- А что у нас, - вздохнула мать. - Проснулась в своей постели, а отец перед телевизором. Света нет, газа нет, воды нет. Продуктов вот немного осталось. Сходила к родителям, у них, слава богу, все в порядке. Дед, сам понимаешь, сразу деятельность развел, начал выяснять что да как. Решили в город на велосипедах ехать - дорога затоплена. Сходили на вертолетную площадку, там вода до середины горы. Соседние острова с деревьями затопило, от Красной Глинки одни трубы да верхушка завода остались. И Самару видно, что подтопило, хотя много ли с вертолётки разглядишь? Вот, решили пока подождать.
- Ясно. Отец где?
- За водой пошел. Воды нет, даже колонки на улицах не работают, ходим на Волгу. Хорошо еще, что Волга поднялась - спускаться недалеко.
- Да всяко не ближний край. - Я посмотрел на бурлящие макароны, в животе заурчало. - Где дед?
- Дед в дружину записался. Обходит дозором.
- О господи. - Я демонстративно закатил глаза. - Не навоевался еще? Что за дружина-то?
- Да у нас тут ЧП вчера приключилось. - Мать помешала макароны. - Заключенные сбежали.
- Какие заключенные? - не сразу понял я.
- У нас же тут две колонии…
Мать вопросительно посмотрела на меня.
- Первый раз слышу.
- Вот, из одной вчера сбежали. Да и не только в них дело. Магазины грабят средь белого дня. Собаки совсем с ума посходили, кидаются на людей. Вот, решили организовать дружину, чтобы хоть как-то порядок наводить. Вот, и дед твой туда же.
- Погоди, у вас же тут полиция должна быть? Ладно, Самару затопило, но тут-то - все живы-здоровы.
- Может и есть, да много ли их? На всех не хватит.
- Понятно.
Я облокотился на перила и посмотрел вниз. Все как в детстве. Тот же балкон четвертого этажа, тот же газон, разве что чересчур разросшийся, та же дорога. Только "пежо", впечатавшегося в дом напротив, не было. И сложенной в гармошку "калины", ударившей лоб в лоб старенький "хёндай".
- Бабушка дома?
- Какое там дома. - Мать встала рядом. - На огород, поди, пошла. Вот, сейчас вас накормлю и тоже пойду.
- Да ну, прекрати, мы поедим и разберемся. И с водой, и с огородом. Зря я, что ли, бригаду привез.
- Бригада к работам готова, - раздался голос из-за спины. - Доброе утро.
Игорь стоял на пороге и улыбался. В отличие от меня, на нем была свежая рубашка, волосы аккуратно расчесаны.
- Доброе утро, Игорь, - улыбнулась в ответ мать. - Как спалось?
- Все замечательно.
Парень зашел на балкон и прикрыл дверь. Выглядел он неважно, хотя и пытался бодриться: глаза красные, под глазами синяки.
Игоря мать знала, я пару раз про него рассказывал. Правда, воочию видела впервые. С вечера, а точнее с ночи, разговора не вышло. Сил у нас хватило лишь на то, чтобы вползти на нужный этаж, достучаться, попадать и уснуть, где попало. Поэтому познакомиться толком не успели.
- Не знаете, сколько сейчас времени? - вежливо поинтересовался Игорь.
- Все часы встали. - Мать снова помешала макароны и сочла, что они разварились достаточно. - Так, выйдите оба, мне надо воду слить.
- Дай, помогу…
Я попытался перехватить кастрюлю, но не тут-то было.
- Иди банки открывай, - присоветовала мать и вытолкала нас с балкона.
- Слышал, - бросил я Игорю, - иди, открывай банки.
- Ага, разбежался. Тебе сказано, ты и открывай.
- Наглый, как танк. Ладно, пошли, что ли, на кухню, вытащим стол.
- Куда вытащим? - не понял Игорь.
- На середину, куда! Нас теперь семеро. У стены будет тесновато.
* * *
- Всё, теперь можно лечь и помереть.
Сан Саныч откинулся на спинку стула и блаженно улыбнулся.
