- Ценности из ларца пропали не из подвала - там к нему никто не прикасался. Расскажи подробно, кто прикасался или мог прикасаться к ларцу?
- Я.
- Это понятно. Кто получал ларец с ценностями в Казенном приказе?
- Я и получал, по описи все сверил. Ларец из рук не выпускал - даже в возке.
- Дальше, дальше!
- Приехал к себе, водрузил ларец на стол, вот сюда, - дьяк указал место на столе. - Полюбовался немного: редко когда красоту такую увидишь, уж очень работа искусная.
- Рядом был кто-нибудь?
- Никого. А - нет, подожди, подьячий мой был. Я уже ларец закрывал, когда он зашел.
- И что дальше?
- Меня позвали - барон Максимилианов, Герберштейн приехал. Надо было встретить, уважить - положено.
- А ларец в это время где был?
- Экий ты занудливый. Да на столе и стоял.
- А кабинет был закрыт?
- На ключ, как всегда. У нас в приказе так положено: вышел - дверь на ключ, чтобы никто документы важные не счел. - А потом?
- А что потом? Барона проводил, вызвал подьячего - он ларец в хранилище спустил. Ключи от хранилища только у меня и у подьячего. Да и будь ключи у кого другого, стража к дверям не пустит. Стражники наши, Посольского приказа, трижды проверенные. Кто бы ни пришел, какую бы бумагу ни показал - если нет меня или подьячего, к дверям не подпустят.
Я задумался. Вариантов немного - всего два. Или ценности похитили, когда ларец на столе в пустой комнате стоял, или когда ларец вниз несли - к подвалу. Второй вариант маловероятен - как можно украсть ценности из ларца в коридоре, на виду у писарей и прочего люда? Возможно, но уж очень сомнительно.
Итак, наиболее вероятно, что ценности похитили из комнаты самого дьяка. Ему бы сразу ценности в подвал спустить, а потом уж барона привечать. Да что об этом сейчас говорить? Поздно!
- Я хочу один в комнате твоей побыть - совсем немного.
Дьяк побагровел лицом, но не промолвил ни слова - вышел и запер дверь на ключ.
Не теряя времени, я достал из кожаного мешочка щепотку порошка и бросил на огонь свечи. Сам уселся в кресло и стал ждать.
Снова появилось марево зыбкое, потом - видение. Время в нем отматывалось назад.
Я увидел себя со стороны - вместе с Федором, потом - разный люд посольский, входящий к дьяку, потом снова Федор появился - в одиночку. "Ага, - сообразил я, - это утром было".
Затем в кабинете стемнело - ночь. Опять светло - день вчерашний. Обычная работа приказа - заходят и выходят писцы, подьячие.
Вот, опять интересно. Кабинет пуст, ларец на столе. Открывается дверь, и входит кто-то из посольских - в синем кафтане. Запирает дверь изнутри на ключ, достает из-за пазухи кожаный мешок, отпирает ключом ларец, пересыпает ценности в мешок и снова запирает ларец. Горловину мешка туго завязывает и сует его за пазуху. Кафтан топорщится - мешок-то великоват.
Тогда вор - а я в этом уже не сомневался - задирает полу кафтана и подвязывает мешок за завязки к гашнику штанов. Опускает кафтан - снаружи ничего особенно и не видно. И, открыв дверь, выходит.
Я смотрел, боясь моргнуть. Запомнил отчетливо одежду и лицо. Опознать бы надо, а в первую очередь - выяснить, куда делись ценности.
Видение пропало, я же сидел в кресле и думал. Куда мог пойти вор с мешком под кафтаном? В каждой комнате приказа сидят служивые люди - писари, столоначальники, подьячие. Достать и спрятать мешок при них - нереально. На выходе стража стоит, тоже мешок не вынесешь.
Загремел замок, вошел дьяк.
- Чего надумал?
- Ценности здесь украли, когда ларец на столе стоял.
- Не может быть! - Лицо дьяка побагровело от негодования.
- Пойдем, вместе посмотрим соседние помещения.
Дьяк, заперев кабинет, пошел следом со мной. От его кабинета по коридору можно было идти влево и вправо.
- Там что?
- Людская, ну - писари. Направо - подьячие сидят, а в конце - отхожее место.
