ведь она меня сама привела к нему, сама… Все же в Ордуси они какие-то иные", - заключила Жанна; наверное, в миллионный раз.
- Недосуг было, - небрежно взмахнул палочками Баг. - В Асланіве, в… как они говорят - в готеле. Там кто-то из прежних постояльцев забыл на тумбочке довольно странное издание "Слова", и на обложке был рисунок… Тоже странный. Да вы ешьте, ешьте!
- Удивительный памятник это "Слово", - задумчиво сказала Жанна, старательно обмакивая в соус кусок дымящейся баранины. - Такой совершенно ордусский. Помню, я еще в великом училище поражалась. Все европейские эпосы, какой ни возьми - "Роланд", "Нибелунги", "Эдда", "Сид"… кровь, измены, насилие. Все персонажи такие непорядочные… фильма ужасов какая-то. И только у вас…
Богдан, вздрогнув, посмотрел на нее строго и печально.
- У нас, - поправилась она послушно и с каким-то ознобным, почти мистическим наслаждением отметила, как умиротворенно улыбнулся, услышав эти слова, ее муж. Подобного наслаждения она до знакомства с Богданом не ведала. - Только у нас, - повторила она, - это светлая пиршественная песнь. Свадебная песнь.
У Жанны всегда была отменная память, а русский эпос ей действительно нравился. Готовая на все, лишь бы повторить головокружительное, не от мира сего наслаждение, Жанна, чтобы сызнова порадовать сидящего рядом с нею лучшего из людей, легко начала:
- "Не пристало ли нам, братия, начать старинными словесами радостное повествование о брачном походе Игоревом, Игоря Святославича, во просторно красно поле половецкое, к сродникам да содружникам своим, ханам Кончаку Отроковичу да Гзаку Бурновичу, а и к лебедушке невесте своей, милой нежной хоти свет-Кончаковне?"
Баг перестал жевать.
- Минуточку, - сказал он невнятно. Торопливо проглотил. Глотнул пива. - Клянусь тебе… там не так начиналось!
- Не может быть, - подняла брови Жанна, - что значит "не так"? Восемь веков для всего человечества "так", а для тебя - "не так"?
- Драгоценная Жанна… - Баг оставил палочки и для убедительности прижал обе руки к груди. Но тут подал голос Богдан, и голос этот дрожал от никому не понятного волнения.
- Постойте, постойте. Баг, как там было?
- Можно подумать, я запомнил… Повесть там сразу же, вот в этой самой первой фразе называют - горестная. И я так понял, он военным походом к половцам шел. Чего-то про храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую. И затмение…
- Баг!!! - гаркнул Богдан. Взгляд у него стал совершенно диким, и очки прыгнули на самый кончик носа. - Ты это держал в руках?!
Сей вопль души донесся до Ябан-аги, мирно дремавшего по случаю раннего часа и сообразного ему малолюдья. Даже пиво в кружке пребывавшего где-то в дальнем астрале йога Гарудина почти не уменьшалось нынче - и почтенный харчевник позволил себе расслабиться. Теперь он, нервно всхрапнув, вздрогнул, выглянул в зал - но быстро понял, что никого не убивают. "Беседуют о главном, - уважительно подумал Ябан-ага. - Это надолго. Жаль, доблестный Лобо не успел доесть шуаньянжоу… Впрочем, доест. Вот я еще топлива подброшу…"
- Это поразительная и мало кому известная история, - сказал Богдан. - В восьмидесятых годах позапрошлого века один из высших чинов стражи города Мосыкэ сообщил руководству, что при обыске штаб-квартиры подпольного масонского кружка "Крест и молот" был обнаружен загадочный текст, оказавшийся ни много ни мало - вариантом знаменитого и всему свету давно известного "Слова о полку Игореве". Звали этого чина Му Син-пу… только этой находкой он и вошел в историю. Один из задержанных масонов показал, что данный текст является в их среде чем-то вроде священного писания. Вернее, противу-священного. Поскольку герой эпоса князь Игорь, да и вся тогдашняя Русь изображены в "Противу-Слове" весьма неприглядно, отвратительно даже - это в отчете сыскной управы так говорится, я не виноват… мол, карикатурно описаны тупые нападатели и грабители, ни в чох не ставящие ни свою, ни чужую жизнь… новообращенные приверженцы "Креста и молота" именно на "Противу-Слове" воспитывались в неприязни ко всему русскому и на нем же клялись положить жизнь свою ради того, чтобы изменить существующие в Александрийском улусе порядки на европейские. Существовали у нас одно время такие настроения, да-да, существовали, - повторил Богдан специально для недоверчиво покосившейся на него Жанны. Баг хмыкнул. Стараясь не мешать умной беседе, беззвучно подкрался Ябан-ага и от души зарядил самовар новой порцией сухого спирта; Багу же он принес еще кружку пива.