- Типун тебе на язык, - обронил отец Владимир и поднялся из-за стола. - Благодарю, хозяйка.
- Вам спасибо, батюшка.
Перед едой мать попросила священника благословить пищу. Я следил за ними с кислым видом. Церковь не вызывала у меня отторжения, как у Игоря. Православию я даже симпатизировал. Но все эти ритуалы перед едой… Как в кино, честное слово. Ел, тем не менее, с удовольствием, да и не я один. Консервы оказались вполне годными, и я второй раз с теплотой вспомнил пару, пожелавшую купить у нас плот.
Макарон мать сварила два пакета, тем не менее, смели всё да еще доели пряники. Выглядело это расточительством, но после вчерашнего организму нужно было хоть немного восстановиться.
К концу завтрака вернулся отец. Получил свою порцию и немедленно присоединился к застолью.
Я снова взял командование в свои руки:
- Значит так, мы тут застряли надолго, поэтому сначала надо подумать о хлебе насущном. Где вертолётка знаете?
- Здесь есть аэродром? - удивленно спросил Сан Саныч.
- Да нет, вертолетная площадка. Это просто название. По сути, местечко для отдыха, вроде парка. Лавочки, кафе - всё рядом с обрывом, с видом на Волгу. Оттуда к воде кратчайший спуск.
- Я знаю, - отозвался Игорь.
- Я тоже, - сказала Ника.
- В общем, я сейчас на огород, посмотрю. Точнее, что от него осталось. Если повезет, соберу чего-нибудь. Заодно пройду через центр, гляну, что тут как. А вы пока давайте, как в сказке, воды натаскайте да дров нарубите.
- Экий умник, - крякнул Сан Саныч.
- Надо о наводнении в Самаре властям рассказать. Полиции, пожарникам, администрации, МЧС, - пробормотал Игорь без особого энтузиазма.
Было видно: он и сам не верил, что от этого будет толк. До суши-то мы доплыли, но Управленческий хоть и находился в менее бедственном положении, чем Самара, свободными людьми и ресурсами не располагал. И надеяться, что здесь немедленно создадут бригады, которые рванут в город спасать от наводнения людей, не приходилось.
- Я поспрошаю, - успокоил я совесть Игоря. - Если тут и правда народное ополчение, центр они должны контролировать. Там и магазины, и рестораны.
- Я с тобой, - вызвалась Ника.
Я хмыкнул. Резонно: на огороде от нее толку больше, чем с водой или дровами. Ну и вообще… люблю, когда полезное сочетается с приятным.
Последний раз я был у родителей в начале июня. С тех пор многое изменилось. Разумеется, не так, как в затопленной Самаре, тем не менее, разница была видна невооруженным глазом.
Улицы были пусты. Почему-то я ожидал толпящихся во дворах и у магазинов людей, живо обсуждающих происходящее. Даже готовился к встрече с немногочисленными шапочными знакомыми. Встречи не состоялось. Пока мы шли по узкой зеленой аллее, навстречу попались лишь двое - пожилая женщина и полный краснощекий увалень, тащивший огромный, советского розлива, рюкзак.
Я поинтересовался, где искать дружинников, но внятного ответа не получил. Увалень вообще не понял, о чем я, женщина сказала, что утром видела мужчин с красными повязками, патрулировавших соседнюю улицу. Негусто.
- Твои родители местные? - нарушила затянувшееся молчание Ника.
- Да. Хотя не совсем. Вообще, бабушка из Сибири, а дед питерский. Сюда они приехали после войны. Самара во время войны промышленным центром была, а Управленческий вообще вокруг завода Кузнецова построили. Тут раньше авиационные и ракетные двигатели выпускали, и большинство местных как раз на заводе работали. Вот и дед тоже - после армии отучился в институте на вечернем и на завод определился. Мать уже здесь родилась. А отец с Урала. С мамой познакомился в Москве, потом после универа тоже в Самару переехал. Квартиру в городе дали, когда мне пять было, до того жили у родителей на Управленческом. Так что меня тоже местным можно считать. А когда родичи на пенсию вышли, сюда уехали. Типа, тут воздух чище и все такое.
- Понятно, - протянула Ника. - Деревня.
