Проснулся от того, что его опять обняли. Но не просто обняли, а нагло и бесцеремонно принялись приставать. Ладошка мягко водила по груди. Вторая беззастенчиво скользнула вниз… Твою ж… Сказано же: ты меня не привлекаешь! Так какого… Открыл глаза и едва сдержался, чтобы не вытолкнуть океанку из койки, – не Гера. Хьяма! Перехватил шаловливые ручки, сжал. Девушка ахнула от боли.
– В чём дело? И где Гера?
– Спит в гостевой. Сказала, что ей надо подумать…
– А ты что тут забыла? Или у тебя память короткая? А может, решила, что…
Намёк был слишком прозрачен. Океанка покраснела, потом решительно тряхнула распущенными светлыми волосами.
– Можешь думать, что хочешь! Отпусти!
Рванула руки, охнула, когда их рывком развели в стороны и она распласталась на широкой груди парня. Их глаза оказались совсем рядом, и девушка поразилась, насколько они ледяные.
– Первый и последний раз. Запомни, что я тебе сейчас скажу: никогда. Ясно? В одну реку два раза не войдёшь. Ты не захотела. И я согласился с твоим выбором, как бы больно мне ни было. Поэтому можешь не строить никаких планов насчёт меня. Да я лучше Геру в жёны возьму, или любую замарашку из Гонведии или Прусии. Нищенку! Но не тебя, Хьяма. Всё, что было между нами, забыто. Раз и навсегда.
Та откровенно растерялась:
– Но… я… я знаю, что совершила страшную, непоправимую ошибку! Прости меня, Володя! Умоляю, дай мне ещё шанс, последний! Я даже не требую официальных отношений, просто позволь остаться с тобой!
– Нет, – оттолкнул он её. Аккуратно, чтобы не сбросить с кровати. Повторил: – Это было твоё решение и твой выбор. Повторяю: в одну реку два раза не входят. – Нащупал свои джинсы, поднялся, быстро оделся. Презрительно взглянул на девушку, неподвижно застывшую на коленях. – Больше я ничего говорить не стану. Можешь пока побыть здесь. Переговоры, как ты знаешь, закончены, и, думаю, ты получишь новое назначение.
Она кивнула. Потом с усилием произнесла:
– Уже получила. Явиться в полдень на пересыльный пункт. Меня отправляют переводчиком в лагерь для пленных на Базу-06. Это порт на востоке Русии.
– Вот видишь…
Дверь спальни распахнулась, обрывая их разговор. На пороге появилась Гера. В сарафане. Бросила взгляд на него, потом на свою соотечественницу. По губам скользнула довольная улыбка. Буквально на миг. Потом задала вопрос:
– Ванная свободна? Мне бы умыться…
– Без проблем. Беги, – мотнул головой Владимир в сторону двери.
Шагнул к выходу, собираясь заняться завтраком, а ему в спину донеслось:
– Жаль.
Не замедлив шага, вышел из спальни. Спустился в кухню, извлёк из холодильника ветчину, колбасу, сыр, начал нарезать. Чайник отключился, вскипев. За монотонной нарезкой на ровные кусочки продуктов немного успокоился. Чего они там возятся? Не успел подумать, как парочка спустилась. Взглянул спокойно на одну, на вторую – похожи друг на друга как две капли воды. Впрочем, если подумать, то и на мачеху тоже. Как выходцы из одной страны.
– Присаживайтесь. Поедим и будем собираться.
Снова щенячий взгляд Хьямы, непонятный – у Геры.
Молча сняли с полки по кружке, принялись приготавливать себе напитки. Поставил парящий чайник на стол, кивнул на него. Разговаривать не хотелось. Совершенно. Поскорей бы избавиться от обеих да окунуться в дела. И так весь на нервах. Вымотало его это сопровождение, словно вагон чугуна выгрузил. Даже непонятно, с чего такая усталость. Будто досуха высосан вампиром. Машинально жевал бутерброд с ветчиной, не чувствуя вкуса.
