Надежда находилась у себя в комнате вместе с Ниной. Девушка слушала музыку, а Нина читала книгу пальцами, специально сделанную для слепых.
- Добрый вечер девочки, - сказала Марья Степановна, входя в комнату.
- Добрый, Марья Степановна. Лекарства? - поинтересовалась Нина.
- Как обычно. Тебе две таблетки, а Надежде одну. Плюс витамины, - сказала Марья Степановна, ложа поднос на тумбочку, рядом с кроватью.
- Надежда слушает музыку. Я ей передам, что вы пришли, - сказала Нина.
Она подошла к Надежде и дотронулась до ее руки.
- Марья Степановна пришла, - сказала Нина тоненьким нежным голоском.
Надежда сняла наушники и поздоровалась с медсестрой, не разворачивая головы, как это делают слепые люди.
- А, что ты слушаешь? - спросила Марья Степановна, обращаясь к Надежде.
- Да так, просто хорошая и приятная музыка, - ответила Надежда.
Она протянула наушники медсестре.
- Вот, послушайте. Это успокаивает нервную систему. А я тем временем приму таблетки, что вы принесли. Не люблю я их, но надо.
Марья Степановна одела наушники и начала слушать музыку из маленького плеера. Тем временем, Надежда нащупала поднос с лекарством и приняла таблетки. Не прошло и минуты, как Надежда почувствовала, что у Марьи Степановны капают слезы на простынь кровати.
- Почему вы плачете? - поинтересовалась Надежда, приблизившись к Марье Степановне.
- Да так. Просто музыка у тебя жалобная, - ответила Марья Степановна, утирая набегающие слезы.
- А я, как-то не замечала. Обычная приятная на слух мелодия. Хотя, каждый конечно может реагировать на неё по своему, индивидуально. У каждого человека есть свои несбывшиеся мечты. А эта мелодия вызывает воспоминания о них. У одних они выполняются, у других остаются в подсознании, - пыталась успокоить её Надежда.
- Ну, и какие у тебя мечты? - поинтересовалась Марья Степановна, немного успокоившись или сделав вид, что ей легче.
- У меня их много. И все они связаны с моим творчеством, а вот у Нины есть заветная мечта, - сказала Надежда.
- А у тебя Нина, какая мечта, если это не секрет? - спросила медсестра, повернувшись к девочке.
- Да, так… - она вздохнула. - Ну, в общем, я хотела бы иметь компьютер. Я написала об этом нашим меценатам. Они обещали помочь, - беззаботно произнесла девочка.
- Это здорово, когда мечта осуществляется. А еще лучше ощущение того, что она сбудется, - сказала медсестра. - Надежда ты же переписываешься с этими немцами?
- Да, регулярно. Они написали, что скоро должны приехать. Обещали привести много подарков.
- А наш новый директор знает об этом? - спросила медсестра. - Ведь, когда-то Игорь Иванович занимался этим: перепиской и встречей гостей в аэропорту. Из Берлина они, кажется.
- Да, вы правы. Но теперь, я с ними переписываюсь. А наш новый директор уже в курсе. Я оповестила его об их приезде. Он так обрадовался - что большая редкость для него. Обещал встретить и привести их лично.
- У меня будет собственный компьютер, - сказала Нина с трепетным волнением.
- Обязательно будет, - подзадоривала Марья Степановна.
* * *
Поздно вечером, того же дня, к директору пришли какие-то люди. Они заперлись вместе с ним в кабинете. На входе в кабинет стояли двое охранников, здоровых мордоворота. В это позднее время все должны были уже лечь спать. Геннадий Федорович принимал гостей в столь поздний час, что бы лишний раз не показывать свою связь с этими людьми. По случайному обстоятельству Анатолий находился в это время, как раз в кабинете директора. Когда туда зашли люди, ему ничего не оставалось, как спрятаться за шторой у окна и затаится. Мелкой дрожью покрылась его спина, когда он услышал голоса.
- Я хотел бы определенности, - сказал директор пансионата Геннадий Федорович.
- Что? Какие еще определенности? - удивился Денгиз.
Директор засмущался. Он знал нрав Денгиза, главаря бандитского формирования, и потому вел себя с ним осторожно. Так как директор очень любил деньги, то иногда и сам не мог сдерживаться, особенно тогда, когда чувствовал, что его надувают.
- Мы договаривались, что я сам буду делать всё, - сказал директор.