- Сама-то кто, интеллигент в пятом поколении?
- О, смотри! - дернула она меня за руку.
Мы шли мимо древних, с растрескавшейся побелкой, двухэтажных домов. Смотреть на них без боли было невозможно. По уму, их бы давно снести и построить что-нибудь нормальное, но до Управы рука прогресса пока не дотянулась. С закрытием завода население городка потихоньку сокращалось. Все, кто могли, перебирались в город, и большой потребности в новом жилье не было.
Ника указала на следующую двухэтажку. Окна с полопавшимися стеклами почернели, дверь превратилась в головешку. Дом выгорел дотла и, судя по всему, выгорел давно. Два месяца назад он стоял целехонек.
Через два десятка шагов мы увидели аварию: три намертво склеенные машины. Еще одна стояла рядом на обочине, врубившись в рослый дуб. На крыше лежала толстая, сломанная ветром ветка, капот покрывали листья.
- Не может быть!
Ника бросилась через газон к машине. Мне ничего не оставалось, как поспешить следом.
За рулем сидел скелет, настоящий скелет из пиратских фильмов. Пристегнутый ремнем безопасности, в гнилой майке. Ветерок, врываясь сквозь опущенное стекло, трепал бледные лоскутки. Салон был загажен птичьим пометом, сиденья почти скрылись под слежавшимися высохшими листьями.
- Охренеть. - Ника храбро подошла к машине и осторожно сунула голову в салон. - Да он вообще сухой, даже не пахнет!
- Верю на слово.
- Коля, ты что, не понял? - Глаза Ники горели. - Он полностью высох. Это сколько времени должно пройти?
- Не знаю, много, - пожал я плечами. - Что тебя удивляет? Я дома окно оставил приоткрытым, так у меня подоконник новый сгнил. Да и металл полностью проржавел, глянь на капот. - Я указал на темно-рыжие пятна. - Мы лет десять… проспали. Как бы бредово это ни звучало.
Ника как-то странно на меня посмотрела.
- Ты так легко об этом говоришь.
- А как я должен об этом говорить? Я проснулся посреди затопленного универсама в окружении разлагающихся мертвецов. Город затоплен, в пригороде стаи волков. Я не против потрындеть на абстрактные темы, но сейчас вопросы выживания волнуют меня больше метафизики.
- Деревня, - со вздохом повторила Ника. - Ладно, пошли дальше.
* * *
Центр города оставил двойственное впечатление. Пожары прошлись и здесь. Небольшое кафе-ресторан на центральной площади сгорело дотла, как и мелкий магазинчик по соседству. Стеклянные стены офисов мобильной связи, торговавших телефонами, были разбиты, стенды перевернуты. Несколько телефонов валялось на полу, большинство выгребли. Битые автомобили стояли кучей и порознь, в киоск уткнулся автобус с разбитыми стеклами. Здесь проходила самая оживленная часть трассы. Вчера ночью, когда мы шли мимо, деталей не разглядели. Да, сказать по правде, мы и не смотрели по сторонам, мечтая об одном: упасть на что-нибудь горизонтальное и уснуть. Теперь же я рассмотрел картину во всех подробностях.
Однако, несмотря на удручающий пейзаж, в глаза бросилось и другое. Центральная площадь стала первым местом, за которое люди начали борьбу.
Главное, на что я обратил внимание, - отсутствие трупов. Ни обглоданных тел, ни высушенных скелетов. Убирать машины с трассы не стали, но водителей или то, что от них осталось, вытащили. Второе - люди. Около местных магазинов собралась небольшая толпа. Несколько человек копались в стареньких раздолбанных "газельках". Мимо прокатил велосипедист. В общем, жизнь кипела.
Ополченцев с красными повязками я тоже заметил. Один прилаживал к маршрутке шланг, собираясь, по-видимому, слить бензин или что от него осталось. Двое дежурили у закрытых дверей магазина. На перекрестке стоял одинокий полицейский - щуплый парнишка в обшарпанной форме, при фуражке и пистолете. Кобура расстегнута.
Когда я направился к нему, он напрягся и положил ладонь на рукоять.