– Прошу прощения, Владимир… Что насчёт нашего разговора?
Словно очнулся, бросил взгляд на часы, ответил:
– Через час Хьяма уедет, тогда и поговорим. Согласны?
Гера кивнула, а другая океанка сжалась, точно её огрели палкой. Чего дёргаться? Сказано же – отрезанный ломоть, и не стоит давить на жалость. Только хуже будет. А эта – хоть и красивая, не отнимешь, но вот не лежит у него к ней сердце. Так, холодное чувство эстетического любования. Словно на статуэтку в музее. Нет ни теплоты, ни желания, ничего. Как неодушевлённый предмет.
После завтрака Хьяма ушла наверх собирать свои вещи. Гера осталась сидеть на кухне, наблюдая за ним. А чего тут наблюдать? Лучше бы помогла убраться. Словно прочитав его мысли, встала, подошла к раковине:
– Ты убери со стола, а я помою.
Включила, уже уверенно, воду, отрегулировала температуру, взялась за моющее средство. Ловкими движениями помыла чашки, тарелки, аккуратно протёрла полотенцем, поставила на полочку. Он тем временем закончил убирать остатки в холодильник, протёр влажной тряпкой стол. Гера прислушалась к чему-то, потом негромко произнесла:
– Хьяма идёт.
Едва заметно усмехнулся:
– Элементарная вежливость требует проводить гостя. – Шагнул из кухни в гостиную.
Действительно, та уже спустилась со своим рюкзачком за спиной. Остановилась, опустив голову:
– Мне пора. Счастливо вам… оставаться…
– И тебе удачи.
Океанка произнесла что-то явно на своём языке, и от её слов Хьяма ещё ниже опустила голову. Потом вдруг решительно шагнула к ним, приподнялась на цыпочки, чмокнула Владимира в щёку, развернулась и буквально выбежала на улицу. Через минуту хлопнула калитка. Гера отчего-то облегчённо вздохнула, затем подошла к диванчику, стоящему у камина, уселась на мягкое сиденье и вытянула длинные стройные ноги. Перехватила его взгляд, машинально устремлённый на них, дразняще мимолётно улыбнулась, и тут же лицо её приняло тоскливое выражение.
– Вот и всё.
– Что значит – всё?
Она откинулась на спинку, запрокинула голову, глядя в потолок.
– Океания проиграла. Вы, нуваррцы, выходите на первые роли в этом мире.
Молодой человек позволил себе улыбнуться:
– Думаю, это как раз не повредит тем, кто живёт здесь. Скорее, наоборот.
– Почему ты так думаешь?
Он тоже сел на диван.
– Как бы тебе объяснить… Получше… Понимаешь, мы… В общем, у нас особый менталитет, не имеющий ничего общего ни с одним из народов, живущих здесь. Короче говоря, если поискать аналоги – у нас некий комплекс старшего брата, защитника. Мы всегда готовы помочь тем, кто слабее, кто страдает от несправедливости или обиды, помочь стать сильнее. Мы строили города и заводы, обучали и воспитывали, лечили и восстанавливали. Таков наш характер. Наш обычай. Мы сами начинали войны очень редко. В основном лишь защищались либо приходили на помощь тем, кто просил нас спасти их. Но в результате всегда оставались виноваты, получая через годы плевок в лицо от тех, кто даже живёт на свете лишь потому, что наши отцы и деды пролили свою кровь и отдали свою жизнь за их никчёмное существование. Нашу доброту и желание помочь почему-то считали за слабость. Наше нежелание обидеть – то же самое. А наше добродушие – за врождённую покорность. Это напоминало… – Покрутил рукой в воздухе, подбирая подходящий аналог, улыбнулся, найдя: – Это можно сравнить с тем, как если бы собака облаивала паровоз. Тот движется себе спокойно по рельсам, а мелкая шавка гавкает, считая себя сильной лишь на том основании, что паровоз не осмеливается сойти с рельсов, чтобы раздавить её. Но иногда наступает предел и терпению механизма, и тогда, просто походя, могучая машина начинает давить… Тогда во всём мире начинается вой, что мы действуем не по правилам, не даём себя спокойно уничтожить, отобрать свою землю, наши богатства, наши жизни, наконец. Потому все привыкли, что гиганта можно безнаказанно оболгать, обидеть, потому что он не обращает внимания на их движения, кажущиеся им самим великими и могучими, а на деле – всего лишь вознёй муравьев в песочнице…
Океанка расширенными глазами смотрела на вдруг разговорившегося парня. А тот неожиданно для себя сам увлёкся своими рассуждениями.
