Если глупого, но слабого подвести к зеркалу, - он начнет строить в него гримасы, думая, что его передразнивают такие же, как он, никчемные люди.
А умный и сильный - поймет, что это он, разглядит свои недостатки и сделается лучше.
Но только человек совершенный не заметит зеркала и войдет внутрь него…
"Биологическая станция терраформирования "Изумруд", проект "Терра-2". Граница экспериментального участка", - так гласила запыленная покосившаяся табличка. Буквы выцвели, потрескались, и краска местами облетела.
Прямо под столбом торчали из глинистого бугорка сразу несколько неприметных болтов в разных комбинациях: охотничьи знаки. Некоторые из них упали или занесены песком, но и из того, что осталось, следовало, что зверей тут великое множество, а спать негде, зато есть источник воды.
Тропинка расширилась и стала более утоптанной, а впереди, за небольшим холмом с запыленной проплешиной сверху, начинались бескрайние поля гигантских кактусов цереус , которые своими разлапистыми ветвями создавали некое подобие лесной чащи. Это место сильно напоминало многие из современных земных пейзажей.
Хотел я провести группу северо-западнее, но, по сообщениям с орбитальной станции и с некоторых местных чатов, там было крупное вооруженное столкновение между паладинами и тремя какими-то дикими кланами. Кто-то из десантуры провозгласил лозунг: "Марс - без отморозков!" - и на этой почве засидевшиеся в казармах паладины стали устраивать "миротворческие" рейды в этом районе. Это единственный беспокойный участок нашего маршрута, который контролировали некоторые бандитские кланы. В паладинских кругах их окрестили "душманы". Эта была сборная солянка из различного отребья "без высшего образования и эстетических задач", как презрительно выражался про них один из немногих умных и старых Охотников, Сенька Гваделупа. Он был марсианин и с вышеуказанным государством никак не был связан, но часто любил сказать к месту и не к месту: "Гваделупу вам на воротник" или "Да в Гваделупе я вас видал, у президентского дворца". Хороший парень. Добрый и интеллигентный. Правда, со странностями немного - ну а кто же здесь нормальный? Все дело только в степени безумия. Я надеялся встретиться со старым знакомым: он жил на окраине экспериментальной территории станции. Маленький хутор он построил из ботанической лаборатории, которая являлась одним из вспомогательных подразделений "Изумруда".
Так вот, эти отморозки, называющие себя "воины пустынь", действительно состояли из различных отщепенцев, которых выперли из разных кланов, пожалев на них пулю и понадеявшись, что в песках они подохнут. Зря они так думали: диких тут и так полно, вот они и стали сбиваться в стаи. Не сказать, чтобы они так уж часто встречались на Марсе, но если наткнешься на них - жди реальных проблем. Они были дикими, жестокими и непредсказуемыми: могли перестрелять всех на своем пути - просто так, ради прикола, а могли ограбить и отпустить. Могли и вообще не напасть. Причины столь неадекватного поведения я видел в большом пристрастии подобных групп к различным психостимуляторам, алкоголю и другим дурманящим веществам, которые позволяли им становиться безумными бойцами. Это своего рода некий зачаточный культ, напоминающий древних берсеркеров из ранней истории Земли. Среди них просто считалось почетным быть кровавым отморозком-убийцей. Это было взято за эталон. Кто-то из их лидеров, кто умел читать и знал что-то, кроме букваря, но не ушел далеко от пещерного уровня, как-то раз сказал: "Марс воспитает новую расу людей - это Сильнейшие. Выносливые и безжалостные, они будут хозяевами планеты!"
Таким образом у них еще хватало наглости ставить себя много выше обыкновенных тупых бандитов, считая себя борцами за расовую чистоту на Марсе, хотя на деле это были обычные шайки психопатов, не нашедших себя в этом, и без того пестром и жестоком, социуме колонистов. Часто они занимались уничтожением друг друга, потому что какой-то из кланов объявлял себя "самым кровавым хозяином пустынь". И это почетное звание немедленно оспаривалось более ретивыми претендентами.
