Но в раннем Средневековье рисунки двуглавой птицы встречаются и в искусстве народов Балтийского региона. Они изображают принесенную в жертву и рассеченную вертикально птицу. Смысл этого культового обряда заключался в том, что распластанная и прикрепленная к столбу, стене или на щит воина птица приносит удачу. Данное изображение было символом власти князя и защитным оберегом. Следует обратить внимание на крест, расположенный между частями головы распластанной жертвы. Этот крест, не имеющий отношения к христианской символике, связан с культом Тора (или Перуна) и составлен из топориков, символов бога-громовника. Образ распластанной птицы был на щитах воинов варяжских дружин, ходивших в Константинополь. Из них набирались телохранители византийских императоров. Так двуглавый образ попал во дворцы правителей Римской империи.
Возможно, первоначально тела черных птиц прибивались на щиты, но затем были заменены изображениями, вырезанными из дерева или кожи. Считалось, что вертикально рассеченная птица-жертва охраняла воина и в бою и от враждебных действий потусторонних сил. Эта гипотеза, возможно, объясняет наличие изображений вертикально рассеченных птиц на зданиях хеттов и индусов. До XVIII века изображения вертикально рассеченной птицы встречались над входными дверями многих домов в Пруссии.
Возможно, славяне с древности знали и использовали символ рассеченной птицы-жертвы, которая затем трансформировалась в двуглавого орла. Известный историк XVIII века В. Н. Татищев, ссылаясь на "Старую Гисторию Соловецкого манастыря", считал, что этот герб принял царь московский Иоанн III Великий в 1472 году после брака с византийской принцессой Софьей (Зоей) Палеолог, племянницей последнего константинопольского императора Константина XI Драгаса. Однако в настоящее время историки опровергают эту версию. Двуглавый орел не был символом Византии и императорской семьи Палеологов, хотя на золотом стяге, который везли во главе свадебной процессии Софьи Палеолог, и был выткан черным шелком двуглавый орел.
Византийский историк Георгий Акрополит (годы жизни – 1217–1282) отмечал, что золотые двуглавые орлы просто украшают ткани, одежду, оружие. Ни на одном из атрибутов государственной власти в Византии (корона, монеты, печати, флаг и личный герб императора) нет двуглавого орла. Можно предположить, что византийцы переняли двуглавую птицу в качестве оберега, но не стали делать ее символом империи.
Возможно, Иван III принял этот символ, чтобы подчеркнуть свое равенство с европейскими монархами, имевшими на своих гербах орлов, а также быть равным первому монарху тогдашней Европы – германскому императору Священной Римской империи. Но в "Хронике Констанцского собора" Ульриха фон Рихсенталя от 1416 года помещен герб Руси с изображением двуглавого орла, значит, он был известен в России еще до приезда византийской принцессы? А судя по ордынским монетам, знаменитый русский двуглавый орел, правда, без корон, впервые начал чеканиться на них при хане Узбеке в 1314 году, а на русских – на сто лет позднее. И изображение черного двуглавого орла вначале появляется именно на флагах Золотой Орды. Существует версия, что это изображение пришло в Золотую Орду с воинами Батыя из Западного похода, ведь прибалты шли с Батыем в составе войск эмира Гази-Бараджа.
В 1613 году на московский престол взошел выбранный царь Михаил Федорович Романов, положивший начало династии Романовых, при котором в 1625 году был принят общегосударственный герб – двуглавый орел с тремя коронами, означающими союз трех ханств: Московского, Казанского и Астраханского. При его сыне царе Алексее Михайловиче было принято первое изображение орла с распростертыми крыльями под тремя коронами и с символами власти – скипетром и державой в лапах. И орла с того времени стали изображать золотым на красном поле.
Световая гамма герба – черный орел на золотом фоне и серебряный всадник на красном поле – окончательно была установлена при Екатерине II Великой.