- Ты не со мной базар вёл, - ответил Денгиз, усевшись на кресло поудобнее.
- Это верно. Но мне обещали, что я сам буду руководить…
- Ну и руководи себе. Моё дело присматривать за ходом дел. У тебя ведь не всё гладко складывается. Эти калеки тебя не слушают. Они бумаги пишут в разные инстанции, жалуются. Это хорошо, что письма с жалобами есть кому там собирать и выбрасывать.
- А деньги? Мне обещали…
- Я ничего тебе не обещал! - закричал Денгиз.
- Ну, хорошо, хорошо, - успокаивал его директор.
- Тебя наняли, и ты должен выполнять свою работу, а потом и бабки получишь. Через день надо провести собрание этих калек.
- Инвалидов, - поправил его директор.
- Ну, инвалидов. Мне всё равно, как ты их называешь. У меня будет другое задание.
- Что еще за задание? Роман Михайлович ничего о нём не говорил.
- Я для этого и здесь. Слушай внимательно. Базарят, будто есть один придурок, которому давно пора мозги прочистить.
- Не понял? - удивленно посмотрел на него директор.
- Ну тот, кто за всех заступается, всех будоражит и подговаривает, письма строчит и отправляет. Его в мэрии видели наши пацаны.
- А, староста, - понял наконец директор.
- Да, именно. Угомонить его надо. Когда будет собрание, ты отвлечешь всех чем-то. А этого вызови в отдельный кабинет, одного. Есть у вас какая-то хата - недалеко от этого здания?
- Да. Можно в массажном кабинете. Поблизости от сюда.
- О, массажный кабинет. Самый раз, подходит. Ну, в общим, мои ребята там с этим лохом потолкуют. Массаж ему немного сделают. Понял?
- Да, конечно. Только не увлекайтесь, мне еще…
- Не волнуйся ты так. У нас свои методы. Более вразумительные для таких, как он. Только ты его вызови к нам туда за несколько часов до собрания. Ну, что бы к началу собрания он был, как огурчик, посговорчивее. Понял.
- Да, да. Я понимаю. Жаль, что он денег не берет.
- Это уже его проблемы. Да, и потом, если на каждого инвалида бабки тратить, то… А так дёшево, и сердито, - Денгиз застучал пальцами по столу.
- А, что мы будем делать с немцами? - поинтересовался Геннадий Федорович.
- С какими еще немцами? - удивился Денгиз.
- Дело в том, что этот пансионат имеет меценатов, спонсоров. Они приезжают сюда раз в году или даже реже. Через неделю они должны прилететь к нам из Берлина.
- Они нам ничем не помешают. Это иностранцы. Припугнем их, если сунутся не в своё дело, вот и все.
- Это верно. Но у меня есть идея, как на них немного заработать. Для нас двоих. Понимаешь? - произнес Геннадий Федорович с намёком.
- Деньжат? - удивился Денгиз, раздумывая.
- Да, деньжат, для нас двоих. У меня есть план.
- Выкладывай, - проглотив слюну, сказал Денгиз.
- Эта немецкая семья жутко богатая. Они прилетают раз в год специально, что бы посетить пансионат и перечислить энную сумму в валюте на счет пансионата.
- Ну и что с того? Ты что, шантажировать их предлагаешь?
- Ты удивительно догадлив. Но на этот раз, эта семья прилетает в полном составе. С родителями будет их девятилетний сын. Я предлагаю его похитить. А затем - потребовать с родителей выкуп. Мы можем на этом деле срубить сотни тысяч зеленых.
- Да, надо подумать. Если они такие богатые, как ты говоришь, то на этом и миллион можно срубить.
- Легко. О том, что они прилетают, знают только инвалиды, но они ни о чем не узнают и никому не скажут.
Неожиданно, за занавесью прозвучал тихий шорох. Денгиз тут же вскочил и подбежал к окну. Он рванул штору, и увидел за ней, стоящего на одной ноге, инвалида. Это был Анатолий, перепуганный с бледным лицом, потерявшим привычные черты.
На следующий день Анатолий неожиданно исчез. Никто его не видел с самого утра. Его кровать была застелена, а его нигде не было. Одни полагали, что он уехал к своему отцу в деревню, другие считали, что он еще объявится - возможно, он уехал в город на работу и никого не предупредил об этом. Во всяком случае, директор утверждал, что будто Анатолий звонил ему и передал, что задержится несколько дней на работе, а потом поедет в деревню, навестить своего больного отца. Все поверили этому, так как истинной причины никто не знал и даже не догадывался.