Хорошо, что паладинам взбрело в голову размяться на тех, на ком и положено.
Так что биологическая станция "Изумруд" показалась мне менее опасным участком, несмотря на то что тут терраформирование велось активнейшим образом и было полно живности. Эти разрозненные и отчаянные попытки людей Земли, которые не смогли договориться между собой в тысяча сто тридцать пятый раз, - именно они, вкупе с глюками, и являются причиной неудач нашей метрополии.
На экспериментальных полях биологической станции была попытка воссоздать земную экосистему: здесь ставили эксперименты на растениях и животных, создавали искусственные мутации, позволяющие животным выживать в суровых условиях Марса. Собственно, подобные станции и являются источником скудной флоры и фауны на планете.
А ведь были громкие заявления многих ученых о том, что Марсу нужно дать возможность развиваться самому: тот самый пресловутый вулкан Олимп был одним из источников марсианской жизни. Этот гигантский вулкан стоит почти что на глиняном основании и имеет мощные грунтовые воды, подогретые горячими недрами мантии. Была подсказка в виде небольших выбросов метана вокруг горы, но яйцеголовые спорили о происхождении таких выбросов. Они могли быть как органического происхождения, так и минерального.
И вот еще на заре колонизации, когда на Марсе было очень холодно, гораздо холоднее, чем сейчас, а из воздуха в атмосфере была в основном углекислота, да и той кот наплакал, одна из автоматических геостанций с Земли, пробурив в подножии вулкана глубокую скважину, обнаружила первых марсиан - инопланетные бактерии, сходные с теми, что нашли на Земле в Антарктике. Это была сенсация! Это доказывало и опровергало массу научных теорий. Торжествовали сторонники "метеоритной" теории возникновения жизни на Земле: одни и те же булыжники могли упасть на Землю и Марс много миллионов лет назад, и на них и были первые примитивные организмы. И тут же встал этический вопрос: имеют ли право земляне "навязывать" Марсу свою "жизнь", прошедшую долгое развитие на чужой для здешних микроорганизмов планете. Не выглядит ли это как дикая экспансия, как нарушение естественного хода развития планеты? Многие предлагали создать на Марсе благоприятные условия для развития именно марсианских микробов, чтобы из них уже появилась на Марсе "марсианская" эволюция видов живых организмов. Но в дальнейшем выяснилось, что Земля уже "заразила" Марс своими микробами, случайно попавшими сюда с первыми роботами. И где "свои", а где "чужие", теперь не разобрать. Так что люди вновь проявили себя обыкновенным доминирующим видом, дикой ордой, несущей свои порядки в ни в чем не повинный космос.
Я во время всех этих размышлений забивал в личную навигационную джипиэс-базу местоположение клана Харлея, так как раньше не сталкивался с эти поселком, в котором нам оказали такой теплый прием. Оно и понятно: луддиты - кочующие кланы. Ведь если бы не встреча с ними, мы "задневали" бы в паладинских казармах, которые были как раз за северо-западными границами станции "Изумруд". И, только обогнув ее территорию, попали бы на следующий привал к Сеньке Гваделупе с его хутором. Эти паладины меня знали, поэтому за туристов я не волновался, но если есть выбор, лучше лишний раз не пользоваться гостеприимством одичалых военных. В жизни всегда выходит, как выходит, и часто потеря времени не означает потерю безопасности: на Марсе спешить не принято.
Охотники клана Харлея проводили нас до границ своих земель, после чего пожелали удачи, много железа и тихой дороги.
Перед въездом на территорию "Изумруда" смену пришлось остановить: на станции водились крысы, и я решил заранее подготовиться. Ноги дромадеров до колен обвязывали тряпками, пропитанными специальным раствором, отпугивающим грызунов, - а жизнь седока часто зависит от жизни его верблюда.