Так что очень вероятно, что двуглавого орла в орду, а затем и на Русь, принес хан Батый.
Батый не оставил после себя научных трудов или произведений искусства. Но он был достойным продолжателем дел своего великого деда и оставил нечто более значительное – государство, которое сегодня известно нам под названием Золотая Орда. Государство, которое на многие годы пережило своего основателя, и преемниками которого являются Московское царство и Российская империя.
Жизнь Батыя больше соответствует жанру политического детектива, поскольку представляет собой цепь загадок, большинство из которых еще только предстоит раскрыть. И загадки эти начинаются с самого рождения основателя Золотой Орды и касаются всей его жизни и даже смерти. Но то, что это был человек высочайшего ума, бесспорно.
История любого народа держится на героях, святых и традициях и начинается только тогда, когда таящиеся в глубинах людских душ стремления находят своего выразителя, личность, героя из народной среды. Только тогда племя или род становятся народом, только тогда с памятью об этом герое пробуждается в умах народа осознание своего единства в пространстве и времени, своего величия. Именно народная память кует историю государств и цивилизаций.
Отними у человека память, и он перестанет быть человеком. Так и с народом…
Интересная информация.
Улытау – массив невысоких гор на юго-западе Казахского мелкосопочника. Состоит преимущественно из гранита. Склоны расчленены ущельями, голы и скалисты. Улытау тянется с севера на юг на 200 км. Его самая высокая точка – пик Акмешит (1133 метра). Улытау называют страной озер и родников. О целебных свойствах горной родниковой воды Улытау знали далеко за пределами этого края.
Здесь располагалась ставка Джучи-хана – старшего сына Чингиз-хана. Здесь Джучи погиб на охоте, и здесь место его вечного упокоения, где и воздвигнут его мавзолей. Здесь жил хан Батый, отсюда начинал он свой поход на восток. Здесь погребен хан Золотой Орды Тохтамыш и ордынский полководец эмир Едигей. Смерть примирила врагов.
Величественные курганы, некрополи, мавзолеи, наскальные рисунки, петроглифы, шахты, металлургические печи, в которых выплавлялись железо, медь, серебро, золото, и другие древние памятники, найденные и исследованные учеными, свидетельствуют о том, что Улытау с древних времен был промышленным и культурным центром великой степи Дешт-и-Кипчак.
Ранее, по данным археологических раскопок, реки Сарысу, Иргиз, Тургай и Чу имели общий сток в бассейн Сырдарьи. По мерее нарастания засушливости климата и тектонического поднятия коры, обширный бассейн Арала распался на несколько отдельных систем. Вместе с тем, вследствие тектонических явлений древняя река Узбой перестала впадать в Каспийское море и направилась на север в Аральское море в виде реки Амударьи. Времени подвластно все…
О генетике, скифах и славянах.
Можно выдвигать разные теории, основываясь на "неопровержимых" источниках, но прояснить многое поможет такая наука, как генетика. Посмотрите данные о генетическом сходстве русских и татар и значительно меньшем их сходстве с монголами, которые в гораздо большем родстве состоят с европейцами!
Определяющей гаплогруппой современных русских и других славянских народов является гаплогруппа R1a. Именно такую гаплогруппу определяют у скифов и сармат о в. То, что в хромосомном маркировании у славян преобладает та же гаплогруппа, что у скифов и сарматов, является неопровержимым фактом прямого родства славян и скифов. А скифы – это тюрки, пришедшие с Алтая. А это уже не "высосанное из пальца" предположение об ираноязычии скифов, основанное на дошедших через посредство других народов именах скифских вождей, а точный научный факт.
О родстве скифов, сарматов и славян говорит и антропология (одинаковые формы черепов) и схожая керамика, и многое другое, о чем можно узнать в работах современных авторов.