- Стой, - предупредил он. Я замер. - Кто такой, чего надо?
Мы проговорили минут пять. Я так и не понял, поверил ли он, что я из города. Зато мне его напряги стали понятны. За последние полтора дня на полицию нападали трижды. Два раза успешно. Убивали, забирали оружие. Двоих нападавших подстрелили, они оказались беглыми заключенными. Постовой сказал, где заседает местное начальство, но добавил, что хрен мы туда попадем - не до нас.
- Ты пистолет взяла? - спросил я у Ники, когда мы отошли в сторону.
- А как сам думаешь?
- Хорошо. - Разговоры про сбежавших бандитов, нападающих на полицию, мне не понравились. - Давай-ка сходим к местному царьку, тут недалеко. Примут не примут не знаю, а совесть будет чиста.
Не приняли. Нужное здание я нашел быстро. Приемная была забита до отказа, гвалт стоял такой, что себя не слышно. Мне удалось протолкаться в приемную и сообщить секретарю - сурового вида женщине, - что мы приплыли из города и хотим пообщаться с руководством вне очереди. Женщина ненадолго скрылась в соседнем кабинете. Через минуту оттуда выглянул жилистый широкоплечий мужчина в очках, мельком глянул на меня и тут же нырнул обратно. Секретарь посмотрела на меня презрительно и велела выметаться.
- Зашибись, - только и сказал я, когда мы вышли на улицу. - Что это было?
- Эпик фейл. - Ника откинула челку. - И куда теперь?
- Куда-куда, травку полоть.
- Ты всерьез хочешь там копаться? - удивленно приподняла брови Ника.
- Не хочу, - признался я, - а придется. Кушать-то хочется.
Огород представлял собой жалкое зрелище. Я спустился в овражек, где располагался небольшой участок, сначала стихийно облагороженный, а потом честно приватизированный дедом в начале двухтысячных. Я вспомнил, сколько труда ушло на то, чтобы привести его в порядок, заполнить ровными рядами грядок, выстроить прямые, пригодные для посадок террасы на склоне, вырастить деревья.
Не осталось ничего. Исчезли ровные дорожки, исчезли аккуратные грядки. Везде росла сорная, по колено, трава. Ручей, где я в детстве с успехом ловил лягушек, пересох, видимо, питался от городской канализации. А вот миниатюрный колодец с родником на дне уцелел.
Я опустил руку в холодную воду и почувствовал легкую пульсацию у дна. Не найдем еды, так хоть воды наберем.
- Сюда однажды ёж упал, - повинуясь импульсу, сказал я. - Видимо, ночью шнырял, днем мы тут ежей никогда видели. Упал, а выбраться не может, края скользкие. Он лапкой зацепился за край, так и висел до утра. А утром мы с дедом пришли и его нашли. Вытащили, он едва дышал. Мы завернули в вату и положили на солнце. Я весь день вокруг вился, но он так и лежал. Ватку к животу прижал и свернулся в клубок. Так его на ночь и оставили. А на следующий день пришли, его уже не было, только вата. Радости было…
Я отряхнул мокрые руки, выпрямился и посмотрел на Нику. Она едва заметно улыбалась. Я еще раз обвел взглядом участок и вздохнул.
- Ладно, давай посмотрим, что к чему. Не могло же вообще всё зарасти.
Результаты осмотра оказались неутешительными. Огурцы и помидоры отсутствовали как вид. Я внимательно осмотрел грядки и не нашел даже намека на их существование. Морковь росла, но выглядела жалко. Вместо ровных рядов она торчала, где попало, и выкопанные экземпляры по толщине не превышали указательного пальца. Чуть лучше обстояли дела с редисом и свеклой. Облепленные ягодами кусты остались на месте, и я приставил Нику собирать малину и смородину. Крыжовник был зеленый и кислый.