Я, как полагалось перед опасным участком, инструктировал группу по поводу прохождения через участок с "повышенной биологической активностью". Крысы, летучие мыши, возможно, церберы или гарпии, а может, даже и юварки… в общем, все, что водится на планете (за редким исключением), может здесь оказаться, включая и людей, и даже роботов, или же просто автоматику: все это может быть опасным для жизни, но идти через зону вооруженных конфликтов еще опаснее. Смену выстраиваем попарно, сокращая ее протяженность и облегчая контроль за всадниками. Все делать по команде, только по команде. И вообще… скорее всего, нас пронесет, но терять внимания нельзя, и… бла-бла-бла… Я понимал, что пронести, может, и пронесет, а может, и как обычно: не совсем. Тот, кто уверен в своей везучести или, напротив, в несчастливой звезде, все неправы: только если ощущать окружающий мир и быть внимательным, тебе будет везти. В сказки про отморозков, которые ничего не боятся, поэтому с ними ничего не происходит, я не верил. Рано или поздно не остается ни одного свидетеля таких подвигов, не говоря уж об участниках таких событий. А меня моя жизнь вполне устраивает, пусть даже и как простое бытие.
Инфракрасный сканер показал скопление теплокровных форм жизни, но, казалось, достаточно рассредоточенных относительно нашего маршрута.
Вот все взобрались на верблюдов, и мы тронулись дальше. Все поехали парами, и мы с Ириной тоже, хотя почти с самого начала нашего путешествия это и так сложилось как-то само собой.
Большую часть сегодняшней дороги мы молчали: Ирина, как обычно, что-то писала в планшете, изредка бросая на меня короткий взгляд и изрекая фразы типа: "Как вы думаете, глюки имеют зачатки разума или это полевые структуры?" - или: "А вы не заметили, что родовая община этого клана имеет некоторые феодальные элементы?" Мы переговаривались ничего не значащими фразами и оба чувствовали себя (я уверен, что оба!) как заговорщики: мне казалось, что внезапно набросившиеся на меня эмоции не только не утихли, а, наоборот, обострились до крайности, а Ирина просто сдерживает себя перед туристами, хоть выглядит даже слишком отстраненной. В этой отстраненности была приятная и волнующая фальшь, которая будоражила меня изнутри теплым тугим фонтаном, затопляя мое горло и грудь. Голова же была такая чистая и ясная, будто я все на свете вижу при ярких лучах солнца, да еще и в рентгеновском спектре. Я боялся только одного - что сияние моей физиономии в марсианской ночи привлечет глюка или хищника.
С небольшого возвышения на группу надвигалась темная полоса ритмично торчащих вверх своими ребристыми свечками гигантских кактусов цереус, которые, по слухам, и на Земле-то были самыми огромными, а над этими гибридами потрудились не только ученые-генетики, но и малая марсианская гравитация и радиационный фон, которые сделали их еще крупнее и выше. Это выглядело чем-то вроде фантастического города-леса: кактусы здесь были от 10–15 метров до 20–25. Толщина стволов - от почти метра до двух. Шипы, которые торчат из них, длины человеческого пальца и дальше - говорят, под двадцать сантиметров. На Марсе эти растения хотели использовать с целью природной аккумуляции воды (их стебли удерживают до девяноста процентов влаги) и как кормовую культуру (цветок цереуса гигантского приносит плоды, которые раскалываются, обнажая красновато-черное семя. Плод пригоден в пищу. Это мясистая ягода яркого цвета). Да и не боялся он больших перепадов марсианских температур, так что прижился здесь идеально, хоть и не повсеместно.
Ирина рассказывала туристам о происхождении этих кактусовых лесов на Марсе и о некоторой марсианской флоре вообще. Она действительно неплохо знала многие вещи об этой планете.