– …Мы, нуваррцы, не хотели ничьей гибели. Ни государств, ни людей. Прибыв в Русию, мой отец…
– Прости, но он действительно твой отец?
– А как же! Ты же видела, как мы похожи?
– Но между вами разница буквально в пару лет, не больше!
Улыбнулся:
– Вообще-то в тридцать. Я – поздний ребёнок. Моя мама родила меня уже довольно… – Осёкся. Сглотнул.
Океанка осторожно коснулась его руки, лежащей на подушке дивана:
– Прости. Не хотела тебя обижать… Если тебе неприятно, то не надо…
– Ничего. Моя мама погибла уже здесь.
– Сочувствую…
Пауза. Затем он, глубоко вздохнув, продолжил:
– Так вот, отец приехал в Русию без задания. Он просто должен был изучить страну, поискать точки соприкосновения, впоследствии – завязать официальные отношения между нашими государствами. А потребности в Империи у нас были большие.
– И какие, если не секрет?
– Какой там секрет! – Владимир махнул рукой. – Никакого секрета нет. Женщины. Вот самая главная наша потребность.
– Женщины?! – Потрясение океанки было неподдельным.
Ему даже стало смешно при виде её расширенных глаз.
– Да. А ты не заметила? На дискотеке? Большинство посетителей – молодые крепкие ребята. Девушек – мизер. Да и те – русийки, гонведки, пруски. И ваши тоже.
Гера кивнула.
– Мужчин среди нас большинство. Причём значительное. Даже подавляющее. И женского пола у нас острейшая нехватка. А ни у кого из нас нет ни малейшего желания уйти отсюда в мир иной бесплодными, не оставив продолжения своего рода.
– И у тебя?
– Разумеется!
– Тогда почему ты не оставил Хьяму?
– Я? Это она сделала свой выбор. И не в мою пользу. А теперь, потеряв мужа, решила вернуться ко мне? Я не спасательный круг, не убежище, где она может прийти в себя, отдохнуть, набраться сил, а потом снова сказать: "Извини, но я так не хочу". И уйти к кому-нибудь ещё.
Недоумевающий взгляд океанки показал, что ей сообщили другую версию истории.
– Тебе рассказали другое?
Она отвернулась в сторону:
– Скажем, немного не так, как ты. Но в целом всё совпадает…
– Может, ошибся в паре слов. Но суть была именно такой. Она ушла от меня. И этого достаточно. Я лично не могу её простить и попробовать начать всё заново. Но ты уводишь разговор в сторону…
– Скорее, ты. Собственно говоря, я хотела тебя спросить лишь об одном: действительно ли я не вызываю у тебя никаких чувств?
– Зачем тебе это? Или хочешь остаться среди нас?
– Мой вопрос совсем на другую тему. Не уходи, пожалуйста, от ответа.
– Действительно. Пусть тебе, наверное, обидно это слышать.
– Обидно. – Отвернулась к стенке. Потом буркнула: – Это всё, что я хотела от тебя услышать.
– Действительно – всё?
– Да.
– Тогда ладно. Не желаешь прогуляться? Пока есть возможность?
Ответить она не успела. На столе завибрировал мобильник.
Глава 10
У-у-у! Могучий гудок заставил содрогнуться всю бухту. Марк, усмехнувшись, наклонился к капитану "Свободы" и спросил:
– Поставить сирену с "Бисмарка" было не слишком?
