Однако бродяги, конечно, не станут уничтожать платформу: Имульсия - драгоценное сырье. А после захвата им понадобились бы люди, для того чтобы бурить и качать горючее, это истощило бы их скудные людские ресурсы. Да, скорее, имеет смысл нападать на танкеры. При этом им достается и топливо, и корабль.
Маркус указал на палубу:
- А что там, внизу?
- Жилые помещения. - Градин смолк, как будто обдумывал, стоит ли рисковать и делиться с Маркусом информацией. Выходит, они всерьез принимают свои лозунги насчет "никогда не сдаваться". Однако несколько секунд спустя он, видимо, решил сдаться и принялся, как гид, указывать на громоздкие сооружения. - Посредине - буровая установка. С другой стороны - устройства управления и устранения конденсата. Там сжигают газ, когда он накапливается. Такая большая вспышка, знаете?
- Понятно, - ответил Маркус. - И единственный способ забраться сюда - это прилететь по воздуху или влезть по сваям.
- Это похоже на захват большого корабля. Такие же проблемы, только он стоит на месте.
Маркус молча кивнул в ответ. Градин, казалось, немного оттаял; гаечный ключ исчез в кармане штанов. Солдатам показали остальные помещения. Комнаты рабочих выглядели так, словно их никогда не ремонтировали, но они по-прежнему были относительно комфортабельными и хорошо оборудованными и походили на старенький отель, знавший лучшие дни. Палуба под ногами Дома вибрировала, и он различал два источника вибрации: равномерный гул машин и более редкие и не такие размеренные удары волн. Ему показалось, что он снова на корабле. Когда он вышел на открытое место и в лицо ему полетели соленые брызги, у него возникло такое чувство, как будто буровая платформа куда-то движется.
Только в тот момент, когда Дом обошел буровую установку и пристально оглядел краны, до него окончательно дошло, какова жизнь на "Изумрудных Столбах".
Чайка сделала вираж и клюнула потрепанный флаг, отчего тот развернулся. Теперь, подойдя ближе, Дом понял, что это вовсе не флаг.
Это была верхняя часть практически разложившегося человеческого тела, болтавшаяся на веревке.
Маркус, видимо, тоже это заметил. Градин кивнул, как будто все это время ждал их реакции.
- Если они хотят поиграть в пиратов, мы не против, - сказал он. - Мы тоже участвуем в игре. Да и чайкам будет что поесть.
Бэрд оживился:
- И что, это их отпугивает?
- А нам без разницы, - ответил Градин.
- Итак, вы в состоянии о себе позаботиться, - подытожил Маркус, не комментируя останки пирата, свисавшие с крана. - Но мы все равно оставим здесь отряд. И я не вижу у вас оружия.
- А у нас нет оружия. - Градин похлопал по своему гаечному ключу. - Только это и еще винтовки.
- Ваш военный флот вполне мог бы предоставить вам несколько крупнокалиберных пулеметов. Сколько видеокамер работают?
- Примерно половина.
Маркус взглянул на Бэрда, тот кивнул. У него буквально слюнки текли, так хотелось ему повозиться на этой платформе, и теперь он получил такую возможность.
- Мы это исправим, - заявил Маркус. - И каждый танкер будет сопровождать подразделение солдат.
Бэрд и Маркус ушли составлять список необходимых запчастей, а Дом с Коулом принялись осматривать платформу. Один из людей Градина всюду ходил за ними на расстоянии пяти шагов. На его оранжевом комбинезоне было вышито имя - ЮДЖИН, - но, конечно, не было никаких гарантий, что одежда принадлежала именно ему. В первый раз он заговорил, когда Коул, отстранив Дома, хотел было забраться по лестнице, чтобы осмотреть буровую установку.
- Нет, ты стой здесь, - сказал он, протиснулся перед Коулом и загородил ему дорогу. - Она слишком ржавая. А ты - слишком тяжелый.
Коул был крупным парнем даже по стандартам армии КОГ и по-прежнему походил на профессионального игрока в трэшбол, каковым и был в юности. Он ослепительно улыбнулся Юджину:
- Спасибо за заботу.