Сам быстро накидал в пакет гороха и бобов - полноценных стручков, к сожалению, нашлось немного - и занялся осмотром деревьев. Здесь дела обстояли чуть лучше. К садоводству дед относился серьезно, и яблонь, несущих кислые терпкие плоды, у нас не росло. Зато были вишни, сливы и привитые абрикосы. Последние, к некоторому удивлению, без присмотра не загнулись и даже худо-бедно плодоносили. Плоды деревьев оказались основным продуктом, который удалось собрать. Еще среди сорняка проглядывали всякие травки, вроде петрушки и укропа. Я сорвал пару пучков маме на радость.
Мы управились за пару часов: урожай был весьма скудным. В принципе, повозись мы подольше, накопали бы еще с десяток корнеплодов, но я решил, что этим можно заняться и завтра. Тем более что огород все равно надо приводить в порядок, чай, не последний день живем.
После слов матери я все ждал появления бабушки, но она так и не пришла. И на двух соседних участках я тоже никого не видел. Странно. Казалось бы, в нашей ситуации дачный участок - одно из первых мест, которое надо проверить. Да и вообще…
Я набрал в прихваченную из дома бутылку родниковой воды, и мы выбрались из оврага. Солнце клонилось к горизонту, но до темноты было далеко. На глазок - часов шесть. Я решил закинуть собранное домой и пойти искать дружинников, а заодно и деда. Однако нехитрый план был разрушен в самом начале.
- О, дачники, - раздался голос откуда-то сверху и справа. - Хорошо поработали? Теперь выкладывайте.
Их было трое: дедок под семьдесят, в потертом сером пиджаке и английском кепи, красномордый толстяк с пивным пузом, едва прикрытым майкой, и высокий субтильный тип - сутулый, с глазами навыкате. Оружия у троицы на первый взгляд не было. Толстяк, единственный, кто выглядел грозно, был в ветхих сандалиях. На матерых разбойников, собирающих с дачников долю, они не походили. Впрочем, что я знаю о матерых разбойниках? Может, у них тактика такая - расслабить противника, а в карманах ножи и пистолеты?
- Это мой огород, - дружелюбно сказал я, оглядываясь в поисках чего-нибудь подходящего к моменту.
- Я и вижу, - проскрипел дед. - Рюкзак сыми.
- А не то что?
Я наконец присмотрел палку - короткую, зато толстую и плотную. Не полицейская дубинка, но если приложить - мало не покажется. На меня вдруг накатило странное безбашенное веселье. На фоне вчерашней ночной схватки, на фоне Михалыча, прижавшего нож к горлу, эти горе-грабители не вызывали ничего, кроме смеха. Я мимолетно подумал, что Михалыча мы сначала тоже ни в чем не заподозрили. Но не каждый же раз так ошибаться в людях, тем более что за моей спиной стояла Ника.
- Ты чего, не понял? - грубовато спросил толстяк. - Сказано, рюкзак сними.
Он неуверенно потоптался, сделал пару шагов вперед, но дальше не пошел. Это развеселило меня окончательно.
- Шли бы вы домой, уважаемые, - посоветовал я. - Чесслово, дел по горло.
- Да вы совсем охренели!
Старикану, видать, окончательно снесло крышу. Он набычился и двинулся ко мне. Ничего, что едва доставал до плеча. Я сделал шаг в сторону и подхватил примеченную палку. Она идеально легла в ладонь, как тщательно подобранная рукоять ракетки.
Старикана палка не остановила. Он продолжал переть в мою сторону, сжимая сухонькие кулачки. Я до последнего ждал, что он выкинет фортель, достанет из кармана нож или еще что-нибудь. Но мздоимец, вооружившись одними намерениями, бесстрашно подобрался ко мне по краю оврага и бесхитростно схватил за грудки.
Надо сказать, все могло закончиться неприятно: пока старикан шел, я все никак не мог решить, что с ним делать. Во-первых, уважение к старости было вбито с детства. Во-вторых, был бы он крепче, а так… дунуть страшно - развалится. Лучше бы и в самом деле вытащил нож. Но он не вытащил, а подошел вплотную и вцепился, как клещ.
Толстяк маячил за его спиной и, наверное, смог бы воспользоваться моей нерешительностью, но место боя грабители выбрали неудачно. Узкая тропинка - с одной стороны забор, с другой овраг - не позволяла напасть даже вдвоем.