- Да? - заинтересовался я.
А ведь местечко-то подходящее - уединенное, из-под кафтана мешочек достать можно. Только вот куда его после деть?
- Пойдем-ка, посмотрим отхожее место.
- Чего я там не видел? Вонь! - сморщился дьяк.
- Тогда постой здесь - я мигом.
Я дошел до туалета. Маленькое помещение, два очка. В стене - небольшое окно, забранное крепкой решеткой. Ухватился за прутья, дернул. Нет, сделано на века - решетка даже не шелохнулась. Выглянул в окно. Эта стена выходила не во двор - в узкий проезд. Разгадка где-то рядом. Туалет, окно на улицу…
Через окно ничего не выбросишь, это ясно. Но туалет-то типа сортир! Неприятно и противно, но придется искать.
Я вышел в коридор, где меня терпеливо дожидался дьяк.
- Когда выгребные ямы чистили?
Дьяк растерялся - таких вопросов слышать ему еще не доводилось.
- Э-э-э… Сказать не могу. Тут, в приказе человек есть - так это его епархия: бумагой запастись, чернилами да перьями, а коли ямы выгребные полны - золотарей вызвать.
- Зови.
Золотарями на Руси называли ассенизаторов. Ездили они на телегах, в которых была здоровая бочка с крышкой. В телеге лежал длинный шест, к одному концу которого было закреплено ведро. Им и вычерпывали яму и выливали содержимое в бочку. Вещь сколь необходимая, столь и дурно пахнущая.
Дьяк привел - я бы назвал его завхозом, а тут - управляющий.
- Милейший, когда ямы выгребные чистили в последний раз?
- Так недавно - недели две назад.
- Зови золотарей - снова будем чистить.
"Завхоз" посмотрел на дьяка, тот кивнул -
исполняй, мол. Управляющий недоуменно пожал плечами и ушел.
- Не уверен полностью, но думаю, нам стоит посмотреть на очистку.
- Может быть - без меня? - попробовал увильнуть дьяк.
- Нет уж! Думаю - ценности найдем сегодня. Из приказа вечером никого не выпускай.
- Пойду распоряжусь.
Прав я или ошибся? Вот конфуз-то будет, коли не найдем ничего. Если обнаружим пропажу - никто и не узнает, где и как сыскали. А если "пустышка", мне от этого - в прямом и переносном смысле - дерьма не отмыться.
Прибежал управляющий.
- Золотарь приехал. Начинать?
- Погоди, за дьяком схожу.
Я зашел в комнату дьяка и почти выволок его под ручку в проезд.
Золотарь привычно снял дощатую крышку с выгребной ямы. В нос ударил зловонный запах. Дьяк брезгливо отшатнулся, и видно было, что его замутило.
- Господа хорошие, вы бы отошли - вымажу невзначай, - бросил золотарь.
- Потерпим, начинай, - поторопил я золотаря.
Золотарь приступил к своей работе. Одно ведро поднято и опрокинуто в бочку, второе… Когда я уже потерял счет ведрам, а дьяк начал терять терпение, золотарь вдруг сказал:
- Зацепилось чего-то, тяжело.
- Тащи!
Золотарь поднял ведро, поверх которого торчало нечто бесформенное.
- Несите воды, да побольше! А ты постой пока, - это я золотарю.
"Завхоз" исчез, и вскоре появился с двумя парнями, каждый из которых нес по два ведра воды.
- Лейте! - я показал рукой на ведро с находкой.
Одно ведро выплеснуто, другое…
Стал виден бок кожаного мешка.
- Ну-ка, ребятки, вытащите это…
Дьяку тоже стало интересно, и он подошел поближе.
Парни перевернули ведро, и из него на землю тяжело вывалился кожаный мешок.
- Обмойте его как следует водой и - в приказ! - распорядился дьяк.
Мешок обмыли, взяли за горловину и понесли в приказ. Дьяк шел следом, брезгливо зажимая нос и поглядывая по сторонам.
Как только мы вошли в здание приказа - свернули в боковую комнатушку.
- Несите холстины чистые! - распорядился дьяк.