Конечно, он вполне мог говорить искренне. Коул - он такой.
Юджин, по-прежнему с каменным лицом, поманил их за собой и направился к жилым помещениям. Да, эти инди действительно параноики. Осторожно спускаясь по металлическим ступенькам, забрызганным морской водой, - непростая задача в огромных ботинках, - Дом миновал ревущий кондиционер и расслышал доносившиеся откуда-то женские голоса, но слова были непонятны. Чувствовался аппетитный запах жареного лука. Для Сантьяго это был почти что самый приятный запах на свете. Это пахло родным домом - домом, в котором он вырос.
Юджин покачал головой.
- Моя жена, - произнес он в неожиданном порыве откровенности. - Все еще чертовски злится на меня.
Значит, один из голосов принадлежал ей. Рабочие привезли сюда свои семьи. А может, просто выбирали себе пару из работников-женщин, потому что здесь, посреди океана, было одиноко и страшно. Сейчас Дому уже не так больно было думать о семьях других людей: Мария ушла из его жизни и, по крайней мере, он хотя бы знал, что она ушла навсегда, а не терпит невыносимые, жуткие страдания. Он ненавидел себя за то, что после ее смерти даже испытал какое-то облегчение.
В последнее время тяжелее всего ему было думать о детях. Он чувствовал, что тогда, пятнадцать лет назад, недостаточно оплакал их гибель.
- Так, мы здесь закончили. - Маркус, уцепившись за поручни, подтянулся и поднялся на палубу. - На следующем танкере, который сюда прибудет, мы постараемся подвезти как можно больше оборудования.
- А когда вы пришлете своих отважных солдат, чтобы защищать бедных невежественных гораснийцев? - с непроницаемым выражением лица спросил Градин.
- Сразу после того, как свяжусь по радио с Вектесом, - ответил Маркус так же бесстрастно. - И они привезут с собой свои продукты и воду.
Дом пока еще не понял, в каком настроении Градин: решил ли он наконец, что КОГ не самое худшее, что могло свалиться ему на голову, или все еще считал свою войну незаконченной. Шум волн и гул механизмов прорезал вой заводящегося двигателя "Ворона". Словно кто-то окликнул Дома по имени в переполненной народом комнате; еще не успев сообразить, в чем дело, он обнаружил, что ноги уже несут его к вертолету.
Геттнер сильнее обычного торопилась подняться в воздух. Она взлетела еще до того, как они успели пристегнуться. Барбер, наклонив голову, прижав руку к правому уху, слушал переговоры по радио.
- Не обращайте на нас внимания, - произнес Бэрд. - Мы всего лишь балласт. Можете в любой момент сбросить нас за борт, майор.
Дверь кабины оставалась приоткрытой. Геттнер, видимо, была чем-то сильно занята, - против обыкновения, она даже не послала Бэрда в задницу.
- Возвращаемся другим путем, - объявила она. - Нужно посмотреть, чего это наши новые друзья так возбудились. Не думаю, чтобы вы расспрашивали их насчет пропавшего фрегата.
Маркус проворчал:
- Они сегодня не в настроении болтать.
- Ну что ж, их командование кипятком писает из-за этого корабля. Что там у тебя, Барбер?
Барбер помолчал несколько секунд. Он смотрел прямо перед собой, приложив ладонь к правому уху, прислушиваясь к голосам в наушнике.
- Обломки, - произнес он наконец. Должно быть, прослушивал переговоры между гораснийскими кораблями. Дом удивился, на каком же языке они разговаривают, если Барбер их понимает. - Они нашли пару буев и какой-то полипропиленовый канат. И все. Сейчас обсуждают, как быстро корабль пошел ко дну. Я многого не понимаю, но суть такова.
- Чушь собачья!
Маркус медленно покачал головой:
- Это произошло среди бела дня. Даже без радара можно плыть, ориентируясь по картам, все видно. Ты уверен, что они сказали "сел на мель"?