В булгарской летописи "Гази-Барадж тарихы" есть сведения, позволяющие по-новому взглянуть на историю сарматов-алан и славян. В ее главах, рассказывающих о появлении булгар в степях от Волги до Дуная, говорится: "…степь кыпчаков, простиравшуюся от Сулы до Агидели, стали именовать Сакланом… а всех потомков асов, живших в ней, – сакланами или аланами… Булгары, ушедшие на север, были храбрейшими из воинов, поэтому их прозвали "урусами", то есть "храбрецами", и постепенно это прозвище "урус" стало их главным именем" (асы – скифы; Сула – Дунай; Агидель – Волга; урусы – русские). Историческая личность князь Урус – легендарный князь Бож, которого булгары называли Боз-Урус.
Сведения, изложенные Гази-Бараджем, идентичны информации другого булгарского автора, сеида Гали, и расходятся только в частностях. Гази-Барадж называл доминирующим этносом Скифии ас-колов (сколоты – славянское племя).
Сарматы представляли собой разноплеменную группу, которая объединилась под властью скифов-полян. Скифы – это тюрки первой волны исхода тюрков с Алтая. Они были народом, который на протяжении нескольких сот лет специализировался на военной службе. Этноним "аланы" по отношению к обитателям Восточной Европы получил хождение после гуннского нашествия Аттилы. Аланы – это тюркская копия слова "поляне", так как, в переводе с тюркского, "алан" – "поляна". Несомненно, что и до, и после Аттилы самым массовым народом в Азии и Восточной Европе оставались скифы и их соседи сарматы, говорящие на общем для них языке. Именно язык скифов и сарматов был праславянским языком. Русский язык возник в результате смешения славянского с финно-угрским. А пришедший на Русь вместе с православием греческий язык – это упрощенный финикийский, а финикийский язык – упрощенный язык скифов.
Булгары – тоже скифы, пришедшие на Волгу через 900 лет со второй волной исхода тюрков с Алтая. Язык булгар лишь отдаленно напоминает скифский, так как за 1000 лет меняется основа любого языка. Русы и гунны привнесли в Волжскую Булгарию языки покренных народов, и одним из языков общения булгар стал финно-угрский. На нем написан "Именник Булгарских Ханов" – древнейший документ Булгарии. А современный татарский язык – это смесь булгарского и арабского языков.
Обращает на себя внимание то, что в сведениях, подчерпнутых Гази-Бараджем из более древних источников, имя "скифы-аланы" трактуется как "поляне". В современных тюркских языках слово "алан" до сих пор обозначает именно "поляну". А это ответ исследователям, изучающим происхождение славян, на вопрос, почему, например, жители Киевщины зовутся "полянами", ведь местность, на которой поляне проживали, трудно назвать полем. Это пересеченная, холмистая территория, поросшая лесом. А такой факт и Нестор подтверждает: "По прошествии времени, после смерти братьев этих, стали притеснять полян древляне и иные окрестные люди. И набрели на них хазары, на сидящих в лесах, на горах, и сказали хазары: "Платите нам дань". Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу…". Выходит, киевские поляне и поляне, давшие название родственной территории – Польше, являются прямыми наследниками скифов-алан.
Написа нный на булгарском языке док умент "Джагфар тарихы" ("История Джагфара") – известный свод древне-булгарских летописей, дошедший до нас. Как и у многих русских и булгарских источников, у "Джагфар тарихы" – непростая и трагическая история. Свод был создан в 1680 году. В основу "Джагфар тарихы" положена древнебулгарская летопись "История Гази-Бараджа" – фактически краткая энциклопедия по истории Волжской Булгарии с древних времен до ее распада, записанная со слов последнего правителя этого государства эмира Гази-Бараджа (годы правления – 1229–1246) его тебирем – Худжой Гази-Баба. Но читая даже исторические документы, не стоит забывать, что их писали живые люди, исповедовавшие различные религии и идеологии, значит, нужно делать скидку на их субъективную оценку своих современников и происходивших событий.
Вот интересные отрывки из летописи Гази-Бараджа в переводе.