9. Борьба за пансионат
Утром было объявлено о собрании, которое должно начаться в 12 часов дня, в общем зале. Все волновались и готовились к собранию, так как знали, что речь на нем пойдет о переезде всех жильцов пансионата в другое жилое помещение, которое находилось на окраине города. Некоторые инвалиды уже ездили по этому адресу, и рассказывали всем о том, что новое место жуткое и не приемлемое для жизни, не приспособленное инвалидов: далеко от города, возле свалки, без отопления. Новые корпуса еще не построены до конца, а главное - это помещение не имеет свободной территории для прогулок, и очень трудно добраться до города. К тому же этот дом совершенно не приспособлен для жизни и перемещений в нем инвалидов колясочников. Все были против такого переселения, но директора это не интересовало. Вопрос о переезде поднимался неделю назад, и тогда инвалидам удалось отстоять свои права. Они вызвали полицию, которая сопроводила покупателей и маклеров за ворота пансионата. Теперь директор вновь поднял этот вопрос. Но, на этот раз, директор говорил о том, что их переезд уже решенный вопрос. Инвалиды могли надеяться лишь на суд или благоразумную помощь со стороны властей. Староста, который всегда вел переговоры от лица всех инвалидов в мэрии с депутатами, уже должен был прийти на собрание. Однако его почему-то все еще не было, все волновались. Директор выступал на собрании и приводил десятки плюсов для жизни инвалидов в новых условиях, на новом месте. Он говорил о новом оборудовании, которое якобы должно появиться в новом помещении, о путевках за рубеж и многое другое, чему инвалиды не верили. Никто не верил его словам, так как он был для них всех не только новым директором, а чужим, не таким как они. Все еще помнили своего прежнего покойного директора Игоря Ивановича, который всегда заботился об инвалидах. Он говорил им, что в этом мире они могут надеяться лишь на свои силы и возможности, все вместе они представляют силу, с которой никому не справится, они есть герои, которые всегда смогут постоять за себя. Он говорил, - "Главное - это найти себя. Мы должны сами противостоять всем силам, которые встречаются на нашем пути. Только так мы сможем стать настоящими героями и не замечать своих недостатков, ибо человек является таковым. Своими поступками, а не присутствием каких либо физических недостатков, мы заявляет всему миру о себе, и оставляет след после себя другому поколению. Если мы проиграем, то умрем, если выиграем битву, то станем героями".
Николай не пошел на собрание, как все. Ему было всё равно - продадут пансионат или нет. Он медленно, на своей коляске, погруженный в собственные раздумья, прогуливался по территории пансионата, сидя в коляске. Проезжая мимо массажного кабинета он почувствовал, какое-то неприятное ощущение, будто что-то должно произойти, какое-то неприятное предчувствие. Подобный неприятный трепет с ним и раньше происходил, когда он выполнял свою работу. Это было ощущение приближающейся опасности. Увеличилось количество адреналина в его крови, небольшой холодок пробежал по спине. Он решил заглянуть в массажный кабинет, что бы убедится в ложных чувствах переполняющих его. Чувства его не подвели. Подъезжая к двери массажного кабинета, он услышал какие-то приглушенные крики, среди них был встревоженный и напуганный детский голос. Он узнал этот тоненький голосок, это был голос маленькой Нины. По коридору Николай почти бесшумно доехал до двери массажного кабинета. Николай распахнул дверь и увидел перед собой жуткую картину. В комнате находились трое здоровенных мужиков. Двое из них были ему не знакомы, а третьего он сразу же узнал, это был тот самый медбрат, который когда-то избил до полусмерти Рамбу. В дальнем углу комнаты, к столу был привязан староста. С его носа и рта сочилась кровь, его голова свисала вниз. По-видимому, его силы сопротивляться бандитам были на исходе. На его голову был одет какой-то прозрачный резиновый мешок. Медбрат держал девочку за руки, заломив ей одну руку за спину.
- Тебе чего надо?! - грубым голосом закричал медбрат на Николая, давая понять, что он здесь лишний. - Пошел прочь отсюда!
Но, не смотря на грозный голос, Николай даже не сдвинулся с места. Его мозг хладнокровно оценивал ситуацию.
- Достали меня все эти лохи! Калеки недоразвитые! - закричал один из бандитов, доставая какой-то предмет из внутреннего кармана своего пиджака.