– Нормально. Зато теперь уважают.
Ухмыльнулся, увидев, как резко прибавил ход неторопливо чухавший до рёва пароходной сирены лоцманский катер. Оба нуваррца переглянулись и рассмеялись. Первый рейс восстановленного "Либерти" в Океанию после подписания мирного договора…
– Значит, ты не хочешь оставаться военным?
Владимир отставил чашку с чаем, кивнул:
– Пап, конечно, быть сильным и умелым в этом деле важно. Но ты прекрасно знаешь, что я могу постоять за себя, и если придётся, без колебаний снова возьмусь за оружие. Но сейчас нам нужны промышленники и инженеры, рабочие и учёные, тем более что ты сам хотел обеспечить будущее нашего рода…
– Не хотел, а хочу. Впрочем, ты прав. Армия – это одно. А жизнь того же промышленника – совсем другое. И второе куда сложнее, чем первое. Потому что надеяться ты можешь лишь на себя, на свой ум, своё чутьё и свои знания.
– Именно. Гарахи обещали мне помочь освоить всё необходимое.
– И?..
Сын улыбнулся, постучал пальцем по голове:
– Сейчас здесь все знания, которые мне необходимы. Языки Гонведии, Прусии и Океании. Понятия о правилах ведения дела, законы, словом, то, без чего достигнуть сколь-нибудь значимых высот невозможно.
– И… их тоже?
Отрицательное движение руки, глоток ароматного напитка.
– Нет. Ты же знаешь, что Древние свято соблюдают свою клятву – не открывать ничего необходимого или не достигнутого Разумными самостоятельно.
– Верно. Забыл. Как-то вылетело из головы.
– И что ты решил?
Сын улыбнулся:
– Старый Крыс через два дня отправляется в Океанию, как вы и договаривались тогда, осенью. Я – с ним.
Проеду по стране, осмотрюсь, затем буду анализировать и думать. Но не долго, полагаю. Пока у меня только приблизительные намётки. Поищу людей, посмотрю, чем ещё заняться. Хочется восстановить наши, земные технологии. Правда, тут тоже уйма проблем, но, предполагаю, это будет реально. Конечно, не всё. Но хоть что-то можно будет сделать. Пока размышляю о двигателях.
– Двигателях?
Владимир кивнул:
– У нас есть великолепные образцы почти всех типов моторов, которые отработаны и используются: турбины, двигатели внутреннего сгорания, дизель-моторы. Есть чертежи и спецификация на них, хвала Интернету. Даже марки сталей. Вот и хочу попробовать восстановить цепочку. Пока в планах купить один из океанских моторостроительных заводов, тем более намётки, спасибо Гере, есть…
– Кстати, как у тебя с ней? Девочка симпатичная. И умная?
Сын махнул рукой:
– Да никак. Чисто деловые отношения.
Отец усмехнулся:
– По ней не скажешь. Явно нацелилась на тебя.
– Её проблемы. Никаких чувств она у меня не вызывает.
Теперь батя нахмурился:
– Слушай, я вообще-то начинаю беспокоиться. Тебе до тридцати осталось немного. А всё ещё никого на примете нет. Так и собираешься жить один?
– Пока – да. Как-то не попадается мне, кто заставил бы меня расстаться с холостяцкой жизнью. Нравятся-то многие. Но вот единственной, как у тебя Аора, не встретилось.
– Может, не там ищешь?
– Может.
– Или Хьяму забыть не можешь?
Сын едва не поперхнулся чаем.
– Пап! Ты что?!
Отец махнул рукой:
– Ладно. Не буду тебя давить. Большой мальчик. – И резко сменил тему: – Значит, через два дня?
– Да. Вот, хотел узнать, на какую сумму я могу рассчитывать?
Михаил задумался, потом дал чёткий ответ:
– Две тонны чистой меди. Столько же даёт и Марк. Владимир кивнул.