Когда холстины были доставлены, завязку у мешка взрезали ножом, мешок перевернули. Присутствующие ахнули. На холстины посыпались ценности - перстни, ожерелья… Все было слегка в грязи и попахивало. Но дьяк от радости аж подпрыгнул.
- Нашлись! Языки всем за зубами держать! - он обвел присутствующих взглядом, ничего хорошего болтунам не обещающим. - Воды сюда! Отмывайте! За труды из писарей столоначальниками сделаю, возвышу!
Парни исчезли. Дьяк повернулся ко мне.
- Как догадался?
- Потом скажу. Сейчас отмыть надо да злодея задержать.
Парни на радостях тащили полные ведра воды, расплескивая ее по коридору.
Ценности отмыли, и дьяк сам пересмотрел и пересчитал дары.
- Принеси ларец! - бросил он подьячему.
Ценности были сверены по описи и уложены в ларец. Дьяк не поленился - сам спустился в подвал и запер ларец в хранилище. Вернулся довольный, глаза сияли. Хлопнул меня по плечу:
- Молодец, боярин! Я уж было духом пал, да видно - Господь ко мне Кучецкого послал. Он и вспомнил про тебя. Нет, каков умелец! Я бы сроду в нужник не полез, не подумал бы даже! Откуда будешь?
- Вологодский я, Георгий Михайлов.
Дьяк удивился:
- С такой головой - и в какой-то Вологде прозябаешь? Боярин, иди ко мне в приказ. Сразу должность хорошую дам и жалованье положу.
- Прости боярин - в Вологде семья, поместье. А государю я и так служу - воеводою.
- Воеводою!? - еще более изумился дьяк. - И в дерьмо не испугался, не побрезговал полезть. Федор-то ничего про воеводство не сказывал.
- Не в чине дело - в пользе государю.
- Правильно сказал! О, а про лихоимца мы и забыли-то. Надо гниду найти и раздавить! - сжал он кулак. - Нельзя в приказе изменщика подлого держать!
- Согласен. Распорядись - пусть люди твои по одному из приказа выходят. Я тебе и укажу шпыня.
- Э, погоди - я охрану позову. Его же схватить надо.
- Ну, схватишь - потом что?
Дьяк осекся. В тюрьму да в суд нельзя - дело огласку получит. При всех убить без суда - невозможно: по "Правде" виновный должен быть казнен.
Выход подсказал управляющий.
- Веревку с петлей в нужнике повесить - пусть сам и сведет счеты с жизнью.
- А не схочет если?
- Тогда на суде присягну, что он у меня калиту украл. За то кнутом бьют и ноздри рвут. И уж в приказе ему тогда не служить.
- Иди, ищи веревку.
Люди из Посольского приказа пошли на выход. Я и не думал, что здесь занято так много служивого люда. Конечно, выглядят они не в пример Разбойному приказу. Все одеты чисто, бороды подстрижены, лица приятные. А в Разбойном у половины не лица, а хари - почти как у их подопечных.
Лица сменялись перед моими глазами, и вдруг я увидел его - так же четко, как в видении.
- Он! - ткнул я пальцем.
- Не может быть! - ахнул дьяк. - Это же секретарь мой! Семью языками владеет, мой первый помощник!
- Истинно говорю, а там сам решай!
Дьяк сокрушенно покачал головой. Управляющий показал глазами, и стражники заломили мужику руки.
- Ну-ка ко мне его, - дьяк показал стражникам головой в сторону кабинета.
Секретарь сник. Зашли в кабинет. Дьяк гневно глядел на Онуфрия. Тот затравленно озирался.
- За что, отец родной?!
- Неуж не знаешь?
- Духом не ведаю.
- А ларец?
- Что "ларец"? - Но глазенки забегали.
- Иди в нужник. Коли виновен, поймешь, что делать надо.
Мужик неожиданно упал на колени.
- Помилуй, отец родной! Бес попутал.
- Какой я тебе отец! Ты меня предал, поживиться хотел. Думал ли ты обо мне, когда худое замышлял? А о чести приказа помнил?
Стражники за руки подняли вора на ноги.
- Ведите!
Стражники повели лихоимца к нужнику. Мы с дьяком прошли в его комнату.
- Расскажи, боярин, любопытство снедает. Почему ты смог найти, а я - нет?