"И отец, и я сам, когда мы были на Руси, не переставали удивляться тому презрению и безразличию, с которыми урусские беки относились к своему народу. И мы заметили также, что в балынских (русских) книгах не писалось о том, что происходило в соседних, урусских бекствах, если только это их не особенно волновало…".
"Урусы – очень разные люди, и они сильно подвержены увлечениям, плохим и хорошим. Так что пишущий об этом народе по недолгому знакомству может написать о нем очень плохое и очень хорошее, но и то и другое при этом будет правдиво. Вообще для того, чтобы хорошо знать их, надо долго пожить среди них… Благородство их к тебе может уживаться в них с коварством и безжалостностью по отношению к другим. Обиды от более сильных соседей сделали урусов склонными к непостоянству, коварству и обману…".
"Когда-то урусы были самым добрым народом, неспособным пролить чью-либо кровь. Но они испытали ужасные нападения врагов, и им надо было сражаться. Их попы, которые у хонов (гуннов) назывались боярами, стали давать воинам перед битвой хмельное для храбрости. Хмельное давали людям также после битв, чтобы они смогли легче пережить ужасные потери, которые они несли. Так народ привык к пьянству… Этот обычай развратил и многих их священнослужителей – попов. Таких попов надо было бы казнить, но не могли, так как они были единственной силой, противостоящей языческим обычаям. Кроме того, попы пили также и для того, чтобы приобрести любовь пьющей паствы… А когда урус выпьет, то он делается либо очень добрым, либо очень злобным и кровожадным. Причем добрый может стать злым, а злой – добрым. Этим, кстати, и пользуются наши купцы, когда хотят купить что-либо подешевле у урусского торговца, и чаще всего оказываются в выигрыше…".
"А татары ненавидели ислам потому, что считали мусульман, с радостью расстающихся с жизнью во время джихада, опасными для себя. И наоборот, они любили христианство и веру хинцев, призывающих к покорности и жалости, ибо считали их последователей слабыми и готовыми для подчинения им… Привычка к подчинению сделала татар сдержанными, хотя некоторые их вожди сохраняли и гостеприимство, и рассудительность, и другие достоинства…".
"Но кроме доспехов, татары имели отважные сердца, совершенно не знавшие жалости, и среди них никогда не было недисциплинированных или усталых. Каждый из них знал, что если он не ожесточится, не подчинится или устанет, то будет убит на месте. Они делились на десятки, сотни, тысячи и тумены. За трусость в бою одного убивался десяток, за трусость десяти – сотня и так далее. А казни у них были такими жестокими, что я, видевший всякое, не мог досмотреть до конца ни одной, ибо по сравнению с ними самая тяжкая гибель в бою была наслаждением. Татарам же было запрещено при этом отводить глаза или как-то выражать свои чувства, поэтому казни, виденные мною, татары наблюдали в полной тишине и с бесстрастными лицами…".
"Когда я приехал в ставку Бату и объявил, кто я, он не поверил, посадил в отдельную юрту и вызвал старика Мергена…
Наконец явился Мерген и подтвердил мою личность. Бату обезумел от радости и велел освободить моих джур (воинов), которых пытали, стараясь уличить меня во лжи. Несколько джур при этом умерли от невыносимых мучений. Бату, пытаясь добиться моего прощения, предложил мне за это деньги, но я ответил: "Деньги джур не заменят". Бату тогда спросил: "Что ты хочешь от меня?". Я же сказал: "Разве ты повелитель всех татар?". Хан смутился и, оглянувшись, сказал: "Нет, я всего лишь наместник великого хана Угедея в Кыпчаке". На это я заметил: "Тогда я отвечу на твой вопрос Угедею". Мы вместе отправились к великому хану, который уже знал обо мне…
Угедей встретил нас у ставки на лошади. Бату спешился, подошел к великому хану и упал ниц к ногам его. Я тоже спешился и приветственно поклонился… Великий хан, закончив свой короткий прием Бату, сделал мне знак, и я поехал вслед за ним. Мы подъехали к красивой беседке на живописном холме и вошли в нее, а джуры великого хана стали кольцом вокруг холма на почтительном расстоянии от нас. С нами был только переводчик, знавший кыпчакский и хорасанский языки, но, оказывается, Угедей неплохо говорил по-кашански, и мы часто обходились без посредника. Великий хан выразил мне свое восхищение моим ответом на предложение Бату взять деньги за погибших джур.