– Ясно.
– Что-то ещё?
– Колёса.
Родитель задумался, но только на мгновение, затем улыбнулся:
– Хочешь моего "Воина"?
– Неплохо бы, конечно, но – нет. Лучше старую машину. Ту, на которой мы сюда приехали. Она жива вроде?
– Жива, разумеется. На прошлой неделе выезжали всем семейством на реку. Забирай, разумеется. К бензину она неприхотлива, конструкция надёжная. Так что да, подойдёт. Сейчас ключи принесу. – Отец поднялся, прошёл в дом, вскоре вернулся, положил перед сыном брелок сигнализации со связкой ключей, сказал: – Там внутри куча запчастей распихана. Если что – смотри. Починить должен.
Владимир снова кивнул. Потом спросил:
– Я, кстати, никак не пойму: почему ничего не слышно о переходе?
Острый взгляд отца удивил не на шутку.
– Пока решили его не использовать. Гарахи верно сказали – здесь ещё дел невпроворот. Пока не наведём порядок, не поддёрнем планету хотя бы до уровня нашей Земли, решили не соваться. Чтобы не притащить какую-нибудь заразу. Хотя я хочу вынести на Совет предложение о разведке других миров. Нужен необитаемый. Или, на худой конец, покинутый. С ресурсами тут тяжело. Сам знаешь. А полярные месторождения осваивать трудно даже нам.
– Если удастся восстановить цепочку двигателестроения, то мы сможем поставить на поток технику, не уступающую земной.
– Тогда – да. Разумеется. Но сколько это займёт времени…
– Да сколько бы ни заняло. Главное – результат. И, кстати, я не думаю, что это будет долго. Мы пообщались с Герой, как я тебе говорил. В общем, можно сказать, я еду не вслепую. Точнее – не совсем вслепую. Есть нужная информация. И конкретное представление о том, что можно найти в Океании, у меня есть… – Отставил пустую чашку в сторону. Встал. – Спасибо, пап. Поеду я. Надо ещё кое-что собрать, получить на складе оружие, мало ли, что там будет. Анрун предупреждала, что преступность там суровая.
– Тогда погоди чуть-чуть.
Отец ушёл в дом, Владимир немного расслабился – подумаешь, очередная поездка. Тут за эти месяцы столько пришлось пережить: и эвакуация беженцев с Севера, зачастую в плохом состоянии, из-за голода, и отлов банд, и ликвидация заговорщиков… Как-то непривычно, что можно наконец спокойно отдохнуть, не заботясь о безопасности…
Что-то лягзнуло. Открыл прикрытые было глаза. Отец распрямлялся, поставив длинную сумку на пол, чем-то туго набитую. Указал на неё:
– Вот. Тебе. Мой комплект в Русии. Пистолеты, автоматы, винтовки. Боеприпасы. На первое время хватит.
– Да я уже выписал…
– Ничего. Пригодится. Тем более пристрелянное и проверенное.
Сын благодарно кивнул – в оружии отец знал толк. И возможности у него, как у члена Совета, тоже были эксклюзивные.
– Спасибо, пап.
– Сам понимаешь, не просто так. Семья на тебя надеется.
– Не подведу. За домом присматривайте.
– Само собой.
С натугой запихнул сумку в салон, в багажник она вряд ли влезла бы. Сел за руль машины. Повернул ключ. Тонко зажужжал бензонасос, создавая давление в системе. Довернул до упора зажигание. Мотор схватил ровно и уверенно. Опустил нажатием кнопки стекло, махнул стоящему на крыльце отцу. Увидел замершую в окошке детской Аору, помахал и ей. Мачеха недавно родила и очень смущалась. Не дочери, а сына своего супруга вообще. Разница в годах была очень маленькая, и она старалась не мозолить глаза ни ему, ни его сестре, довольствуясь их отцом, хотя совсем общения, конечно, не избегала, естественно, принимая пасынка и падчерицу во время визитов со всей душой…