- Это еще одна странность, - протянул Барбер. - Корабль находился в безопасной зоне. Песчаные отмели способны перемещаться в течение нескольких лет, и ты вполне можешь попасться, если не наносишь их постоянно на карту, но скалы-то стоят на одном месте. А для того чтобы потопить фрегат, необходимо крупное и твердое препятствие.
Дом уже знал, о чем думают остальные. Пиратский флот бродяг снова орудует. Он представить себе не мог, как удалось нескольким патрульным катерам потопить фрегат, пусть даже у них имеется ленточный гранатомет.
- Черт, вы что, думаете, бродяги раздобыли ракетную установку? - Нет, глупости все это. Он попытался вспомнить, как во времена боевой подготовки в спецназе их учили захватывать корабли. Среднему бродяге такое явно было не по зубам. - Или этот фрегат был старой калошей, которая только и ждала, чтобы ее потопили?
- В последнем радиосообщении говорилось, что они напоролись на что-то, - объяснила Геттнер. - Наверное, они не зря так решили - у них все-таки были приборы по шуму, еще по чему-нибудь. Если бы это был снаряд, они бы поняли… Минуту, я попытаюсь еще раз предложить помощь. Эти чокнутые параноики сами никогда не попросят.
Геттнер перешла на аварийную частоту. Чтобы послушать разговор, Дому тоже пришлось настроить свою рацию. Он поймал взгляд Маркуса, затем Бэрда, но ни тот ни другой не высказывали никаких предположений.
- Вертолет КОГ "КВ Восемь-Ноль" вызывает оперативный центр Бранаску, вам требуется помощь в поисках? - спросила Геттнер. - Мы в двух часах полета от последнего местонахождения "Незарка".
Оперативный центр - который, скорее всего, находился на борту какого-то военного корабля, направлявшегося к Вектесу, - ответил через несколько секунд.
- Спасибо за предложение, "КВ Восемь-Ноль", - произнес женский голос. - Но там уже находятся наши суда. Мы… исправляем свои карты, наносим информацию о сейсмической активности.
- Повторите еще раз, Бранаску.
Бэрд встрепенулся:
- Вот черт…
- О сейсмической активности, - повторил голос из Бранаску. - Гидролокатор фиксирует не нанесенные на карту твердые образования прямо под поверхностью моря. Возможно, они возникли в результате каких-то геологических процессов, после того как вы затопили Хасинто.
Даже Геттнер не нашлась что на это ответить.
- В таком случае мы предупредим наши корабли, - проговорила она в конце концов. - Свяжитесь с нами, если нужна будет помощь. Конец связи.
Бэрд выпятил губу, явно не поверив рассказанной истории.
- По-моему, это полная ерунда, - заявил он. - Обрушение Хасинто не могло вызвать сдвиги на морском дне в тысяче километров от города.
- Ага, а если мы скажем, что мы затопили Хасинто, взорвав брумака, они тоже назовут это полной ерундой, - откликнулся Маркус. - Уверен, эти подробности Прескотт держит при себе.
Итак, Горасная не до конца откровенна с КОГ, а КОГ не всем делится с гораснийцами. Дерьмовое начало для союза. Дом принялся разглядывать океан через открытую дверь и напомнил себе, насколько здесь чище и лучше, чем было в умирающем, осажденном Хасинто.
- К черту, скоро все выяснится, - проворчала Геттнер. - Самый худший сценарий - пираты. То есть плавучие ночные горшки, набитые дебилами.
"Корабли постоянно тонут, - сказал себе Дом. - Океан - штука опасная, смертоносная, и люди знают о нем не больше, чем о подземных туннелях Саранчи. А это значит, что нечего думать о пиратах с ракетами - скорее, нужно бояться стихии, которая постоянно стремится тебя уничтожить".
И Дом предпочитал людям океан. По крайней мере, в его враждебности не было ничего личного.