- У тебя голова не так работает.
Я выдал ему наскоро продуманную версию, в которой, естественно, не было порошка и видений - одна логика.
- И это ты сам все? Посидел, подумал и все понял? - изумился дьяк.
- Как видишь - да.
Дьяк поглядел на меня с уважением.
- В первый раз такого вижу. Пошли в нужник.
Вор понял все правильно. Он висел на веревке с посиневшим лицом и высунутым языком.
Дьяк сплюнул, вышел в коридор и демонстративно развел руками.
- Беда-то у нас какая - секретарь мой, Онуфрий, руки на себя наложил. Пойдите, снимите тело и отвезите домой.
Мы прошли в кабинет, дьяк достал стеклянный штоф с вином, и мы выпили за удачное завершение дела.
Вдруг дверь распахнулась и энергично вошел Кучецкой.
- Я, похоже, вовремя! Наливайте!
Мы все дружно выпили.
- Мыслю - за удачу пьете?
- За нее. Ценный у тебя побратим, Федор. И редчайшего ума, скажу тебе! - показал вверх пальцем хмелеющий от удачи и вина дьяк.
- Других не держим! - выдохнул польщенный государев стряпчий.
ГЛАВА IX
В Англии, я слышал, псы такие есть, по следу идут. Раб сбежит или еще что, так их хозяева по следу пускают. И что ты думаешь? Находят!
Кучецкой, дьяк и я сидели в Посольском приказе и пили вино. Закуски, как водится, не было, а поскольку выпито уже было много, в голове шумело и координация движений была нарушена.
Кучецкой продолжил:
- Вот не обижайся - ты лучше ихнего пса. Пес - он что? Скотина безмозглая, носом берет. А чтобы вот так найти, как ты - и ценности, и вора, большой ум нужен. То не всякому дано. Уважаю!
Он потянулся ко мне:
- Дай пожму твою руку!
Федор перегнулся через стол и с чувством пожал мне руку.
Дьяк икнул. Держался он бодро, только лицо покраснело. Он поднялся из-за стола, подошел ко мне, обнял и поцеловал в щеку слюнявыми губами. В щеку - это потому, что я увернуться успел.
- И я тоже ув… ва… жаю. Кабы не он, я бы уже сегодня к вечеру в темнице сидел. Нет, ну ты скажи - как можно людям верить? Этот лиходей у меня столько лет служил! Языки знает, грамоте учен! Так подвел! Своровал и ценности в нужнике спрятал. И сдох там же!
Дьяка повело, и он ухватился за стол.
- Боярин, я тебе обязан до смерти!
- Не надо про смерть!
- И то верно!
Дьяк истово перекрестился.
- Чем могу отблагодарить?
Вмешался Кучецкой.
- О благодарности завтра, на трезвую голову поговорим. А сейчас - по домам. Время уже позднее, а поутру всем голова свежая нужна будет.
Мы с Федором откланялись хозяину, чуть не упав, и вышли из приказа.
- Садись, довезу! - предложил Федор, устраиваясь в возке.
- Премного благодарствую, но я лучше пешком пройдусь. Воздухом подышу, протрезвею маленько.
- Прощай! Спасибо, что дьяка выручил, он мой старый знакомец и зело полезен бывает. И от меня спасибо, что не подвел Федора Кучецкого. Пусть все на Москве знают, какие люди у меня есть! Мы государю опора и…
Федор уронил голову и захрапел.
- Трогай уже, видишь - боярин устал, - сказал я кучеру.
Возок тронулся, только полозья саней заскрипели по снегу.
Я же нагнулся, захватил ладонью снег и обтер лицо. Немного "штормило". Закусывать надо было, да нечем. Если бы Федор не пришел, выпили бы мы с дьяком по чарочке-другой, да и разбежались.
Я добрел до постоялого двора и, едва раздевшись да стянув сапоги, рухнул в постель.
Утром голова раскалывалась. Я лежал в постели, делать ничего не хотелось, да и нечего было делать - не было у меня в Москве никаких дел. Бумаги Федору я отдал, когда ответ будет - неизвестно, да и будет ли он вообще? Прочтут писари мое послание, да и положат в архив. Тогда чего я торчу в Москве, дурью маюсь? Я, боярин и воевода, чищу нужники, раскрывая кражу. Да ну их всех, надо домой ехать. Соскучился я по семье. Но для начала надо встать, одеться. Солнце уже высоко стоит.