– Ты великий хан, если сказал так! – заметил Угедей.
– Я всего лишь эмир, – ответил я, отдавая себе отчет, перед кем сижу. – И я должен сказать, что похвала в устах великого хана становится еще более великой.
– Ты хочешь сесть на трон своего отца? – спросил Угедей, которому мой ответ понравился, и окончательно расположился ко мне.
– Да, но только тогда, когда тебе будет угодно заключить союз со мной, – ответил я.
Я не лгал. В Джун-Кале (Нижний Новгород) мне приснился сон, будто я один остался на пепелище разоренного города, и, проснувшись, я понял, что сам Творец указал мне спасти страну от разрушительного столкновения с Мэнхолом (Монголией). Во время поездки, увидев мощь татар, я еще более укрепился в своем решении.
– Откуда идет твой род? – спросил Угедей.
– От канов хонов (гунны), – ответил я.
– Мой род тоже идет от канов хонов, – заметил великий хан. – Поэтому будет несправедливо, если ты будешь подвергаться унижениям в нашей империи.
Он встал и сказал:
– Отныне ты будешь союзником Мэнхола. Я признаю тебя эмиром Булгара и, кроме этого, общим послом наших держав на Западе.
Этим Великий хан уравнял меня с остальными чингизидами, ибо посол государя Мэнхола выше ханов и не подвластен им. Я был единственным не чингизидом, получившим титул посла, и принятым, таким образом, в правящий дом Мэнхола. Правда, дружеское расположение я встретил только у Менгу и Субэдэя, остальные же не скрывали своей злобы ко мне или признавали меня только из страха перед великим ханом. А он, как мне говорили, очень напоминал Чингиза – особенно в моменты своих воодушевлений, когда принимал наиболее удачные свои решения… Я радовался решению Угедея не по причине выгодности его лично для меня, а потому что оно ограждало державу от бессмысленной гибели в столкновении с татарами.
Прибыв в ставку Мергена, который затрясся при встрече со мной как перед великим ханом, я тут же разослал грамоты во все концы державы (Волжской Булгарии).
Чтобы предотвратить опустошение многолюдных областей, я велел татарам готовиться к походу на Буляр через Башкорт… На зиму было намечено совместно овладеть Русью… Перед нападением ко мне приехал Юлай – посол верховного главы христиан Франгистана (местность за рекой Рейн). Оказывается, моджарские (венгерские) папазы (попы) по приказу папы отправились в державу сразу же после набега Субэдэя для подтверждения слухов о христианстве татар. Бадри помог им добраться от Сакланских гор (Кавказских гор) в Банджу (город Фанагория в Приазовье). Говорил я с Юлаем по-альмански и на языке моей матери – байгулской сэбэрячки, и он неплохо понимал меня, ибо был моджаром. А я ему сказал, что татары подчинят все, что расположено между державой и границей Альмании (Германия), и что это – дело решенное. И я обещал ему как посол, что если франги не будут противодействовать этому, то границы Альмании татары не перейдут… А у меня была печать великого хана, и я отправил с Юлаем грамоту беку Аварии с призывом мирно подчиниться Мэнхолу…
Так как все, что связано с врагами Мэнхола, татары запрещали, то мне пришлось переименовать курсыбаевцев (воинов конного корпуса) в казаков, как звали хоны самых отчаянных бахадиров.