ГЛАВА 2
Для власти главное - адекватное восприятие действительности. КОГ считает, что обладает властью. Но это не так: у них есть городок, несколько кораблей и остатки армии. Они не могут мыслить малыми категориями, когда это необходимо. Это наше преимущество. Они хотят вернуть времена, когда Коалиция управляла Сэрой. Когда она могла уничтожить остальной мир, чтобы спасти свою шкуру. Сейчас самое подходящее время для всех людей, лишенных гражданских прав, - морских торговых сообществ, прибрежных анклавов, наших союзников с Вектеса - объединиться и покончить с КОГ. Они называют нас пиратами. Но наше время пришло.
Лайл Олливар, глава Ассоциации свободной торговли Малых островов, преемник покойного Даррела Жака, в речи о новом мировом порядке
В двух километрах к северу от Нью-Хасинто, Вектес, патрулирование запретной зоны, два дня спустя
Лагерь гораснийских беженцев возник буквально на ровном месте, внезапно, как замок на развороте детской книжки-панорамы. Вдоль стены военно-морской базы выстроились строгие ряды одинаковых убогих палаток. Берни невольно поставила инди высший балл за оперативность и организованность.
- Они выставили собственных часовых, - произнесла Аня, которая сидела, облокотившись на дверцу с опушенным стеклом. - Смотри-ка. Как ты думаешь, это для того, чтобы не впускать людей или чтобы не выпускать?
Берни объезжала периметр больше для того, чтобы показать гораснийцам, что КОГ свое дело делает; она не ожидает от них проблем. Ограждение, сооруженное самими беженцами, не просившими помощи, представляло собой комбинацию витков колючей проволоки и участков сетки. В мире, столкнувшемся с ужасными лишениями и отсутствием самого необходимого, сетка и колючая проволока были необычными предметами багажа.
Хотя, с другой стороны, сейчас заборы стали важнейшими реалиями. Они служили для того, чтобы не впускать посторонних или не выпускать тех, кто сидел внутри.
С той стороны ограждения бродили двое гораснийцев с винтовками, передавая друг другу бутылку. Берни небрежно помахала им и поехала дальше. Все люди привыкли к патрулированию во времена червей, а от подобных привычек не избавляются за один день - не важно, шныряют поблизости банды бродяг или нет.
- Возможно, это против нас, мэм, - произнесла она. - Может, они думают, что это мы потопили их фрегат.
- Странное происшествие. Ненавижу загадки.
- Так это мы или нет?
- Что, потопили его? Нет, что ты, Майклсон дорожит каждой посудиной. - Аня хмыкнула, как будто в голову ей пришла новая мысль. - Но Прескотт все равно не рассказал бы мне.
- Вы же не думаете, что он по-прежнему помешан на секретах, а?
- А ты считаешь, что люди меняются? Я имею в виду гораснийцев.
"Или Прескотта. Или Маркуса".
- Нет. Мы же не изменились, верно?
- Твоя правда.
Берни не слишком волновали гораснийцы. Если бы это были инди из Пеллеса или Остри, это было бы другое дело. Там была ее война, там убивали ее товарищей, и воспоминания о ней распаляли в ней ненависть. Но сейчас ее гораздо больше заботили бродяги. Каким-то образом этим гадам удалось скрыться - они словно растаяли в воздухе.
"Мы уже забыли, как воевать с людьми. Превращаемся в слабаков. Практики маловато".
Чей-то влажный нос ткнулся в ее ухо, и лицо ей испачкала собачья слюна. Мак, сидевший на заднем сиденье, тоже хотел взглянуть, что происходит. Он толкнул Берни мордой и высунул язык. Аня слегка отодвинулась.
- Он не укусит, мэм. - Берни нажала на газ, стараясь вытащить "Тяжеловоз" из неглубокой канавы и выехать на асфальт. - Если вы, конечно, его сами об этом не попросите. Мак, не хочешь отведать замечательного сочного бандита? Ищи!
Мак отрывисто пролаял. Вообще он мало лаял, и в тесной кабине этот звук показался Ане таким громким, что она вздрогнула. Берни могла бы перевести его высказывание: "Какого черта?" Он сидит в тесной железной коробке, ничего не видит и не чует, а ему приказывают "искать". Ей даже показалось, что на его морде появилось выражение презрения. Он считал, что люди напрасно тратят его драгоценное время.