Кактусовый лес на фоне багровых пятен облаков продолжал приближаться. Вырастали силуэтами мясистые гигантские колонны, которые, казалось, подпирали слабо светящуюся кисею неба с размытыми кружевами пятен звезд своими колючими лапами-свечками.
- Будем надеяться, что в кактусах не водятся спецагенты, - сказал я Ирине весело, вдыхая полной грудью ночной воздух, в котором к кисловато-затхлому привкусу прибавился будоражащий, немного металлический отзвук озоновой свежести.
- Я и не думаю бояться, - ответила Ирина, поправляя шлем, который иногда слегка съезжал, - я же знаю, что вы меня всегда защитите.
Она с улыбкой посмотрела на меня.
- Вы любите лес? - спросил я.
- Очень! - с восторгом ответила Ирина. - Особенно такой: у меня дома на окне тоже росли кактусы, только помельче.
- Отлично, - рассмеялся я, - значит, фактуру местности вы уже представляете.
Тропинка меж тем ветвилась в несколько направлений, и перед этим распутьем тоже был воткнут покосившийся указатель с тремя пластиковыми табличками. Поставили его, видимо, позже, чем предыдущий. Это следовало из того, что никто уже не надеялся на краску или пленку: буквы были грубо прорезаны в пластике насквозь.
Указатель на левую тропинку, которая огибала лес по северной границе, гласил: "Казармы 32-го марсианского батальона космического десанта - 9,3 км".
Это и было то место, где мы предположительно должны были передневать день прошедший.
Направление вправо было обозначено как "Лабораторный комплекс "Изумруд" - 7,5 км".
И наконец, прямо было обозначено: "Граница посадок - 16,7 км", - а дальше в скобках дописано: "Приблизительно".
Интересно: не сам ли Сенька Гваделупа вырезал эти указатели?
Был я пару раз в этом лесу и направления эти представлял себе неплохо: центральная и правая тропинки шли недалеко друг от друга, под небольшим углом, так что центральная тропа шла совсем рядом с Главным лабораторным корпусом.
Ох и не хотелось мне тут идти: непривычными для Марса, для моих собственных инстинктов, воспитанных на открытых пустынных или горных пространствах, были эти колючие колонны, закрывающие со всех сторон обзор.
Инфракрасный сканер выдал тихую вибрацию: впереди был объект биологического происхождения, идущий прямо к нам из густых кактусовых зарослей. Я сделал знак группе остановиться. Через минуту на выходе из леса показалась человеческая фигура. Ее сгорбленный силуэт медленно двигался навстречу смене, опираясь на длинную прямую палку, по всей видимости трубу из какого-нибудь легкого сплава.
Я насторожился, на всякий случай положив руку на автомат. Ирина посмотрела на меня немного встревоженно.
- Кто это? - спросила она, расстегнув кобуру со своим бластером.
- Сейчас узнаем, - сказал я медленно, - без команды не стрелять.
- Хорошо. - Она дотронулась до моей руки и слегка сжала мой локоть.
Человек, который шел нам навстречу, был одет в темный плащ-накидку, из-под капюшона которого торчала копна спутанных, давно не мытых волос. На самом капюшоне были нашиты куски от антирадиационного комбеза: темные, блестящие фрагменты вшивных блоков, напоминающие алюминиевую фольгу. Лица фактически видно не было.
Он медленно, неторопливо подошел к столбу с указателями, оперся о него свободной рукой. Кожа напоминала старческую, покрыта морщинами, загаром и грязью.
- Мир вам, идущие в ночи. - Голос его был с хрипотцой и каким-то дребезжанием, но не совсем старческим, а скорее напоминал человека, который осип на ветру.
- И тебе мир, идущий один. - Я слегка наклонил голову, продолжая держать рукоять автомата поближе к курку.
- Что там за хрень? - услышал я в наушниках голос Йоргена.
Я включил внешние микрофоны, чтобы он мог слышать все сам.
- Выбираете дорогу? - вновь спросил загадочный прохожий.