Староста изо всех сил приподнял голову и посмотрел одним целым глазом, второй вспух от ударов, на Николая. Неожиданно, в долю секунды, почти мгновенно, прозвучали два глухих хлопка. Это были выстрелы из пистолета с глушителем, который внезапно появился в руке у Николая. Прозвучал третий щелчок, но пистолет не выстрелил. По-видимому, закончились патроны в пистолете. Медбрат и один из бандитов медленно опустились на пол, они были мертвы. Второй бандит был немного в замешательстве. Он не ожидал такого поворота событий. Он немедленно полез рукой во внутренний карман пиджака за пистолетом, не сводя испуганного взгляда с Николая. Рядом с Николаем находился медицинский столик с подносом, на котором были аккуратно разложены медицинские принадлежности. По-видимому, бандиты собирались пустить их в дело, для пыток, с помощью медбрат. Николай быстро схватил скальпель, лежащий на подносе среди прочих медицинских инструментом, и метнул его с сокрушительной силой в грудь противника.
В это время, в шумном зале, где проходило собрание, директор пансионата уже начал волноваться, так как его не слушали и все время перебивали, не давали говорить. В зал вошел один из бандитов и позвал директора. Который тут же вышел из-за трибуны и направился вместе с бандитом в коридор. Затем они вышли из здания на территорию пансионата, где у входа стояла элитная иномарка, черного цвета. Оба они сели в эту машину.
- Мои люди не отвечают, - сказал тревожно Денгиз.
- Мне срочно нужна ваша помощь, - произнес Геннадий Федорович.
- Что, не получается? Я ведь говорил тебе.
- Они говорят, что вызвали депутата из горсовета. Это Роман Михайлович. Они думают, что он их защитит. Они даже не догадываются, что…
- Тихо… - Денгиз слушал долгие прерывистые гудки, раздающиеся в динамике телефона - трубку никто не брал. - Ничего не понимаю. Они так увлеклись, что… Черт, надо было самому заняться. Ни на кого нельзя положиться.
К машине подбежал один из охранников Денгиза, он был обескуражен чем-то и напуган.
- Ну, что там? Не тяни, - сказал раздраженно Денгиз.
Однако охранник не сразу ответил. Он сильно волновался, и тяжело дышал. Его, что-то напугало. Он лишь нечленораздельно мычал, пытаясь описать увиденное.
- Там, там… - в добавление к своему мычанию и стону, он протянул руку в сторону массажного кабинета.
- Они перестарались?! - спросил Денгиз.
Охранник начал заикаться от волнения, и все еще не мог выговорить слова.
- Они…
- Ты что, дьявола увидел там?! - спросил Денгиз.
- Они все мертвые, - наконец проговорил охранник.
- Кто мертвые? - удивился Денгиз.
- Ниши ребята. Их кто-то всех порешил.
Они все выскочили из машины и побежали в массажный кабинет. Не прошло и минуты, как они были в массажном отделении. Несколько секунд они все стояли молча, встревожено, с ужасом оглядывая комнату. Первым нарушил тишину директор.
- Мать вашу! - закричал директор. - Что здесь произошло? Мы с вами так не договаривались.
- Моих людей кто-то шлепнул, - спокойно сказал Денгиз.
Он внимательно осмотрел тела, подняв веки каждому трупу, что бы удостоверится в их гибели, затем выпрямился и сказал сухим голосом:
- Это профессионал.
- Ерунда! - сказал нервно директор. - Откуда здесь профессионал. Разве что, если вы его с собой привели.
- Я говорю так - значит так и есть, - ответил Денгиз. Он подошел к одному из убитых и приподнял его голову, демонстрируя доказательство своих слов. - Верь мне. Я на своем виду много повидал смертей. Пули очень точно посажены, прямо между глаз. А нож - точно в сердце. Никто из моих ребят не смог бы так метнуть скальпель. Это мог сделать только профессионал высокого класса. Он зашёл в дверь, когда мои люди были застигнуты врасплох. Два точных выстрела, они даже не успели вытащить свое оружие. Почему-то третьего выстрела не было, - произнес Денгиз, подсчитывая трупы.
- Вы полагаете, что эти бездомные инвалиды наняли кого-то? - спросил директор.
- Возможно… хотя… - он задумался. - Во всяком случае, я хочу видеть папки с делами всех инвалидов. - Денгиз посмотрел директору в глаза, словно подозревая его. - Ты слышишь меня, всех! И немедленно.