Аня осторожно погладила Мака по голове. Пес зевнул, продемонстрировав внушительный набор зубов.
- Просто мне кажется, что это слишком уж напоминает охоту на людей.
- Охоту на вредных животных, - поправила ее Берни. - Кому-то надо же этим заниматься.
"Странно, как иногда люди бывают склонны к щепетильности в самый неподходящий момент", - подумала Берни. Для офицера, всю жизнь прослужившего в тылу, Аня довольно легко освоилась с солдатской жизнью, но использование собак для выслеживания людей казалось ей слишком жестоким. А изрешетить двадцать человек из крупнокалиберного пулемета "Броненосца", видимо, жестоким не казалось. Аня сделала это не моргнув глазом. Многие черты характера она унаследовала от матери.
- Я тебя не критикую, - наконец произнесла Аня. - Но им предложили амнистию, как и их семьям.
- Очередная блестящая идея Прескотта. С каждым убитым нами бродягой среди нас появляется еще одна женщина, жаждущая отомстить за смерть мужа. Этим людям нельзя доверять.
- Значит, на самом деле это не совсем амнистия, да?
- Нет, мэм. Это политика. Хотя непохоже, чтобы он нуждался в их голосах.
- А что бы ты сделала на его месте?
Берни постаралась сосредоточить внимание на дороге. Эти гады-бродяги уже успели наставить мин-ловушек на стройке около резервуара, и жители постоянно находятся под угрозой налета. Одно из двух: либо у них огромные запасы оружия и боеприпасов, либо их каким-то образом снабжают. В любом случае патроны у них должны кончиться не скоро, подумала Берни.
- Мэм, - заговорила Берни, - вы спрашиваете меня, что я хочу сделать, или что, по моему мнению, я обязана делать, или что нам положено делать по правилам?
- Я просто спрашиваю у своего друга, который был также другом моей матери, что, по ее мнению, является правильным?
Берни никогда не думала о себе как о друге Елены Штрауд. Майор Штрауд была ее командиром. Между ними существовало взаимное уважение, взаимная преданность, но дружба может возникнуть только между равными.
- Правильного ответа не существует, - сказала Берни.
- Но ты все-таки ответь.
Солдаты обсуждали подобные вещи в разговорах о червях не моргнув глазом. На самом деле и обсуждать-то было нечего: всех червей следовало перебить. Это была жизненная необходимость. Перемирие с ними было невозможно, переговоры - тоже. В войне с бандами договор о прекращении огня, скорее всего, тоже исключался. Жесткое решение было неизбежно, хотя озвучить его все равно было нелегко.
- Вы действительно хотите положить этому конец? - спросила Берни. - Тогда нужно уничтожить их всех. Чтобы не осталось ни одного недовольного. Если выживут хотя бы три человека, они захотят отомстить и все начнется по новой. - Она понимала, что это звучит ужасно, но верила: именно так оно и есть. - Пройдет сто-двести лет, и снова образуются две враждующие группировки. Это наш национальный вид спорта.
- Но ты… ты сама готова пойти на это?
Берни не знала. Она была уверена, что способна убить человека в пылу битвы, в случае нападения, обстрела. Ей приходилось совершать и гораздо худшее. Однако политика, творимая на трезвую голову, - это дело другое. Хотя Берни и сама не понимала почему. А может, Аня просто хочет ее проверить - готова ли она снова выхватить нож и сводить личные счеты по-своему?
- Скорее всего, мне понадобится какой-то повод, - выговорила Берни. Окружающий пейзаж изменился: вместо строек по сторонам дороги тянулись недавно вспаханные поля, ожидавшие сева, и борозды были проведены настолько ровно, что казалось, будто дорога вдет среди коричневого вельвета. - Или причина. Но я готова.
Аня - казалось, ответ Берни ее не удивил, - произнесла:
- Прескотт говорит, что прагматичный политик обязан принять за факт, что хороший результат часто достигается плохими методами.