- Выбирать-то особо не приходится, - ответил я. - На равнине паладины стреляют, а в лаборатории нам не надо. Мы прямо, через лес… А вы-то кто и куда путь держите?
Человек чуть качнул головой. Когда он заговорил, я увидел, как в густых космах его бороды, которая плавно перетекала в косматую гриву, уходящую под капюшон, зашевелились сухие потрескавшиеся губы, и от этого мне стало как-то не по себе.
- Не ходили бы вы через этот лес, - проговорил он, повертев головой из стороны в сторону. - Гиблые здесь места. Люди пропадают…
- На Марсе часто люди пропадают, - ответил я настороженно. - А вы что-то видели?
- Я ничего не видел, - ответил странный путник, - я слеп.
- Тогда у нас есть шанс пройти там совершенно спокойно, - заметил я. Этот человек начинал меня чем-то напрягать. Мне казалось, от него исходили какие-то миазмы страха. Если он и боялся, то не так сильно, как хотел, чтобы я боялся его. Он представлял собой некую взведенную пружину, готовую в любой момент распрямиться, и я лихорадочно пытался понять, что тут происходит.
- Кого из вас тут называют Странным? - вновь заговорил человек в капюшоне.
- Я и есть Странный, - ответил я, стараясь как можно незаметнее снять автомат с предохранителя. Боковым зрением я заметил глаза Ирины, глядящие на меня из-под шлема двумя тревожными огоньками.
- Сенька Гваделупа велел передать, что будет ждать тебя в главном корпусе "Изумруда". Он хочет сказать тебе что-то очень важное. И дело это отлагательств не терпит - так он велел передать. Так что лучше тебе повернуть туда.
Он вскинул левую руку и указал ею в сторону тропинки, уходящей направо.
- Что же он сам не пришел меня встретить? - как можно непринужденнее поинтересовался я.
- Он не мог прийти сам, он ранен. Он ждет тебя в главном корпусе - поторопись, ему нужна твоя помощь.
- А что с ним случилось и кто ты такой? - спросил я уже с легким нажимом.
- Я просто проходил по лесу, когда нашел его неподалеку от главного корпуса, - проскрипело из-под капюшона.
- Хорошо, мы с ним встретимся, - ответил я, - но тебе придется пойти с нами. Мне так будет спокойнее: я просто не доверяю незнакомым прохожим, понимаешь?
- Мне это не по пути, я не договаривался с ним о своем возвращении, я согласился только передать его слова…
- Мы тебя обратно подвезем, не волнуйся. - Я начал потихоньку высвобождать плечо от автоматного ремня: я думал выстрелить ему в ногу…
- Я пойду с вами! - воскликнул он и неожиданно вскинул руки вверх.
Из него посыпались мелкие шарики. Я схватил автомат, одновременно скользнув пальцем на курок. Раздалась короткая очередь, автомат привычно вздрогнул в ладонях. В то же самое мгновение фигура в балахоне упала на землю и клубком покатилась влево. И тут же раздались хлопки, и в воздухе сверкнули ярчайшие белые вспышки, ослепившие мои глаза. Все описанное происходило почти одновременно. Я зажмурился, а передо мной поплыли желто-зеленые круги. В шлемофоне послышалась ругань Йоргена и выкрик Сибиллы:
- Группа, назад!
Я закрыл забрало светофильтра и включил инфракрасный режим. Дромадеры нервно шарахались под нами из стороны в сторону. Раздался сухой оглушающий треск, с легким позвякиванием: это стрелял Йорген.
Я завертел головой, разглядывая сквозь забрало местность в бледно-зеленых, мертвенных пятнах инфравидения - странного прохожего нигде не было. Вот полыхнула ярко-зеленым фигура Ирины с силуэтом верблюда. И почти сразу послышался ее возглас:
- Дэн! Сзади!
Я откинул забрало и повернулся в седле (глаза уже стали приходить в себя от светового шока).