Однако только я поднялся и начал одеваться, как услышал в коридоре шум. Дверь резко распахнулась и на пороге появился Кучецкой.
- Ай-яй-яй! Уж полдень скоро, а ты, я вижу, даже не умывался. Едем, дьяк ждет!
- Сегодня-то я зачем ему понадобился? - едва не простонал я.
- Голову поправлять поедем!
- Нет, не хочу.
- Собирайся, я сказал! - рявкнул Федор.
Сам он был свеж и выглядел бодро, хотя
вчера его увезли в возке "уставшим". Если бы
сам не видел - не поверил бы. Крепкий мужик!
Деваться было некуда. Я умылся и уселся в возок рядом с Федором. Всю дорогу он похохатывал, намекая на мое слабое здоровье.
И дьяк выглядел как новый пятак. Благоухая заморскими благовониями, он был розовощек и улыбчив. Выскочил из-за стола, обнял и усадил в кресло. Умеют они тут в Москве пить! И самое главное - как им утром удается так хорошо выглядеть?
Дьяк не погнушался сам поставить на стол чарки и штоф с вином. От одного вида вина меня замутило. "Потерять лицо" дьяк не боялся - и я, и Федор, и он сам были боярского сословия.
Мы выпили - меня аж передернуло. Дьяк убрал в шкаф чарки и вино.
- Будя, поправились; пора и к делам приступать. Ты, боярин, чего за радения свои хочешь?
Я замялся. Чего мне желать от дьяка Посольского приказа? Не просить же назначить меня послом куда-нибудь в Европу? Так даже если и попрошу - не получится. Послов сам государь указом назначает. К тому же языков я не знаю - плохие у меня способности к языкам. В институте английский на троечку сдал.
Я пожал плечами:
- Да ничего!
Федор рассмеялся:
- Я же тебе говорил, что он ничего не попросит.
Дьяк хмыкнул:
- В Вологде что, все такие?
В разговор вмешался Федор:
- Не наглый он и гордый к тому же. На поле брани - герой, да и как воевода в двух походах - супротив татар да с литовцами под Опочкой - себя проявил. Князья, что главными воеводами были, о нем хорошо отзываются. А самое главное - голова у него работает, сталкивался я с ним в деле не раз - умен. А то, что одет без роскоши и не нагл без меры - то достоинство его боярское, кровь в нем говорит!
Вот уж не ожидал я от Федора такой речи в свою защиту. Дьяк смешался:
- Да я что? Так сказал, не подумавши.
Но Федор не отставал:
- Вот и отблагодари человека, мужа славного за деяния добрые, думаю - не оскудеешь.
Дьяк уселся за стол, размашисто подписался на какой-то бумажке, песочком мелким присыпал, сдул.
- Бери!
Я взял бумагу, прочитал. Подорожная, с моим именем. Имею право без досмотра и податей с нужными мне людьми пересекать границы безвозбранно. Неплохая бумага, в мое время цены бы ей не было - а в это? Я за рубеж ни разу не выезжал, да как-то пока и не собираюсь. Однако же свернул аккуратно подорожную и сунул за пазуху. Встал, отвесил легкий поклон.
- Э, погоди, это не все.
Дьяк полез в шкаф, вытащил небольшую золотую шкатулку искусной работы с самоцветами на крышке.
- Дарю. Вещица иноземная, французская.
Я вновь поклонился.
- Ну что, пора и честь знать, дела государевы ждут. - Федор шагнул к двери.
Я последовал за ним. Дьяк, провожая меня к двери, на прощание пожал руку:
- Ты вот что, боярин, зла на меня не держи, коли обидел нечаянно словом неловким. Коли нужда в чем будет - приходи. Ежели по моему ведомству что - помогу.
Федор, уже усевшийся в возок, высунул руку в окошко:
- Дай посмотреть.
Я протянул шкатулку. Федор покрутил ее, открыл крышку. Заиграл мелодию скрытый механизм.
- Занятная штуковина. Ты куда сейчас?